то не запомнит - слишком велик
шок.
- Дяденька...
Он замер, глядя на маленькую, лет пяти девчушку, с ужасом глядящую на него. В
ярко-оранжевом комбинезончике, вязанном голубом берете, очень хорошенькая.
Илья улыбнулся девочке, присел на корточки.
- Как тебя зовут, маленькая?
Девочка молчала.
- Где твоя мама?
- Убежала... - слабый взмах ладошкой. Илья покачал головой. Вот ведь гадина!
Ребенка бросила! Сказал бы он, что о ней думает... но нехорошо ругать
родителей при детях. Это очень, очень вредно для детской психики.
- Ну так беги следом! - весело сказал Карамазов. - Догоняй!
- Можно? - тихо сказала девочка.
- Конечно. Давай... побежали-побежали...
Он шагнул вслед девочке, и еще успел шлепнуть ее по попке, когда та метнулась,
лавируя среди грузных, нелепо раскинувшихся тел. Улыбнулся вслед, поглядел на
ладонь, которую словно током пробило.
Домой пора.
Очень хочется побыстрее оказаться дома.
Карамазов побежал обратно, к выходу на вокзал. Будет жарко. Будет очень
грязно.
Ничего.
Главное - вырваться из подземной ловушки. Толпа у трех вокзалов не рассеется
даже от ядерного взрыва. Он уйдет. И нет больше никаких сомнений, нет страха
от досадной осечки.
Силы слишком много не бывает.

                                     14.
Шедченко полдня болтался по даче. Поиграл с охраной на огромном бильярде,
тряхнув стариной и продемонстрировав настоящий, армейский класс игры. Ему,
похоже, позволено было все... он стал каким-то странным хозяйским гостем,
неожиданным приближенным уважаемого работодателя.
А, кстати, ведь действительно уважаемого! Редкие реплики охраны не оставляли
места сомнениям, Хайретдинова любили.
Не самый плохой выбор он сделал.
Семен, тот паренек из охраны, что заходил к нему утром, притащил упаковку
пива. Шедченко расстегнул рубашку - легко, все-таки, он стал уставать, сел
чуть в сторонке, откупорил банку. Пиво было холодным и крепким. Хорошо.
Какой неожиданный и странный отпуск у него вышел...
Семен покосился на него, задержал взгляд на шраме, тянувшемся над ключицей,
коротко спросил:
- Чечня?
Щедченко покачал головой. Да, скоро пацаны будут помнить лишь одну войну...
- Афган. Чечня - это ваша заморочка.
- Заморочка, - хмыкнул охранник. - Да, ты же хохол.
- Я уже сам не пойму, кто я, - отпивая пиво сказал Шедченко. - Но воевал за
Союз.
- Ясен пень... - Семен продолжал коситься на него. - Ты и впрямь полковник,
Николай?
- Да.
- В отставке?
- В отпуске.
Один из охранников слегка подтянулся. Недавно из армии, что ли...
- А в наших званиях это как? - Семена не оставляло любопытство.
- То же самое.
Пожалуй, его расспрашивали бы еще долго. И Николай был настроен отвечать...
даже выболтать Главную Военную Тайну Украины, существуй она в природе.
- Мужики! - в бильярдную ворвался еще один парень в камуфляже. Каким-то
остатком сознания полевого командира, Шедченко отследил движения охраны. Семен
был очень неплох, пожалуй... - Телевизор включите! Шестой!
Кто-то схватился за пульт. Маленький "соневский" телевизор в углу заработал
почти мгновенно.
-...конечно, никаких комментариев пока не дается. Нам все же удалось увидеть
место трагедии, вход с вокзалов перекрыт, но сев в метро на Курской, наш
оператор спокойно доехал...
Шедченко смотрел на экран.
Бойня. Иначе не назовешь. Люди, утаскивающие носилки, люди, осматривающие тела
на полу - тех, кому медицина уже не поможет.
И кровь, кровь... объективом по лужам на полу, объективом по брызгам на стене,
объективом - по женщине в побуревшем пальто - оператор, ты человек или лишь
приставка к своей камере?
- Террористов, вероятно, было трое. Очевидцы рассказывают, что бандиты, без
всякой видимой причины, открыли огонь по толпе из автоматического оружия.
Охваченные паникой люди пытались спастись, но убийцы не знали пощады. Окончив
свою кровавую миссию, они вышли через Казанский вокзал. Трое работников омона
и два сотрудника милиции, пытавшиеся остановить негодяев...
- Блядь! - громко выматерился Семен. Покосился на Шедченко, словно ища
поддержки. - Их даже не взяли! У вас такое бывает?
Шедченко покачал головой. Нет, не бывает.
Но теперь, наверное, будет.
Это кто-то из них. Он чувствовал это всем телом. Визитеры ведут свои страшные
игры. И те, кто оказался рядом, обречены.
И никому их не остановить. Ни милиции, ни омону, ни группе "альфа", наверняка
поднятой сейчас по тревоге. Только когда из шести останется один - бойня
прекратится.
Кто угодно. Узбек с повадками русского националиста, почему бы и нет? Он не
станет валить горы трупов. Он будет беречь своих подданных.
- Позвоню домой, - тревожно сказал Семен, доставая из кармана трубку сотового
телефона. Остальные, похоже, этим реквизитом "новых русских" не обладали. Их
словно выдуло из комнаты. Шедченко остался сидеть, глядя в телевизор. Там
озверевшие милиционеры перли на оператора, а голос за кадром сокрушался о
попранной свободе слова.
- Я тебя найду, - прошептал Шедченко экрану. - Обещаю, гавнюк.
- Ленка? - кричал в трубку Семен. - Ты дома? Слушай, сходи в садик, забери
Костю! Только не на метро, пешком прогуляйтесь! Там какие-то суки побоище
устроили... смотришь? Ладно, забери Костю! И сиди дома! Мало ли что!
Шедченко прижал ладони к лицу. Пальцы были как лед. За что это... почему? Да,
он слуга. Он страж. И плевать, что он на чужой земле - никогда она не станет
ему чужой, никогда. Почему не он оказался там - рядом с нелюдьми, в чьих руках
была смерть? Почему он гонял шары и прихлебывал пиво, когда свинцовый ветер
гулял по коридору, искал стены - но натыкался лишь на плоть...
- Найду... - повторил Шедченко. - Найду.

                                Часть пятая.
                             Абстрактная этика.

                                     0.
Как мало надо, чтобы вновь почувствовать себя человеком. Всего лишь - сутки не
пить, начисто выбриться, переодеться, развести в стакане пару пакетиков
кофе...
Слава еще спал. Ярослав порылся в сумках, беззастенчиво выбрал рубашку
получше, щедро облил щеки одеколоном. Визитер замычал во сне.
- Казанский проспишь, - пихая его сказал Ярослав.
- Что? - Слава приподнялся, глянул в окно, на часы, покачал головой. - Еще три
часа, чего ты?
- Скучно. Вставай.
- А... - Визитер свесил ноги, потер лицо. - Бриться надо... О, ты уже
свеженький и готовый к действиям...
- Давай, подымайся, - прихлебывая кофе, Ярослав с усмешкой наблюдал за
процедурой собственного просыпания. Визитер потянулся, отобрал у него стакан,
глотнул.
- Блин. Сон мне снился. Веселенький.
- Ночные новости "CNN"? Рассказывай.
- Что рассказывать-то? Все живы. Все в Москве.
- А что тогда снилось?
- Метро... - Слава нашарил на столе сигареты, закурил, глядя сквозь писателя.
- Мне снилось метро.
- Ты что делаешь? В купе зачем курить-то?
Слава его словно и не услышал. Жадно затянулся, глотнул кофе, сказал:
- Она не любила Москву.
- Кто - "она"?
- Она не любила Москву. Боялась. Там слишком шумно, людно, и, главное, все
всегда спешат. А ей это с трудом удавалось. Лишний вес, с самого детства, и
вроде ничему это в жизни не помешало, и муж хороший попался, и сердце, как
часы - никогда не жаловалась. Но вот носиться по метро с тяжелыми сумками,
стать частью толпы - это не для нее. Когда она бывала в Москве, проездом, то
всегда брала билеты так, чтобы долго не задерживаться. Гостинцы и на вокзале
купить можно. И в этот раз, тоже, когда приехала - сразу на Савеловский, через
метро. Часок побродить по вокзалу, отдышаться - и на другой поезд, к сестре, в
Мурманск. Смешно, наверное, ездить зимовать в Мурманск. Но у них уже так
повелось, с севера на юг в гости ездили летом, с юга на север - зимой. Она не
спешила, хоть и шла быстро, по своим меркам. Впереди двое мальчишек-близнецов
со стариком, она за ними пристроилась. У сестры тоже близнецы, хоть и младше.
Ждут, наверное, может ее, а может подарки, но все равно ведь любят свою тетку.
Потом один мальчик упал, запнулся, она даже поморщилась, очень не любила сама
падать. А мальчик сидел на полу, смотрел куда-то назад, через ее плечо, и в
глазах у него был такой ужас, что сердце впервые дернулось, удар пропустило.
Она обернулась. За ней парень шел, красивый, хорошо одетый, с умным лицом. И
доставал из дипломата что-то, она и не поняла, что, только почувствовала -
оружие. Потом стали стрелять, не парень, кто-то другой, и она побежала.
Впервые за много лет - побежала. Сумки не бросила, не потому, что жалко было,
тут спастись бы, а не подарки довезти, но ведь толпа, давка, люди начнут
запинаться, падать, подавят друг друга... А бежать оказалось легко, так
неожиданно легко, что ей даже понравилось - быть быстрой, быть частью толпы,
оставить страх и смерть далеко-далеко позади. Так просто бежать... и словно
что-то подталкивает в спину, раз за разом, и бежать все легче, тело стало
невесомым, как в детстве, только она все-таки упала, почему-то, и никак не
могла встать... так обидно быть толстой и неуклюжей, когда даже сорока нет. А
выстрелы гремели, но уже слабее, потом тишина наступила, это значит - все
хорошо, все страшное кончилось. И она осталась лежать, даже глаза закрыла,
потому что устала очень, такое ужасное приключение, сестра за сердце
схватится, когда узнает, а вот у нее сердце здоровое, крепкое, сейчас ее
поднимут, помогут встать, надо будет предложить помочь, если кого-то ранило,
она когда-то медсестрой работала...
Визитер разжал пальцы, и сигаретный фильтр упал на пол, рассыпая белый столбик
пепла.
- Кто это был... Слава?
- Седьмой, - Визитер смотрел на сжатые кулаки. - Седьмой, Ярик. Посланник
Тьмы. Мы давно... давно не встречались.
- Но...
- Он самоорганизовался. У него нет прототипа. Он совершенен - в своей работе.
Лучший киллер России... "Корректор".
- Почему тогда он не смог убить мальчишек? И старика - это Посланник Знания,
так?
- Так. Он играет, Ярик. Теперь, когда он осознал себя, он просто играет. Кот и
мыши. Ему не хочется признавать это, он привык считать себя аккуратным и
быстрым вестником смерти. Но ему всегда хотелось этого - играть. Охотиться,
гнать жертву, отпускать - и снова сжимать когти. Только это ненадолго. Он
поймет... что стоит устранить всех - и мир станет его игрой. На долгие годы.
До конца.

                                     1.
- Знаешь, Аркаша, я все-таки стоматолог, а не хирург, - Ростислав Снежневский
с легким испугом осматривал руку Визарда. - Ранение поверхностное, но...
- Просто перевяжи. Неужели этому не научили?
Они сидели на кухне, при зашторенных окнах. Прямо как в шестидесятые...
отважные диссиденты, собравшиеся полистать "Посев".
- Тебе сколько лет, Аркаша? Ослабленный организм, низкий иммунитет. Я бы тебе
зуб удалять не сразу решился!
Визард усмехнулся. Снежневский продолжал ругаться, отказываться, а пальцы его
осторожно ощупывали предплечье, раздвигали кровоточащие ткани.
- Голова не кружится?
- Нет. Сразу перетянули, кровопотеря небольшая.
- Жгут пора снимать... нет, зачем я тебе помогаю? Ты что-то натворил, раз не
хочешь идти в больницу!
- Меня ранили в метро, в той перестрелке.
- А чего же ты боишься?
- По судам затаскают, как свидетеля.
- Не ври! - Снежневский вскинул седую голову, сверкнул очками. - Я тебя знаю,
старый правдоискатель! Ты бы с удовольствием исполнил свой гражданский долг!
- Поумнел я.
- Поздно тебе умнеть... впрочем, ты и впрямь изменился. Помнится, тебя раньше
прыщ на лбу в дрожь вгонял. А сейчас сидишь, ухмыляешься... Ладно. Артерия не
задета... Терпи.
Он откупорил пузырек с перекисью, плеснул. Визард поморщился. Грязная, бурая
пена поднялась из раны. Снежневский стал быстро, глубоко, промокать рану
тампоном.
- А откуда взялся мальчик?
- Мальчиков, вообще-то, было двое. Один отстал в толпе, к сожалению.
- Издеваешься? Как его зовут?
- Зови его Визитер.
- Визитер - что это за имя? Нет, ты издеваешься, да?
Ростислав положил на рану марлевую подушечку, стал туго бинтовать.
- Просто впутывать не хочу, - не зная того, Визард повторил слова Кирилла,
сказанные Веснину. - Спасибо, что помог.
- Спасибо скажешь хирургу, который тебе будет руку ампутировать! Я настаиваю,
чтобы ты обратился за квалифицированной помощью.
- Подумаю я, Ростик. Но сегодня - никак.
В коридоре возник мальчишеский силуэт. Снежневский покосился на Визитера:
- Марш отсюда!
- Может я помогу? - не двигаясь сказал тот.
- Поможешь? На чем специализируетесь, коллега? Огнестрельные ранения -
привычное дело?
- Немножко. Это я жгут накладывал.
Ростислав поднял брови.
- Да? Хорошо наложил. Где научился?
- В школе. Нам показывали.
- Или ты будущий Пирогов, или у тебя абсолютная память и крепкие нервы... -
буркнул Снежневский. - Возьми на журнальном столике газету... только не
"Комсомолку", я ее еще не прочитал!.. и принеси сюда.
Визитер исчез, вернулся с "Аргументами".
- Пойдет?
- Чтобы скрыть факты - вполне. Заверни... это... и выкинь в помойное ведро.
Он секунду наблюдал, как Визитер выгребает из эмалированного тазика
окровавленные куски ваты и марли, потом покачал головой.
- Иди учиться в медицинский, мальчик. У тебя получится.
- А у меня все получается.
- Страшное поколение растет... - прошептал Снежневский, оглядывая наложенную
повязку. - Пальцами пошевели. Так... Ничем их не прошибешь!
Визард посмотрел вслед вышедшему с бумажным пакетом Визитеру.
- У мальчика позавчера убили мать.
- Ч-что?
- Не говори этого при нем. Мальчик должен надеяться, что она жива.
- Аркадий, в какую гадость ты влез? Что творится, а?
- Судьба.
Вернулся Визитер. Снежневский встал, собрал разбросанные на столе лекарства и
бинты в картонную коробку, поставил ее в шкаф. Сполоснул руки в раковине.
- Вас покормить надо?
- Да уж покорми, - накидывая снятую рубашку отозвался Визард. - Ростик, где
рядом можно купить одежду? Знаешь, пальто с дыркой в рукаве - не самый модный
фасон.
- В супермаркете... если денег много.
- Есть пока. Ты покорми парня, я сейчас вернусь.
Снежневский потрогал переносицу.
- Так... если ты через час не вернешься, я позвоню в милицию.
- Не позвонишь. Впрочем, я вернусь, - Визард прошел в прихожую, стянул с
вешалки плащ. - Я пока твой одену.
- Вернешь без дырок, договорились?
- Юмор твой... зубодерный... - Визард неуклюже потянулся левой рукой к своему
пальто, начал доставать что-то из кармана, уронил...
- Аркаша! - Снежневский быстро прошел вслед ему. - Это... это что?
- "Макаров". Паршивый пистолет, - Визард поднял оружие, вытащил обойму,
покачал головой. - И все равно патронов не осталось...
- Возьми у меня в куртке, - откликнулся из кухни Визитер. - В правом кармане.
Он газовый, но патроны с дробью, говорят, можно убить.
Ростислав закрутил головой, с ужасом оглядывая то мальчика, то старика.
Облизнул губы.
- Уходите. Оба уходите. Я не желаю быть причастным...
- Ростислав Иванович, вы не волнуйтесь, - Визитер, не выпуская тряпки, которой
вытирал стол, подошел к ним. - Мы утром уйдем. И все будет хорошо. А сейчас
нам никак нельзя. Вы должны нам помочь. Иначе нас убьют. Я вам объясню, все
объясню!
Визард молча положил в карман "газовик", открыл дверь. Давай, мальчик,
работай.
уводи его... расплавь грань между реальностью и вымыслом, сделай старого
трусливого Ростислава смелее, чем он есть, нажми на все пружинки человеческой
души, на страхи, комплексы, мечты...
Уведи его...

                                     2.
- А ты - любишь этот город? - спросил Слава.
- Питер больше, - Ярослав передернул плечами. Зачем Визитер напомнил?
она не любила Москву...
- Угу. "Как наивно и безответно я люблю этот город"... - Слава, согнувшись у
окна, крутил головой, словно высматривал что-то.
А на что смотреть-то? Пути, платформы, дома - то ли пригороды, то ли уже
московские окраины. Люди...
Люди везде одинаковы. И что в занесенном снегами сибирском поселке, что в
казахском ауле, что на Арбате - все равно, она проступает - "печать вырождения
на лице". Неважно, какую форму она примет: пропойцы с вязанкой пустых бутылок,
или здорового парня, который носится вдоль поезда, продавая денатурат, или
раскрашенной девочки, посещающей авангардные спектакли, но не прочитавшей в
жизни ни строчки.
Печать вырождения. Шлеп-шлеп-шлеп... И он ее не избежал. Может быть, он просто
рискует поднять глаза, и увидеть то, что незаметно другим. Увидеть печать в
себе.
Поезд проходил мимо платформы, замедляя ход. Ярослав скользнул взглядом по
лицам. Привычно, "профессионально". Зная, что все равно не запомнит лиц, а
если и запомнит, то никогда не сможет описать, вдохнуть в них жизнь. Но
зацепятся какие-то детали, мелочь, которая рано или поздно отольется в слова.
- Я думаю, мы сразу разделимся, - небрежно сказал Визитер. - Я рвану в "БТУ",
ты в "Лодур". Надо выколотить побольше бабок.
- Откуда в тебе такая несокрушимая уверенность?
- От полного отсутствия ее. Крайности сходятся. Ты согласен с раскладом? "БТУ"
орешек покрепче, но и заплатить могут больше.
- А дальше?
- Если все получится быстро, то надо сразу снять квартиру на месяц-другой.
Дело может затянуться. А если сегодня останемся без денег, то я созвонюсь с
Озеровым, переночую у него. Ты можешь напроситься к Степке. Но лучше бы их не
ставить в известность о том, что Ярослав Заров в Москве.
- Ты серьезно?
- Да, конечно. Ребята могут попасть под удар. Ты же видишь, конкуренты не
церемонятся. Они хорошо экипированы... Слушай, постарайся не продешевить в
издательстве.
Ярослав кивнул.
- Ты меня поражаешь... Визитер. Спасение мира и выколачивание денег.
Слава захохотал.
- Знаешь, в прежних визитах я поразил бы тебя еще больше. Спасение мира и
грабеж на большой дороге, например.
- Кем тебе доводилось быть, Слава? - помолчав спросил Ярослав.
- Многими. Менестрелями и поэтами, писателями и художниками. Думаю, имена не
столь важны.
- В следующий раз ты вполне можешь оказаться режиссером. Или, вообще, автором
компьютерной игрушки.
- Да... если он будет, следующий раз.
- Если будет, вспомни меня.
Слава кивнул.
- Вспомнить мне не дано. Я тебя придумаю, Ярик.
- Спасибо и на этом. Слава, за кого мы возьмемся?
- Я бы предпочел Корректора. Но... боюсь он нам не по зубам.
- Что такое Тьма, Слава?
- Вот уж не ожидал такого вопроса... от тебя.
- И все таки?
- Тьма - это просто отсутствие света, Ярик. Я не издеваюсь! Отсутствие границ.
Свобода направлений. Право быть независимым от других, от мира.
- Так просто?
- Да. Тьма - это вечный ребенок, этакий невзрослеющий Питер Пен. Бесконечная
игра. Свобода всех направлений - вот ее визитка. Возьми тьму за руку, и иди в
никуда. Не останавливаясь ни перед чем и ни перед кем. Тьма - это "я хочу"
вместо "я должен". Тьма - это вера в себя. Тьма - это невозможность посмотреть
на себя. Тьма всегда рядом, тьма ждет своего часа, тьма повелевает - но стоит
подчиниться, и она станет слугой. Оправдает все.
- Я понял.
- Посмел бы ты не понять! Нас спасает лишь одно, Ярик. Нет линии, которая
пошла бы на союз с тьмой. Она всегда одинока. Всегда против всех. И потому
проигрывает.
Визитер замолчал, прищурился, глядя в окно.
- Пока мы займемся Посланником Развития. Знаешь почему? Он может стать тем,
что так ненавидит. Тьмой. А двух Посланцев Тьмы нам не победить.
- Слава, а тебе не кажется, что в этот раз Тьма пришла всемером?
- Я надеюсь, что ты неудачно пошутил, - не оборачиваясь ответил Визитер.
- Вера в свою правоту, отсутствие границ - это же и твой лозунг. "Мы знаем,
что мы правы - и победим остальных!" Разве не так?
- Нет. В нас нет равнодушия, Ярик. Мы не считаем, что мир создан для нашего
удовольствия. Мы пытаемся дать счастье другим - пусть каждый видит его по
разному. Веришь?
- Хочу верить.
- Не бросай меня, Ярик, - тихо сказал Визитер. - Не бросай. Когда прототип
разочаровывается в собственной линии, перестает в нее верить - Посланник
обречен. Так погибла Сила. А это был не худший из нас.
- Значит и мы на что-то годны.
- Конечно.

                                     3.
Много ли времени надо на сборы, когда вся прошлая жизнь стала смешной и
ненужной...
Анна носилась по квартире, проверяя