тал смотреть на экран локатора.
     "Значит так...  - размышлял  Синицкий.  -  Запомним  на  будущее:
усиление  потребуется для увеличения дальности.  Ультразвук отражается
от скал и больших камней,  так же как радиолуч в обычном локаторе - от
айсбергов  или кораблей.  Если увеличить усиление,  то можно уменьшить
мощность генератора.  Интересно получается...  Отражение радиолуча  от
кораблей открыл Попов. Отсюда по всему миру пошла радиолокация. Теперь
мы  уже  строим  ультразвуковые  локаторы...  А  принцип  тот   же   -
отражение..."
     Вошла Саида и молча указала технику на щит управления.
     Техник включил моторы.  Снова задрожал подводный дом.  В углу, на
маленьком столике,  слегка закачалась вода в  графине.  Она  светилась
зеленоватым отблеском.
     На прямоугольном  экране,  как  в  маленьком  окошке,  был  виден
зеленый луг,  освещенный закатным солнцем...  - так это представлялось
Синицкому.  На "лугу" вдруг появились силуэты  подводных  камней,  они
медленно проплывали в сторону. Чуть выше этого светлого окошка чернело
другое окно, с толстым стеклом, отделявшим людей от подводного мира.
     Начиналось путешествие по дну моря в темноте.
     Васильев наклонился над приборной доской, проверяя курс:
     - Так держать!

x x x

     Синицкому разрешили осмотреть подводный дом.
     Он не мог себе представить всей грандиозности  этого  сооружения.
Как  и  подводная  лодка,  дом состоял из отсеков,  отделенных друг от
друга водонепроницаемыми перегородками.
     Толстые стенки танка,  изготовленные из лучших сортов специальной
стали,  а также его куполообразная  форма  позволяли  ему  выдерживать
давление воды в сотни тысяч тонн. Подводная лодка обычно рассчитана на
меньшее давление.
     Большая кубатура воздуха,  заполнявшего подводный дом,  создавала
ему плавучесть и, главное, облегчала нагрузку на гусеницы.
     Для погружения  открывались  краны  -  кингстоны,  и  тогда  вода
заполняла специальные камеры.  Для подъема танка на  поверхность  моря
вода  из  этих  камер  вытеснялась  сжатым  воздухом,  находившимся  в
баллонах под давлением в сотни атмосфер.
     Чтобы снова   заполнить   баллоны   сжатым   воздухом,   включали
компрессор высокого давления.  Но это делалось только  на  поверхности
моря, когда компрессор мог всасывать наружный воздух.
     Показали студенту и аккумуляторное отделение.  Оно  находилось  в
нижней части подводного танка, возле гусениц.
     Узкие проходы  между  рядами  гигантских  металлических  коробок,
освещенные матовыми лампами, напоминали таинственный лабиринт.
     Дизели в  машинном  отделении  приводили   в   движение   динамо,
заряжающие аккумуляторы.
     Абсолютная автоматизация всего управления и надежность механизмов
позволили Васильеву обойтись очень небольшим экипажем.
     Подводный дом оказался "многоэтажным" и  "многоквартирным",  если
считать все его многочисленные отсеки.
     Синицкому пришлось потратить немало времени,  чтобы познакомиться
с этим необыкновенным сооружением.
     Нури почти уже смирился с  присутствием  любопытного  москвича  в
подводном  доме.  "Пожалуй,  он  неплохо себя ведет для первого раза",
заключил помощник Сайды, после того как показал ему все сооружение.
     По приказанию Васильева,  Нури привел студента обратно в камеру с
иллюминатором.
     Синицкий устало сел на диван и только тут перевел дыхание.  Он не
мог отдать себе отчета,  почему так устал: то ли от ходьбы по лесенкам
и  коридорам,  то  ли  просто  от  впечатлений.  Ему  вдруг захотелось
возвратиться к своему  "дневнику".  Но  трогать  магнитофон,  пока  не
расшифрован английский разговор,  просто нельзя. Мало ли что... В наше
время приходится быть  особенно  бдительным,  об  этом  каждый  должен
помнить...
     "Правда, насчет белых шаров я ошибся. Какие же это мины, если они
оказались в подводном доме Васильева? - чувствуя некоторую неловкость,
размышлял Синицкий.  - А я ко всем приставал, допытывался... Ясно, что
эти шары нужны для опытов.  Их почему-то не показали,  хотя Нури водил
меня всюду... Подводный дом! Кто бы мог подумать, что он существует...
Некоторым  любителям  заграничных  "новинок"  иной  раз кажется,  что,
например,  стальной  жилой  дом  с  ванной  и  газом,  который   можно
перевозить  с  места  на  место,  нарисованный  в  красках  на обложке
иностранного журнала,  - чудо техники... А что бы они сказали, если бы
вдруг узнали о том,  что дом,  созданный советскими инженерами,  начал
свое путешествие не по земле,  а по морскому дну?..  Сколько еще чудес
делается   в   наших  институтах!..  Захватывает  дыхание...  -  думал
Синицкий.  - И какое счастье,  что я могу присутствовать на испытаниях
одного  из  этих  необыкновенных изобретений!  Как я благодарен за это
доверие!"

                          Глава двенадцатая
                            ПАДАЮЩАЯ БАШНЯ

     Ночь опустилась  над морем,  такая же глубокая и темная,  как под
водой, где сейчас путешествует танк инженера Васильева. Не видно огней
на  горизонте:  их  закрывают высокие,  как горы,  волны.  В воздухе -
соленые брызги и сплошная водяная пыль...
     Опытная вышка  Гасанова дальше всех ушла в море.  Она одинока.  В
такую  погоду  даже  солидные  и  надежные,  видавшие  виды  теплоходы
предпочитали отстаиваться в портах.
     После того как Мариам сообщила  Гасанову  дополнительные  расчеты
прочности  нового стометрового основания,  он решил все проверить сам.
Взял у нее тетрадь с записями,  вытащил из кармана счетную линейку  и,
сжав  губы,  начал  пересчитывать числовые значения,  показавшиеся ему
недостаточно точными.
     Мариам стояла  около  стола  в ожидании и прислушивалась к ударам
волн в тонкую стенку дощатого домика.  Лампочка все сильнее и  сильнее
раскачивалась под потолком,  дрожали стекла в маленьком оконце. Сквозь
щели в раме сочилась вода  и  тонкой  струйкой  стекала  на  стол,  на
тетрадь с записями.
     Гасанов этого не замечал. Он часто откидывал непослушные волосы с
мокрого  лба,  задумывался  на  мгновение,  и вновь в его нетерпеливых
пальцах скользил движок линейки...
     Каждый жест,  каждая  фраза  инженера,  сосредоточенное и в то же
время недовольное выражение его лица,  когда он оценивал чертеж  своей
новой конструкции,  глубокие складки между бровями, сжатые тонкие губы
- все это было очень хорошо знакомо Мариам.
     В институте  многие  считали,  что  с  Гасановым  работать  очень
трудно.  Его  строгая  требовательность  подчас   расценивалась,   как
придирчивость.  Чертежницы  из группы Гасанова испытывали неподдельный
страх,  когда инженер, заметив небрежность или ошибку в чертеже, вдруг
краснел от гнева и при всех резко отчитывал провинившуюся.
     Мариам вспомнила  день,  когда  еще   пятилетней   девочкой   она
встретила  Ибрагима  у  себя  во  дворе...  Этот горячий и вспыльчивый
мальчуган подчинил своей воле всех  соседских  ребят.  Они  ходили  за
Ибрагимом   по   пятам,   так  как  только  он  мог  выдумывать  самые
необыкновенные затеи.  Это он сделал качели,  перекинув  тонкую  трубу
через  высокий  каменный  забор,  - так он испытывал крепость нервов и
смелость своих товарищей.  Ибрагим  же  выдумал  и  головокружительное
катанье с окрестных гор не на санках,  а на самодельных колясках.  Что
поделаешь, снега в Баку почти не бывает!..
     Маленькому Ибрагиму  не  раз доставалось от родителей за подобные
дела,  но он не унывал, придумывал все новые и новые затеи... С годами
все  это  постепенно проходило,  но и потом,  в школе,  даже в старших
классах, неугомонный изобретатель нет-нет, да и придумает какую-нибудь
занятную   штуку,   вроде   перепончатых  плавников.  Ибрагим  пытался
практически доказать,  что если надеть на руки и на  ноги  специальные
плавники с перепонками,  как у лягушек, то можно очень быстро плавать.
Он их сам сделал  из  алюминиевых  трубок  и  резины  от  велосипедной
камеры.
     Потом учеба  в   институте,   работа   в   комсомоле,   увлечение
изобретательством, большая конструкторская и организаторская работа...
Обычное начало биографии передового советского инженера.
     Мариам помнила  первую  встречу  Гасанова  с ее старшей подругой,
Саидой.  Тогда они вместе работали и общей  исследовательской  группе.
Многого  сейчас  не могла понять Мариам.  "Что же случилось с Саидой?"
искренне,  с болью в сердце за своих друзей спрашивала она себя  и  не
находила ответа.  Неужели Саида настолько увлечена работами Васильева,
что больше ничего не видит?  Мариам  казалось,  что  такое  чрезмерное
увлечение вызывает у Ибрагима недовольство,  вполне естественное в его
положении.  Он ждет от нее усовершенствованных приборов, которые очень
нужны. Саида ему совсем не помогает. Правда, вся автоматика на опытной
вышке Гасанова была поставлена Саидой. Но это она сделала еще до своей
командировки. Мариам помнила, как дружно тогда они работали. "Нет, так
нельзя!  - думала она.  - Сейчас, как никогда. Саида должна поддержать
Ибрагима. Неужели она этого не чувствует?"
     Холодом и влагой пахнуло от двери. В комнату заглянул Григорян:
     - Такого  шторма  никогда  не видал!  Надо лодки готовить,  пояса
надевать.
     Он прихлопнул  дверь  и скрылся в темноте.  Мариам встревожилась:
"Как-то будут вести себя ребята?"
     Сильный порыв  ветра  распахнул  дверь и ударил о дощатую стенку.
Мариам бросилась к двери,  но закрыть ее не могла.  Вырываясь из  рук,
дверь,  как живая, в отчаянье билась о стену. Через порог перекатилась
волна.
     Гасанов бросил  чертеж  и  подскочил  к  Мариам...  Справившись с
дверью, инженер выбежал на мостик.
     Григорян и  моторист  проверяли  крепления лодок.  Стальные трубы
вздрагивали при каждом ударе волны.
     Всем были розданы спасательные круги.
     - Ребята очень боятся? - с тревогой спросил Гасанов, всматриваясь
в  лицо Григоряна:  в слабом свете фонаря блестели капли,  ползущие по
его щекам и подбородку.
     Мастер медлил с ответом.  Затем вытер лицо платком и с наигранной
веселостью воскликнул:
     - Чтобы такие ребята испугались!  Как можно?  - и тут же похвалил
свои "молодые кадры":  - Понимаешь,  они уже хорошо  работают.  Записи
аккуратные. Сам смотрел.
     Электрический фонарь,  подвешенный у вышки, казался молочно-белым
призрачным шаром.  Он освещал мокрые доски,  по которым перекатывались
пенистые волны.  Лодки были  перевернуты.  Опытные  установки  закрыты
брезентовыми чехлами.
     Григорян и моторист спрятались от ветра под вышку: внизу она была
защищена от непогоды.
     Ребята забрались  повыше  на  стальной  переплет   и   оттуда   с
любопытством  всматривались  в  темноту.  Они ничего не видели,  кроме
растрепанных волн,  блестевших в  свете  фонаря,  и  крупных,  тяжелых
брызг,  падавших  на  звенящий настил,  точно стеклянные орехи...  Все
остальное скрывала темнота.
     - Жизнь  интересная  у нас получается,  - начал Степунов,  крепко
держась за стальную решетку.  - Вот я,  например,  всегда  хотел  быть
моряком, думал, что нет на свете ничего лучше, чем служить на корабле.
И вдруг я сегодня попадаю на корабль...  Разве  не  похоже?  Сейчас  я
вроде как на капитанском мостике. - Он неслышно рассмеялся.
     - Хочешь капитаном быть?  Да?  - ехидно спросил Али,  посматривая
вверх.  - Хорошее желание,  но только... - он прыснул от смеха, - если
бы да верблюду крылья!..
     - Ну  и  ладно,  -  смутился  "капитан".  - А разве быть матросом
плохо? Или, скажем, штурманом? Вот, предположим, наш корабль в море...
     - Совсем похоже, - кто-то пробасил снизу: - берег далеко, и мачта
есть, и шлюпки к борту пришвартованы...
     - Даже  матросы  есть,  -  добавил из темноты другой голос.  - На
нашем неплавающем корабле и мы с их работой справимся!
     - Капитан  тоже  есть,  -  заметил  Али,  - Без этой должности не
обойдешься.
     - Уж  не  ты  ли  в  капитаны  просишься?  -  насмешливо  спросил
Степунов.
     - Зачем я,  - с подчеркнутой скромностью ответил Али.  - Тут есть
замечательный капитан.
     - Кто же?
     - Ясно, что Гасанов. Здесь ему такие права положены.
     - А  кто  же,  по-твоему,  адмирал?  -  опять  раздался  голос из
темноты.
     - Конечно,  сам директор.  Когда он приезжал сюда,  парадный трап
спускали, - убежденно ответил Али.
     - А Григорян кто, по-твоему? - не отставал все тот же настойчивый
парень.
     - Боцман!  - со смехом ответил Степунов. Приложив руку к глазам и
как бы стараясь что-то разглядеть в кромешной темноте,  он  на  минуту
замолчал, затем восторженно крикнул: - Ну и шторм! Двадцать баллов!
     - Зачем врать,  скажи,  пожалуйста?  Такого никогда не бывает,  -
укоризненно сказал Али.
     - Мало ли что! И корабля такого не бывает. Так даже интереснее...
А что, ребята, здесь на вышке тоже здорово! Мне кажется, лучше, чем на
корабле. Вот только надо все видеть по-интересному.
     - Это как в бинокль или телескоп? - послышался насмешливый голос.
     - Зачем  так  говоришь?  -  вступился  за  своего  друга  Али.  -
Бинокли-минокли...  Совсем  не понимаю!  Обыкновенно надо смотреть.  Я
раньше думал:  никогда не буду работать на заводе или на буровой.  Все
ребята   хотят  быть  летчиками  или  моряками.  Говорят,  на  буровой
неинтересно,   на   заводе   скучно   -   точи   разные   гайки-майки,
болты-молты...  А теперь я узнал:  если хочешь хорошо работать, везде
интересно.
     - В самую точку попал,  Али!  - оживился Степунов.  - У меня брат
есть,  он в мореходном  училище  учится.  Задается  -  не  подходи!  В
плавании  был,  про  шторм  рассказывал...  А  потом  и говорит:  "Ты,
сухопутная крыса,  знаешь ли ты,  что такое шторм?  Это,  дорогой мой,
урок мужества...  Важно "не сдрейфить"! Теперь я ему расскажу про этот
урок. Пусть бы он здесь посидел!..
     Высокая волна  с  ревом  ударилась  о  вышку и обдала ребят,  как
дождем.
     - То-то!  - удовлетворенно заметил Степунов, вытирая лицо. - Даже
сюда достает.
     Ребята придвинулись к нему вплотную и, крепко держась за железный
переплет, смотрели в черную морскую даль.
     - Ребята,  а  ребята,  -  испуганным шепотом проговорил маленький
Али, - она качается...
     - А  как же ты думал?  - солидно заметил Степунов.  - Мачта,  она
всегда должна качаться,  если шторм... Вы только, ребята, спасательные
круги не упустите!
     - Слыхали, - отозвался Али. - Боцман Григорян приказывал.
     - Может,  и  ни  к  чему они?  - успокаивающе рассуждал Степунов,
поправляя сползающий круг.  - Что  поделаешь,  на  корабле  -  как  на
корабле!.. Вахтенный журнал тоже надо вести.
     Он наклонился над клеенчатой тетрадью, достал из кармана карандаш
и начал что-то записывать...
     Шторм постепенно утихал.  Уже показались на  горизонте  береговые
огни.
     - До  чего  же  интересная  жизнь  раньше  у  моряков   была!   -
мечтательно   рассказывал   все  тот  же  Степунов.  -  От  книжки  не
оторвешься!  На каждой странице - приключения.  Плавали  в  океанах  и
острова искали, всякие там жемчужные бухты...
     - Подумаешь! - презрительно отозвался до этого молчавший Рагим. -
Я вот что,  ребята, слыхал... - Он понизил голос и почему-то оглянулся
по сторонам.  - В нашем море ходит по  дну  необыкновенный  корабль...
Только  говорю я вам,  ребята,  под честное комсомольское слово.  Мы в
институте работаем,  и о том,  что у нас  делается,  никто  не  должен
знать...  Да вы и сами понимаете.  Не в первый раз!..  Так вот, - чуть
слышно продолжал он, - корабль этот ведет знаменитый капитан...
     - Выдумываешь!  -  дернул  его  за  рукав  Али.  - Это ты в книге
прочитал про капитана Немо.
     - Ну вот, стану я врать! - обиделся Рагим. - А белый шар?
     - Ну и что ж?
     - Откуда же он мог выскочить, как не из подводного корабля?
     Рагим с достоинством замолчал,  как бы прислушиваясь к  возможным
возражениям.  Но ребята тоже молчали, видимо стараясь представить себе
таинственный корабль, ползущий по морскому дну.
     - Нет,  я все-таки этого не пойму, - задумчиво сказал Степунов. -
Даже не верю...  Корабль - и вдруг ползет  по  дну!..  В  книжках  все
получается по-другому. Ну вот, скажем, о нас как бы написали...
     - Слышите, ребята! Про Петьку Степунова, геройского моряка, скоро
книжки будем читать, - крикнул кто-то со смехом и закашлялся.
     - Да я не о себе,  - оборвал товарища Степунов. - Ребята, кто там
поближе сидит, стукните Генку по спине! Говорить мешает... Значит, так
бы написали,  - продолжал он,  как бы читая "с выражением":  -  "Шторм
застиг  смелых  моряков недалеко от берега.  Кругом - рифы,  подводные
скалы,  волны ревут. Выбегает из штурманской рубки сам капитан Гасанов
и  кричит:  "Свистать  всех  наверх!  Спустить бомбрамсели!" Матросы -
сразу на мачты, и вдруг..."
     Степунов не успел закончить своего рассказа. Резкий толчок потряс
всю конструкцию подводной башни...  Вышка закачалась  и  склонилась  к
воде.
     Ребята изо всех сил вцепились в железный переплет.
     Первым опомнился  от испуга Али.  Он ухватил Степунова за плечо и
прохрипел:
     - Рифы?..
     Рассказчик посмотрел на него расширенными  от  страха  глазами  и
утвердительно кивнул головой. Будто опомнившись, он взглянул на часы и
что-то быстро черкнул в тетради.
     Гасанов выскочил  из  домика  и,  не  дыша,  в  каком-то странном
оцепенении остановился на мостике.  Невидящими глазами он  смотрел  на
вышку, которая, как на кинокадре, остановилась в момент падения.
     Втянув голову   в   плечи,   словно   ожидая    удара,    инженер
прислушался...  Сейчас,  сейчас будет конец!  Взметнется вверх дощатый
настил, повиснет над водой и скроется в бушующих волнах...
     Гасанов вздрогнул, как от резкого толчка, и широко раскрыл глаза.
Сильно наклонившись, вышка застыла в своем падении.
     Раскачивался призрачный  шар фонаря,  и метались по мокрым доскам
черные тени.

x x x

     Ветер стихал.  Над морем взошла луна,  мерцали звезды,  и усталые
волны уже еле-еле поднимались на дощатый островок.
     Мариам стояла в тени  за  вышкой,  стараясь  не  выдавать  своего
присутствия.  Она ничем не могла помочь Гасанову. Говорят, что в такие
минуты человеку нужно хоть немного побыть одному.
     "Может быть,  сообщить Саиде? - подумала Мариам и хотела сразу же
броситься к радиотелефону.  - Нет,  напрасно... Где искать ее? В каких
далеких глубинах?..  Рустамов? Вот кто нужен здесь!.. - решила Мариам.
- Сейчас же, сию минуту.
     Она побежала    к    радиостанции.   Дрожащей   рукой   повернула
переключатель. Вспыхнули лампочки, освещающие шкалу.
     Парторга дома   не   оказалось,   он  только  что  выехал.  Куда?
Неизвестно.
     Мариам как-то сразу поникла и снова вышла на мостик.
     Скользя на мокрых досках,  к мостику спешил  Григорян.  Участливо
заглядывая Гасанову в лицо, он заговорил:
     - Все благополучно,  Ибрагим Аббасович.  Одна стойка  поломалась.
Какой шторм выдержала, а как ветер стихать стал, вдруг лопнула.
     - Что с ребятами? - прежде всего спросил Гасанов.
     Мариам затаила дыхание.
     - Орлы!  - с нескрываемой гордостью ответил  Григорян.  -  Сейчас
механизмы крепят, чтобы в воду не скатились.
     Мариам смотрела на  приподнявшийся  конец  площадки,  на  вершину
наклонившейся  к воде сорокаметровой конструкции,  где раскачивался от
ветра фонарь,  и ей стало искренне жаль Гасанова. Она глубоко верила и
его талант, в его возможности.
     "Но что же случилось?  Где  ошибка?"  спрашивала  себя  Мариам  и
бессознательно сжимала мокрые и холодные поручни. Вглядываясь в темные
фигуры, она прислушивалась. Гасанов молчал.
     "Что-то будет  теперь с его новыми работами?  - думала Мариам.  -
Неужели никогда ему не удастся построить свою стометровую конструкцию?
Нет, этому поверить нельзя!.."
     Ветер почти совсем стих. Волны начали отступать. Осада кончилась,
враги уходили.
     Как всегда  под  утро,  еще  ярче   заблестели   звезды.   Мариам