оиды?
   - Гуманоиды, а как же. Но только... Нет, это надо видеть!
   Михаил настоящих лангов тоже никогда не видел, потому что  их  вообще
мало кому довелось видеть. Зато он  слышал  про  них  немало  историй  -
особенно в детстве, потому что ланги были  любимыми  персонажами  многих
космических сказок и легенд. Одна из таких легенд рассказывала как раз о
великой дороге лангов, и звучала она примерно так: когда-то давным-давно
ланги были одинокой затерянной цивилизацией, запертой в  своей  звездной
системе. Но настал однажды великий в их истории день,  когда  их  ученые
нашли наконец способ перемещаться мгновенно из одной точки  пространства
в другую. Однако для мгновенного  перемещения  необходимо  было  сначала
создать между этими двумя  точками  особый  коридор  из  мощных  силовых
колец. И ланги принялись задело,  выбрав  своей  целью  ближайшую  к  их
системе звезду, вокруг  которой  астрономы  обнаружили  наличие  планет.
Расстояние  между  двумя  соседними  кольцами  должно  было   составлять
несколько тысяч километров, но что такое тысячи километров по  сравнению
с непостижимыми пропастями, разделяющими даже соседние звезды?  Столетия
летели за столетиями, научный гений, открыв  этот  единственный  способ,
оказался заперт в роковом тупике, искал и не находил  других  путей  для
прорыва к иным  мирам.  И  ланги  продолжали  строить  свою  дорогу,  из
поколения в поколение, сосредоточив все силы  и  знания  цивилизации  на
единственной необъяснимой  мечте  -  вырваться  за  отпущенные  пределы,
победить безмерное  пространство  силой  и  волей  сотен  жизней,  чтобы
дотянуться  до  другой,  пусть  даже  самой  близкой  космической  печи,
отдающей в пустоту чудовищные количества энергии, чтобы рано или  поздно
породить поблизости от себя жизнь. Поколения всходили, зрели и  увядали,
на  планете  полыхали  войны,  сменялись  общественные  строи,  но  одно
оставалось неизменным - кольцо  нанизывалось  за  кольцом  вопреки  всем
бедам и  катаклизмам:  ведь  ланги  по  природе  своей  были  потрясающе
целенаправленны и упрямы, в течение столетий  они  упорно  слагали  свои
жизни на алтарь одной древней, банальной в  общем-то  истины,  гласящей:
дорогу дано осилить идущему. Великий путь был проложен уже на две трети,
когда их  собственную  планету  нашли  неожиданно  братья  по  разуму  -
гуманоиды,  подобные  самим  лангам,  давно  освоившие   переход   через
гиперпространство, дружелюбные, готовые  к  сотрудничеству.  Потрясенные
беспримерным упорством лангов, они  открыли  им  суть  гиперперехода.  И
тогда  ланги,  создав  собственные  корабли,   бросились   на   просторы
Вселенной. В течение следующих десятилетий они полностью  покинули  свою
планету, как заключенные  покидают  открытую  тюрьму,  и  рассеялись  по
бескрайнему космосу, став в нем  вечными  бродягами,  нигде  надолго  не
задерживаясь и никогда не оседая, ценя из многообразия его даров превыше
всего лишь один дар  -  абсолютную  свободу,  оплаченную  ими  чрезмерно
высокой ценой.
   Михаил никогда не верил в эту легенду: по его мнению, чем надрываться
столетиями над дорогой, лангам проще было бы долететь до соседней звезды
на обыкновенной ракете. Но вот  оно,  доказательство,  невинно  голубело
перед ним, опровергая его чисто человеческую логику.
   - Стало быть, это и есть их легендарная дорога?  -  спросил  Петр.  -
Слышать слышал, но видеть не доводилось. - И поинтересовался  насмешливо
у Карригана:
   - Никак ты собрался  ее  завершить?  -  В  голосе  Петра  определенно
сквозило любопытство: в самом деле, от Карригана можно было ожидать чего
угодно. Тот ответил, не отрывая взгляда от неподвижно висящего в пустоте
кольца:
   - Просто  дань  старой  привычке.  Посидеть  на  обочине  заброшенной
дороги.
   И таким древним духом неприкаянных странствий повеяло  от  его  слов,
что им невольно прониклись  все,  обратившие  сейчас  взгляды  к  тускло
светящемуся эллипсу, завершающему собой последний пролет  недостроенного
космического моста. "Устанавливая это последнее  кольцо,  ланги  еще  не
подозревали, что освобождение уже близко, вот-вот на подходе, и что весь
их тысячелетний труд окажется напрасным..."
   - Любой труд напрасен, - произнес вдруг  Карриган.  То  ли  их  мысли
текли в одном русле, то  ли  он  опять  запустил  телепатический  щуп  в
заповедные мысли Михаила. - Рано или поздно всему, что было создано -  и
завершенному, и незавершенному, - суждено обратиться в прах.
   Михаил  предпринял  попытку  прищемить  этот  нахальный  щуп  плотной
дверью, возразив:
   - Завершенное творение двигает прогресс, по  незавершенному  остается
память, как урок для будущих поколений...
   - Будущие поколения тоже обратятся во прах. Да и  сама  Вселенная  не
бессмертна.
   - Зачем тогда все?..  Ведь  Вселенная  зачем-то  существует?..  -  не
сдавался  Михаил,  надеясь  кстати  раздавить  хвост  щупу  этим   своим
убийственным доводом.
   Карриган горестно вздохнул.
   - Я постепенно прихожу к выводу, что этот  дурацкий  вопрос  "зачем?"
заложен в основу мироздания. И когда мы на него ответим, наступит  конец
света. В целях приближения этого  конца  я  готов  даже  высказать  свою
версию ответа. Бесспорно,  что  разум,  начиная  с  определенного  этапа
развития, делает попытки создать подчиненный себе мир, для  которого  он
будет своего рода "создателем". Вы уже  давно  этим  грешите,  вызвав  к
жизни так называемый виртуальный мир  и  без  конца  его  совершенствуя.
Спрашивается - зачем вы его создали? Как я понимаю  -  для  собственного
удобства  и  развлечения.  Кем  являетесь  вы  для   обитателей   вашего
виртуального пространства? Естественно -  высшими  существами,  то  есть
богами, всемогущими, всесильными и всемилостивыми. Кем являются они  для
вас? Наборами заданных программ, чья виртуальная смерть не стоит  гибели
обычной живой мухи, потому что настоящей убитой мухи вам  уже  вовек  не
воскресить, а виртуальных героев вы можете  вызывать  к  жизни  снова  и
снова, в разных вариантах и с разными  последствиями.  Идем  далее.  Чем
совершенней разум, тем сложнее сотворенный им мир. Сотворенный  -  опять
же - для собственного удобства, развлечения и мало ли еще  для  чего:  с
совершенством разума усложняются, соответственно, и его задачи. Кажется,
я уже ответил на ваш вопрос. Кстати, как вам мой  пример?  По-моему,  он
безупречен.
   - А по-моему, он смахивает на дерьмо, - мрачно высказался Петр.
   - А истина, дорогой мой, чаще всего и есть дерьмо.
   Тут впервые с начала разговора подал голос Бол Бродяга:
   - Но конец света еще не наступил, - заметил он. - Выходит,  что  ваша
версия ошибочна.
   -  Вы  имеете  право  на  это  надеяться,  -  отечески-снисходительно
усмехнулся Карриган. Михаил почувствовал, как оседают постепенно на  дно
души и залегают там до времени колючие осколки этого разговора: каким-то
неприкрытым намеком, прозрачной аллегорией звучали слова  Карригана.  Уж
больно сам он походил на описанного  им  жестокого  бога,  спустившегося
поиграть в свой виртуальный мир.
   - Перейдем к делу, - закрыл вопрос Карриган,  действительно  переходя
на деловой  тон.  -  Я  хочу  представить  вам  своего  штурмана.  -  Он
развернулся, указав рукой на Илли. Все хором поглядели на  нее,  как  бы
заново изучая в этом новом качестве. Петр скептически хмыкнул:
   - Конкуренция, ети его... - И скроил такое выражение лица,  что  всем
стало понятно: он едва сдерживается, чтобы не сплюнуть на пол.
   - Впрочем, вы уже знакомы, - заметил Карриган. И продолжил загадочно,
обращаясь уже к ней:
   - Процесс раскручивается, и я надеюсь,  что  теперь  он  пойдет  куда
быстрей. В данный момент тебе необходимо только  задать  направление  на
любую симпатичную тебе планету. Необязательно называть ее координаты - в
памяти корабля заложена информация о миллиардах миров, ты можешь  отдать
конкретный приказ или пожелать чего-то абстрактного - он найдет в  своем
архиве мир, наиболее соответствующий твоему пожеланию,  и  доставит  нас
туда. Дав, разумеется, предварительно его точные координаты  и  испросив
твоего  подтверждения.  Вот,  собственно,  и  все,  что  от  тебя   пока
требуется. Ты готова приступить?
   "Здрассьте!"  -  выдал  Михаил  нарочито  громкую  мысль,  возмущенно
шипящую, вроде как убегающее  молоко  или  скорее  -  серная  кислота  в
щелочи.  В  кои-то  веки  оторвались  от  погони,  впервые  оказались  в
безопасности,  затерявшись  в   глубинах   космоса   в   благоустроенном
космическом корабле, как тебе уже намекают практически открытым текстом,
что нечего, мол, тут рассиживаться, когда на тебя уже точат зубы далекие
абстрактные миры. Ни тебе прийти в себя от посещений предыдущих  райских
уголков, ни поесть, ни отдохнуть, ни помыться в конце концов!
   Эту кислотную мысль Карриган оставил без ответа -  видимо,  пропустил
мимо ушей. Но зато ее каким-то образом восприняла Илли. Могучая все-таки
вещь  -  телепатия!  Обостряющаяся,  видимо,   между   двумя   голодными
организмами, особенно после перенесенных совместно стрессовых  ситуаций.
Илли покачала головой:
   - Я должна отдохнуть. Успокоиться. Разобраться в себе.  Надеюсь,  это
возможно?
   - Разумеется, - смилостивился Карриган.  -  Хотя  в  таких  ситуациях
лучше всего действовать наобум, не думая. Но - на все твоя воля.
   "Слава богу, что не твоя!" - схамил ему  мысленно  Михаил,  пользуясь
неограниченной   свободой   телепатического    слова.    Всемогущим    и
всемилостивым полубогам, развлекающимся в этом мире, иногда не мешало бы
вспоминать о том, что его коренной обитатель - человек,  хоть  и  создан
"по образу и подобию", запрограммирован еще и на  еду,  на  отдых  и  на
многое другое, ради чего он вынужден  отрываться  время  от  времени  от
поставленных перед ним совершенным разумом невразумительных задач.
   - Все желающие могут  разойтись  по  своим  апартаментам,  -  объявил
Карриган, по-прежнему игнорируя мысленные наезды Михаила. Ему, как  пить
дать, было не привыкать: за мысль, понятно, к ответу не  призовешь,  она
тебе не воробей - не успел подумать, а она уже вылетела.
   - Чтобы попасть в свою каюту, вам достаточно только этого пожелать, -
невозмутимо вещал Карриган. - Корабль доставит вас в одну  из  свободных
комнат и  закрепит  ее  за  вами  в  дальнейшем.  Покои  снабжены  всеми
удобствами, пища доставляется немедленно при первых признаках голода...
   "Засек все-таки мою мысль?" - ехидно телепатировал Карригану  Михаил.
Тот упорно не реагировал на его шпильки, как хороший  хозяин  игнорирует
хамское поведение гостей. Он продолжал свою политинформацию:
   - Вы можете пожелать еще чего-нибудь - кино, музыка, личный бассейн -
все, что в  возможностях  корабля,  он  вам  предоставит,  если  это  не
противоречит вашей безопасности и моим  приказам.  Можете  также  ходить
друг к другу в гости.  -  Закончив  краткий  инструктаж  по  пользованию
золотой рыбкой, в чреве которой они, оказывается, поселились,  он  опять
обратился к Илли:
   - Когда созреешь для решения, явишься сюда, сядешь в любое  кресло  и
скажешь вслух: "Я готова". Мы все тебя  услышим.  -  Он  учтиво  склонил
голову, после чего развернулся на  сто  восемьдесят  градусов  и  замер,
отдавшись созерцанию окрестностей древней дороги, давая обществу  понять
всем своим  видом,  что  первое  собрание  космического  жилтоварищества
закрыто.
   Михаил поднялся из кресла, повинуясь старой привычке, вернее  сказать
- неосознанному древнему рефлексу, шепнувшему  из  подсознания:  прежде,
чем куда-то пойти, необходимо сначала встать на ноги. Одновременно с ним
воздвиглось  практически  все  собрание,  за  исключением  председателя:
мощеная все-таки сила - эти первобытные рефлексы!
   - Да, кстати! - произнес вдруг Карриган, не оборачиваясь и ни к  кому
персонально не  обращаясь,  но  Михаил-то  понял,  в  чей  огород  летит
камушек:
   -  Должен  вас  предупредить,  что  любые   попытки   вторгнуться   в
управляющие  системы  корабля   с   целью,   как   вы   это   называете,
перепрограммировать или что-либо подобное, будут наказаны  немедленно  и
жестоко.
   - Это как же понимать?  -  вскинулся  Петр.  -  Что  мы  здесь  вроде
пленников?
   - Вас сюда не под конвоем заводили. И выйти отсюда вы можете в  любую
удобную для вас минуту.
   Засим они и отбыли.
   "Апартаменты", куда Михаила перенесло буквально со  скоростью  мысли,
поразили его в первую очередь своим сходством с каютой  недоброй  памяти
имперского катера, где он томился с Попрыгунчиком и Бельмондом не  далее
как вчера. Словом - сплошные голые стены, испускающие дневной свет и  не
радующие  глаз  ни  единой  дверью.  "А  где  же  обещанные   санитарные
удобства?" - возмутился  разочарованный  в  лучших  чувствах  Михаил.  И
моментально очутился в тесной комнатке  наедине  с  желаемым.  "Тесно-то
как", - явилась ворчливая мысль, и стены комнатки тут  же  раздвинулись,
то же самое проделал и потолок. Они с писсуаром остались стоять, как два
бледных  тополя,  в  центре  помещения  размером  примерно  с  небольшой
спортивный зал.
   "Стены-иллюзоры", - решил Михаил, не раз уже бывавший в  такого  рода
помещениях, способных воспроизвести вокруг посетителя самую  его  смелую
пространственную фантазию.  И,  не  подумав  о  возможных  последствиях,
пожелал на пробу:
   "Хочу бассейн!"
   Желаемое тут же возникло рядом, в двух шагах от него. Только шагнув к
бассейну и убедившись, что и сам он, и  вода  в  нем  настоящие,  Михаил
оценил по достоинству способность корабля к самостоятельному логическому
мышлению: затребованный сгоряча бассейн вполне мог образоваться не возле
Михаила, а прямо вокруг него.
   Как корабль производит расширение отдельного жизненного  пространства
внутри себя, не стесняя при этом прочих своих помещений, Михаил так и не
понял,  что,  впрочем,  не  помешало  ему  воспользоваться   удобствами,
бассейном, а потом затребовать себе еще и душ. Пожелав  побриться  после
душа, он встретился впервые за последние  дни  лицом  к  лицу  со  своим
отражением. Тут только он понял,  на  что  намекал  намедни  Попрыгунчик
своим загадочным "ха-ха":  под  правым  глазом  цвел,  наподобие  пиона,
радужный бланш - единственный след, оставленный в этом мире надзирателем
Витяем.
   Набравшись  некоторого  опыта  общения  с  "золотой  рыбкой",  Михаил
вернулся в свои пустынные апартаменты и тут же их обставил -  на  скорую
руку и довольно простенько:  кровать,  стул  и  стол.  Причем  последний
появился уже накрытым, хотя сам Михаил не догадался сразу заказать обед.
   Чисто визуально обед приглянулся ему  сразу  -  были  тут  и  горячие
блюда, и закуски, и вино, и даже давно желанные "грыбы". Но  прежде  чем
ознакомиться с данным натюрмортом поближе, у  Михаила  хватило  выдержки
неподвижно  посидеть  за  столом  в  попытке   вообразить   какой-нибудь
экзотический пейзаж  себе  для  интерьера.  Однако  мысли  категорически
отказывались заниматься пейзажами, поскольку приступили уже  вплотную  к
трапезе, и ему  пришлось  ограничиться  жалким  пожеланием  "чего-нибудь
красивого".
   Последствия не заставили себя долго ждать и  оказались  грандиозными:
Михаил вместе со столом очутился внезапно на ровной  каменной  площадке,
представлявшей собой плоскую горную вершину. Вокруг громоздились  другие
горные вершины, покрытые, как и полагается, ледниками и вечными снегами,
а заходящее солнце обращало эти слежавшиеся снега и ледники в  застывшие
симфонии красок неповторимой красоты и нежности. Михаил не сомневался  в
иллюзорности окружающего пейзажа, хотя с его возникновением воздух  чуть
похолодел и вроде бы даже стал разреженным. И вообще все вокруг -  горы,
снега и клонящееся к закату солнце - выглядело настолько  реальным,  что
подходить к краю пропасти и  прыгать  вниз  для  проверки  он  точно  не
рискнул бы. Кстати, на том же плато, где Михаил сидел за своим обеденным
столом, пребывала и совершенно неуместная односпальная кровать,  вполне,
впрочем, косящая своею девственной белизной под колоритный  высокогорный
сугроб. Так что панорамы она не портила.
   Полюбовавшись видом, он с аппетитом приступил  к  обеду,  хотя  место
располагало скорее к возвышенным раздумьям, чем к прозаическому принятию
пищи. Обед, к слову, оказался выше всяких похвал.  Расправившись  с  ним
довольно быстро, Михаил ликвидировал стол с  грязной  посудой,  соорудил
под собой вместо стула удобное кресло и, ощущая себя каким-то Али-Бабой,
откупорившим  бутылку  (или  лампу?)  с  услужливым   джинном,   пожелал
посмотреть, какие еще имеются в его распоряжении виды.  Видов  оказалось
несметное количество, на все случаи жизни и на  любое  настроение  -  от
безысходной депрессии до состояния романтических грез.
   Его вовсе не  тяготило  одиночество.  Исчезло  желание  размышлять  о
таинственной связи между вселенскими политическими катаклизмами и  своей
скромной судьбой. Одиночество оказалось необходимо ему само по себе, как
данность, словно старый проверенный друг, способный успокоить  мятущуюся
душу, ободрить  и  поддержать  без  слов,  просто  самим  фактом  своего
наличия.
   Налюбовавшись   вволю   на   пейзажи,   Михаил   вернул   стенам   их
первоначальный  вид,  после  чего  разделся,  перебрался  на  кровать  и
приказал свету погаснуть. Совсем. В результате его объял такой кромешный
мрак, что вполне можно было спать, не закрывая глаз, потому что  разницы
не было никакой. Неожиданно это беспросветье вспыхнуло мириадами  звезд,
но лишь спустя мгновение Михаил догадался, что звезды во  тьме  зажглись
только потому, что он этого хотел. Так, под звездами, он и уснул.
   Спать ему пришлось, судя  по  собственным  ощущениям,  не  слишком-то
долго. И проснулся он не по собственному желанию, а был  разбужен  самым
древним в этом мире  способом:  его  обнимала  женщина,  лежащая  в  его
постели, и обнимала не как-нибудь абстрактно, а  со  вполне  конкретными
намерениями. Как помнится, женщин на корабле было две, и  не  надо  было
зажигать свет, чтобы понять, которая из них к нему  явилась.  Тем  паче,
что вела она себя, как весенняя кошка, забравшаяся в логово к самцу.
   Ни разу в жизни Михаил не отказывал женщине. Но ни одна из них до сих
пор не пыталась так бесцеремонно использовать его для своих  сиюминутных
потребностей. Поэтому он взял ее за плечи, отстранил от  себя  и  сказал
как можно мягче:
   - Погоди... Так не пойдет...
   - Почему? - мурлыкнула она.
   Вопрос, учитывая ситуацию, претендовал на категорию  безответных.  Но
Михаил перед ним не спасовал. - Потому  что,  -  ответил  он,  продолжая
удерживать ее на расстоянии вытянутых рук и видя на  фоне  звезд  только
темный силуэт, похожий на  движущуюся  туманность.  Ту  еще  туманность.
Теплую. Нагую. С нежной  кожей.  С  узкой  талией.  И  с  массой  других
умопомрачительных   подробностей.   (Эх,   девчонки,   кошки   вы    мои
мартовские!") Ему, оказывается, и в самом деле нужна была  женщина.  Так
нужна - ну просто до зарезу. И желательно - прямо сейчас. Но... В  жизни
существует масса непоборимых нужд. Эта была из числа поборимых.
   - Уходи, - велел ей Михаил. А мгновением позже он уже  летел  куда-то
среди звезд, причем в самом буквальном смысле. Совершив жесткую  посадку
всею спиной на пол, он первым делом пожалел о том, что не сообразил  еще
в полете запросить для себя у корабля мягкой посадки. Второй его  мыслью
было, как это женщины умеют ловко переворачивать все с  ног  на  голову.
Подразумевал он при этом не столько себя, сколько ситуацию,  выглядевшую
теперь примерно так: затащил озабоченный самец в  свое  логово  невинную
девушку для произведения над ней развратных действий, а девушка попалась
из забарьерных разведчиков. Словом, не повезло половому маньяку - боевая
девчонка ему подвернулась, и насильник оказался сброшенным на пол  своей
пещеры несолоно хлебавши.
   Приподнявшись, Михаил обнаружил, что целомудренная жертва уж