вшись окатил себя
"Плейбоем".
Теперь пора.
...Билет на электричку он, выходя на Ярославском, аккуратно отправил в карман.
Транспортные расходы ему оплачивала редакция, где Карамазов числился
редактором. Деньги для него смешные... однако надо поддерживать образ
прижимистого, но любящего пофорсить человека.

                                     1.
Это не могло быть правдой.  Только сном - непонятно лишь еще, страшным или
нет. Кирилл молча смотрел на своего двойника, не делая даже попытки подняться
с кровати. Визитер...
- Я оденусь, - сказал тот, открывая шкаф. Кирилл отвел глаза. - Мама когда
придет?
Кирилла обдало холодом.
Так оно и происходит? Ты сидишь дома, и появляется кто-то, неотличимый от тебя
как две капли воды. Появляется, чтобы занять твое место.
Не умненький робот-двойник из детской книжки. Не монстр-оборотень из
американского ужастика. Просто двойник - такой же мальчишка, ежащийся от
холода и торопливо натягивающий твой старый свитер. Визитер...
Мальчишка шагнул к нему, присел на корточки возле кровати. Заглянул в глаза.
- Кирилл, мне не нужна твоя жизнь... и твоя мама.
- Кто ты? - прошептал Кирилл.
- Больше чем ты. Я - Визитер.
Он не улыбался. Не пытался говорить понятнее. Кирилл вдруг понял, что Визитер
добивается лишь одного - чтобы ему поверили. Перестали путать со сном.
И он уже добился своего.
- Что тебе надо?
Мальчишка поднялся. Посмотрел в окно - в дождливую ночь. Сквозь нее... выше
ночи...
- Мне нужна Земля, - сказал Визитер.
Они вновь смотрели друг на друга. Кирилл понял.
- Ты... оттуда?
Визитер кивнул. Протянул руку, касаясь плеча Кирилла, легонько притягивая к
себе.
- Миллионы миров. Мы ищем их. Мы выбираем Путь.
- Кто - "мы"?
- Визитеры.
- Ты не один?
Визитер словно вслушался во что-то, безмерно далекое.
- Не один. Нас... - он замолчал, мучительно морщась, словно пытаясь найти
слова - которых не было. - Нет, не так... Я объясню по другому. Ты умеешь
уводить словами?
Кирилл не ответил, но этого и не требовалось.
- Сквозь темноту небытия, - сказал Визитер. - Сквозь столетия. Мы осознали
свою цель, и мы ищем других - чтобы помочь.
...Огонек звезды. Ослепительный шарик, окруженный черной роящейся мошкарой.
Космические корабли? Или... живые?
Иглы-кристаллы, скользящие во тьму, прочь от тепла. Неторопливые и
неудержимые. Ни размеров, ни скорости, они могли быть больше планеты или
меньше песчинки, мчаться или ползти, этого не понять. Нет ориентиров.
Жизнь осознает себя и ищет цель. Тысячелетия ложных идеалов, напрасных усилий.
Миры, рожденные чтобы умереть, живут. Миры, рожденные чтобы жить, погибают.
Так просто помочь им - для тех, кто осознал свою цель.
...Над планетой, раскрашенной белым и голубым, летела черная игла.
Не так уж и много целей было у этого мира. Простейшие варианты. Ему легко
помочь.
Он сам выберет свое будущее.
Осознавшие Цель ничего не навязывали силой.
Взгляд, или что-то большее чем взгляд, скользнул по планете, отыскивая тех,
кто сделает выбор. Вобрал их в себя - на короткий миг, показавшийся людям
бесконечным днем. Преломил в черных плоскостях кристалла.
И отбросил отражения обратно.
Выбор Пути начался...
...Кирилл выдохнул, оседая на кровать. Визитер стоял рядом, все еще держа его 
за плечо.
- Я пришел помочь вам, - сказал он. - Дать цель существованию. Твой смысл
жизни - для всех людей. Ты ведь рад?
Смысл? Кирилл вздрогнул.
А какой смысл в его жизни, в тринадцати прожитых годах? Каждый ведь считает
себя центром мира. Каждый верит в свою исключительность. Его приятель Максим,
учительница литературы, прочитавшая меньше книжек, чем Кирилл, вечно пьяный
сосед с седьмого этажа, режиссер с телевидения, решивший заткнуть пустую графу
"детские программы" юным поэтом... Они задумываются над тем, для чего живут?
Может быть и к ним пришли Визитеры?
- Остальные? - спросил он, путанно, но Виз понял.
- Они тоже хотят дать смысл, - терпеливо объяснил тот. - Но они ошибаются. Я
знаю, ведь я - это ты, и даже больше.
- И чего я хочу?
Визитер молчал. Когда Кирилл поднял взгляд, он отвел глаза.
- Многого. Ты можешь стать кем угодно, ты еще не решил. Поэтому победим мы.
Кирилл осторожно снял его руку со своего плеча. Инопланетянин... Тощий пацан,
его собственное отражение.
- Я человек, - сказал Визитер. - У меня зуб болит, потому что ты боялся идти к
врачу.
- Я не боялся!
Виз только улыбнулся.
- Еще я хочу есть. Как и ты.
Кирилл быстро взглянул на часы. Надо поесть, прежде чем придут с работы
родители. Не показывать же им Кирилла-два...
- Ты сумеешь спрятаться? - на всякий случай спросил он. - Чтобы тебя никто не
увидел.
- Я могу только то, что можешь ты.
Ужас. Пришелец со звезд, у которого даже штанов собственных не было. Которого
прийдется прятать (где? под кроватью?), украдкой кормить, поражая маму
удвоившимся аппетитом... и как долго все это?
- Как ты... мы... должны победить?
- Последний оставшийся из Визитеров является наиболее соответствующим данному
миру, - скучным голосом сказал Виз. - Соответственно, его жизненные цели
должны доминировать. Просто, правда?
Соответствующий миру? Чем соответствует он, мальчик, когда-то умевший писать
стихи? Не умеющий драться, не имеющий родителей-миллионеров?
- Они не смогут меня уничтожить, - продолжил Виз. - Человеческая мораль
осуждает убийство ребенка, значит...
Кирилл засмеялся, глядя в собственное отражение. Виз не только не умел ничего,
что должен уметь любой пришелец со звезд.
Он еще и ничего не понимал.

                                     2.
Ирония судьбы - чудо случилось с человеком, не верящим в чудеса. Ярослав
смотрел, как его двойник разливает кофе, безошибочно выбрав из четырех пачек
самое лучшее - "Маэстро Лоренце". Да, наверное и он также морщится,
подхватывая джезву с огня...
- Приходите вы на пляж, а там станки, станки... - задумчиво сказал Слава. -
Человеку, который всю жизнь придумывает невозможное, трудно в него поверить.
- Допустим, я верю. Кто ты?
Его двойник вздохнул.
- Ты хочешь правды? Или этикетки?
- Правды. А этикетку прилепи себе на задницу, - Ярослав посмотрел на оттянутый
карман халата. - Пистолет ты у меня забрал, теперь можешь спокойно говорить.
- Я вот и думаю, - двойник сел напротив. - Ты же ни во что не веришь, Ярик.
Что я могу сказать?
- Правду.
- Ладно. Начнем, - он сделал маленький глоточек. - Во-первых - не ты один
сейчас сидишь перед двойником. Пришло несколько человек. Старичок-ученый,
депутат, мальчик, врач... тенденцию замечаешь?
Ярослав кивнул.
- Разные социальные группы.
- Молодец. Не совсем социальные, но в общем ты прав. Были отобраны самые
разные люди.
- Кем отобраны? - с нажимом спросил Ярослав.
- А вот здесь правда кончится. Ты веришь в инопланетный разум? Или в
потусторонний мир?
Ярослав улыбнулся.
- Во-во, - Слава развел руками. - И я о том же. Каждый из твоих "коллег"
получил свое объяснение. Мальчик...
- Про инопланетян.
- Конечно. Дедок-профессор - о новом законе природы. Девочка...
- Какая девочка?
- Врач... она считает, что начинается апокалипсис, - Слава засмеялся, сморщив
лицо. - Поверхностная религиозность, знаешь ли, до добра не доводит.
- Интересно, что сказали депутату...
- Ничего. Его уже нет, Ярик.
Они переглянулись через стол: двое мужчин, один из которых был не совсем
человеком.
- Визитеру не обязательно сохранять жизнь оригиналу, - мягко сказал Слава.
- Выходит, мне повезло? - Ярослав надеялся, что слова прозвучат убедительнее,
чем он сумел их сказать.
- Скорее, не повезло вашему политику. Удивительно, насколько моральны
оказались все отобранные.
- При чем здесь мы?
- Этика Визитеров отражает этику прототипов.
- Кто вы?
- Я же говорю - для тебя нет приемлемого ответа. Ты привык оперировать самыми
разными вариантами. Убеждать других в их реальности - не веря сам. Теперь
расплачивайся.
- Но ты - не человек.
- Не совсем человек. Мне нужно есть и пить, Ярик. Меня можно убить... так же
просто, как и тебя. Но я появился на свет полчаса назад. Считай меня просто
ходячим символом, этикеткой, на которой написана "творчество".
- Знаешь, меня не покидает ощущение сна.
- Тогда считай его кошмаром, от которого не проснуться.
- Почему же кошмаром? Беседа за кофе - не самое страшное происшествие.
- Ярик...
- Прекрати меня так звать.
- Ярослав, у нас, пришедших, есть маленькие разногласия. Каждый из нас
считает, что люди живут неправильно.
- А кто на Земле считает иначе?
- Да, но только у нас есть возможность доказать свое мнение. Очень простым
образом - тот, кто продержится дольше, считается правым.
Он понял сразу. Жизнь переломилась надвое с этим непрошенным чудом, с этим
скрипом двери в пустой квартире. А чудеса добрыми не бывают.
Ярослав поймал взгляд Визитера. Сочувственный? Как бы ни так. Он сам никогда
не умел сочувствовать. Это редкость, человек, понимающий чужую боль.
- Вы собираетесь убивать друг друга?
Тот лишь пожал плечами.
- Очевидно. Я против такого метода, но остальные выберут его. Понимаешь, ведь
все, все допускают убийство - хотя бы во имя высоких целей. Защитить себя,
Родину, друзей - это искупает вину. Так ведь? А здесь цель выше... дать
счастье миру.
- Сделай еще кофе, - попросил Ярослав. На мгновение он удивился своему тону -
так говорят старым друзьям.
Впрочем, Визитер был им самим.
- Ты начинаешь верить, - добродушно сказал тот.
- Кем ты себя воспринимаешь?
- Хороший вопрос, - вытрясая молотые зерна в джезву отозвался Визитер. -
Писателем Ярославом Заровым. Популярным поставщиком читабельной массы.
- А еще?
Визитер косо глянул на него.
- А еще я знаю, что являюсь лишь его копией. Порождением непонятной силы,
решившей... э... упорядочить человеческую жизнь.
- Ты и вправду не знаешь, как возник?
Визитер молчал так долго, что он перестал ждать ответа.
- Хотел бы я ответить, Ярик, - во взгляде Визитера вдруг пробилась тоска. -
Хочешь знать, как это было? Я засыпал. Проехала машина, я приоткрыл глаза.
Посмотрел в потолок. Понял, что не усну. Решил встать, и сесть за компьютер.
Он резко выдохнул, словно отсекая воспоминания.
- И оказался в коридоре. Голый и босой. И знающий, что теперь я - двойник. А
ты - настоящий... лежишь в постели. Открыл дверь в ванную, одел халат, прошел
на кухню и включил свет.
- Значит я поступил бы так?
- Ты так и поступил... - Визитер резко обернулся, подхватывая закипающий кофе.
- У меня не спросили разрешения, и ничего не потрудились объяснить. Я просто
знаю - нас шестеро. У всех, кроме меня, есть объяснения произошедшему, но что
в них правда, а что ложь - я не знаю.
На короткий миг Ярослав представил себя там, у плиты, в накинутом халате,
осознающим что он - лишь копия. И отпрянул, словно схватившись за раскаленный
металл.
- Извини, - прошептал он.
- Ты не причем. Пойми, мы уже разные. С каждой секундой нас разводит все
дальше и дальше. Через несколько лет мы станем... ну, как близнецы, долго
жившие вместе. Если, конечно, у нас будут эти годы.
- Что ты знаешь про остальных?
Визитер пожал плечами.
- Я их чувствую. Где они, и что могут сейчас делать. Это не телепатия, больше
похоже на догадку. Ты так чувствуешь Галину.
Это был словно удар под дых.
- Я не знаю, где она, - прошептал Ярослав.
- Брось. Ты представляешь. Она дома, в этой квартирке в микрорайонах. Одна. И
тоже не спит, читает своего любимого Дюрренмата.
- Чушь.
Визитер удивленно смотрел на него.
- Так ты не можешь ощутить других людей? Что они делают, о чем думают? Даже
свою бывшую жену, которую до сих пор любишь?
- Нет.
Молча налив кофе, Визитер снова сел напротив. Глянул на Ярослава - не то с
иронией, не то с жалостью.
- Эй, мужик... А как же ты книжки пишешь?
- Я вру.

                                     3.
Неужели именно так он выглядит? Аркадий Львович со смешанным чувством жалости
и брезгливости смотрел на старика в кресле. Не то, чтобы дряхлый, и без
малейшего намека на лысину. Зато одутловатый, с нездоровым серым лицом и
перевитыми синими шнурами вен запястьями. Слегка полуоткрытый рот, сточенные
серые зубы. Профессор. Академик. До сих пор известный и уважаемый в узких
кругах.
- Порой мне кажется, что в ларце Пандоры хранилось и зеркало, - сказал старик.
- Люди не должны знать свой облик, это жестоко в большинстве случаев.
- Это похуже зеркала, - прошептал Аркадий Львович.
- Да, да, - старик согласно закивал. - А чего ты ждал от семидесятилетнего
онкологического больного?
Слово прозвучало, убийственно-равнодушное, и сердце болезненно сжалось.
- Я полагаю, что имею право на откровенность и некоторый цинизм, - продолжал
старик. - В конце-концов я ничем не в лучшем положении. Понимаешь?
- Кто ты?
- Твое отражение, - старик выбрался из кресла, подошел к нему. - Аркаша,
полагаю, мы не станем обсуждать версию, что я - лишь галлюцинация? В связи с
полной ее бесплодностью.
Аркадий Львович кивнул.
- Прекрасно, - старик оживился. - Идею с нашедшимся на старости лет
сумасшедшим братом-близнецом оставим для дешевых комедий. Перейдем к делу?
Он снова послушно кивнул.
- Ты помнишь, как перестал верить в Бога?
- Сила такого масштаба не может быть бездеятельной, - кашлянув произнес
Аркадий Львович. - То, что она не проявляется реальными фактами, показатель ее
отсутствия.
- А в законы природы ты веришь?
Доктор философии Зальцман слегка улыбнулся.
- Не в таком проявлении.
- Прежним первооткрывателям данного закона не удалось о нем поведать.
- Хорошо. Говори.
- Человеческое общество не является простой суммой индивидуумов. Оно обладает
некоторой... э... силой. И определенной свободой воли.
- Достаточной, чтобы создать копию старого грустного еврея?
- Например. И не только его.
Аркадий Львович картинно обернулся.
- Не здесь. К счастью - остальные не здесь.
- А какова цель такого божественного акта?
- Выбор. Человечество несет в себе самые различные тенденции развития. Назовем
их векторами. Вектор силы, вектор творчества, вектор власти, вектор гуманизма,
вектор развития, вектор знания...
- Последнее, очевидно, ко мне.
- Да.
- А развитие?
- Все тенденции, но в подавленном, латентном состоянии. Джокер в колоде.
Зальцман кивнул.
- Ребенок?
- Да. Он нас не волнует. Эту карту побьют первой.
- Объясни.
- Мы - Посланцы. Мы не обладаем... почти... возможностями, выходящими за рамки
обычных человеческих сил. Мы вынуждены подстраиваться под общество, жить по
его законам - неписанным законам. Тот, кто наиболее приспособлен к обществу,
наиболее важен и адаптирован, проживет дольше других. Он победит - и тот
вектор, который воплощен в нем, станет доминировать на долгое, очень долгое
время.
- Ты же знаешь - я умираю.
- Знание умирает. Ты думаешь - выбраны лучшие? Нет, типичные. Автор массового
чтива - на роль творца, разочаровавшийся в профессии военный - на роль
посланца силы, продажный политик - на роль посланца власти...
- Я не доживу до весны! - почти срываясь на крик сказал Аркадий Львович.
Закашлялся - и острая боль услужливо подтвердила его слова.
- Нам помогут не дожить и до зимы.
- Даже так?
- Конечно. Насколько терпимо общество к убийствам?
Аркадий Львович не ответил.
- Полагаю, почти все Посланцы придут к этому выводу. Кроме девушки и мальчика,
вероятно.
- Это безумие...
- Да, но оно рождено существующим миром. Ты хочешь, чтобы все вокруг стало
твоим? Не принадлежащим тебе, а просто отвечающим твоим представлениям о
правильном обществе?
- Дурацкий вопрос.
- Так вот, и все остальные Посланцы хотят того же. Остается решить маленькую
проблему - заслуживают ли физического уничтожения представители иной точки
зрения?
- Нет, - резко сказал Аркадий Львович.
- Ты действительно считаешь так? Ладно, оставим в стороне мальчишку, который
не является никем и ничем. Забудем про девушку, с ее сумбурной религиозностью
и тягой к всепрощению. Возьмем для примера писателя. Добрый человек. Сторонник
великих империй, создающихся любой ценой. Хоть на крови и костях, хоть на
ядерных бомбах и напалме. Хороший человек. Четко решивший для себя - цель
оправдывает средства. И если для светлого будущего надо уничтожить половину
человечества - это оправдано.
- Ты называешь его добрым человеком?
- В жизни. Но если его копия, Посланец творчества, останется последним...
- Полагаю, Сила и Власть еще более неприятны?
- В общем - да. Эта троица, кто бы из нее не победил, утопит мир в крови. Во
имя каких целей - не так уж и важно. Ответь - они не заслуживают уничтожения?
Твое мнение решает многое.
- Аппробативная этика.
- Да. Если ты против такого будущего - то вынужден признать этичность их
уничтожения. Если признаешь необходимость этого, то мальчик и девушка станут
просто неизбежным довеском.
- Они что, могут прийти к власти? В России, во всем мире?
- Зачем же. Просто та тенденция, которую они выражают, победит. Их мечты может
осуществить и кто-то другой - уже не важно.
- Я не собираюсь никого убивать. И ты этого не сделаешь.
- Да? Может быть, - старик усмехнулся, - ты скажешь мне, что никогда и никого
не убивал?

                                     4.
Илья не имел проблем с милицией. Возможно, это тоже было частью игры с Тьмой -
как и нюх на клиента. Эти затянутые в форму тени, слоняющиеся по станциям
метро и тем улицам, что поосвещеннее, словно не замечали его. Порой Карамазову
казалось, что если он достанет на улице пистолет, то шарахнутся только
прохожие. А стражи порядка будут все так же смотреть сквозь него - бдительно и
неподкупно...
Он подумал об этом, когда втягивающаяся на эскалатор толпа на мгновение
прижала его к молодому лейтенантику, прижала крайне неудачно, так, что
пистолет во внутреннем кармане плаща уперся ему в спину.
Лейтенант не обернулся.
Карамазов выскользнул из толпы на выходе, остановился у заваленного газетами и
журналами столика. Молча протянул деньги, указав на свежий номер "Скандалов".
Без особой надежды - времена, когда эта газета устраивала фотовернисажи
обнаженных девочек давно прошли. Все же он продолжал покупать бульварную
газетку - с легким чувством ностальгии. Интересно, какой процент читателей
испытывал то же самое?
Илья полагал, что немалый.
Он опустил газету в карман, двинулся, не особо размышляя, куда несут его ноги.
Тьма выведет его к цели, так бывало всегда. А дальше он сам вступит в игру.
Старик свое отжил...
К обеду слегка развиднелось. Кончился дождь, или, скорее, приутих на время.
Илья дважды сворачивал, каждый раз ощущая, что приближается к клиенту. Не
напрямую, скорее по спирали, но это не важно... Обнесенная крепким забором
церквушка, реставрируемая уже с полгода. Гастроном, до перерыва - семь минут.
Илья зашел, прогулялся вдоль прилавков и, ничего не купив, вышел с последними
покупрателями. Дальше... Крепкий кирпичный двенадцатиэтажник. А вот три старых
пятиэтажки, невесть как уцелевшие в этом районе. Неотличимые с виду.
Илья замедлил шаг.
Быстрота и аккуратность. Никакого планирования - это просто не нужно. Звонок,
щелканье замка, выстрел. Он похлопал себя по карману - тоненькая стопка
предвыборных листовок какой-то партии была при нем. Нормальный повод для
визита. А цепочки, наивно используемые для таких случаев, редко выдерживают
удар плеча. Впрочем, старик может и не накинуть цепочку...
Он вошел в подъезд, помедлил секунду. Третий этаж. Направо.
Глубоко вздохнув Илья начал подниматься по лестнице. Не крадучись, но
достаточно тихо, чтобы самая бдительная пенсионерка не дернулась к глазку. В
продуктовых магазинах рядом перерыв - тоже меньше шансов, что кто-то покинет
квартиру. А в круглосуточные супермаркеты жильцы таких домов не ходят.
На последних шагах он переложил пистолет в правый карман плаща, сдвинул
предохранитель. Достал стопку листовок, мельком глянув на текст.
"Партия работников электростанций и тепловых сетей. Мы - за Свет и Тепло!".
Бывает...
Он позвонил.
Тишина. Давай, просыпайся, дедушка. Отложи свои умные книжки или недочитанную
"Правду". Всунь ноги в теплые шлепанцы. Илья принес тебе тепло и свет -
последний свет в твоей жизни.
Тишина. Илья позвонил еще раз, чуть длиннее.
Ни звука, ни шороха в ответ.