чше  какому-то  незнакомцу,  чем  другу.  Лучше
землянину, чем своему соплеменнику. Вам нечего бояться - землянин  никогда
не будет пытаться судить  вас  по  меркам  Борсена.  Вы  не  встретите  ни
осуждения, ни неодобрения того,  что  может  оказаться  в  вашей  душе.  А
землянин покинет эту планету через некоторое  время,  отправится  в  новое
путешествие за сотни световых лет и какое тогда будет иметь значение,  что
когда-то ваши умы слились?
     - Почему вам так не терпится? Что вы добиваетесь?
     - Восемь месяцев, - сказал он, - это лекарство лежало в кармане, пока
велись поиски того, с кем  можно  было  бы  разделить  его.  Уже  начинало
казаться, что эти поиски окажутся тщетными.  Однако  произошла  встреча  с
вами  и,  обнаружив  ваши  способности,   вашу   силу,   скрываемое   вами
бунтарство...
     - Нет никакого бунтарства, Швейц, - почти выкрикнул я. А потом потише
добавил: - Наоборот, полное подчинение морали своего мира!
     - Можно затронуть одну щекотливую тему, ваша милость? Не  кажется  ли
вам, что ваше  отношение  к  названой  сестре  говорит  о  фундаментальном
несогласии с ограничениями, которые накладывает ваша мораль?
     - Возможно. Но, может быть, и нет.
     - Вы же сами поймете это, воспользовавшись лекарством с  Шумары.  Вам
это даст большую уверенность.
     - Как вы  можете  так  говорить,  если  сами  еще  не  пробовали  это
средство?
     - Мне говорили о его действии.
     - Это невозможно, - покачал я головой.
     - Один только опыт, - взмолился Швейц. - Понимаете,  один.  Секретное
соглашение. Никто об этом не узнает.
     - Невозможно!
     - Значит, вы боитесь открыть свою душу?
     - На этой планете всегда учили, что это святотатство!
     - Учение может быть неправильным, - покачал головой Швейц. -  Неужели
у вас никогда не было искушения? Разве вы  никогда  не  испытывали  такого
экстаза, исповедуясь,  что  вам  не  хотелось  повторить  эти  ощущения  с
кем-нибудь, кого вы любите, ваша милость?
     Он опять попал в уязвимое место.
     - Иногда такие ощущения возникали, - вынужден был  согласиться  я.  -
Сидишь возле какого-нибудь уродливого исповедника и воображаешь,  что  это
Ноим или Халум, и что исповедь обоюдна. Невольно хочется взаимности...
     - Значит, вы уже давно жаждете такого лекарства и даже  не  осознаете
этого!
     - Нет! Нет!
     - Вероятно, - предположил Швейц,  -  вам  неприятна  мысль  открыться
перед незнакомцем, а не  сама  идея  откровения.  Возможно,  с  кем-нибудь
другим вы бы испробовали это средство? А? Со своим побратимом? Или,  может
быть, с названой сестрой?
     Я задумался. Сидеть вместе с Ноимом, который был для меня вторым "я",
и добираться в его разуме до глубин, прежде мене не доступных, а ему в это
время открываются чувства, глубоко упрятанные в моем подсознании. Или же с
Халум... или с Халум...
     - Швейц, вы - искуситель!
     - Такая идея вам по  больше  душе,  -  усмехнулся  землянин.  Что  ж.
Придется самому отказаться от возможности, предоставляемой этим средством.
Вот оно. Возьмите его, попробуйте,  разделите  с  тем,  кто  отвечает  вам
любовью на любовь!
     Эта высокопарная речь испугала меня. Я выронил конверт, как будто  он
внезапно обжег меня.
     - Но ведь это, - пробормотал  я,  -  лишит  вас  столь  долгожданного
осуществления желаний.
     - Неважно. Можно достать  еще.  Возможно,  найдется  другой  партнер,
который захочет поучаствовать в эксперименте. Вы же тем временем испытаете
высшее блаженство, ваша милость. Даже землянин может  быть  неэгоистичным.
Возьмите его, ваша милость...
     Я мрачно посмотрел на этого человека:
     - А может быть, Швейц, разговоры о том,  что  вы  отдаете  лекарство,
всего лишь искусная игра? Может быть, вы  просто  ищете  кого-нибудь,  кто
согласился бы стать подопытным кроликом, чтобы вы уверились в безопасности
этого лекарства, прежде чем сами его попробуете?
     - Вы заблуждаетесь, ваша милость.
     - А может быть, нет. Возможно, вы этого и добиваетесь.
     Мне представилось, как даю это зелье Ноиму, как он падает без чувств,
а я готовлюсь поднести к губам свою дозу. Я наклонился, поднял  конверт  и
протянул его Швейцу.
     - Нет. Предложение отклонено. Ваша  щедрость  очень  ценится,  но  со
своими побратимами нельзя проводить опыты, Швейц.
     Он густо покраснел:
     -  Я  вас  не  понимаю,  ваша  милость.  Предложение  отказаться   от
собственной дозы лекарства было сделано из лучших побуждений и  ничуть  не
связано с какими-либо тайными намерениями. Но поскольку вы отвергаете его,
давайте вернемся к первому предложению. Вдвоем пробуем лекарство, тайно, в
качестве эксперимента, чтобы узнать, какова сила  этого  порошка  и  какие
врата он может открыть. Этим многого можно добиться, уж это точно.
     - Видно, что вы хотели бы получить, - сказал я. - Но зачем  принимать
его...
     - Вам? - усмехнулся землянин и тут же добил  меня!  -  Ваша  милость,
проверив это лекарство,  вы  сможете  определить  правильную  дозировку  и
перестанете бояться обнажать свои мысли. Затем, достав  еще  порошка,  вы,
опираясь на свой опыт, используете его с той целью, от которой  отказались
сейчас. Вы  сможете  разделить  его  с  единственным  человеком,  которого
по-настоящему любите, откроете себя перед  своей  Халум  и  она  откроется
перед вами.



                                    32

     Существует легенда, которую рассказывают детям, пока они учат  Завет,
о тех днях, когда боги еще странствовали по свету  в  людском  обличье,  а
люди  еще  не  прибыли  на  Борсен.  Боги  тогда  еще  не  знали  о  своей
божественной сущности, потому что рядом с ними не было смертных, и поэтому
не осознавали своего могущества. Они вели простой образ жизни и обитали  в
Маннеране (именно поэтому Маннеран провозгласил себя  священным  городом),
питаясь ягодами и кореньями. Они не носили одежду и только во время мягкой
маннеранской зимы набрасывали на свои плечи свободные платки  из  звериных
шкур. И не было в них ничего божественного.
     Однажды  двое  из  этих  необычных   богов   решили   отправиться   в
путешествие, чтобы посмотреть на мир. Идея принадлежала богу  с  секретным
именем Кинналл, тому, кто  ныне  покровительствует  путешественникам  (да,
именно в его честь меня и назвали). Этот Кинналл  пригласил  богиню  Тиргу
присоединиться к нему.  И  богиня,  которая  теперь  защищает  влюбленных,
отправилась вместе с ним.
     Они пошли вдоль южного побережья, пока не добрались до берегов залива
Шумара. Затем они повернули на север и прошли через Проход Стройн как  раз
там, где заканчиваются Хашторы. Они вошли во Влажные Низины, которые им не
понравились, а затем дошли до Вымерзших Низин,  где  чуть  не  погибли  от
холода. Поэтому они повернули назад, на юг, но на  этот  раз  западнее,  и
вскоре увидели внутренние склоны гор Трайштор. Они решили, что  не  смогут
пересечь этот могучий горный кряж, и двинулись вдоль его восточных склонов
на юг, но никак не могли выбраться из Выжженных Низин.  Испытывая  великие
трудности, они наконец наткнулись на Врата Трайша и, миновав их, попали  в
холодную туманную провинцию Трайш.
     В первый же день пребывания там боги нашли ручей, бегущий  со  склона
из отверстия с девятью сторонами. Скалы окружавшие его, сверкали так ярко,
что слепили глаза. Их цвет постоянно менялся,  становясь  то  красным,  то
зеленым, то фиолетовым, то ярко-желтым.  Такая  же  вода  текла  из  этого
отверстия: ее цвет был таким же, как и  цвет  скалы  в  данное  мгновение.
Ручей терялся в водах более крупной речушки, в которой пропадали  все  эти
удивительные цвета.
     И сказал тогда Кинналл:
     - Мы  долго  бродили  по  Выжженным  Низинам  и  изнываем  от  жажды.
Напьемся?
     И сказала Тирга:
     - Да, давай напьемся.
     Она опустилась на колени перед расщелиной, сложила ладони,  наполнила
их сверкающей водой и поднесла ко рту. Кинналл также  напился.  Вода  была
такой сладкой,  что  они,  припав  к  роднику,  никак  не  могли  от  него
оторваться.
     И пока они пили, их души и  тела  наполнялись  странными  ощущениями.
Кинналл взглянул на Тиргу и понял, что он может прочесть самые сокровенные
ее мысли. И она с удивлением обнаружила, что может читать в  его  душе.  А
души их были полны любовью друг к другу.
     - Мы теперь другие, - промолвил  Кинналл,  хотя  ему  не  нужны  были
слова, ибо Тирга читала его мысли. И она ответила:
     - Нет, мы не стали  другими.  Просто  мы  поняли,  какими  бесценными
дарами владеем.
     И это было правдой. Потому что  они  обладали  множеством  даров,  но
никогда не пользовались ими  прежде.  Они  могли  подыматься  в  воздух  и
летать, как птицы. Могли  изменять  форму  своих  тел.  Могли  бродить  по
Выжженным или Вымерзшим Низинам, не испытывая при  этом  неудобств.  Могли
жить без пищи. Никогда не стареть,  оставаясь  в  том  возрасте,  в  каком
хотели. Разговаривать без слов. И все это они могли делать и до того,  как
пришли к роднику, просто не знали об этом. Напившись воды  из  сверкающего
источника, они научились быть богами.
     Но они еще не знали, что именно они и есть боги.
     Через некоторое время они вспомнили об остальных жителях Маннерана  и
полетели к ним, чтобы рассказать об источнике.  Путь  назад  занял  у  них
всего лишь мгновение. Их друзья столпились вокруг них,  слушая  рассказ  о
чудесном источнике и глядя на то, что чему научились Киннал и Тирга. Когда
они закончили, все решили отправиться к роднику.  Выстроившись  в  длинную
процессию, которую вели Кинналл и Тигра, они двинулись по  известному  уже
пути.
     И вот они пришли к источнику, один за другим напились из него и стали
Богами. Затем разошлись в  разные  стороны.  Одни  вернулись  в  Маннеран,
другие отправились в Саллу, некоторые добрались даже до Шумара  и  дальних
материков Умбис, Дабис и Тибис. Теперь скорость их  перемещений  не  имела
пределов, а им так хотелось повидать эти необычные места. Однако Кинналл и
Тирга поселились рядом с источником в  Восточном  Трайше  и  углубились  в
изучение душ друг друга.
     Прошло много лет, и звездолет с нашими предками приземлился в Трайше,
неподалеку  от  западного  берега.  Люди  наконец  достигли  Борсена.  Они
выстроили небольшой поселок и разошлись в поисках пищи.  Один  человек  по
имени Джант, который был среди поселенцев, забрался далеко в лес в поисках
дичи, заблудился и стал бродить по чаще, пока не вышел к месту,  где  жили
Кинналл и Тирга. Он никогда прежде не видел таких, как они, и они  никогда
прежде не видели таких, как он.
     - Кто вы? - спросил землянин.
     - Раньше мы были совершенно обыкновенными, - ответил  Кинналл.  -  Но
теперь нам очень хорошо, потому что мы не стареем,  умеем  летать  быстрее
любой птицы, наши души открыты друг перед  другом  и  мы  можем  принимать
любые формы, какие только пожелаем.
     - Значит, вы боги! - воскликнул Джант.
     - Боги? Кто это такие, боги?
     И Джант начал объяснять. Он рассказал,  что  сам  он  -  обыкновенный
человек, у которого нет таких способностей как у них. Людям при  разговоре
приходится употреблять слова. Они не умеют летать или менять форму  своего
тела. Они стареют с каждым оборотом  планеты  вокруг  солнца.  И  умирают.
Кинналл и Тирга внимательно слушали, сравнивая себя с Джантом, а когда  он
закончил, поняли, что это правда: он - человек, они - боги.
     - Когда-то мы были подобны людям, - призналась Тирга.  -  Мы  ощущали
голод,  старели,  говорили  только  с  помощью  слов  и   были   вынуждены
переставлять ноги, чтобы двигаться. Мы не знали о своих  способностях.  Но
затем все изменилось.
     - Почему? - поинтересовался Джант.
     - Потому что, - ответил Кинналл по своей  наивности,  -  мы  напились
воды из этого сверкающего родника, и вода  открыла  нам  глаза  и  помогла
стать богами. Вот и все.
     Тогда заволновалась душа Джанта, так как он сказал себе, что  мог  бы
тоже напиться из родника и стать равным богам. Он бы не сказал никому, где
находится этот источник, а вернулся бы к поселенцам, и они почитали бы его
как живого бога, поклонялись  бы  ему  и  боялись  бы  его.  Но  Джант  не
осмелился попросить Кинналла  и  Тиргу  напиться  из  родника.  Он  боялся
отказа. Поэтому он задумал план, как заставить их покинуть это место.
     - Правда ли, - спросил он их, -  что  вы  можете  путешествовать  так
быстро, что вам легко за один-единственный день оказаться  в  любой  части
этой планеты?
     Кинналл стал уверять, что это правда.
     - Но в это трудно поверить, - засомневался землянин.
     - Мы докажем это,  человек,  -  сказала  Тирга.  Она  коснулась  руки
Кинналла, и боги воспарили в небо. Они  поднялись  на  высочайшую  вершину
Трайшторов и собрали там подснежники. Затем они посетили Выжженные  Низины
и взяли там горсть красной почвы. Во Влажных Низинах они собрали растения.
У залива Шумар они нацедили опьяняющий напиток из ствола  редкого  дерева.
На берегах Полярного Залива откололи кусок вечного льда. Затем перенеслись
через полюс в морозный Тибис и отправились  по  дальним  материкам,  чтобы
принести что-нибудь из каждой части планеты сомневающемуся Джанту.
     Как только Кинналл и Тирга  отправились  в  путь,  Джант  бросился  к
источнику. Здесь он на мгновение остановился в  нерешительности,  страшась
того, что боги могут внезапно вернуться и покарать его за дерзость. Однако
они не появились, и Джант опустил свое лицо в поток  и  стал  жадно  пить,
думая, что теперь он  будет  равен  богу.  Он  напился  сверкающей  влаги,
покачнулся, в глазах у него помутилось и свалился  на  землю.  "Разве  это
божественность", -  удивился  он.  Он  попытался  взлететь,  но  не  смог.
Попробовал изменить форму своего тела, но у  него  ничего  не  получилось.
Хотел стать моложе, но и это ему не удалось. Ведь он был рожден человеком.
Источник не мог  превратить  человека  в  бога,  он  только  помогал  богу
осознать свое могущество.
     Но родник все  же  наделил  Джанта  одним  даром.  Теперь  Джант  мог
проникать в умы других людей, поселившихся в Трайше.  Когда  он  лежал  на
земле, оцепенев от разочарования, он услышал тихое тиканье в своем  мозгу.
Джант прислушался к этому необычному звуку и понял, что прослушивает мысли
своих друзей. Он сумел усилить звук, и услышал все четко - вот  это  мысли
его жены, это - сестры, а это - мужа сестры. Джант заглянул в мозг каждого
из  этих  людей  и  прочел  самые   сокровенные   мысли.   "Это   и   есть
божественность", - сказал он сам себе.
     И он стал проникать глубоко в сознание людей, узнавая все их секреты.
Постоянно наращивая диапазон своих способностей, он научился  одновременно
связываться со всеми разумами. И наконец, опьяненный своим могуществом, он
передал мысленное послание всем людям: "Слушайте голос Джанта. Это  Джант,
Бог, которому вы должны теперь поклоняться!"
     Когда этот ужасный голос проник в  умы  живущих  на  Борсене,  многие
упали замертво  от  потрясения,  другие  потеряли  рассудок,  а  остальные
принялись в ужасе кричать: "Джант вторгся в наши умы! Джант вторгся в наши
умы!" И волны страха и мук, которые излучались ими, были  такими  мощными,
что Джант сам испытал страшные мучения. Он был парализован,  а  разум  его
продолжал реветь: "Слушайте голос Джанта.  Это  Джант,  Бог,  которому  вы
должны  поклоняться!"  И  с  каждым  таким  импульсом  все  больше   гибло
поселенцев, росло  число  обезумевших  людей,  и  Джант,  отвечая  на  эти
умственные  расстройства,  которые  сам  причинил,  корчился  и  трясся  в
страшных мучениях, теряя всякую способность управлять  могуществом  своего
разума.
     Кинналл  и  Тирга  находились  в  Дабисе,  когда  это  случилось,   и
вытаскивали из болота трехглавого червя, чтобы показать его Джанту.
     Разбушевавшиеся волны сознания землянина докатились и  до  Дабиса  и,
уловив их, Кинналл и Тирга все бросили и поспешили  назад,  в  Трайш.  Они
увидели, что Джант близок к смерти, почти  весь  его  мозг  выжжен  и  что
поселенцы в Трайше погибли или обезумели. Они сразу поняли, что произошло,
и положили конец жизни Джанта. В Трайше наконец-то наступила  долгожданная
тишина. Затем они обошли жертв несостоявшегося бога, воскрешая  мертвых  и
исцеляя безумных.
     Они закупорили расщелину в скале и наложили на  нее  печать,  которую
нельзя было сломать,  потому  что  поняли:  людям  нельзя  пить  из  этого
источника, а все боги уже и так получили свою долю  этой  чудесной  влаги.
Люди Трайша пали перед ними на  колени  и  в  ужасе  возопили:  "Кто  вы?"
Кинналл и Тирга отвечали: "Мы - боги, а вы всего лишь люди".
     После людям было запрещено искать способы  непосредственного  общения
между разумами, а в Завете было записано, что каждый должен  держать  свою
душу запертой, потому что только боги могут сливаться душами, не уничтожая
при этом друг друга. А мы ведь не боги.



                                    33

     Конечно, я нашел множество причин оттянуть пробу лекарства с  Шумары.
Сначала верховный судья Калимоль отправился на охоту, и я  сказал  Швейцу,
что теперь очень занят на работе и потому  никак  не  могу  участвовать  в
эксперименте. Калимоль вернулся, но заболела Халум. Моей отговоркой  стало
то, что я очень переживаю за названую сестру. Халум выздоровела,  но  Ноим
пригласил меня и Лоимель провести отпуск в его имении в южной части Саллы.
Мы вернулись из Саллы, но между Глином и  моей  родиной  вспыхнула  война,
создав огромные трудности  для  мореплавания  и,  следовательно,  довольно
много проблем для меня  в  Судебной  Палате.  Вот  так  и  шли  недели  за
неделями. Нетерпение Швейца росло.  Намерен  ли  я  принять  это  средство
вообще? Я не мог ответить на этот вопрос. Я на самом деле не знал. Боялся.
Но всегда во  мне  пылало  искушение,  которому  он  меня  подверг.  Стать
подобным богу и проникнуть в душу Халум...
     Я вошел в Каменный Собор, подождал, пока меня сможет принять Джидд, и
исповедовался.
     Однако я ничего не сказал ни о Швейце,  ни  об  его  зелье,  опасаясь
открыть, что играл в столь опасные игры. Поэтому исповедь не помогла  мне,
и я покинул Собор в том же душевном смятении. Теперь я четко понимал,  что
должен согласиться со Швейцем и что его эксперимент - это испытание  через
которое мне суждено пройти, ибо нет  способа  избежать  его.  Он  разгадал
меня: под внешней личиной благочестия во мне скрывался предатель Завета. Я
пошел к нему.
     - Сегодня, - сказал я. - Сейчас.



                                    34

     Нам потребовалось уединение. У Судебной  Палаты  был  загородный  дом
среди холмов в двух часах  езды  к  северо-западу  от  Маннеран-сити,  где
развлекались приглашенные сановники и заключались торговые сделки. Я знал,
что сейчас этот дом пустует, и оставил его за собой на три дня. В середине
дня я прихватил Швейца и на машине Судебной Палаты быстро выехал за город.
В доме дежурили трое слуг: повар, горничная и садовник. Я  предупредил  их
по телефону, что буду вести чрезвычайно деликатные переговоры,  и  поэтому
они не должны допустить ни малейшего вмешательства. Затем я и Швейц,  едва
оказавшись в доме, заперлись во внутренних комнатах.
     - Будет лучше, - сказал он, - не ужинать сегодня. Рекомендуют  также,
чтобы тело было абсолютно чистым.
     В доме была отличная парная. Мы тщательно отмыли друг друга и, выйдя,
облачились в свободные, удобные шелковые одеяния. В глазах Швейца появился
блеск, выдавший  высшую  степень  волнения.  Мне  было  страшно  и  как-то
неловко, и я начал размышлять о том, какой ужасный вред нанесу себе в этот
вечер. Я  казался  себе  больным,  ожидавшим  хирургической  операции,  на
счастливый исход которой  надежды  почти  не  было.  Мною  овладела  тупая
отрешенность - я принял решение, я здесь,  мне  не  терпится  броситься  с
головой в омут... и со мной все будет кончено!
     - Посл