тво секретов. Многие были страшными, кровавыми, погребенными во тьме. Некоторые появились задолго до рождения Хэнка. И тем не менее Таран привык считать Подворье своим домом. Тут прошла вся его жизнь, крайне долгая по гладиаторским меркам. Ему было уютно в окружении этих стен, их мрачных секретов. На протяжении многих лет Хэнк не ночевал ни разу вне Подворья...
     А теперь пришли чужаки, чтобы прогнать его из родного дома! Ярость и злость клокотали внутри, не позволяли дышать полной грудью. Жажда мщения, помноженная на врожденное чувство справедливости, своеобразное, конечно, требовала вернуться, прихватив второй "гладиус", и показать захватчикам, где раки зимуют... Или погибнуть, что тоже был бы не самый худший вариант.
     По левую руку начались камеры гладиаторов - "вольеры", как их называли охранники. Внутри, само собою, сидели бойцы. Глядели на Тарана через прутья решеток, провожали ухмылками и злорадными смешками. Они, вероятно, успели догадаться, ЧТО происходило во дворе. Почему-то Хэнку было муторно и мерзко на душе, когда он проходил мимо камер. Голова втягивалась в плечи, а каждый смешок отдавался разрядом электрического тока. Он-то считал, что этот день не наступит НИКОГДА.
     И, как водится, в очередной раз ошибался. Его выгоняли из дома под смех собственных РАБОВ. Пожалуй, большего позора Хэнку испытывать не доводилось.
     - Эй, Таран, улепетывай быстрей! - крикнул кто-то. - "Черепа" уже спешат за твоей задницей!
     Таран круто затормозил, едва не растянувшись на полу. Услышанное сыграло роль последней капли. Так крохотный камешек, сброшенный с горы чьей-то неосторожной рукой, может вызвать лавину в полтысячи тонн. Хэнк чувствовал, что теряет самоконтроль.
     Он развернулся, мгновенно обнаружив крикуна. Разумеется, он знал голоса их ВСЕХ. Тяжелый взгляд Тарана придавил бородатого бойца, словно мешок с цементом.
     Гладиаторы знали, что власть Хэнка подходит к концу (собственно, революция уже произошла), однако все еще его боялись, просто в силу привычки. Так гиены, кружа неподалеку, опасаются приближаться к смертельно раненному льву. Гораздо безопасней отсидеться и подождать, пока грозный хищник окон-, чательно обессилеет.
     Ключи от камер, как всегда, были у Хэнка при себе. Он хотел было открыть дверь, чтобы надрать шутнику задницу, но в последний момент образумился. "Вольер" вмещал пять гладиаторов. Они были безоружны и все-таки, загнанные в угол, дрались бы как росомахи. Хэнк знал это лучше кого бы то ни было. Кроме того, он не хотел растрачивать бесценное время. Потратить пришлось бы немало - даже для того, чтобы расстрелять рабов из пистолета, тогда как отдающийся в голове пульс голосил "ПОГОНЯ! ПОГОНЯ!!" Было и другое, более подходящее решение.
     Таран развернулся, игнорируя шквал гнусных шуточек. Он двигался в том же направлении, но теперь твердо знал, куда ему следовало завернуть по дороге. Вероятно, это и было то самое назойливое чувство незавершенности, преследовавшее его с начала БЕГСТВА. Теперь он знал, ЧТО именно ему следует сделать.
     Цель была в нескольких шагах - сразу за поворотом. Хэнк остановился и, распахнув деревянные створки, застыл с глупой ухмылкой. Неужели он и впрямь доведет задуманное до конца? От одного лишь осознания этого становилось не по себе. Но делать нечего - решение принято и обжалованию не подлежит. Осталось привести приговор в исполнение, а затем действовать дальше. Движение - жизнь. Остановка - глупая смерть.
     Как в любой серьезной конторе, на Подворье тоже имелся тот самый бесполезный шкаф, в котором хранилось так называемое "оборудование для пожаротушения". Лопата, топор, лом, дурацкое ведро, напоминавшее колпак какого-то волшебника, а также, разумеется, сам огнетушитель. На всем этом конечно же лежал толстый слой пыли - ответственным за "пожарную безопасность" был не кто иной, как Нож.
     Однако упомянутый шкаф был оборудован рядом модернизаций, известных лишь Тарану, а также тому мастеру, который эти модернизации производил: глубокой ночью, прибыв к месту работ с повязкой на глазах, натерпевшись дикого страха... Усовершенствования заключались в невзрачной клавиатуре - символы от "О" до "9". И ничего больше. Ни инструкции, ни даже пояснительной надписи. Эти клавиши целый год оставались никем не обнаруженными. Кому, в самом деле, взбредет в голову искать что-то интересное среди "оборудования для пожаротушения"?
     Но потом кому-то, похоже, взбрело. С тех самых пор по Подворью ходили настоящие легенды по поводу того, для чего предназначалась клавиатура. С тем, кому понадобилось ее устанавливать, было все ясно. Версии выдвигались самые разные: от тайника, набитого деньгами и золотом, до пуска баллистической ракеты "Клоповник-воздух-Клоповник". Сам же Таран никому и ничего не рассказывал. Даже Ножу с Топором - наверное, потому, что боялся даже самому себе признаться в степени собственного безумия. Это была его личная тайна. У всех диктаторов, как и у женщин, и уж тем более когда диктатор женщина, есть свои секреты.
     Откинув крышечку из прозрачного пластика, Таран, помедлив мгновение (бум-бум-бум - барабанило в висках), набрал код из восьми символов. Вспомнилась комбинация без всякого труда; цифры, одна за другой, вспыхивали в голове огненными пиктограммами.
     "Вот и все", - подумал Хэнк.
     Педантично опустив крышечку, он продолжил путь. У него осталось тридцать секунд... Нет, меньше. Но достаточно, чтобы убраться от "вольеров" подальше.
     Подворье не взлетит на воздух, во всяком случае, НЕ ВСЕ. Это была не дурацкая кнопка из тех же фильмов о космических полетах и пришельцах, обозначенная подписью "Самоуничтожение". Собственно, клавиатура могла отвечать и за эту функцию-глобально, - если бы Таран потрудился своевременно довести задуманное до конца. Еще два года назад, предчувствуя нечто подобное, он заложил в Подворье энное количество взрывчатки, распределив его поровну между особыми точками, взрывы в которых нанесли бы комплексу наибольший ущерб.
     Оставалось соединить эти точки некоторым количеством изолированного кабеля, защищенного от крыс особой оболочкой состава, и надежных детонаторов. Но у Хэнка все не доходили руки. Целых два года. Вероятно, он попросту не МОГ допустить мысли, что его ДОМ взлетит на воздух от нажатия единственной клавиши...
     Тем не менее, в конце концов Таран себя превозмог. Подключены были камеры с гладиаторами. Во-первых, большинство рабов считали Хэнка кровным врагом. Оказавшись на свободе, они стали бы серьезной проблемой. Если, разумеется, гипотетическая ситуация окажется реальностью и Тарану придется спасаться бегством. Во-вторых, рабы каким-то образом могли навести преследователей на верный след. В-третьих же, кого-то подключить все-таки следовало. На пожарный случай.
     Хэнк свернул и начал спускаться по лестнице. В голове шел непрерывный отсчет.
     На двадцать седьмой секунде громыхнуло. Задрожал даже пол под ногами. С потолка посыпалась известь. Подворье застонало, словно раненый зверь. Этот стон отозвался в сердце Тарана острой болью. Он сам спустил курок, причинил ущерб собственному дому. Убил гладиаторов, ВСЕХ - одним махом! Это были его ученики, на которых он потратил массу сил, нервов и времени - пожалуй, наилучшего...
     Но теперь назад дороги нет. Таран распахнул тяжелую дверь и устремился во тьму.
     Пахнуло жареным мясом.

***

     Курт не верил самому себе, своему сознанию и органам чувств. Хэнк Таран убил своих учеников. Прихлопнул, как надоедливую мошкару. Лишь для того, чтобы прикрыть собственное бегство. И, вероятно, чтобы избежать возможных осложнений в будущем.
     Но, поразмыслив, Курт пришел к выводу, что удивляться, собственно, нечему. Гладиаторы были Тарану ни к чему. Он утратил ВСЕ, лишился школы. Такой внушительный багаж, как профессиональные мечники, был ему теперь не по силам. Хэнк лишился статуса рабовладельца. Так какой смысл оставлять свой багаж неизвестно кому, даже не догадываясь, как новый владелец пожелает им распорядиться?
     Таран уходил, сжигая за собой все мосты.
     Волк преисполнился такого отвращения к безволосому, что, казалось, оно вот-вот хлынет наружу, приняв вполне материальную форму. Его мутило. Запах жареного человеческого мяса был повсюду. Его тошнотворная вонь перебивала концентрированный аромат пролитой крови и даже пряную горечь сгоревшего пороха.
     Никто из рабов не любил мохнатого собрата по неволе. Курт отвечал им тем же, как, впрочем, и всем другим безволосым, от которых не видел ничего, кроме боли и горя... если не считать того доктора в Запретном городе. Казалось бы, у Волка не было причин жалеть гладиаторов, сгоревших заживо в своих камерах. И все же Курт печалился о них, словно это были его близкие друзья.
     Второй раз за свою недолгую жизнь он становился свидетелем столь жуткой и бессмысленной резни. Первый - в Убежище, когда Стая была уничтожена по чьей-то преступной прихоти. И сегодня второй - в месте, заменившем Курту дом. Существо, рожденное на свет для войны и убийства, уронило на грудь одинокую слезу. Курт жил среди безволосых уже довольно продолжительное время, но по-прежнему не мог их понять. Будто бы метаморфы и стандартные люди не происходили из одного начала - комплекта хромосом, донесенного сквозь тьму времен... Странно все это.
     Дым немного развеялся, и стало понятно, что взрыв произошел в глубине здания, едва ли не внутри камер (или под ними). Проем пострадал не особо, лишь засовы и петли были вырваны вместе с креплениями, прихватив солидные куски стен. Открытого огня заметно не было, но изнутри продолжал валить густой черный дым.
     Череп кивнул.
     Четверо бандитов сразу же скрылись в проеме.
     Курт помалкивал. В его помощи тут никто не нуждался. Во всяком случае ПОКА. Но зачем он вообще им понадобился? Вероятно, ответ не заставит себя долго ждать.
     Будто прочтя его мысли, Череп обернулся. Внимательный взгляд коснулся Волка, прошел против шерсти. Гангстер открыл было рот, чтобы что-то сказать, но в "последний момент отвлекся. Из проема показались подручные. Все четверо отчаянно кашляли, одновременно вытирая слезы рукавами. Захватить респираторы, конечно, никто не догадался. Впрочем, от ТОГО, что они застали внутри, не защитил бы даже костюм химзащиты. У одного "черепа" на подбородке виднелась свежая блевотина.
     - Ушел, - выдавил другой.
     - Что?! - Череп напрягся, мгновенно став похожим на Кощея Бессмертного из русских сказок. - КУДА?
     - Там подземный ход, - сказал бандит. - Тяжелая дверь. Нужно резать. Без противогазов - никак. Мы не знаем, куда ведет ход. Говорят, под Клоповником-гигантские катакомбы. В сотни миль... Но вначале пусть проветрится, что ли...
     - Проветрится, что ли! - передразнил Череп. - Идиоты.
     - Шеф, там невозможно находиться, - добавил третий. - Дым коромыслом, хоть топор вешай. Глаза разъедает. И... трупы. Такого мы еще не видели - одни угли.
     - Трупов они не видели, - с досадой буркнул Череп. Затем вновь повернулся к пикапу. Костистое лицо прояснилось, точно в голову пришла какая-то идея. - Куда ведет ход?
     Подобного вопроса Курт ожидал меньше всего. Вероятно, бандит даже не догадывался, что Страйкер, проживая на Подворье, не видел ничего дальше своей камеры и тренировочной площадки. Откуда ему знать, куда вел этот ход? До недавнего времени Волк даже не догадывался о его существовании. Как, похоже, и многие обитатели Подворья.
     Пожав плечами, Курт сказал, что он ничего не знает.
     - Понятно.
     Глава Ордена отвернулся, но лицо его по-прежнему освещала какая-то сокровенная мысль. Судя по всему, иного ответа он и не ждал. Дело было в чем-то другом.
     - Хорошо. Вы, - длинный палец, который мог принадлежать как искусному стрелку, так и пианисту, ткнул в четверых "черепов", - найдите какие-то тряпки, намочите и обмотайте свои рожи. Затем берите резачок, - тот же палец указал в направлении тела предыдущего "сварщика", - и начинайте поочередно кромсать ту дверь. Ясно?
     Головорезы одновременно кивнули и метнулись в направлении северного крыла. С чего они взяли, что именно там имелось все, что им было нужно, осталось загадкой.
     Череп тем временем засек группку подручных, вне сомнения, маявшихся бездельем. Они с интересом разглядывали безжизненную Яму, ее безумные конструкции.
     - Теперь вы. - Длинный палец повелительно ткнулся в их сторону. "Черепа" встрепенулись. - Ступайте на улицу. Обыщите ближайшие кварталы. Он не мог уйти далеко. Учтите - этот ублюдок мне нужен живым. Прикончить лишь в том случае, если не останется иного выхода. Но в этом случае кто-то отчитается лично мне. Вперед.
     Бандитов будто ветром сдуло.
     Курт усмехнулся. Происходящее произвело на него сильное впечатление. У "Кощея Бессмертного" обнаружились устойчивые повадки полевого командира, на чьем счету не один десяток сражений. Приказы отдавались вовремя, лаконично и уверенно. Определенно, Череп привык к повседневной оперативной работе. То, что случилось на Подворье, было для него будничной суетой. Курт сам не заметил, как проникся уважением.
     Откуда-то показалась четверка "сварщиков". Физиономии были обмотаны влажным тряпьем, отчего все четверо походили на грабителей с Дикого, Дикого Запада. Повязки можно было изготовить из исподнего. Но где они достали чистую воду так быстро в лабиринте Клоповника? Об этом можно было только гадать. По-видимости, боязнь прогневить начальство оказалась много сильнее брезгливости.
     Четверка наперегонки устремилась к входу в подземелье. Череп следил за бегущими из-под сурово опущенных бровей. Тот, кто не выказал должного рвения и пришел к финишу последним, удостоился сомнительной чести подбирать лазерный резак с трупа товарища, что и было сделано.
     Поправив повязку, гангстер прыгнул в проем. Остальные дожидались своей очереди. Этот процесс напомнил Волку документальный фильм о крушении советской подводной лодки. Ее экипаж, один матрос за другим, тоже что-то варил в машинном отделении, чтобы предотвратить взрыв реактора. Все при этом подвергались облучению в энное количество рентген, что сократило протяженность жизни как минимум вдвое.
     Череп тем временем продолжал оглядываться по сторонам. Курт знал, кого тот ищет. Сразу же после попытки перехватить Тарана призрачный убийца куда-то исчез. Глава Ордена, впрочем, отнюдь не выглядел раздосадованным. Скорее наоборот. Таким взглядом пытаются найти не подчиненного, который невесть куда запропастился, но полноправного партнера, который может появляться без предупреждения и исчезать, когда заблагорассудится. Такой персонаж, как Призрак, не мог ЗАВИСЕТЬ от кого бы то ни было - в полном смысле этого слова.
     - Ладно, - сказал Череп. - Не будем терять времени...
     Он подошел к пикапу, открыл водительскую дверь и уселся в кабину. Через минуту, которая потребовалась то ли на попытки воспользоваться ключом, то ли на замыкание проводов, ржавая кляча, фыркнув, завелась. Пикап вырулил на середину двора и потащился к блестящему фургону. Даже этот недолгий путь показался Волку весьма утомительным - его кидало внутри клетки из стороны в сторону, он ушиб локоть и болезненно приложился спиной. Но это были пустяки по сравнению с душевной угнетенностью. Которую, впрочем, следовало принимать как должное.
     Прошли еще две-три минуты шараханья из стороны в сторону, пока главе Ордена не удалось, наконец, вырулить к фургону таким образом, чтобы задний бампер пикапа уперся в задний же бампер соседа. Тщанием и скрупулезностью эта задача походила на стыковку космических кораблей. Впрочем, водительское мастерство Черепа оказалось на высоте: Курт даже не успел ничего себе сломать. Бандит отключил мотор и вышел из кабины.
     Пятеро "черепов", маявшихся неподалеку, были незамедлительно привлечены к труду. В течение последовавшей четверти часа они были заняты тем, что пытались переместить клетку с находившимся в ней Волком внутрь фургона. На первый взгляд это казалось трудновыполнимой задачей. Курт принялся было потирать лапы, предвкушая момент, когда он единственным рывком разорвет кому-нибудь глотку, потому что у "черепов" не было пульта управления. Однако бандиты действовали по иной схеме, нежели "безрукавочники". Никто не приближался к клетке и на метр - руки у Курта были немногим короче. Внутри фургона обнаружились металлические полозья. Но если бы клетка была снабжена колесами, ей потребовалась бы движущая сила. Колеса отсутствовали, и роль движущей силы сыграла мощная лебедка, которая также находилась в фургоне.
     В конце концов клетка с жутким скрежетом, но относительно плавно была перемещена в фургон. Лебедка умолкала. На таком контрасте вновь проступил тот самый акустический фон, который Волк уловил во время встречи с Хэнком Тараном. В окружении металлических стен этот звук казался рокочущим камнепадом. Он походил на монотонный, пробиравший до костей гул, характерный для мощных генераторов.
     Оглядевшись, благо взгляд при всем желании не смог бы затеряться среди гладких стен, Курт тут же "запеленговал" источник шума. Им оказался неприметный металлический контейнер, выкрашенный темно-зеленой краской, которая успела местами облупиться. Контейнер был оснащен двумя массивными поручнями, что говорило об изрядном весе прибора. От него-то и исходил этот странный фон.
     Курт еще не видел ничего подобного. Это был не генератор, не двигатель или турбина и даже не стиральная машина. Тем не менее догадка вертелась где-то совсем рядом...
     Череп перехватил его взгляд.
     - Не ломай голову, - посоветовал он. - Такие штуки в простом магазине не купишь. В простонародье она называется "глушилка". Ее эксплуатация или даже хранение дозволено военным и ряду спецслужб. Что касается назначения... Почему, по-твоему, Хэнку Тарану не удалось врубить твой ошейник на полную мощность?
     Волк молчал. Догадка была очевидна: "глушилка" предназначалась для того, чтобы подавлять какую-либо активность в радиоэфире. Вероятно, эго достигалось путем внедрения непреодолимых помех - на самом широчайшем спектре частот. Именно поэтому Таран не смог ничего предпринять. И ошейник, и пульт управления были в порядке. Радиосигнал, содержавший смертоносную команду, попросту НЕ МОГ пробить стену помех, чтобы привести приказ в исполнение. Ирония очевидна.
     Череп спас жизнь Страйкеру.
     Благодаря одной лишь предусмотрительности. Это внушало уважение гораздо большее, нежели грамотные оперативные команды. Череп был незаурядным, талантливым стратегом преступного мира, по сравнению с которым Хэнк Таран казался мелкой букашкой...
     Двое подручных начали закрывать створки. Череп стоял напротив проема, сунув руки в карманы плаща. Довольная усмешка на непривлекательной физиономии была последним, что Волк разглядел до того, как погрузился в зловещую тьму.
     Всколыхнув гулкое эхо, сворки захлопнулись.
     Курт сразу же почувствовал себя замороженным мясом, перемещающимся внутри рефрижератора в какой-нибудь отдаленный склад. Разве так поступают с полноправными гражданами?
     - Спокойной ночи, "волчонок", - донеслось снаружи.
     Курт не мог спать, для этого он был чересчур взволнован. Однако ирония Черепа стала понятна через пару мгновений. В тот момент, когда что-то тонко засвистело, словно аэрозоль-освежитель воздуха, распыляемый из баллончика, в фургон поступала некая дисперсная взвесь. Курт закашлялся, но провентилировать легкие ему не удалось. Те, кто изобретал такие газы, не ели свой хлеб даром.
     Тьма проникла в череп и по-хозяйски там обосновалась.

***

     Волк приходил в себя. Подташнивало, в голове пульсировала тупая боль. Это, как догадался Курт, выходили наружу остатки сонной тьмы. В следующее мгновение ему четко представились тугие черные струйки, вившиеся из ушей, рта и даже ноздрей. Он мотнул головой, после чего иллюзия неохотно развеялась.
     Минуту спустя он мог более-менее трезво ощущать реальность, как и свое место в ней.
     Это место оказалось весьма любопытным. Волк с отстраненным интересом понял, что находится в вертикальном положении, но, вопреки ожиданиям, ноги не ч