-  удивилась  Маринка.  -  Три  школы
объездили, тебя шпана чуть не кокнула!
    - К  тому  же  мы  получили ответ с одним неизвестным: куда
пропал Ваня Веревкин? - поддержал ее Бонифаций.
    - И все-таки я не совсем понимаю, как эта бумажка оказалась
под сейфом, как будто ее кто-то специально для нас подложил.
    - Не  для  нас,  но  специально,  -  вдохновился  Бонифаций
озарившей  его  догадкой. - Здесь паркет просел - видите? - вот
бумажку и положили, чтобы сейф не качался и по полу не стучал.
    - Я понимаю, что пол кривой, но сейф  -  это  не  обеденный
стол, чтобы его раскачивать, - возразил Федор.
    - А что завуч был женщиной, забыли?
    - Почему обязательно завуч?! - пожала плечами Маринка.
    - Не   знаю,   кто:  завуч,  сторожиха  или  председательша
родительского комитета, - но сейф как раз  удобной  высоты  для
амурных дел... Вот вам и раскачка!

    - Преклоняюсь   перед   мощью  вашего  интеллекта,  дорогой
Бонифаций, - шутливо  склонил  голову  Федор.  -  Если  вы  еще
скажете,  как  проехать в 3-й Богородский переулок, то получите
за ужином двойную порцию помидоров, аж две штуки!

    - В 3-м я не бывал, а во 2-м мой приятель жил, -  улыбнулся
Бонифаций.  -  Мы с ним в его комнате лет тридцать назад машину
времени построили.
    - А где она сейчас? - заинтересовалась Маринка.
    - Мы ее во время испытаний в двухтысячный год в  автономном
режиме  отправили,  так  что, может быть, она нас там как раз и
дожидается, - засмеялся Бонифаций.

    - Ничего, подождет, - почти серьезно сказал Федор. - Поедем
в 3-й.
    На улице смеркалось: несмотря ни на что,  Земля  продолжала
свое  вращение  точно по установленному графику, и все с тем же
завидным постоянством Солнце садилось на западе,  чтобы  взойти
на  востоке...  В  3-м  Богородском переулке было, как и везде,
безлюдно,  только   на   одном   из   балконов   белокирпичного
пятиэтажного  дома иссохшая бабушка-старушка поливала кактусы в
фанерных ящиках. Федор заглушил мотор, чтобы лучше было слышно,
и спросил без особых предисловий:
    - Добрый вечер, мамаша, Веревкиных знаешь?
    - Добрый вечер, - послышался ответ. - Заходите.
    Все трое поднялись на  второй  этаж,  в  небольшую  скромно
обставленную однокомнатную квартирку.
    - Вы и есть Веревкина? - спросил Бонифаций.
    - Была  ей  когда-то,  -  вздохнула  старушка,  которая при
ближайшем рассмотрении оказалась  не  такой  уж  и  старой,  не
старше семидесяти.
    - А  теперь?  -  открыла рот Маринка, ожидая услышать нечто
особо интересное.

    - Теперь Бесфамильная, как в девичестве.
    - Без фамилии? - переспросил Федор для полной ясности.
    - Зовут меня так, - терпеливо пояснила старушка. -  Наталья
Егоровна Бесфамильная.
    - Вы нам и нужны, - сказал Федор. - Просто удивительно, как
мы сразу на вас попали: мы ведь даже номера дома не знали.
    - А больше и нет никого на всей улице, - улыбнулась Наталья
Егоровна.

    - Одна я одинешенька... И по какому вы ко мне делу будете?
    - Да тут такая история... - замялся Федор.
    - А вы, бабушка, телевизор смотрите? - пришла ему на помощь
Маринка.

    - Не  приведи  Господь!  -  отмахнулась Наталья Егоровна. -
Слышала я, если выключишь этого  зверя  сатанинского,  то  тебя
заарестуют, так я его и не включаю... чтоб не выключать.
    - Логично, - похвалил Бонифаций.
    - Почему же вы из города не уходите? В деревне сейчас легче
прожить, - сказал Федор.
    - Не  могу  я  уйти,  -  кротко ответила Наталья Егоровна и
замолчала.
    - Наверное, привыкли здесь? - участливо спросил Бонифаций.
    - Не могу я, - вздохнула Наталья Егоровна. - Мальчик у меня
пропал...

    Вдруг он, сынок мой, домой придет, а меня нет... Боюсь,  не
разыщет, если уйду.
    - Как же он пропал у вас?
    - Ну...  После  обеда  пошел во двор погулять, это накануне
начала учебы было, в четвертый класс он перешел у меня,  я  ему
еще  форму новую на последние деньги купила, до сих пор в шкафу
висит...  Пошел  во  двор  с  ребятами  поиграть,  потом  -  на
стройку...   12-этажный   дом  там  тогда  строили...  Я-то  не
разрешала на стройку ему, а он с ребятами  пошел...  Повздорили
они там или даже раздрались... Побежал Ванечка домой, но так до
сих пор и не пришел...
    - И никто его после этого не видел? - спросила Маринка.
    - Нет,  никто,  -  покачала  головой  Наталья  Егоровна.  -
Правда, одна у нас на работе сказала мне  как  бы  по  секрету,
будто  она  Ваню  моего  в  больнице  для  больших  начальников
видела... Она там уборщицей работала, а у нас  подрабатывала...
И  якобы  она видела, как Ваню в эту больницу привезли... У них
там какой-то кремлевский начальник лежал, большая шишка, и  ему
кровь нужна была молодая, чтоб не помереть, вот сыночка моего и
привезли,  -  рассказала Наталья Еговровна со странной дрожащей
улыбкой. - Но я ей не поверила, потому что  она  вредная  была,
все мне завидовала, что у меня сыночек есть, хоть и без мужа, а
она  с  мужем  и  никак  родить  не  может...  А потом она тоже
пропала, это ее Бог наказал, чтобы  глупостей  про  Ванечку  не
болтала.
    - Спасибо вам, Наталья Егоровна, - поднялся Федор со стула.
    - Может, чайку выпьете? Из зверобоя.
    - Спасибо, бабушка, нам пора уже, - сказала Маринка.
    - А  вы  зачем  приходили-то?  - спросила Наталья Егоровна,
провожая гостей.

    - Увидели человека на балконе и решили  в  гости  зайти,  -
сказал  Бонифаций.  -  Не  слишком  много  нас, людей, в городе
осталось, чтобы мимо друг друга так просто проходить.
    - А говорили,  Веревкину  искали...  Но  вы  еще  заходите,
дорогу теперь знаете, я что-нибудь к чаю испеку.
    - До   свидания,   бабушка,  -  поцеловала  ее  Маринка  на
прощанье.
    Из дома вышли молча. "Все  обсудим  за  ужином",  -  сказал
Федор,  как будто кто-то собирался что-то обсуждать на голодный
желудок. Они проехали мимо злосчастного 12-этажного дома, ничем
не отличавшегося  от  своих  типовых  собратьев,  и  уже  через
четверть  часа  сидели  за  тем  же  столом,  за  которым утром
начинали расследование.
    - Следствие  зашло  в  тупик,  -  констатировал  Бонифаций,
задумчиво  поглощая  премиальный  помидор.  -  Мальчик  пропал,
свидетель пропал... Все провалились сквозь землю!
    - Завтра  поедем  во  2-й  Богородский  переулок  за  твоей
машиной времени, - усмехнулся Федор. - Сами станем свидетелями.
    - А это идея! - подпрыгнул на табурете Бонифаций.
    - По-моему,  тебе  достаточно, - отодвинула от него Маринка
бутылек с самогонкой.
    - Вы меня не так поняли, - улыбнулся Бонифаций. - Я имел  в
виду  не  машину  времени,  а  саму идею перенестись в прошлое,
чтобы стать очевидцем происшествия.

    - Как  же  ты  перенесешься,  Боня?!  -  покачала   головой
Маринка.
    - Я  вряд  ли  смогу перенестись, а Федор, вполне вероятно,
сможет.
    - Каким  образом?  -  Федор  посмотрел  на  Бонифация,  как
неуспевающий студент на свихнувшегося профессора.
    - Дело в том, что у человека, находящегося длительное время
в коматозном     состоянии,    накапливается    мощный    заряд
неизрасходованной биоэнергии, поэтому среди  бывших  "комиков",
как  их  называл мой приятель-медик, изложивший мне эту теорию,
очень много экстрасенсов...
    - А ты откуда знаешь, что я "комик"? -  неприятно  удивился
Федор.
    - Это я рассказала, - призналась Маринка.
    - Ну-ну, продолжай, - сказал Федор Бонифацию.
    - Так  вот,  у  некоторых эта энергия настолько велика, что
они могут отправить свой энергетический двойник в  любую  точку
пространства  и  времени.  Шанс,  конечно,  небольшой, но можно
попробовать.
    - А что для этого нужно?
    - Абсолютно ничего, кроме энергии и желания.
    - Если  я  туда  и  отправлюсь,   то   не   как   сторонний
наблюдатель,  а  как активный участник событий, - твердо заявил
Федор.
    - Боюсь, что это вряд ли осуществимо.
    - Почему?
    - Выполненные вашим  покорным  слугой  чисто  теоретические
расчеты  показывают,  что  будущее  очень трудно изменить путем
вмешательства в прошлое.  В  долгосрочной  перспективе  будущее
инвариантно:  можно  изменить  "ближнее"  будущее, но "дальнее"
будущее  останется  прежним.  Это  все  равно   что   поставить
препятствие  на  пути  ручья: вода обогнет препятствие и пойдет
дальше  по  своему  руслу.  Есть  еще  такая  поговорка:  сколь
веревочка  ни  вейся,  все  равно  один  конец.  Можно изменить
причину, но это еще не означает, что следствие тоже изменится.
    - А если эту самую причину не изменить, а устранить?
    - Если ты имеешь в  виду  физическое  устранение,  то  это,
несомненно,  будет  означать радикальное вмешательство, которое
повлечет за собой далеко идущие последствия, но...  неизвестно,
будет ли это к лучшему...
    - О чем это вы? - насторожилась Маринка.
    - Да так... ученая беседа ни о чем, - успокоил ее Федор.
    - Слушайте, ученые, вы что же, убить его хотите?!
    - Кого? - Федор сделал вид, что не понял.
    - Думаете,  я совсем дурочка и ничего не понимаю?! - разош-
лась Маринка. - А вы о матери его подумали?  Так у нее хоть ка-
кая-то надежда  есть... - И вообще,  бесполезно что-то планиро-
вать на  тридцать  лет назад. Если я попаду в прошлое,  то буду
действовать там по обстоятельствам. Кстати,  Бонифаций, сколько
времени будет в моем распоряжении?
    - Это зависит от запаса энергии, которым ты располагаешь, а
поскольку он нам неизвестен, точно сказать нельзя.  Может,  его
хватит на минуту, а может, и на час. В любом случае, тебе нужно
будет торопиться.
    - Все  ясно. Отправляюсь прямо сейчас, пока не передумал, -
встал Федор из-за стола.
    - Доешь хоть картошечку, - заволновалась Маринка.
    - Вернусь - доем, - улыбнулся Федор.  -  Давай  инструкции,
Бонифаций!

    - Какие  тут  инструкции...  Просто зайди в темную комнату,
прикрой дверь, чтобы  не  мешали  посторонние  звуки,  устройся
поудобнее  на  кровати, закрой глаза и представляй себе место и
время, в котором хочешь оказаться.
    - Ладно,  я  не  прощаюсь,  -  Федор  резко  повернулся   и
удалился.
    Он  сделал  все,  как  сказал Бонифаций, и, лежа на кровати
поверх покрывала, рисовал в своем воображении недостроенный дом
на углу 3-го Богородского переулка и улицы Александра Ульянова.
"31 августа 1970 года, 31 августа 1970 года, 31  августа..."  -
упорно  повторял  он  про себя. Через некоторое время ему стало
спокойно и радостно, будто кто-то огромный  и  всесильный  взял
его  под  свое  покровительство, и он понял, что все будет так,
как он захочет... В следующее мгновение он почувствовал  легкий
толчок  из-под  низа, будто его аккуратно пихнули в спину, и он
медленно и плавно,  как  невесомый  воздушный  шарик,  поднялся
вверх,  оставив  свое  тело  на кровати. "Жаль, что я вижу себя
только сверху, было бы интереснее посмотреть снизу", -  подумал
он,  пролетая  сквозь  стену  в  другую  комнату.  Проплыв мимо
безмолвно игравших в шашки Маринки и Бонифация, Федор вылетел в
открытую  форточку  и  стремительно   взмыл   ввысь,   штопором
ввинчиваясь в небесную твердь.

     7. Через годы, через расстоянья

    Федор  очнулся  на холодном бетонном полу. Сверху, на месте
потолка, синело подсвечиваемое ярким,  но  не  горячим  солнцем
небо  с  размазанными  по  нему  перистыми  облачками,  а снизу
раздавались громкие детские голоса: "Прикрой,  Колян!  Получай,
фашистская  гадина!  Стреляй!  Стреляй  же!" Федор спустился на
один  этаж  и  увидел  на   лестнице   мальчишек   с   длинными
пластмассовыми  трубками во рту, через которые они обстреливали
рябиной,  с  шумом  выплевывая-выдувая  ее,  укрывавшегося   за
стенами   недостроенной   квартиры   "противника"  -  таких  же
шалопаев, как и они сами.  "Атас!"  -  закричал  один  из  них,
увидев  Федора. Загрохотали ступени: пацаны стремглав бросились
наутек, очевидно,  приняв  Федора  за  строительного  рабочего.
Перепрыгнув  сразу  через несколько ступеней, Федор подскочил к
бездверному выходу  из  оборонявшейся  квартиры  и  схватил  за
шиворот одного из выбегавших сорванцов.

    - А-а-ай!  -  закричал  испуганно мальчишка, дрыгая ногами,
как пойманный за уши кролик. - Что я вам сделал?!
    - Да не бойся, в милицию не  отведу...  если  скажешь,  где
Веревкин, - прижал его к стене Федор, чтобы не дергался.
    - Ванька?  Нету  его  тут,  -  заныл  мальчишка. - Он домой
убежал: ему Женька рябининой в глаз зафигачил.
    - Давно убежал?
    - Не знаю... Минут пять... Отпустите, а?
    - Иди и запомни, что стройка - не место... - не успел Федор
закончить свое напутствие, как мальчишки и след простыл.
    Федор взбежал на последний недостроенный этаж, девятый  или
десятый,  и  прошелся  взглядом по 3-му Богородскому переулку и
улице Александра Ульянова: мальчика в синих шортах и  клетчатой
рубашке нигде не было видно... Где его теперь искать? Федор еще
раз  внимательно  осмотрел окрестности и заметил в самом начале
улицы Александра Ульянова быстро приближающуюся  машину  скорой
помощи.  "Неужели,  та  "вредная  женщина  с  работы"  говорила
правду? - лихорадочно соображал Федор, сбегая  по  лестнице.  -
Ваня пошел домой... но мог вернуться, не дойдя до дома, ведь он
и  не  дошел  на  самом-то деле. Вернулся, а приятелей уже нет,
потому что я их вспугнул... И никаких свидетелей!" Когда  Федор
подбежал  к  дыре  в  заборе  вокруг  стройки, машина с большим
красным крестом была уже метрах в двадцати от него.  Ехала  она
теперь  не  очень  быстро и не вполне уверенно, словно водитель
что-то  высматривал  по  сторонам  дороги.  Расстояние  -  пять
метров:  водитель  повернул  голову в противоположную от Федора
сторону... Воспользовавшись удобным моментом, Федор проскочил в
заборную дыру и прыгнул на передний капот  машины...  Истерично
завизжали  тормоза,  и,  соскользнув  с  капота,  Федор полетел
вперед и  вниз,  ударился  плечом  об  асфальт,  несколько  раз
перевернулся,  задев головой за бетонный бордюр проезжей части,
и со снятым с макушки скальпом распластался поперек дороги  без
сознания.
    Ударившая   в  голову  боль  отлетела,  обернувшись  черной
птицей, и  Федор  плавно  вспарил  вверх,  на  небеса,  радуясь
удачному  исходу  дела: медикам теперь придется его подобрать и
отвезти в трамвпункт, а когда они вернутся, если они,  конечно,
вернутся, Ваня Веревкин наверняка уже будет в другом месте: эти
мальчишки - шустрые, как ртуть, на одном месте долго не устоят.
В  таком  вот  прекрасном  настроении  Федор прибыл на небеса и
увидел сидящих на ватном облаке двух ангелов в  белых  одеждах,
один из которых задушевно говорил другому:
    - Мать твою через коромысло! Зря мы мальчишку взяли.
    - Зря-зря...  Он  же  видел, как мы этого ханурика сбили...
Если бы ханурик пьяным был, тогда другое  дело,  а  он,  вроде,
трезвый,  не  пахнет  даже, поди докажи, что ты не виноват... И
откуда  он  взялся,  как  с  неба   свалился,   ебать-колотить!
Мальчишка  -  единственный  свидетель,  так  что  мы сразу двух
зайцев убьем: мальчишку к нам отвезем - задание выполним,  -  а
этого где-нибудь по дороге выбросим, ищи нас потом!
    Федор  осторожно  разлепил  глаза  и  увидел сидящих к нему
спиной на передних  сидениях  водителя  в  черной  водолазке  и
санитара в белом халате, а рядом с собой, на соседних носилках,
- тихо   спящего   Ваню  Веревкина.  Надо  было  срочно  что-то
предпринимать, но боль  ударила  в  голову,  и  Федор  поспешил
сожмурить чугунные веки...
    - А  может,  этого  тоже  к  нам? - спросил санитар, совсем
молодой еще, судя по голосу, парень.
    - Ты что, охерел?! - ответил  шофер,  очевидно,  обладавший
некоторым   авторитетом  в  силу  своей  романтически-рваческой
профессии.
    - Тогда может...
    - Нет, лучше не надо. С мальчишкой  все  шито-крыто  будет,
потому  что  задание  сверху,  государственной,  можно сказать,
важности, а если  мы  этого...  За  такую  самодеятельность  по
головке не погладят!
    - Ладно,  положим тихонько где-нибудь под забором, и ничего
не знаем... Кто сбил, где сбил...
    - Опасно, брат.
    - Так ты ведь сам только что  такой  вариант  предлагал!  -
удивился санитар.

    - А  теперь подумал и решил, что опасно: вдруг какая-нибудь
сука увидит, как мы его из машины выбрасываем.
    - Опасно... Работа такая: по лезвию скальпеля ходим.
    - Ну, ты  выдал!  Зачем  рисковать?!  Отвезем  в  ближайший
травмпункт  и  скажем,  что  нашли  на дороге: сволочь какая-то
сбила и уехала, а мы подобрали.
    - Да, пожалуй, так лучше всего.
    Минут через пять машина остановилась.
    - Пойду  "договорюсь  с  таможней",  а  ты   тут   ханурика
покарауль, - сказал санитар. - Если зашевелится, сразу марлечку
с  хлороформом  на  морду.  Не  дай  Бог, очухается и мальчишку
увидит! Садись возле него - я подожду.

    - Не боись,  у  меня  не  шелохнется,  -  над  ухом  Федора
булькнуло, и он почувствовал приторный запах.
    - Смотри, сам не захрапи.
    - Иди-иди!
    "Что делать? - думал Федор, старясь не шевелиться, чтобы не
получить "марлечку на морду". - Ладно, пусть они меня из машины
вынесут,  а  там  что-нибудь  придумаю... Если бы еще не голова
разбитая..."
    Хлопнула  дверь,  и  раздался   злой   голос   вернувшегося
санитара:
    - Поехали!
    - Куда?
    - На  х-х...  хутор  бабочек  ловить! Не принимают, сучары,
увидели по машине, что мы из четвертой  управы,  и  говорят  "к
себе  и  везите".  Не  знаешь,  что  ли,  завидуют  нам, пидоры
гнойные, думают, раз мы в "кремлевке" работаем, так и сами  как
сыры в масле катаемся, чуть ли не спецпайки получаем.

    - Не  повезло  мужику,  придется  ему  в канаве полежать, -
вздохнул водитель, трогая с места.
    - Черт, и время поджимает... Давай  вон  к  тому  кусту!  -
распорядился разозленный санитар.
    "Ничего,  -  успокоил  себя Федор, - пусть они меня сначала
бросят, а только повернутся, чтобы уйти,  я  их  чем  под  руку
попадется сзади огрею. Главное - внезапность".
    Машина затормозила, и санитар с водителем вынесли Федора на
носилках.

    - Это  куда  ж  вы  его  тащите,  милые?! - раздался тонкий
женский крик.

    - Откуда ты взялась, ведьма старая, - пробормотал себе  под
нос санитар.

    - Да   это   мы,   мамаш,   так...   так  просто,  -  начал
оправдываться водитель.

    - Не волнуйтесь, бабуля, мы его только развернуть хотим,  а
то  он  у  нас  вперед  ногами в больницу ехал, - пришел ему на
помощь санитар.
    - Вперед ногами одних  покойников  возют,  -  наставительно
сказала бабуля.

    - Ага,  я  и  говорю...  Сразу-то не заметили, а теперь вот
перевернуть решили, чтобы все по-человечески.
    - Это правильно, соколики!  А  то  молодежь  больно  ученая
пошла, в народные приметы не верют...
    - Всего хорошего, мамаш, - перебил ее водитель. - Торопимся
мы... жизнь спасать.
    - Бог в помощь вам!
    - Придется  к  нам  везти,  -  сказал  санитар,  заталкивая
носилки обратно в машину.
    - Может, еще попробуем? Дубль номер два?
    - Времени нет, и так опаздываем... Да и бабка нас засекла.
    - Хорошо бы, он окочурился по дороге, тогда  и  вопросов  к
нам никаких.

    - Поехали, по дороге обсудим, чего в приемке врать будем.
    "А  что,  если...  вот  "очнусь"  сейчас и ляпну что-нибудь
по-английски,  представляю,  как  они..."  -  не  успел   Федор
додумать,  как  ощутил  на лице сладкую влажную марлечку... Все
пошло кругом, и его засосало в вязкий водоворот тяжелого сна. В
привидевшемся ему  кошмаре  Федор  сидел  внутри  электрической
лампочки  под потолком той самой комнаты, из которой отправился
в прошлое, и наблюдал сквозь кривое и пыльное стекло, как внизу
на плюшевом диване сидят в обнимку перед телевизором Маринка  с
Бонифацием.  Впрочем, Федора в данный момент интересовал только
телевизор... По экрану шла сильная  рябь,  и  изображение  было
неконтрастным,  но  все же можно было рассмотреть прерывавшиеся
часты