ости,  а
обороняться сам ты толком не умеешь. Небольшой несчастный случай, и все.
Еще одно колечко уплывет из наших рук к Отколовшимся. - Михаил вздохнул.
- Знаешь, в чем твоя беда? Ты действуешь, не  думая.  Просто  лезешь  на
рожон,  а  кольцо  по  мере  сил  этому   содействует,   выполняя   твои
подсознательные желания. И, если честно, только твоя  вина  в  том,  что
произошло у тебя дома. Это ты виновен в смерти шестерых моих парней. Это
ты убил их. Не своими руками, конечно, но именно ты заварил эту кашу.
   - Ага. - Я указал на пристегнутый к переднему сиденью труп.  -  Скажи
еще, что вот его тоже подстрелил я. И квартиру свою разгромил тоже я.  И
Ольгу довел до истерики.
   - Ты. Именно ты. Двадцать лет мы с Отколовшимися были на ножах, но до
открытого столкновения ни разу не доходило. Но появился ты, и все  сразу
летит кувырком. Ты стал причиной, поводом для драки. Но  все  еще  можно
было замять, если бы твое колечко не столкнуло нас лбами. Помнишь, там в
парке?
   Я непонимающе моргал глазами.
   - Не помнишь? Короткая у тебя память, Антон Васильевич. Девичья.  Это
ведь ты ударил первым. Хотел сбежать, наверное. Так ведь? И кольцо  дало
тебе шанс. Если бы не оно, мы бы  с  теми  троими  просто  поговорили  и
разошлись. Без любезностей, конечно, но и без стрельбы. И не было бы  ни
разнесенной вдребезги квартиры, ни десятка жмуриков. - Михаил  кивнул  в
сторону своего мертвого друга:
   - И он был бы сейчас жив.

Глава 4

   - Что стоишь? Помоги.
   Михаил открыл дверку и, отстегнув ремень, вытащил мертвеца наружу.  Я
просто стоял и смотрел, будучи не  в  силах  даже  шевельнуться.  Михаил
тяжело дышал, и даже слепой бы понял, что сил у него уже совсем нет,  но
повторять просьбу он не стал. Ноги Петро медленно выползли из машины. На
сиденье остались многочисленные кровавые пятна. Кое-как усадив  мертвого
у ствола молодой березки, Михаил проверил его карманы и что-то швырнул в
негромко зашуршавшую прошлогоднюю листву.
   - Возьми. Это тебе.
   На  негнущихся  ногах  шагнув  вперед,  я  подобрал  толстый  кожаный
бумажник. Открыл. Внутри были деньги.  Много  денег.  Российские  рубли,
американская зелень, немецкие марки, еще что-то.  Я  прикинул  на  глаз.
Здесь  явно  тянуло  больше  чем  на  полмиллиона,  если  перевести   на
деревянные. Я растерянно повернулся к Михаилу, держа  в  руке  приличную
пачку денег.
   - Там еще документы. Они тоже твои.
   Паспорт  был  на  имя  Петра  Романовича  Боенко,  по  национальности
русского,  но  имеющего  гражданство  Украины.  Присутствовали  также  и
водительские права.
   - Это же не мои документы. - Я  растерянно  взирал  на  фотографию  в
паспорте, с которой на меня уставился усатый мужчина с легкой грустью  в
глазах. Никакого сходства.
   - Да какие уж есть. Другими потом разживешься.
   - В смысле... липовыми, что ли?
   - Простой ты парень, Антон... - Михаил  вытащил  из  кармана  бывшего
владельца паспорта пистолет и бросил в мою сторону. - Это тоже прихвати.
Пригодится.
   Вот черт... Я подобрал пистолет. Покрутил в руках. Зачем он мне, я не
представлял. Только лишние неприятности.  Если  меня  с  ним  возьмут...
Сколько же человек вчера было убито из этого ствола? И вообще,  что  это
за пистолет такой?
   -   Итальянская   "беретта",   -    мрачно    буркнул    Михаил.    -
Девятимиллиметровые патроны. Проверь обойму.
   Я молча убрал оружие, сунул в карман бумажник. Вот  ведь  паразитство
какое, имея при себе кучу денег в валюте и пистолет, я  чувствовал  себя
как на иголках!
   - Одежду тебе сменить надо. Выглядишь, будто купался в навозе.
   Я наградил Михаила яростным взглядом, но он только  слабо  улыбнулся.
Знал! Он явно все знал!
   - Рубашку сними и брось. Возьми мой пиджак - он  на  заднем  сиденье.
Брюки придется оставить как есть. А вот с обувкой проще. Можешь у  Петро
взять. Жалко, что у него вся одежда в крови, а то бы мы тебя приодели...
Ну что ты встал, снимай свои кроссовки. Да умойся хотя бы.
   Внутренне содрогаясь, я стащил обувь с  трупа.  Туфли  были  хорошие.
Дорогие. Не чета моим дешевым кроссовкам.  Я  обулся  и  спросил  насчет
умывания.
   Впервые в жизни  умывался  минеральной  водой,  три  бутылки  которой
нашлись в багажнике автомобиля. Забавно.
   Михаил наспех оттер переднее сиденье, но следы  крови  все  же  можно
было разглядеть, если хорошенько присмотреться.
   - Так. И что же дальше?
   - А что дальше? - буркнул Михаил. - Дальше ничего. Ты как знаешь, а я
больше даже на ногах стоять не могу. - Он тяжело плюхнулся  на  сиденье,
выудил откуда-то ампулу с буроватой жидкостью и с  тоской  посмотрел  на
нее. - Шприцов нет. И таблетки все растерял как назло.
   - Наркота, что ли?
   Он улыбнулся:
   -  Почти.  Это   АКК-3.   Облегчает   период   восстановления   после
использования колец. Я тебе потом все объясню. Скажу даже, где достать.
   - Не нужна мне эта дрянь!
   - Сейчас, может, и не нужна, но потом еще как  понадобится...  Ладно.
Ша. Кончай базар. Я отдыхать буду.
   - Кхм... - Я указал на завалившегося набок  мертвеца.  -  А  может...
Как-то мне здесь не по себе.
   - Ты поведешь? Нет? Тогда заткнись.
   Я заткнулся и некоторое  время  бродил  вокруг,  раздумывая  о  своей
тяжкой  судьбе.   Пересчитал   деньги,   осмотрел   пистолет,   подобрал
выброшенную Михаилом ампулу. Но ничего не добился.  Ампула  как  ампула.
Таких в каждой аптеке тысячи. Никаких надписей. Что внутри - неизвестно.
Я пожал плечами и бросил ее на землю. Оружие  тоже  самое  обыкновенное.
Пистолет как пистолет. В обойме  осталось  четыре  патрона.  С  деньгами
получилось сложнее. Восемнадцать  тысяч  рублей  и  четыре  с  половиной
тысячи долларов. Немного немецких марок. А  вот  как  считать  остальные
разноцветные бумажки, я не мог даже представить себе.  Фунты,  гульдены,
франки, какие-то совсем неизвестные мне купюры. Курса я не знал и не мог
даже представить себе, много это или мало.
   Я вздохнул и убрал бумажник в карман. Покосился на Михаила. Тот лежал
как мертвый, и только едва слышное сипение говорило о том, что он  всего
лишь спит. Я легонько толкнул его в плечо  -  не  проснулся.  Может,  он
вообще уже на последнем издыхании? Хотя вроде и не  ранен,  но  кто  его
знает. Я же не врач. Что он там молол про таблетки?
   Но как же мне быть? Ольга жива, Ивановичу я  верю.  Может,  вернуться
домой, переговорить с милицией?  Или  остаться  с  этим  полусумасшедшим
типом? В городе меня могут поджидать, но и к Михаилу особого доверия  не
испытываю. Что, если он просто отвлекает  мое  внимание,  а  потом...  И
кончу я в лесу у березки, как Петр Боенко.
   Что же  делать?  В  бега  податься?  Но  ведь  всю  жизнь  не  будешь
прятаться. А как же моя жена? Нет, это не выход.  Я  снова  взглянул  на
Михаила. Он спал. Я бы тоже с превеликим  удовольствием  вздремнул.  Все
тело ныло, голова разламывалась, ноги не держали. В  глаза  будто  песка
насыпали. Поспать? Прикорнувший у березы труп давил на нервы, как камень
весом в сто тонн. Нет, здесь я спать не буду.  Нипочем.  Потому  что  не
уверен, смогу ли проснуться.
   Ну  тогда  хотя  бы  пожевать  чего-нибудь.  Мой  желудок  уже  давно
напоминал мне о себе. Вот только ничего мало-мальски съедобного  у  меня
не было. Но это не так страшно - от голода умирать еще рано.  Подумаешь,
всего лишь... А сколько же времени? Часов я не ношу. У Михаила  спросить
время не догадался... Я покрутился на месте. Ага! У Петра Романовича  на
руке часы есть. Тьфу... Стоят. Ладно, обойдемся без часов. И  так  ясно,
что время уже послеобеденное.
   Смотря в зеркало заднего вида, я изучил свое лицо.  Черт.  Как  после
недельного запоя. В таком виде меня Ольга на  порог  не  пустит.  Ха-ха.
Хороша шуточка?
   Итак. Решение принято. Я хочу домой. Домой, домой, домой. Может,  кто
подвезет? Но для этого надо хотя бы добраться до трассы.
   Я вытащил пистолет, подкинул в ладони и аккуратно  положил  на  капот
машины. Не нужна мне эта железяка. Туда же бросил документы  и  бумажник
убитого Петра Романовича. Деньги, поколебавшись, сунул в карман. Не все,
конечно. Взял только российские рубли  и  доллары.  Как  компенсацию  за
разгромленную квартиру и нервное потрясение. Помахал на прощание спящему
Михаилу.
   А потом двинул в сторону едва видневшейся  на  горизонте  проселочной
дороги, по которой неторопливо полз окутанный клубами пыли трактор.
   - Ну, спасибо, что подкинул. Бывай.
   Я сунул пожилому водителю смятую  пятисотрублевую  бумажку  и  тяжело
спрыгнул на землю. Подождал, пока натужно ревущий "КамАЗ" не исчезнет за
поворотом, и глубоко вздохнул. Почти дома.
   Было около девяти часов вечера.  Небо  хмурилось,  кажется,  готовясь
разразиться дождем. Мокнуть мне не хотелось, и поэтому  я  ускорил  шаг.
Идти было недалеко.
   Вот уже и моя родная пятиэтажка. Боже мой, три милицейские  машины  у
подъезда. Я поднял голову и сразу  же  заметил  зияющий  проем  выбитого
окна. Окна моей квартиры. Поморщился и вошел в подъезд.
   Взяли меня уже в тот момент, когда я поднимался по лестнице. Пару раз
врезали по почкам, заломили руки, обшарили карманы.  Потом,  не  обращая
внимания на мои протестующие вопли, затолкнули в машину, и мы покатили.
   - Твое?
   - Нет.
   - Чье?
   Я тоскливо глядел на лежащую на столе пачку денег. Лучше бы я  их  не
брал вовсе. Чем  думал?  Наверное,  задним  местом.  Теперь  приходилось
выкручиваться, объясняя  наличие  в  карманах  четырех  с  лишним  тысяч
долларов  и  определенного  количества  рублей.  Хорошо  еще   догадался
пистолет оставить, иначе вообще была бы труба.
   - Не знаю я его. Он один  из  тех,  кто  позавчера  устроил  стрельбу
сначала в парке, потом у меня дома. Мне он сказал, что его зовут Михаил.
Фамилию не называл...
   Допрашивал  меня   подтянутый   майор   средних   лет   с   аккуратно
приглаженными волосами и небольшими усиками. Рядом с ним я смотрелся как
самый  натуральный  бомж,  вонючий,  немытый,  нечесаный,  обряженный  в
вымазанные навозом брюки и помятый пиджак на голое тело. Я уже рассказал
ему все, что знал, стараясь особо  не  завираться.  Припомнил  все,  что
говорили мне эти бандиты, постарался передать слово в слово  разговор  с
Михаилом в машине. Назвал номер его "форда".  По  крайней  мере,  первую
цифру, которую я запомнил точно. Указал место, где Михаил  оставил  тело
убитого Петра Боенко. Умолчал только о браслете, что таился внутри  моей
руки. Причину, конечно же, легко было понять.
   Не знаю, насколько мне верил этот майор, но одни и те же  вопросы  он
повторял, по-моему, уже по пятому разу.
   - Значит, ты выпрыгнул в окно? С четвертого этажа? И попал в машину с
навозом? Не кажется ли тебе, что это немного... необычно?
   - Может быть. Не знаю. Но я рад, что  она  там  оказалась.  Лучше  уж
неприятно пахнуть, чем размазать голову об асфальт.
   - А как объяснить, почему эта машина там появилась?
   - Не знаю я. Вам виднее. Могу я увидеть свою жену?
   - Не сейчас. Немного позже. Объясни, почему  ты  согласился  сесть  в
машину с этим самым Михаилом? Ведь он всего за  день  до  этого  пытался
тебя убить.
   - Если бы он хотел меня убить, то, наверное, убил бы. А что до  того,
почему я сел в машину?..  А  вы  бы  не  сели,  если  на  вас  направили
пистолет?
   - То есть у него был пистолет?
   - Да, девятимиллиметровая "беретта".
   - Откуда ты знаешь? Разбираешься в огнестрельном оружии?
   - Господи! Да он сам мне сказал.
   Ну прямо гестапо какое-то. Хорошо еще, что пальцы  не  ломают.  Хотя,
возможно, еще все впереди? Это уже не наша родная милиция. У нас так  не
работают. Может, спецслужбы? ФСБ или еще кто-нибудь?
   Вечером того же дня, когда я сидел в камере голодный и злой как  черт
после  многочасового  допроса,  ко  мне  заглянул  Иванович  и   поведал
последние новости.
   - Все подтверждается. Мы нашли то место. Все так, как ты  и  говорил.
Только машина там не "форд", а "волга". И трупов не один, а два. Один из
них действительно Петр Боенко - документы мы нашли. А вот кто второй?
   - Слушай, Иванович. Ну хоть ты мне поверь. Не знаю я ничего.  Сам  до
сих пор в себя прийти не могу. Еще два дня назад  жил  себе  и  горя  не
знал, и вдруг стрельба, пальба, трупы в моей квартире... Скажи, Ольга-то
как?
   - Да ничего. Нормально почти.  Вчера  я  ей  помогал  окна  на  кухне
вставлять. Да, Зуев, если  бы  ты  видел  свою  квартиру...  Там  теперь
капитальный ремонт делать придется. Повсюду кровь, стены все  в  дырках,
мебель раскурочена.
   - Сделаем. Только когда меня отсюда выпускать собираются?
   - А вот этого не знаю. Тут уже не моя власть. Как  начальство  решит,
так и будет.
   Выпустили меня через три дня. Под подписку о невыезде. Радуясь  жизни
и наслаждаясь теплым солнечным днем,  я  вышел  из  дверей  милицейского
управления и, широко  шагая,  двинулся  домой.  Душа  томилась  приятным
ожиданием. Сначала душ,  потом  хороший  обед  вместо  той  картофельной
размазни и черствого хлеба, которыми меня потчевали в камере.  И  Ольга.
Оля. Оленька. Она же меня ждет. Мы будем делать ремонт и забудем об этом
кошмаре. Жаль только,  что  денежки  не  вернули.  Но  я  в  этом  и  не
сомневался.
   Я вовсю радовался жизни, надеясь, что самое худшее  уже  позади.  Но,
как оказалось, зря надеялся.
   - Привет, Антон Зуев. Давненько не виделись.
   Вот ведь как. Пока ни в чем не повинный я сижу за решеткой, настоящие
убийцы бродят по городу и вершат свои грязные делишки.
   - Что молчишь? Не рад встрече, что ли?
   - Зато я вижу, что ты рад, - огрызнулся я. - Где твой дружок Алик?
   - Ишь ты, даже имя запомнил... Занят Алик - времена  сейчас  тяжелые.
Работать надо. Пойдем, поговорим немного. Ты не против?
   - А если против?
   Он вздохнул. Он - это тот, кого я раньше видел в мотоциклетном шлеме,
а потом в пиджаке новорусского фасона. Тот, кто устроил  засаду  в  моей
квартире.
   И чего это я треплюсь с ним? Дать в морду да тащить в милицию.
   - Ну, если ты та-ак. -  Тощий  бандит  вытащил  из  кармана  какой-то
сверток, пошелестел бумажной оберткой, но разворачивать не стал. - Тогда
придется  тебя  заставить.  Видишь  этот  пакет?  Здесь  тебе   знакомая
"беретта" девять миллиметров. Та самая, что ты в руках держал. С  твоими
пальчиками. А, между прочим, из этого ствола не столь давно одного моего
знакомого шлепнули. Хочешь, этот пакет майору Таранову на стол ляжет?
   Видимо, в моем взгляде тощий прочел все, что я о  нем  думал,  потому
что внезапно хмыкнул и  широко  осклабился.  Сверток  опять  вернулся  в
карман.
   - Пошли. Поговорить надо.
   Мы сели на ближайшую скамью. Точнее, сел этот шантажист,  а  я  всего
лишь прислонился к стене дома и принял  демонстративно-независимый  вид.
Кроме нас лавочку избрала местом своего  отдыха  какая-то  старушка,  но
бывший мотоциклист выразительным взглядом вынудил ее  найти  себе  новое
место для сбора свежих сплетен.
   - Нам с тобой о многом надо  побеседовать,  Антон  Зуев.  Но,  прежде
всего,   я   должен   представиться.   Федор   Рогожкин,   представитель
Обновленного Братства в России и ближайшем зарубежье.
   - Какой звучный титул, - фыркнул я. - Ты, наверное, большая  шишка  в
этом своем Братстве?
   Рогожкин  улыбнулся.  Широко  и  беззаботно,  будто  бы  это  не  его
разыскивала вся милиция области.
   - Любой  носящий  кольцо  автоматически  становится  большой  шишкой.
Сейчас таких во всем мире всего пятнадцать. И один из них - ты.  Ну  что
уставился? Думаешь, если бы  ты  был  пешкой,  то  я  стал  перед  тобой
разоряться? Если следовать шахматной аналогии, ты - офицер, хотя нет, ты
-  конь.  Действия  твои  непредсказуемы,  путь  извилист  и  непонятен,
прыгаешь через наши головы, пытаясь приткнуться в какой-нибудь угол,  не
понимая, что покоя тебе все равно не будет.  Игра  уже  началась,  и  ты
избрал самый неудачный момент, чтобы вылезти наружу.  Хотя  именно  твое
появление и  стало  той  последней  соломинкой,  что  переломила  хребет
верблюду, уж прости за высокий слог.
   Я молчал, в упор глядя на  него  и  пытаясь  ничем  не  выдать  своих
мыслей, хотя мои бедные запутавшиеся мозги буквально скрипели от натуги,
стараясь  разобраться  в  мешанине  обрушившихся  на  меня  новостей.  А
поразмыслить было над чем...
   - Ты ввязался в игру, которой не понимаешь.  Старое  Братство  сейчас
слабо. Всего пять колец против наших одиннадцати. Мы имеем  преимущество
в игре на вероятности, но при этом проигрываем в живой силе. Большинство
посвященных и последователей остались с теми закосневшими маразматиками.
У нас катастрофически не хватает серьезных помощников. Большинство  тех,
кого мы собрали, - это отбросы. Рядовые исполнители. Пешки. Они никто.
   Я уже начинал понимать, куда он  клонит,  но  ждал.  Ждал,  когда  же
прозвучит эта фраза, чтобы решительно бросить в лицо этому усмехающемуся
трепачу свое решительное "нет". У меня  не  было  ни  малейшего  желания
ввязываться в бандитские разборки.
   - Да, прямая война нам выгодна, но... Но она началась  слишком  рано.
Мы еще не готовы. Конечно, наши аналитики предсказывают победу, но  цена
будет слишком высока. Мы потеряем все или почти все.  Связи,  должности,
людей.
   - Добавь еще рынки сбыта. - Я поморщился,  представив  себе  разборку
двух крупных авторитетов, делящих между собой сферы влияния.  Интересно,
что тут замешано? Наркота? Оружие? Игорный бизнес? Что еще?
   - Да, и рынки сбыта, хотя это уже не столь важно.  -  Рогожкин  снова
расплылся в улыбке. - Вижу, ты представляешь нас как какую-то  мафиозную
структуру, наживающуюся  на  людских  пороках,  и  готов  проявить  свой
праведный гнев и отказаться от всяческого сотрудничества. Придется  тебя
разочаровать. И мы и Старое Братство такими вещами  не  занимаемся.  Все
вполне законно. Все наши  доходы  идут  легальными  путями.  Мы  владеем
акциями промышленных гигантов по всему миру, ведем разработку нефтяных и
газовых месторождений, оказываем посреднические и юридические услуги, да
и много чего  еще.  В  Штатах  у  нас  есть  даже  лаборатория,  которая
занимается  проблемой  старения  -  там  пытаются  разработать   способы
продления человеческой  жизни.  Да  нам  просто  незачем  связываться  с
теневой экономикой, когда в половине стран  мира  у  власти  стоят  наши
ставленники.
   Вот этим он мог бы меня ошарашить и уложить.  Я  был  бы  ошарашен  и
повержен на обе лопатки. Но только если бы я поверил.
   - Докажи.
   - Как? - Федор  сардонически  усмехнулся.  -  Показать  бухгалтерские
документы нефтедобывающих компаний? Провести в Белый дом и познакомить с
президентом?  Продемонстрировать  наши  новейшие  разработки  в  области
компьютерных технологий?
   Я был потрясен. Нет. Нет... Это не может быть правдой. Не  может!  Но
какой-то тоненький голосок внутри  моего  затуманенного  разума  истошно
пищал: "Да. Да. Так и есть. Вспомни силу браслета. Ты мог  все.  Ты  был
почти всемогущим. Ты чувствовал себя полубогом. А теперь  представь,  на
что способна организация, каждый член которой - полубог?"
   - Но почему вы тогда скрываетесь? Почему таитесь от общества?  Почему
я раньше  никогда  не  слышал  ни  о  чем  подобном?  Зачем  действовать
исподтишка, когда можно просто взять поводья в свои руки?
   Рогожкин  проводил  взглядом  прошедшую  слишком  близко  парочку   и
вздохнул.
   - Да, мы тень человечества. Мы скрываемся и таимся. Но, подумай  сам,
какова будет  реакция  обычного  рядового  американца,  или  немца,  или
русского, если правда вылезет наружу? Толпа очень не любит тех, кто хоть
чем-то отличается от нее. А мы отличаемся. И очень  сильно.  А  люди  по
своей природе и есть толпа. Глупая, не способная  к  разумному  мышлению
толпа. История Старого Братства знает немало случаев погрома и  массовой
резни  из-за  просочившихся  слухов  о  нечеловеческой  силе   отдельных
личностей. Вспомни костры  средневековой  инквизиции.  Гораздо  проще