ведь плакал вчера,
после смерти Посланника Творчества. Плакал совсем по-настоящему. Кириллу
самому захотелось разреветься и прижаться к нему, но этого делать было нельзя.
Потому что плакал бы он не о Славе, конечно. О маме...
- Виз, мы вдвоем? - спросил он.
- Да.
- Правда? Ты... не бросишь меня?
- Нет. А ты меня?
Кирилл замотал головой.
- Мы победим, - сказал Визитер.
- Виз, если... если я вдруг... - Кирилл Корсаков понимал, что говорит зря.
Больше того - вообще нельзя было говорить на эту тему. Тревожный холодок
пробежал в груди, но он уже не мог остановиться. Слишком много холода вокруг.
ему нужен кто-то, в чьих глазах будет тепло.
- Если меня убьют, а ты победишь... Виз, ты не говори тогда маме ничего. Пусть
думает, что ты настоящий.
Визитер быстро кивнул.
- Кирилл, ничего с тобой не случится. Мы победим, сами победим! Мама только
ранена, она скоро поправится. Ты останешься с ней, а я уеду куда-нибудь.
В его глазах было тепло. Кирилл секунду смотрел, потом обхватил Виза, неумело,
он только маму привык обнимать. А мальчишки обнимаются только в глупых детских
книжках. Но ему нужно было прижаться к кому-то. Почувствовать страх за него -
маленького поэта и испуганного ребенка Кирилла Корсакова.
Валя Веснин тоже, наверное, был тем, в чьих глазах жило это тепло. Только
что-то с ним было неправильно. Он, видно, считал, что дети ничем не уступают
взрослым. Что они вправе сами все решать и поступать, как им хочется.
А это очень приятное вранье, но все таки - вранье.
И Ярослав Заров, который считал детей способными на любую гадость, который не
умел любить и боялся быть добрым, тоже ошибался.
Потому что мир такой, каким ты его видишь.
Если не ждешь любви, то ее и не будет.
- Виз, мы пробьемся, - прошептал Кирилл.
- Да.
- Виз, все будет хорошо... правда?
Посланник Развития, чьим телом было тело ребенка, а душой - боль и страх,
уткнулся в плечо Кирилла.
- Я не знаю.

                                     14.
Ограда оказалась не такой сложной, как ожидал Илья. Просто глухой деревянный
забор, правда крепкий и высокий, оплетенный поверху колючкой - но простенькой,
несерьезной. Это не стальная бритвенно-острая лента "Егоза", которую стоило бы
запретить, специально созвав Женевскую конвенцию. Обычная ржавая колючка.
Илья скинул плащ, подтянулся, набросил его поверх забора. Всмотрелся в сад.
Деревья стояли голые, но слишком много елок, и слишком большое пространство,
чтобы его заметили.
- Руку, Маша, - велел он, взобравшись на ограду.

В комнатке охраны сидели трое. Еще четверо дежурили снаружи, один - у ворот.
Когда невидимая нить лазерного датчика была нарушена, Семен даже не удивился.
Лишь оскалился, вспоминая человека с автоматом на ЦВК.
Ничего. Теперь и у него не пистолет. И он на территории, которую поручено
охранять. Закон - на его стороне.
- Паша, седьмой датчик вопит.
Бывший спецназовец кивнул, поднимаясь. Они двое уже почувствовали Власть - и
если остальными охранниками двигал долг, то ими - служение.
- Я спущу собак, - сказал Павел.
Это было ошибкой - единственной, которую они допустили. Но никто и никогда не
предполагал, что это может стать промахом. Собаки неподкупны. Собаки ведь тоже
служат.
- Валяй, - Семен поднялся, подхватывая со стола "Кедр". Посмотрел на третьего
их товарища, сухощавого, с желчным лицом татарина Рината. Парень он был не
слишком крепкий, но прекрасный стрелок. - Сообщи Визирю, и выходи. Ребят я
предупрежу.
Доставая из кармана рацию он выбежал из дома.

Анна не хотела идти. Не могла. Ее мутило, стоило вспомнить взгляд водителя.
Растерянный и обиженный, как у ребенка, которому мать ласковым голосом велит
стать в угол. Растерянный и послушный.
Только Игоря ждал не угол, а бензоколонка, в которую он врежется на двухстах
километрах в час...
Там ведь будут еще люди. Машины и люди. Машины, ждущие бензина, люди - ждущие
любви и добра. Они дождутся лишь пламени... света, обжигающего и
смертоносного. Мария говорит - их муки не зря. Их муки отольются вечным
блаженством...
Стоит ли рай смерти?
- Быстрее! - крикнула Мария. Анна послушно протянула руки, и Посланница добра
помогла ей взобраться на стену. Какая она сильная... Толчок, и Анна полетела
вниз, уже по ту сторону забора. Земля была мягкой и доброй, но подниматься не
хотелось. Илья рывком поднял ее, потом протянул руки, помогая Марии. Секунду
они озирались, но все было тихо.
- Может быть - вместе? - Карамазов держал автомат в левой руке. Небрежно, но
уверенно.
Мария покачала головой.
- Я не могу рисковать им...
- Там еще и рисковать-то нечем! - Карамазов выматерился. - У меня в штанах
миллион таких, только попроси!
Обретенная уверенность в своих мужских способностях требовала похвальбы и
цинизма.
- Уже есть, - ровным голосом сказала Мария. - Я не собираюсь ждать девять
месяцев. Он родится гораздо раньше.
Карамазов не нашелся, что ответить. Мешкать не стоило. Их, конечно, не
заметили, но если территория патрулируется...
В этот миг он увидел собак. Двух здоровенных ротвейлеров, молча и быстро
бегущих к ним. Карамазов вскинул автомат, сдергивая предохранитель, но Мария
толкнула его в локоть, крикнула: "Нет!" И бросилась вперед - на
распрямляющиеся пружины звериной ненависти...

Впереди был враг. Впереди была цель.
Их растили, чтобы убивать, и они умели отличать хозяев от врагов.
Мужчина был опаснее - они знали, что в первую очередь надо ликвидировать
мужчин, потом - женщин, потом - детей. К тому же в руках мужчины была та
металлическая штука, которая несет смерть еще быстрее, чем их клыки.
Но вдвоем у них был шанс. Кто-то успеет вцепиться в горло. То, что другой
погибнет, лишь добавляло ярости. Они знали вкус человеческой крови - однажды
пьяный бродяга сдуру перелез через ограду...
Женщина вышла вперед. Один пес вильнул, заходя на мужчину справа, другой
ускорил бег. Он собьет женщину в прыжке, хлестнет зубами по горлу, и
набросится на врага с автоматом.
страх. Страх из темных глубин, из древних веков.
Впереди была не женщина - впереди был Хозяин. Тот, кого они ненавидели и
боялись вместе с людьми... и так же охотно подчинялись ему, как и люди. Не
самый главный хозяин, скорее тот, кто должен привести его в мир. А главный
Хозяин тоже был где-то рядом, еще бессильный и крошечный, но уже глядящий на
них внутренним взглядом - полным беспощадной любви и приказа.
Псы взвизгнули, останавливаясь, подползая к женщине-Хозяину, елозя брюхами по
опавшей листве.

- Хорошие мои, - сказала Мария. Потрепала одного ротвейлера по вздыбленной
шерсти. Тот заскулил. Словно и хотел этой ласки, и боялся, и ненавидел Марию,
и не мог этого показать.
- Умница, - прошептал Илья.
- Они нас заметили. Может быть - здесь стояла сигнализация, - Мария
наклонилась, заглядывая в глаза собаки. Та вскочила, метнулась к Илье - тот
едва не выстрелил, замерла у его ног. - Это твой, - объяснила Мария. - Второй
останется с нами.
Карамазов не считал подобный расклад справедливым. Но спорить времени не было.
Он побежал вглубь сада, и пес бросился вперед, словно получив от Марии четкий
приказ.

Павел увидел, как собака выбежала ему навстречу. Харон, более старший и более
сильный пес. Бежал он спокойно, и Павел перешел на шаг, опуская оружие. Значит
- ложная тревога. Значит - никого нет у ограды. Второй ротвейлер, Гамлет,
наверное еще носится вдоль стены, ловит запахи, ищет врага. Он помоложе и
поазартнее.
Когда охранник увидел вооруженного человека, идущего следом за собакой, у него
уже не осталось времени отреагировать. Харон был рядом. Молча, беззвучно, он
взвился в воздух, и его зубы сомкнулись на горле бывшего хозяина, вырывая
трахею.
Захлебываясь кровью Павел упал. Пес уже отпустил его - он был убийцей, а не
голодной шавкой. Но морду он все-таки облизнул.
Охранник умирал еще несколько секунд, с хлюпаньем втягивая воздух и кровь,
глядя в собачьи глаза, по-прежнему умные и верные.
Вот только верные - уже не ему.

- Молодец, - прошептал Илья, глядя на агонизирующего охранника. Пес послушно
подошел к ноге.
Если так пойдет и дальше, то охрана окажется не слишком большой проблемой.
Будь с ним второй пес - они смели бы телохранителей беззвучно, чисто, и не
оставляя улик.
- Пошли, - велел он. Сквозь деревья уже виднелся приземистый старый домина,
скрывающий трех клиентов. Ждет ли его Визирь? Допускает ли подобную наглость -
атаку его логова?
Как бы там ни было, ничего это не изменит.

                               Часть восьмая.
                                   Финал.

                                     0.
Зазвонил старый телефон на столе и Визирь поднял трубку.
- Да. Когда? Я предупреждал. Работайте.
Ярослав ничего не заподозрил - голос Хайретдинова был спокойным, обыденным. А
вот Шедченко стремительно поднялся, вопросительно кивнул.
- Кто-то проник на территорию, - сообщил Визирь. Усмехнулся: - Слишком лакомая
приманка - сразу три мишени.
Слова не сразу дошли до сознания. Только когда Посланник Власти достал из
ящика стола маленький пистолет, передернул затвор и опустил его в карман,
писатель почувствовал страх:
- Киллер?
- Он самый... Коля, возьми оружие.
Шедченко быстро вышел.
- Визирь, - Заров поднялся, с ненавистью ощущая обманчивую легкость движений.
Сколько он выпил? Грамм двести... - Мне нужно оружие.
- У тебя есть, - покосившись на оттопыренный пиджак сказал Визирь.
- Это газовый, ты прекрасно знаешь!
- Ярослав, мы справимся сами. Ты... несколько не в форме.
- Так зачем ты мне подливал! Знал же, что будет нападение, знал!
- Чтобы не лез под пули, - честно сказал Визирь. - Здесь достаточно более
опытных убийц.
Заров дернулся как от пощечины.
- Ты что, думаешь, убивать - легко? - Визирь стоял в глубине комнаты,
вглядываясь в окно. - Нет, ты сможешь... но зачем? Не твоя эта работа. Оставь
руки чистыми, а совесть - девственной. Там, снаружи, семь профессионалов. Плюс
- Коля. Остынь, нам не к чему лезть под пули.

Семен увидел тело метров с пяти. Лежащий навзничь труп с разорванным горлом.
Лицо было в крови, и вокруг - кровь. Человек был в такой же как у них
полувоенной форме, видимо, одел для маскировки.
Он ощутил мгновенное облегчение. Даже если убийца умел глотать пули и какать
мороженным, то от собачьих клыков он не ушел. Быстро все кончилось. Где же
псы? Они были приучены оставаться у тела. Может быть нападающих было
несколько, и они устремились за остальными?
На всякий случай он оглянулся, уже подходя к телу. Увидел мелькнувшую между
деревьев собачью спину. Харон возвращался. Молодец, молодец песик...
Семен нагнулся над телом, всматриваясь в окровавленное, искаженное судорогой
лицо.
Павел.
Шок был слишком велик. Он смотрел на загрызенного товарища, осмысливая
произошедшее, уже слыша сзади шум набегающего ротвейлера, и все же - не в
силах повернуться, встретить обезумевшего пса выстрелом...
Хлопок - негромкий, мягкий. И предсмертный визг.
Семен обернулся.
Ринат стоял метрах в десяти. Придерживая руку с пистолетом другой рукой.
Ротвейлер катался по земле, затылок собаки был разнесен пулей из "Стечкина".
- Ты... как понял? - спросил Семен приближающегося охранника.
- Лучше спроси, как попал, - Ринат вытянул руку с пистолетом, и всадил в
дергающегося пса еще две пули. Харон затих. - Он готовился прыгнуть на тебя.
Что происходит, а?

Карамазов услышал выстрел, почти сразу после того, как пес метнулся обратно к
телу. Это еще ничего не значило, стрелок мог промахнуться.
Но два последующих хлопка развеяли надежду.
Прикончили собаку, гады.
Он уже подбегал к дому, чувствуя всем телом свою незащищенность. Его могли
подстрелить из темных провалов окон, кто-то мог затаиться среди служебных
построек, на крыше. Проклятие, Визирь ожидал атаку. И его охранники оказались
не зажравшимися дармоедами. Впрочем, это стоило понять после стычки на шоссе.
Власть умеет себя охранять...
Двое в пятнистой форме выбежали из-за угла. Наверное, торопясь занять ту самую
позицию у гаражей, которую он подметил. Они слишком торопились к своей цели, и
не ожидали, что враг уже успел приблизиться настолько близко.
Карамазов упал на колени, открывая огонь. Первого охранника он срезал
мгновенно, тот и понять ничего не успел. Второй выстрелил один раз - и тоже
отлетел к стене, наткнувшись на свинец.
двое готовы...
Илья привстал, соображая, стоит ли подойти к телам и проверить. У охранника,
загрызенного собакой, бронежилета не было. Но если эти двое не пренебрегли...
Что-то шевельнулось в груди, тревожно и предостерегающе. Илья бросился вперед,
и пули пронеслись за спиной. Спасибо, Тьма... Он обернулся, и длинной,
истеричной очередью расстрелял еще одного охранника. На этот раз он увидел
кровь, и понял, что охрана сделала ставку не на бронежилеты, а на подвижность.
третий готов... и тот, которого собака... четверо охранников убиты. Сколько же
их всего?

Визирь подошел к окну мелкими, семенящими шажками. Прижался к стеклу, быстро
огляделся, отступил, дергая витой шнур. На окно упали тяжелые шторы.
- Трое готовы, - сказал он Зарову.
- Трое нападавших?
- Нет, охранники, - Хайретдинов криво улыбнулся: - Как лучше сказать -
"недооценка противника", или "переоценка себя"?
- Лучше всего сказать - "самоуверенность", - Ярослав дурацкий газовый
пистолет, попросил: - Дайте мне оружие, Визирь.
- Нет у меня больше оружия! - Визирь дернулся, нацелился на открывшуюся дверь.
Но это был Шедченко с массивным пистолетом в руках: - Коля, они уже возле
дома! Мы потеряли троих!
Полковник кивнул:
- Ты вызвал помощь?
- Это дело охраны!
- Проверь! Обложился телефонами, так хоть "ноль два" набери!
- Я знаю более лучшие номера, - Визирь послушно взял трубку. - Дерьмо у нас, а
не охрана...
- Не я ее подбирал, - Шедченко выглянул в коридор, коротко кивнул Зарову. -
Пошли, литератор!

Что-то было неладно у самого дома. Семен слышал пистолетные выстрелы, потом -
автоматную скороговорку.
Те трое, что дежурили у дома, были вооружены лишь пистолетами.
- Ринат, я вернусь...
Татарин кивнул, собираясь идти следом.
- Подожди. Проверь, откуда он пришел. Если за забором машина - уничтожь,
пробей шины.
- Зачем?
Он мыслил категориями охранника, а не убийцы. Его еще не касалась Власть,
объясняя, что следует делать. Надо не просто отбить нападение, надо уничтожить
врага, не дать ему уйти.
- Выполняй! - гаркнул Семен. Отсвет той силы, что направил на него Визирь, жил
в душе, и Ринат вздрогнул, кивая.
Семен побежал к даче. Он не строил иллюзий, он видел киллера в бою. Трое
салаг, которые дежурили у дома, уже мертвы.
Если он промедлит, если ошибется - Визирь погибнет.
А значит - вся жизнь потеряет смысл.

                                     1.
- Работает, - сказала Мария, когда раздались выстрелы. - Работает...
В ее голосе было удовлетворение. Удастся ли Карамазову уничтожить охрану и
прикончить врагов? Не важно. В любом случае это нападение скует Визарда по
рукам и ногам. Он станет тем, кем должен быть - коррумпированным политиком под
бдительным присмотром спецслужб. Пусть попробует продолжить охоту, когда
каждый шаг его будет на виду.
- Сестра...
Она посмотрела на Анну. И что ей неймется? Глупая, глупая девочка.
- Мария, он убивает...
- Он убивает врагов.
- Мария, разве этому ты учила? - голос девушки дрожал. - Вспомни, ты несла
прощение... милосердие. Ради жизни своей не проливала чужой крови...
- Это было ошибкой, - отрезала Мария. - Неудачей. Нельзя принести Добро - не
уничтожив Зла. Не стерев его в прах. Мир впереди, свет и добро! Ради него -
все допустимо.
Анна всхлипнула, протянула руку, хватаясь за Марию.
- Не говори так, прошу! Это не твои слова!
- Почему же?
- Нет добра на крови...
- Ошибаешься! - Мария тряхнула девушку, заглянула в глаза. Придется давить.
Придется дать ей Свет, от которого та отворачивается... - Всегда жизнь росла
из крови. В муках, в страданиях - появлялась ты на свет! С болью узнавала -
разницу между добром и злом! Я подарила вам эту власть - отличать добро от
зла! Я дала вам право - сражаться за добро!
Анна отшатнулась. Вырвалась из ее рук с неожиданной силой.
- Ты... ты...
- Да, я! - она кричала, забыв об осторожности, уже понимая, что сказала
слишком много. - Я дала вам главное - Добро! Моя ли вина, что нет Добра без
Зла? За что бы вы сражались, невинные и чистые, говорящие звери райских садов?
Мария засмеялась. Как чудовищны ее слова для Анны. Как тяжко ей будет принять
- Истинное Добро.
- Тысячелетия, века, годы... - она шла к Анне, и послушный пес вился у ног,
жалобно заглядывая в глаза. - Как научить Добру - не зная Зла? Что стоят
заповеди - без греха? Главное, самое главное дала я вам - разницу между ними!
Мало? Быть безгрешным - мечта дураков! Умные - грешат во имя Добра! Во имя
мое!
- Ты - дьявол, - прошептала Анна.
- Я? - Мария покачала головой. - Я только рубеж. Разница между Добром и Злом.
Откровение, что ждали вы.
Анна закрыла лицо руками.
- Не бойся, глупая, - прошептала Мария. - Я - это ты. Твоя боль и твоя обида.
Твоя мечта - творить добро и наказывать зло. Я пришла! Ты звала меня, сестра,
и я пришла!
- Я не тебя звала...
- Меня, девочка. Меня. Ненавидя зло - ты звала меня. Находя врагов - ты звала
меня. Проклиная убийц - ты звала меня. Я - пришла!
- Значит, - Анна подняла голову, слезы застилали глаза, но она все смотрела в
ее лицо, - значит - надо дать Зло? Чтобы творить Добро?
- Ты поняла.
- Я предала...
Пес зарычал у ног Марии. Вскинул морду, скаля клыки.
- Тихо, она поймет! - закричала Мария. - Тихо!
Но собака смотрела не на Анну. На парня в буром комбинезоне, с пистолетом в
руках.
- Девочки, ссоры отложим, - парень целился в пса. Узкое, скуластое лицо,
прищуренные глаза. Беспощадные - почти как у Ильи. Мария подумала, что эти
двое были бы достойными соперниками. - Вы находитесь на частной территории.
Поднимите руки и отойдите к ограде.
- Кто ты? - спросила Мария. Мягко, нежно, парень должен был опустить оружие,
почувствовав ее любовь.
Но в нем жила тень чужой Силы... может быть - тень от тени, но этого хватало
здесь, на чужой земле, и парень устоял.
- Не знаю, что вы сделали с собаками, - сказал он. - Но лучше не
натравливайте. Не люблю убивать. Собак...
Мария подняла руки. Неохотно, медленно.
Но этот и впрямь умел убивать. Он провел свою грань между Добром и Злом, и
очень трудно было ее сместить...

Гамлет не выдержал.
Слишком многое сместилось в простеньком собачьем сознании в этот день. Хозяин,
тот, кому он был безраздельно предан, уже умер. Новый хозяин, так ненавистно
любимый, молчал. И Главный Хозяин в его теле притих, скрылся в мягких, теплых
глубинах женского тела.
А тот, кто прежде был другом, стоял с железом в руках, и пот его пах смертью,
и обрывки приказов крутились в голове собаки, никогда не знавшей грани между
Добром и Злом...

Ринат встретил прыгнувшего ротвейлера длинной очередью. Псу разнесло в клочья
голову и оторвало лапу. Он упал к ногам охранника - дергающийся комок
окровавленной плоти.
- Вас я убью с большим удовольствием, - прошептал Ринат. У него перехватывало
дыхание. - Сучки! Ты зачем его напустила?
- Это не я, - быстро сказала Мария. - Он сам!
Порой все зависит от случайности. Сейчас остервеневший охранник мог срезать их
одной очередью.
И не будет сил, чтобы исцелить Анну - и себя.
- К стене, бляди!
Он зря дал волю гневу.
помоги мне, Добро...
- За что ты ругаешь нас? - сказала Мария, послушно отступая к стене. - За что?
Разве мы виноваты...
Ствол пистолета посмотрел ей в глаза.
- ...что ты предал женщину?
Короткая боль в его глазах.
- Ты думал, она изменила тебе? Ринат... тебя зовут Ринат? Ее звали Диной.
Динка! Колокольчик! Ты так ее звал, правда?
В глазах охранника вспыхнуло безумие.
- Я знаю, знаю это, мальчик мой! Тебя убедили, мать и отец говорили одно и то
же - и ты поверил... Она не изменяла тебе, Ринат. Она любила тебя. До сих пор
любит. Ты всем был для нее, поверь! Два года ты был рядом со смертью, а она
ждала! Она знала сладость любви, но только твоей! Друзья и родные - ты решил
поверить им? Ты наслушался опытных мужч