он на поверхности, на волнах...
     Шар резко подскочил вверх,  наверное  его  взметнуло  на  гребень
волны. Васильев упал.
     Скользя на четвереньках по гладким стенкам,  он пытался добраться
до люка. Если он его не откроет, то погибнет, как мышь в банке...
     Васильев ощупывал  руками  гладкие  стенки.  Но  шар  бросало   в
стороны, и он, не удержавшись, падал снова...
     Наконец ему удалось уцепиться за ящик аккумуляторов,  укрепленный
возле  люка,  где  находился  фонарь  освещения.  Лампы в нем не было:
Васильев снял ее, чтобы использовать переходные контакты...
     Дышать становилось  еще труднее.  Герметизация была надежной:  ни
одна капля воды,  ни один глоток свежего воздуха не  проникали  внутрь
цистерны.  Инженер  вспомнил,  как  он  гордился  удачными испытаниями
герметичности шаров при высоком давлении...  А сейчас он тщетно  искал
хотя бы маленькое отверстие,  микроскопическую дырочку. Он бы прильнул
к ней и пил,  пил без  конца,  жадными  глотками  морской  живительный
воздух!..
     Уцепившись за выступ аккумуляторной  батареи,  Васильев  старался
повернуть крышку люка. Это оказалось невозможным. Видимо, завернуть ее
было  легче,  а  открыть  нехватало  сил...  "Должно   быть,   наглухо
заклинилась  от  ударов  волн",  подумал инженер,  пытаясь найти точку
опоры.
     Шар бросало из стороны в сторону.
     Иногда Васильеву удавалось упереться руками в  крышку.  Наклонись
всем телом влево,  он рывками пытался сдвинуть ее с места... Напрасно!
Шар  снова  падал  куда-то  вниз.  Тело  становилось   легким,   почти
невесомым,  будто  растворялось  в пустом пространстве цистерны.  Руки
беспомощно скользили по стенкам,  опоры  не  было.  И  опять  Васильев
карабкался к люку...
     Наконец он надежно уперся в крышку руками, но она не поддавалась.
     Холодный пот выступил на спине, поползли противные струйки...
     Неужели все кончено и для него и для Синицкого?  Зачем нужно было
стараться   вырваться  из  подводного  дома?  Не  все  ли  равно,  где
задыхаться: под водой или здесь, уже на поверхности?..
     Он шарил дрожащими руками по внутренней плоскости крышки. Хоть бы
какой-нибудь выступ,  чтобы уцепиться,  упереться в него!..  С горечью
подумал   инженер,   что  при  конструировании  шаров  нужно  было  бы
предусмотреть скобы изнутри. Но кто мог предполагать такое необычайное
использование его нефтяных цистерн?
     Васильев терял сознание. В ушах будто гудели тысячи колоколов...
     Почему-то вспомнилась пушкинская сказка о царевиче в бочке...  Ее
выбросило на берег, мальчик поднатужился плечами и вышел на свободу...
     Стенки из пластмассы,  крепкой как сталь, - не деревянная клепка.
Они не могут лопнуть даже в сказке...
     Опять приходят  на  память самые невероятные сравнения:  какой-то
американец ради рекламы  и  долларов  показывал  свою  выносливость  и
крепость   черепа;  в  заколоченной  бочке  он  спустился  по  реке  в
Ниагарский водопад и как будто остался жив... А он, советский инженер,
должен погибнуть, когда спасение так близко!..
     Нет, он будет жить,  пока мыслит,  пока не погасла в нем  воля  к
жизни...
     Смертельной опасности он  может  противопоставить  не  физическую
силу   и   не  выносливость,  а  смелую  мысль,  умение  решить  любую
техническую задачу.  Вот оно,  единственное оставшееся оружие капитана
подводного дома!..
     Может быть,  чем-нибудь упереться в крышку,  чтобы  не  скользили
пальцы?
     Он опустил руку в карман и там нащупал "загадочное кольцо"  Нури.
"Кольцо,  кольцо..." повторял инженер.  Ему уже казалось,  что найдено
решение...  Он  вспомнил  о  проводе,  которым  замыкал  контакты   на
переходных   втулках,   ощупью   нашел   его   и   коснулся   им  гаек
аккумулятора... От короткого замыкания вспыхнула ослепительная искра.
     Инженер закрыл глаза и еще раз повторил опыт...  В свете искры он
разглядел металлическое кольцо,  удерживающее ламповый патрон.  Кольцо
было закреплено обыкновенными винтами.
     Кому же,  как не самому конструктору,  знать устройство освещения
цистерны. Он знал, что стоит только отвернуть кольцо, убрать резиновые
прокладки,  и круг с ламповым патроном упадет  внутрь  шара.  Тогда  -
воздух и желанная свобода!..  Но чем отвернуть?.. Он снова стал шарить
по карманам.
     Только погасший  фонарик...  никаких  отверток.  Инженер  вытащил
жестяный цилиндрик,  выбросил из него разрядившиеся  батарейки,  затем
линзу,  лампочки и каблуком старался сплюснуть корпус фонарика,  чтобы
получить подобие отвертки.
     Это оказалось очень трудным.  Но вот нижняя часть трубки смялась,
и Васильев попробовал отвернуть ею винт.
     Ничего не   выходило.   Самодельная  отвертка  оказалась  слишком
широка.
     Тщетно инженер    пытался   уменьшить   ее   ширину.   Это   было
невозможно...
     Вот если   бы  в  эту  сплюснутую  трубку  вставить  какую-нибудь
пластинку!  Васильев  опять  стал  искать  в  карманах...   В   уголке
затерялась  монета.  Никогда  в  жизни  он  так  не  радовался никакой
находке! Он закрепил ее в трубке - она точно пришлась по диаметру.
     Напрягая последние  усилия,  Васильев  подобрался к кольцу и стал
отвинчивать винты. Их было много. Пальцы уставали от напряжения.
     Сил оставалось  совсем  мало.  Дышать было нечем...  Он падал при
каждом резком ударе волн,  скользил на дно  шара  и  вновь  карабкался
вверх... Монета выскакивала из трубки. Боясь ее потерять, инженер брал
монету в  зубы  и  стискивал  так  крепко,  будто  старался  раскусить
надвое...
     После каждого   отвинченного   болта   он   ощупью   пересчитывал
оставшиеся. Сколько их? Сколько глотков воздуха осталось в цистерне?
     "Еще, еще немного!  - подбадривал себя инженер.  - Скоро  воздух,
свет,  жизнь!.." Он и Синицкий опять увидят яркое, голубое небо, вышки
и виноградники...
     Кольцо, удерживавшее  колпак,  со  звоном  упало  вниз.  Осталась
резиновая прокладка. Ее надо было оторвать. Васильев обломал все ногти
- резина не поддавалась. В отчаянии он стал рвать ее зубами.
     Еще несколько секунд, и он уже не выдержит...
     Но вдруг  Васильев  почувствовал,  что кровь его израненных десен
стала соленой - она смешалась с каплями морской  воды.  Вода  проникла
сквозь щели у резинового кольца!
     В последнем усилии,  не разжимая зубов, он дернул головой и повис
всем телом на резине.
     Свежий, опьяняющий  воздух  ворвался  в  шар.  Взмахнув   руками,
инженер скатился вниз.

x x x

     Брызги волн  ворвались  в  открытое отверстие и тонкими струйками
побежали по лицу.  Васильев глубоко  вздохнул.  Битва  за  жизнь  была
выиграна! Самое страшное осталось позади.
     Наклонившись к Синицкому,  Васильев взял его  руку.  Пульс  бился
слабо,  но  дыхание  -  инженер  чувствовал  его  на своей щеке - было
ровным, спокойным. "Ничего, скоро очнется".
     Что делается  в  мире?  День сейчас или ночь?  Где находится шар?
Виден ли берег? Все эти вопросы сразу встали перед ним.
     В дыре наверху было темно - значит,  ночь.  Оттуда шел дождь: это
волны метались над шаром,  и брызги их ливнем падали вниз.  "Наверное,
шторм все еще продолжается,  - подумал Васильев.  - Хорошо, что на дне
цистерны укреплен балласт, иначе она бы перевернулась". Он снял с себя
рубашку и, скомкав, заткнул ею отверстие.
     Васильев чувствовал себя в  относительной  безопасности.  Никакая
буря  ему  не страшна.  Толстые стенки цистерны выдержат натиск любого
урагана. "Это тебе не деревянная бочка ниагарского смельчака!" подумал
он и, усевшись на дне шара, с наслаждением вытянул ноги...
     Спокойное состояние длилось недолго.
     Страшная катастрофа   в   морской  глубине  снова  всплыла  перед
глазами.
     Вот он,  "итог  последних  лет",  вспомнил Васильев свою запись в
дневнике.  Все погибло...  Все,  чему он отдал последние  годы  жизни.
Погибли  труды  тысяч  людей.  И если он останется жив,  как он сможет
смотреть им в глаза?..
     Инженер снова наклонился к Синицкому. Глубокая отцовская нежность
вдруг возникла в его душе...  "Родной мой!  Все из-за меня".  Опять он
вспомнил  бледное  лицо юноши,  когда тот старался улыбнуться и жадно,
широко раскрытым ртом  ловил  последние  остатки  воздуха  в  стальной
коробке...  По привычке студент вынимал гребенку,  поправлял галстук и
ничем не хотел показать Васильеву своего страха...
     Снова и  снова прислушивался инженер к дыханию Синицкого...  Надо
дать ему воды.
     Он ощупью  нашел  отделение для аккумуляторов.  Где-то здесь была
фляжка,  которую он предусмотрительно положил сюда и  закрепил  куском
проволоки.
     Куда же она девалась?.. Может быть, выскользнула?..
     Стараясь подавить беспокойство,  Васильев стал шарить внизу.  Вот
аппарат Саиды, сигнальные ракеты. Но где же фляжка? Где?..
     Наконец он нашел ее,  однако фляжка была пуста:  наверное, крышка
оказалась плохо завинченной.  Вода вылилась и смешалась с морской, что
плескалась на дне шара, под балластом.
     Васильев зябко поежился, будто от холода. У них нет ни капли воды
да, кстати, и ни крошки хлеба.
     ...Шторм утихал... Васильев подтянулся на руках и вытащил из дыры
для фонаря смятую рубашку.
     Над головой  засветилось  розовое  пятно.   Так   в   необычайном
шарообразном доме наступал рассвет.
     В этом доме уже стало возможно дышать,  появился кусочек розового
неба.  Но  дом  все  же  оставался  тюрьмой.  В его окно еле пролезала
рука...
     Снова Васильев  подтянулся вверх и сквозь окошко нащупал скобы на
крышке люка. Снова нужны нечеловеческие усилия, чтобы сдвинуть с места
тяжелую крышку, повернуть ее...
     Все это длилось мучительно долго.  Васильеву казалось,  что  руки
уже не слушаются его, что в них лопнули жилы.
     Наконец крышка слегка поддалась его усилиям и дальше уже спокойно
пошла по нарезке.
     Первые, незабываемые минуты...  Чувство неизъяснимого  блаженства
охватило Васильева, когда он высунулся из люка и, опираясь на его края
локтями, огляделся по сторонам.
     Светало. Заря  вставала бледная,  слегка розоватая;  она освещала
мелкие белые барашки на волнах. Похоже, что это ветер рассыпал по воде
лепестки цветущих яблонь...  Берегов не видно.  Море казалось огромной
чашей, и в ней плавала маленькая горошинка - белый шар...
     Васильев не знал, сколь трудным оказалось их положение.
     Цистерна находилась вдали от известных морских путей, проложенных
на   картах   пунктиром.  Здесь  обычно  не  ходили  ни  торговые,  ни
пассажирские суда. В эти места не часто заплывали и рыбачьи баркасы.
     "Хорошо, если бы нашли шар с тетрадью!  - подумал Васильев.  - Но
на  это  мало  надежды...  Цистерна  тоже  может  где-нибудь   плавать
поблизости...  Ничего  не  известно.  А вдруг и ее и нас с Синицким во
время бури унесло черт знает куда?"
     Какое синее  это  море!..  Наверное,  оно  никогда таким не было.
Васильеву навсегда запомнится эта ядовитая синева.  Только синий цвет.
От него кружилась голова, болели глаза. Противная тошнота подступала к
горлу.
     Уже давно  встало  солнце,  и сейчас оно невыносимо пекло голову.
Васильев обмотал ее рубашкой,  снова высунулся из люка  и  до  боли  в
глазах смотрел на горизонт.
     Неподалеку пролетел баклан.  Может  быть,  как  замечают  моряки,
земля близка?..

                         Глава двадцать пятая
                          ОСТРОВ НЕИЗВЕСТЕН

     Слегка покачиваясь на волнах, плыл белый шар.
     Проходили часы. Васильев сидел на краю люка и, опустив ноги вниз,
бесцельно смотрел на туманный горизонт,  где голубоватое  небо,  цвета
жидкого молока, сливалось с водой.
     Инженеру вдруг  показалось,  что  там,  вдали,  белеет   какое-то
неясное очертание - то ли берега, то ли судна.
     "Нет, это не судно",  решил он.  Светлая  полоска  не  двигалась.
Ветер нес шар прямо к ней. Васильев присмотрелся... Из тумана выплывал
небольшой островок...
     Уже виден  был  низкий каменистый берег.  "Нет,  пожалуй,  это не
остров,  - подумал инженер,  -  просто  груда  камней...  Такие  часто
встречаются на Каспии".
     ...Васильев вынес на берег Синицкого и с  большим  трудом  втащил
шар.  Подложив  под  него камни,  чтобы он не скатился обратно в море,
инженер потянулся, выпрямился во весь рост и осмотрелся по сторонам...
     Действительно, островок  оказался маленьким - площадью всего лишь
в несколько десятков квадратных метров.  Покрытый галькой и  обломками
скал,  лишенный растительности, он не мог вызывать какие бы то ни было
симпатии даже у самого непритязательного путешественника.
     Снова прислушавшись  к  дыханию  Синицкого,  Васильев устроил его
поудобнее и решил обойти весь островок, чтобы попытаться найти воду, а
также  узнать,  есть  ли  здесь  хоть какая-нибудь возможность достать
пищу.
     Он обогнул  скалистую  гряду  и  вышел  на противоположный берег.
Здесь тянулась узкая песчаная полоса. Песок казался белоснежным. Волны
шуршали под ногами.
     Васильев шел у самой воды.  Его интересовало все:  и водоросли  и
кусочек  палки,  принесенный  волной неизвестно из каких краев.  Он на
всякий случай искал съедобные ракушки, но их не было...
     Возвращаясь к  Синицкому,  инженер  с трудом нашел белый шар:  он
сливался с цветом гальки на берегу.
     Как же  их  здесь найдут?  Вот если бы костер разжечь,  чтобы дым
увидели! Но это невозможно - на острове нет ни кустика, ни травинки.
     Синицкий все  еще  не  приходил в сознание.  Наверное,  он сильно
ударился о стенку цистерны, когда она вылетела из шлюзового отделения.
     Если бы достать хоть глоток воды!
     Поднимался туман.  Тяжелый и густой,  он растекался  по  острову.
Казалось, что воздух здесь насыщен ядовитыми испарениями.
     ...Уже село солнце.  Черная завеса закрыла весь горизонт, оставив
внизу,  у самого моря, тусклую красноватую полоску. Скалы стали совсем
лиловыми и через несколько минут растаяли в тумане.
     Васильеву опять казалось,  что он снова там,  внизу,  в подводном
доме...  Жарко. Пламя вырвалось из буровой, оно подбирается к нему все
ближе и ближе.  Вот языки огня лижут волосы,  уже касаются лба. О, как
мучительны эти воспоминания!..
     Неужели он  навсегда  расстался с подводным домом?  Он строил его
всю свою жизнь...
     Перед глазами  проносятся  картины  далекого  детства.  Солнечное
утро.  Он на  берегу  реки,  прилаживает  на  себе  маску  от  старого
противогаза. К маске приклеена короткая резиновая трубка с поплавком и
наконечником.  Дрожа от утренней  сырости,  он  раздевается,  надевает
маску, осторожно устанавливает поплавок и, взяв большой камень в руки,
опускается в  воду.  Он  чувствует  себя  водолазом.  Резиновый  шланг
болтается прямо над головой,  и дрожит над ним тень поплавка.  Мальчик
впервые знакомится  с  подводным  миром  и  в  изумлении  разглядывает
зеркальное небо подводных обитателей, сквозь которое прорываются косые
солнечные  лучи.  Становится  тяжело  дышать.  Он  бросает  камень   и
выплывает на поверхность...
     Другая картина:  строится модель  подводного  танка  с  резиновым
мотором. Первые испытания... Колесный танк из тонкой жести проходит по
дну глубокого ручья,  и его первый  пассажир  -  котенок  -  испуганно
выпрыгивает из жестяной коробки...
     Вот уже  сделана  электрическая  модель...   А   затем   чертежи,
чертежи...  Многолетняя  учеба,  сотни  вариантов,  десятки моделей...
Баку,  нефть...  Морские буровые,  изучение бурения и снова  варианты,
конструкции,  модели...  Чертежи, расчеты... Снова чертежи... Завод на
Урале...  Подводный дом строят тысячи человек.  Год работы в  цехе  на
сборке. Испытания на земле... Транспортировка по Волге и наконец...
     Хорошо помнит Васильев тот день,  когда  подводный  танк  впервые
двинулся  от  берега,  погружаясь  в море все глубже и глубже.  В этот
момент он чувствовал себя счастливейшим человеком на земле...
     Инженер приподнялся  на локте и взглянул на море,  как бы пытаясь
увидеть уходящий под воду танк.
     Мучила жажда.  Трудно было пошевелить языком.  Горло воспалилось,
как при ангине.  Нет,  никакие муки не смогут сравниться  с  тем,  что
сейчас испытывал Васильев... Каплю воды, только каплю!..
     Послышался гул самолета. Вот уже близко, совсем над головой... Их
ищут?  Откуда  самолет ночью?..  Здесь не может проходить пассажирская
трасса...
     И опять настала тишина.  Еле слышно плескались волны.  "Надо было
пустить ракету", вспомнил инженер.
     Он долго   смотрел  в  темное  спокойное  небо.  Звезды  исчезли,
опускался туман.  Над островом он  казался  густым  и  липким.  Мучили
видения.  Васильеву чудилось, будто белесые призраки в длинных одеждах
встали перед ним сплошной стеной...  Вот они взялись за руки, медленно
идут навстречу, окружают его со всех сторон...
     Но что это?.. Нет, он не бредит...
     На противоположном  конце острова показались голубоватые огоньки.
Иногда они гасли и затем вспыхивали в новом месте,  постепенно как  бы
приближаясь к берегу...
     Инженер побежал к ним навстречу.  Звенели и катились  под  ногами
скользкие   гальки.  Голубой  огонек  дрожал  возле  темной  скалы,  и
Васильеву казалось, будто кто-то притаился здесь, ждет его, запрятав в
рукав потайной фонарик.
     Когда он подошел совсем близко,  то заметил,  что свет мерцает  в
расселине между двумя плоскими камнями,  которые чем-то напоминали ему
могильные плиты.
     Осторожно, затаив  дыхание,  Васильев стал подбираться к ним.  Он
уже поднялся на груду камней, как вдруг оступился.
     Мелкие камешки  посыпались  вниз,  зашумели  в расселине.  Огонек
мгновенно исчез.
     Ощупью, широко  расставив руки,  Васильев пытался кого-то найти в
узком пространстве между камнями... Но там никого не было...
     Стараясь выкарабкаться   из  расселины,  он  скользил  руками  по
гладким камням,  слегка влажным от  тумана.  Может  быть,  они  утолят
жажду?..   Васильев  припал  воспаленным  ртом  к  холодной,  пахнущей
водорослями поверхности камня...
     Он не помнил, сколько прошло времени. Казалось, что ничего больше
не существует на свете,  кроме вот этих  холодных  и  влажных  камней.
Наконец  он оторвался от них и увидел,  как сквозь туман просачивалось
утро...
     Он бросился  к  Синицкому.  Тот  все  еще не приходил в сознание.
Васильев оторвал воротник у  своей  рубашки,  намочил  его  в  воде  и
положил на лоб юноши.
     Студент пошевельнулся и  бессильно  приподнял  руку.  Рука  снова
упала на песок.
     - Пить!.. - чуть слышно прошептал он.
     Васильев многое  отдал бы сейчас за стакан воды для своего нового
друга.  Еще одно испытание! Снова борьба за жизнь... но уже не свою, а
чужую.
     Опять инженер побежал к скалам.  Может быть,  как-нибудь  удастся
собрать хоть полглотка воды?  Он водил по камням ладонями, чувствовал,
что они скользки от воды, но воды все-таки не было...
     Вдруг острая,  обжигающая  боль уколола палец.  Васильев отдернул
руку и увидел тонкий язычок голубого пламени.
     Огонек пробивался  сквозь  трещину  в  камне.  Неподалеку от него
мерцал другой, еле заметный в туманной мгле.
     Так вот они, таинственные огни! Глухая досада овладела инженером.
Как же он ночью не догадался,  что встретился с обыкновенным  явлением
выхода нефтяных газов!  "Значит,  на этом острове тоже есть нефть... -
подумал он.  - Что ж,  и здесь поставим вышку... Но кто узнает об этом
"вновь  открытом  месторождении",  если  нам  не  удастся  выбраться с
проклятого  острова?  Чертов   туман!   Разве   нас   найдут?..   Надо
продержаться... Только бы воды, воды!"
     Он смотрел на мигающий огонек и думал,  думал только об  одном...
Вот мчится бушующий поток...  Спокойно и медленно течет река...  С гор
сбегает светлый ручей... Стоит на столе тонкий, прозрачный стакан, и в
нем - вода...  Всюду вода!  Он видел ее в цистернах,  бочках,  ведрах,
даже в лабораторной мензурке,  куда  из  трубки  перегонного  аппар