кое отчество, если он кот?
   - Кот? - Как ни странно, молодой человек ни в  малой  мере  не  утратил
самообладания. - Не по адресу "обратились.  Животных  не  восстанавливаем.
Только людей.
   - Ну, - звучало уже не агрессивно, а почти ласково. - Раз людей можете,
то уж одного котика для вас - раз плюнуть. Вы уж окажите содействие, я вам
очень благодарен буду...
   И  рука  просителя  сделала  как  бы  непроизвольное,  легкое,  но  для
внимательного взгляда ясное движение к внутреннему карману.
   - Котов не  восстанавливаем,  -  повторил  молодой  человек  в  той  же
тональности.
   - А вот  и  нет!  -  заговорил  заказчик  уже  целой  октавой  выше.  -
Восстанавливаете котов. Доказать  могу!  Значит,  только  своим,  да?  Так
получается?
   - Было два таких случая, - с неиссякаемым  терпением  объяснил  молодой
человек. - Кот и канарейка. Их запись не удалось отфильтровать от  записей
основного объекта, и они восстановились. Как своего рода побочные явления.
Если бы вы заказали восстановление кого-либо из близких, то случайно могло
бы и там... Но вы же видите - мы и людей всех не можем удовлетворить, а вы
хотите, чтобы мы на кошек время и место расходовали. Негуманно, гражданин.
   - Кого-нибудь из близких, - сказал Блажной Иван Федорович, - мне в наши
времена не прокормить. Сами знаете. А на кота еще хватило бы...
   Но    на    лице    молодого    человека     уже     возникло     такое
фундаментально-непреклонное выражение, что неудачливый  заказчик  невольно
приподнялся, а клиент, дышавший ему  в  затылок,  сделал  движение,  чтобы
занять стул - и с изумлением убедился, что на стуле уже сидела одна из тех
старушек, которых только что едва не по стене размазали - и уже  объясняла
свою потребность невозмутимому молодому человеку...
   А.М.Бык и Федор Петрович увиденным остались  довольны  и  вышли,  чтобы
теперь подняться по лестнице наверх. Не  так  давно  тут  еще  жили  люди,
однако, благодаря усилиям Федора Петровича  и  вложенным  средствам,  весь
этаж теперь был освобожден, и в нем разместилась контора с бухгалтерией  и
прочими нужными подразделениями. У А.М.Быка был тут свой  кабинет,  а  для
Федора Петровича помещение только еще ремонтировалось, поскольку  он  пока
еще  не  переизбрался  и  ждал  конференции.  Перед  кабинетами,   как   и
полагается, находилась приемная, небольшая, но комфортабельная. В  ней  за
изящным столиком сидела  секретарша,  дама  неполного  среднего  возраста,
эффектная и строгая; на вошедших она, однако же, взглянула ласково.  Звали
даму Сирена Константиновна.
   - Что нового, Рена? - поинтересовался А.М.Бык прежде, чем  проследовать
в кабинет.
   - Все в порядке, - ответила она голосом низким и  приятным.  -  Принято
шестнадцать заказов, два выданы, два в процессе. - Данные эти она  считала
с  дисплея,  поскольку  ее  рабочее  место  было  оборудовано  компьютером
(ай-би-эмовским: отечественный - слишком большая редкость).
   - Каменный век, - сказал А.М.Бык, обращаясь к обоим  присутствующим.  -
Если мы вскоре не начнем выпускать продукцию  сотнями,  народ  нас  просто
растерзает.
   - Почему у вас окно закрыто? - недовольно  спросил  Федор  Петрович.  -
Задохнуться можно.
   Задохнуться, правда, помешал бы кондиционер, но с открытым  окном  было
бы, конечно, еще лучше.
   - Галдеж, - ответила  Сирена  Константиновна.  -  Невозможно  работать,
Федор Петрович.
   И, словно подтверждая слова секретарши,  гул  за  окном  еще  усилился.
А.М.Бык подошел к окну и решительно распахнул его.  Сирена  Константиновна
зажала уши. Бык высунулся.
   Дополнительный шум возник оттого, что какая-то не очень  многочисленная
группа людей, при галстуках  и  кейсах,  ухитрившись  как-то  пробиться  к
милицейскому посту, теперь весьма желала быть пропущенной, в ответ на  что
капитан Тригорьев просил не создавать беспорядка и встать в общую  очередь
на запись. Главарь же группы, потрясая каким-то удостоверением,  настаивал
на своем.
   - Павел Никодимович! - крикнул сверху А.М.Бык. -  Кто  это  там  качает
права?
   Участковый инспектор пожал плечами.
   - Да какая-то ревизия вроде...
   - Что за ревизия? - насторожился А.М.Бык.
   - Что за ревизия? - транслировал капитан Тригорьев.
   - Районного финансового отдела, - холодно ответил предводитель  группы.
- И налоговой инспекций. Согласно решению райисполкома.
   - Пропустите, -  распорядился  А.М.Бык,  выпрямился,  затворил  окно  и
сказал соратникам:
   - Новые новости.
   - Что там? - поинтересовался Федор Петрович.
   - Ревизия районного масштаба.
   - Ага, - сказал Федор Петрович и ухмыльнулся. -  Не  выдержал  все-таки
коллега. Решил подставить ножку.
   - Кто?
   - Да здешний хозяин.  Считает,  что  я  ему  дорогу  перебежал.  А  кто
виноват,  если  он   вовремя   не   подумал,   куда   податься...   Сирена
Константиновна! Соедините меня с - ну, вы знаете: с Седовым.
   - Сию минуту, - откликнулась секретарша с готовностью. - Из кабинета?
   - Да, - согласился Федор Петрович. - Так, чтобы я с ним говорил,  когда
они войдут.
   - Думаешь? - спросил А.М.Бык.
   - Так лучше, - ответил Федор Петрович.
   - Тебе виднее, - согласился А.М.Бык. - А не покатят потом?
   - Кому? - спросил Федор Петрович  с  обильной  иронией  в  голосе.  Бык
только кивнул, считая, видимо, тему исчерпанной.
   Федор Петрович скрылся в кабинете, а в приемную уже входили ревизоры.
   Было их, ни много, ни мало, семь человек, все -  в  государственных,  в
узенькую  полосочку,  костюмах,   аккуратненько   причесанные   и   крайне
серьезные. Возглавлял их небольшого росточка  рыжеватый  мужчина  с  гордо
запрокинутой головкой.
   - Безмыльцев! - представился он громко и отчетливо. -  Попрошу  указать
нам удобное для работы место и выдать всю документацию.
   - Прошу в кабинет, - сухо пригласил А.М.Бык.
   - Одну минуту, - остановил его Безмыльцев. - Хочу заранее  предупредить
вас: в случае, если помещение нас не удовлетворит, будем  разговаривать  в
моей машине, где все  сказанное  запишется  на  магнитофон.  И  уж  будьте
уверены, вы скажете все, что я от вас потребую!
   - Прошу, - еще суше повторил А.М.
   В кабинет все они вошли как раз в тот миг, когда Федор Петрович говорил
в телефон:
   -  Николай  Варфоломеевич,  опять  работать  не  дают,  снова  какая-то
ревизия, уж не знаю, чего они хотят,  просто  делами  некогда  заниматься.
Никак    не    могут    отрешиться    от    навыков,     понимаешь     ли,
командно-бюрократической системы...  -  Он  помолчал  и  послушал.  -  Кто
возглавляет? Сейчас...
   - Безмыльцев, - подсказал А.М.Бык.
   - Безмыльцев, - сказал Федор Петрович в трубку.  -  В  кино?  Не  знаю,
может и тот самый... Ах, вы знаете? Стукач?  Ну,  может  быть,  нам-то  от
этого что? Да пусть он хоть десять раз бабник, это еще не основание, чтобы
он являлся сюда с какой-то шайкой...
   - Я попрошу! - грозно сказал Безмыльцев.
   - Пожалуйста, -  сказал  Федор  Петрович,  протягивая  ему  трубку,  из
которой и сейчас доносился чей-то командный голос.
   Товарищ Безмыльцев сделал отвергающий жест.
   - Не хочет разговаривать, - перевел Федор Петрович это движение на язык
слов. - Примете меры? Хорошо, Николай Варфоломеевич, мы рассчитываем.  Да?
Не сомневайтесь. Все будет в порядке.
   Он положил трубку.
   - Я человек твердый и решительный, - отрекомендовался Безмыльцев. - Так
что будьте любезны выполнить мою просьбу. Учтите: у меня и здесь  в  кейсе
имеется включенный диктофон.
   - А пожалуйста,  -  сказал  А.М.Бык.  -  Работать  можете  здесь.  Это,
конечно, чужой  кабинет,  но  другого  пока  предоставить  вам  не  можем.
Документацию? Сию минуту. - Он подошел к столу,  нажал  кнопку.  -  Сирена
Константиновна? Документацию, пожалуйста, ревизорский комплект.
   Уже в следующую секунду  в  кабинете  возникла  Сирена  Константиновна,
державшая в руках стопку футляров с дискетами.
   - Вот здесь все, пожалуйста, - сказала она и положила дискеты на стол.
   - Тут все, с самого начала деятельности, - сказал и А.М. - Ну, не будем
больше отвлекать вас. Работайте.
   Наступила пауза.
   - А, собственно, где же документация? - не совсем уверенно спросил один
из узкополосатых.
   - Вот это она и есть, - сказал А.М.Бык.
   -  Где  же  накладные,  платежные  требования,  соглашения,  ведомости,
договоры?
   - Да здесь все! - повторил А.М.Бык с некоторым уже нетерпением.  -  Вам
что,  бумажки  нужны?  Это,  извините,  уровень  застойного  периода.  Вот
компьютер - приступайте...
   - Попрошу не саботировать! - грозно произнес Безмыльцев.  -  Немедленно
предоставьте все необходимое!
   - Им, наверное, распечатки нужны, - предположила Сирена Константиновна.
   - Ну, это вам придется неделю  ждать,  -  сказал  А.М.Бык  с  некоторым
пренебрежением в голосе. - У нас и бумаги столько нет в конторе, шутка ли.
Что же, приходите завтра, что-нибудь попробуем...
   Полосатая шестерка нерешительно глядела на Безмыльцева.
   - Хорошо, - сказал он твердо и решительно. - В таком случае, сегодня мы
ознакомимся с вашим производством. Все равно нам предстоит  все  проверить
на вредность, на экологичность, уровень охраны труда...
   - И пожарную опасность, - подсказал один полосатик.
   - И пожарную опасность, вот именно.
   - А пожалуйста, проверяйте, - сказал А.М.Бык,  делая  широкий  жест.  -
Здесь, в приемной, в прихожей - где угодно.
   - Нам угодно прежде всего в цех, - сказал Безмыльцев.
   - А в цех посторонним доступ запрещен, - сообщил А.М.Бык.
   - Значит, мы, по-вашему, посторонние?
   -  Федор  Петрович,  -  сказал  А.М.  -  Разве  они   только   по-моему
посторонние?
   - Я стою на той же точке зрения, - ответил  Федор  Петрович.  -  А  вы.
Сирена Константиновна, как полагаете?
   -  О,  точно  так  же,  -  сказала  Сирена  Константиновна,  обаятельно
улыбаясь.
   - Ах, вот как! - сказал Безмыльцев грозно.
   Неизвестно, что услышал бы он в ответ. Но как раз в этот миг  за  окном
снова  усилился  шум,  производимый  прежде  всего  чьим-то  пронзительным
голосом - и голос этот, видимо, был знаком Безмыльцеву. Он  заторопился  к
окну.
   - Отворите, пожалуйста! - выразил он настойчивое пожелание.
   А.М.Бык с готовностью отворил, и Безмыльцев высунулся.
   -  Эсхил  Вильямович!  -  завидев  рыжую  головку,  возопил  обладатель
оперного фальцета. - Там на углу вашу "вольву" шпана курочит,  стекла  уже
повыбивали, сейчас крышу топчут!
   -  Милиция!  Куда  смотрит  милиция!  -  твердо  и  решительно  воззвал
Безмыльцев.
   Милиция, стоявшая внизу, именно в это время  с  интересом  смотрела  на
него, не покидая, однако, доверенного ее вниманию поста.
   Товарищ Безмыльцев сделал движение, едва не перенесшее  его  по  другую
сторону окна, но вовремя  удержался  и  повернулся  к  присутствовавшим  в
кабинете.
   - Вот видите, - с грустью сказал Федор Петрович. - А  поговорили  бы  с
Николай Варфоломеичем, может быть, и обошлось бы добром...
   Безмыльцев дико глянул на него и вылетел в дверь, с места развив вторую
космическую скорость. Его команда последовала за ним - без такой, впрочем,
прыти и с выражением сдержанного сочувствия на лицах.
   - Есть мнение, - сказал Федор Петрович, - считать инцидент исчерпанным.
   - Целиком поддерживаю, - ответил А.М.Бык. - Давайте-ка  работать,  дела
невпроворот... Как, заказ Тригорьева у нас пошел в производство?
   - Сейчас в процессе, - немедля ответила Сирена Константиновна.
   - Надо, надо, - одобрительно сказал Федор Петрович. -  Они  по  совести
служат.
   - Только ли они, - сказал А.М.Бык.
   Федор Петрович лишь усмехнулся.



2

   Многое изменилось, не правда ли, с тех пор, как  мы  впервые  оказались
под кровлей кооператива?
   А ведь скоро сказка сказывалась, да не скоро дело делалось.  Ускорилось
же оно тогда, когда А.М.Бык совместно с  Федором  Петровичем  решили,  что
есть уже все основания выводить кооператив на глубокую воду.
   Механизм такого вывода прост, хорошо отработан и обоим  нашим  деятелям
(впрочем, Федору Петровичу в большей степени)  был  досконально  известен.
Поэтому начали они с того, что пригласили журналиста из большой популярной
газеты "Дни нашей жизни".
   Газетчик  направлялся  на  свидание   с   кооператорами   без   особого
воодушевления.  Захваченный,  как  и  все  мы,  магистральными   событиями
преобразования нашей жизни, он занимался в эти  дни  преимущественно  тем,
что  пытался  проанализировать  сходства  и  различия  великого  множества
рецептов радикального и коренного улучшения экономики, политики, экологии,
морали и нравственности - того великого множества,  какое  к  описываемому
нами времени успело не только возникнуть, но стало уже как-то и  надоедать
всем, начиная с первых людей руководства и кончая контингентом  домов  для
престарелых. Однако, увидев  и  услышав,  корреспондент,  что  называется,
загорелся и набрал материала на три больших стояка в  газете,  из  которых
после всех сокращений,  неизбежных  в  любом  периодическом  издании,  два
четырехколонных стояка все же получились и  были  опубликованы  почти  без
промедления  как  раз  в  дни  переговоров  между   Президентом   СССР   и
Председателем Верховного Совета РСФСР по поводу пятисот дней.
   Разговор с журналистом происходил в той самой лаборатории, где в те дни
стояла, как мы помним,  всего  лишь  одна  старая  ванна,  в  которой  тем
временем  возникал   очередной   клиент.   Присутствовали,   кроме   обоих
директоров. Землянин и девушка Сеня, к тому времени начавшая уже постигать
тайны необычного ремесла, которое, подобно шахматам, относилось  частью  к
науке, частью же к искусству, и только от игры в нем ничего не было, и  от
политики, возможно, тоже. Сеня, впрочем, в разговоре не участвовала,  хотя
корреспондент и пытался было ее вовлечь; вообще,  у  мужчин  при  виде  ее
почему-то сразу возникало  желание  вовлечь  ее  во  что-нибудь.  Сеня  не
поддалась и лишь тихо сидела в теплом уголке  на  табуретке;  было  у  нее
такое свойство - присутствуя, как бы исчезать для всех, как  если  бы  она
умела становиться  невидимой.  Потом,  по  ходу  разговора,  появлялись  в
лаборатории и другие люди. Но не станем забегать вперед.
   Журналист,  увидев  обстановку  лаборатории,  сперва  покрутил   носом:
впечатления вся эта свалочная арматура  не  производила.  Нехотя  стал  он
слушать,  потом  потребовал  доказательств,  еще   потом   -   свидетелей.
Предусмотрительный А.М.Бык их, как вы  уже  поняли,  подготовил,  и  когда
пятым по счету дал свои показания капитан милиции Тригорьев, журналист уже
почти поверил, когда же - шестым - перед  ним  предстал  Амелехин  А.С.  и
мягко  и  проникновенно  сказал:  "Писатель,  глядь  ты,   глядь,   слушай
внимательно, банные ворота, пусть мне спать у  параши  -  здесь  не  лапшу
варят, тебе на уши вешать, глядь буду,  верь  профессору,  он  меня  лично
вытащил, я там полный срок отлежал - десятку в строгой  изоляции,  и  это,
хочешь, вся кодла тебе подтвердит  -  хочешь,  глядь?",  -  когда  он  это
сказал, журналист поверил окончательно и стопроцентно и зарядил в  аппарат
новую кассету. Потом свидетели вышли, причем с  порога  Амелехин  еще  раз
намекнул: "Смотри, глядь, если что не так  будет  -  как  бы  не  пришлось
профессору и тебя вытаскивать, а очередь сейчас длинная, успеешь отвыкнуть
жить!" - но это уже лишнее было, газетчик уже уверовал и стал  сторонником
и даже поклонником.
   Вот и все, чем мы хотели предварить  официально  опубликованный  текст.
Копирайт, напоминаю, принадлежит газете "Дни нашей жизни", при перепечатке
ссылки на нее обязательны. Привыкайте вести себя по-людски.
   "Журналист: Знаете,  Вадим  Робертович,  даже  в  наше  время  коренных
перемен как-то трудно всерьез  произносить  и  принимать  такие  сочетания
слов, как "воскрешение людей", к которым мы всю жизнь относились,  как  бы
сказать, несерьезно, что ли. С вами так не было? Вы сразу привыкли?
   Землянин: А мы этих слов как раз и не употребляем. Они,  я  бы  сказал,
слишком эмоциональны, а у нас тут на протяжении  почти  всего  процесса  -
точная наука и техника. Восстановление - вот термин, которым мы чаще всего
пользуемся. Восстановление народного хозяйства,  восстановление  ленинских
норм партийной жизни - это ведь все было? Ну,  а  у  нас  -  в  буквальном
смысле слова восстановление человеческой личности. Всего лишь,  и  никаких
эмоций.
   Ж.: И вот вся эта техника, все то, что я вижу вокруг...
   А.М.Бык:  Производит  убогое  впечатление,  не  так  ли?  Да,  это  все
буквально подобрано по домам, по свалкам, начинали ведь с нуля,  денег  не
было, спонсоров так и не нашли... Но ведь не это главное. Вот вы - человек
пишущий  и  знаете:  разве  для  того,  чтобы  написать   хорошую   книгу,
обязательно нужен мраморный  стол?  Нет,  на  мраморном  хорошо  играть  в
биллиард, а книгу можно и на кухонном написать, и на табуретке можно.  Вот
мы и начинали с табуретки.
   Ж.: И добились,  судя  по  тому,  что  я  увидел  и  слышал,  блестящих
результатов.
   З.: Я бы так не сказал. Во всяком случае,  если  в  слово  "результаты"
вкладывать  практический  смысл.  Вот  смотрите:  процесс   восстановления
человека, или, как мы тут  на  своем  жаргоне  говорим,  "ванна"  занимает
неполных четверо суток. Значит, если мы хотим восстанавливать ежедневно по
одному человеку, нужны как минимум четыре ванны, а у нас  -  одна.  А  что
касается самой теории и конструкторских разработок, то они возникли, когда
кооператива еще не было, это продукт индивидуальной трудовой деятельности.
   Ж.: Вашей деятельности.
   З.: Ну, было бы глупо отрицать это. Но, как вы понимаете, моей  заслуги
в этом нет.
   Ж.: Простите, но этого я как раз не понимаю.
   З.: В самом деле? Ну, подумайте: Пушкин, скажем, создал великую поэзию.
Или Гете. Их ли  это  заслуга?  Нет,  я  считаю  -  это  заслуга  природы,
создавшей их такими. Ведь создание этой поэзии было  для  каждого  из  них
делом естественным и необходимым, их способом жизни. Пушкин  не  заставлял
себя работать,  напротив  -  тяжело  переживал,  когда  работать  не  мог.
Понимаете теперь? Для каждого из  нас  сунуть,  скажем,  руку  в  огонь  -
противоестественно, болезненно, опасно, для того, чтобы сделать это, нужно
заставить себя; вот за такой  поступок  человека  надо  хвалить,  это  его
заслуга. А если некто, скажем, в жаркий день полез в воду купаться  -  это
что, заслуга? Нет, это естественный и приятный поступок,  природа  создала
человека так, что в жаркий день ему и приятно,  и  полезно  охладить  свои
кожные покровы при помощи относительно прохладной воды, а потом за счет ее
испарения с поверхности тела... Вот так и со мной.  Природа  создала  меня
способным на это, мне очень  нравилось  заниматься  теорией,  а  теперь  и
практикой, в чем же моя заслуга? Нет, если хвалить, то скорее уж тех,  кто
дал мне возможность осуществлять мои  замыслы  -  вот  как  присутствующие
здесь, например...
   Ж.: О них мы еще будем говорить. А сейчас хотелось  бы  услышать  более
конкретно: как вы начали думать об этом, как все стало получаться...
   З.: Знаете, я не уверен, что удастся все вспомнить... мне  кажется,  вы
не прочь настроиться на то, что я - какая-то  необычная  личность,  этакий
вундерменш или юберменш... А я человек совершенно  обычный,  я  бы  сказал
даже - обыденный, и родился общепринятым способом, и  рос,  и  учился,  не
перескакивая через классы, в самой обычной школе, без уклона, и в  детстве
мечтал стать моряком, а не физиком и не кибернетиком; и,  когда  приходило
время, вступал, куда полагалось,  а  куда  мне  не  полагалось  по  разным
причинам - не вступал, и где не надо было быть - не бывал, и в чем не надо
было участвовать, - не участвовал, рос тихо, а потому и не привлекался, не
подвергался и не имел. Зато поступил, хотя и с некоторым запозданием и  не
могу сказать что беспрепятственно, туда, куда хотел, а хотел я  туда,  где
были теор