тличиться
хочет, поймав  какого-нибудь  опасного  преступника.  Или  просто  рьяно
следит за порядком, то есть за тем, чтобы типы, подобные мне, по  улицам
не шатались.
   - Ваши документы, пожалуйста.
   - Пошел ты.
   - Чего?!
   - Да уж что слышал.
   Он попытался меня ударить. Зря это. Очень даже зря.  Теперь  смотрите
все, как ментов бьют. Ой-ой... Только бьют почему-то меня.
   - Гад, ты что мне руки выворачиваешь? Больно ведь!
   Скорее всего, мой путь мог бы окончиться весьма бесславно  в  кутузке
местного отделения милиции, если бы  не  вылетевшая  из-за  поворота  на
обалденной скорости "волга". Парень в форме на мгновение отвлекся, и мне
удалось вывернуться из его медвежьей хватки.  Ох  и  силен  же  он  был.
Наверное, каким-нибудь  спортом  занимался.  Борьбой  или  чем-то  таким
подобным. Возможно, мне было бы разумнее просто взять ноги  в  руки,  но
вместо этого я почему-то бросился ничком на землю. Сам не знаю, зачем  я
это сделал, но, видимо, не зря.
   Автоматная  очередь  разорвала  воздух  прямо  у  меня  над  головой,
заставив пожалеть, что я  не  способен  забиться  в  усеивающие  тротуар
трещины или стать невидимым.
   Ах ты... Беднягу милиционера отбросило к стене. Он медленно сполз  на
асфальт, заливая его кровью. Жалко парнишку, он  такого  не  заслуживал,
пусть даже и мент.
   Ну чего пристали к человеку? Валили бы своей дорогой и не портили мне
жизнь. Чем я вам не угодил?
   - Ай-а-а!
   Меня снова зацепили. В руку. В левую руку, если  точнее.  Она  и  так
болела невыносимо, а теперь вообще никакого спасения не будет. Эй, люди,
куда смотрит ваша милиция? Убивают!... Хотя вот она,  милиция-то.  Рядом
лежит... И она ведь все еще может мне немного помочь.
   Я протянул руку и высвободил из кобуры павшего смертью храбрых  борца
за закон и порядок  его  ствол.  Обычный  "Макаров",  какие  повсеместно
используются в правоохранительных органах.
   Ну держитесь, гады.
   Ого! Матерь Божья... Сразу видно, что моя удача сейчас при мне. Это ж
надо, взорвать машину, просто пару раз выстрелив в нее из  пистолета.  С
ума сойти можно!
   Поднявшись на ноги, я смотрел на ревущее пламя, жадно  вцепившееся  в
развороченные жалкие останки черной "волги". Они  там,  что,  взрывчатку
везли?
   Я глубоко вздохнул, ощущая при этом невыносимую  боль  в  разодранном
пулей боку. Не упустила возможности напомнить о себе и  рана  на  бедре.
Черт возьми, я сам себе казался ну просто совершенной развалиной.
   А на противоположной  стороне  улицы  стоял  какой-то  мальчишка  лет
двенадцати и, разинув рот, пялился на меня. Блин горелый. Двигал бы  ты,
пацан, отсюда, пока чего еще не случилось...
   Наверное, он сейчас думает, что  видит  перед  собой  этакого  героя,
подобного тем, кто на экране телевизора с легкостью крошит бандитов  или
останавливает целую армию в одиночку. Но это не я. Я не  герой.  Я  хочу
только одного - покоя. Хочу спокойно жить, не беспокоясь  о  Проклятущем
Братстве и не думая о том, что завтра может вспыхнуть очередная  мировая
война, которую развязали эти придурки Астон и Долышев.
   И прекрасно понимаю, что мощи Братства мне  противопоставить  нечего.
Но не могу же я сдаться без борьбы. Поэтому и трепыхаюсь.
   Чувствуя, как стекает по руке горячая кровь, я  стоял  и  смотрел  на
этого глупого пацана,  не  понимающего,  что  такое  настоящее  счастье.
Сильно болел  бок.  Пульсировало  невыносимой  болью  запястье.  Полмира
сейчас отдал бы за одну-единственную ампулу АКК-3.
   Громко  трещало  пожирающее   "волгу"   пламя.   Надеюсь,   все   мои
новоявленные знакомые сейчас поджариваются внутри. Хотя, если хорошенько
подумать, это маловероятно. Я помнил, что в живых оставалось шестеро  из
преследователей, плюс еще неведомый  снайпер.  И,  возможно,  тот  самый
враждебный мне носитель кольца вероятности, кто бы он ни был. Итого семь
или восемь человек. Сомнительно, чтобы все они забрались в одну  машину.
И  вдвойне  сомнительно,  чтобы  окольцованный  так  запросто  дал  себя
прикончить.
   Повелитель вероятности жив и по-прежнему жаждет моей крови. На это  я
был готов поставить все что угодно.  И,  значит,  главный  бой  все  еще
впереди.
   Я с сомнением посмотрел на пистолет в своей руке. Уверенности он  мне
почему-то не внушал. Я твердо верил, что  против  кольца  стоит  уповать
только на кольцо, а я в этом деле отнюдь не мастер. Враг  сильнее  меня,
он не ранен, не  измотан  донельзя  и  явно  вооружен  чем-нибудь  более
надежным, чем этот пугач. И вполне может  оказаться,  что  он  не  один.
Короче, противник превосходит меня по всем параметрам.
   Что ж. Тем интереснее будет игра.
   Все! Меня уже достала эта  беготня.  Пора  бы  и  когти  показать.  И
помните, ребятки, даже  гонимый  зверь  порой  поворачивается  навстречу
охотникам, чтобы принять свой последний бой.
   - Ну где вы там? - прорычал я сквозь зубы. -  Покажитесь!  Ну  же.  Я
жду.
   Ну! Разъяренный Антон Зуев готов принять любой  вызов  судьбы.  Какой
грозный боец! Он едва стоит на ногах, но грозится по-свойски разобраться
со всяким, кто появится у него на пути.
   Ладно, шутки в сторону. Пора бы и что-нибудь предпринять.  И,  прежде
всего, на ум приходит только одна  идея:  смыться  куда-нибудь  подальше
отсюда.

***

   Я стоял и, мрачно улыбаясь, смотрел на улицу. Заплеванное и  немытое,
наверное, с самого первого дня его появления окно в подъезде  было  едва
прозрачным. Я с трудом мог различать  сквозь  грязь  силуэты  идущих  по
улице людей. А снаружи я был абсолютно  невидим,  что  в  данный  момент
стало неоспоримым плюсом, потому что я сейчас наблюдал за  теми  людьми,
которые очень-очень хотели причинить мне неприятности.
   Возле подъезда того самого дома, в  котором  я  нашел  свое  убежище,
стояла еще одна "волга", как две капли  воды  похожая  на  свою  сестру,
догорающую сейчас на  другом  конце  улицы.  Там  сейчас  уже  собрались
любопытствующие зеваки,  понаехали  менты,  суетился  со  своей  камерой
фотограф. Короче, полный бедлам.  Ужас  маленького  городка,  на  улицах
которого только что  произошла  ужасная  разборка  каких-то  бандюганов.
Ха!... Но здесь  было  спокойно.  Ненадолго,  потому  что  стрельба  уже
становилась неизбежной.
   Возможно, я смог бы сбежать, но это конечно же не выход.  Потому  что
меня догонят. Они меня найдут даже на краю света. Лучше уж нанести  удар
самому...
   Их было трое. Всего трое, но для меня  и  это  уже  слишком!  Обычный
мужик с автоматом через плечо - один из тех,  кто  гонял  меня  по  тому
болоту. Юная хрупкая девушка с длиннющей снайперской винтовкой...  Блин,
как она только ее тащит, бедняга. И, что весьма показательно, ни она, ни
тот мужик совершенно ничего не боятся. Точнее, они  не  боятся  властей.
Всего  в  трех  кварталах  отсюда   собралась   вся   местная   милиция,
взбудораженная недавней стрельбой и взрывами, а они  как  ни  в  чем  не
бывало бродят с оружием наперевес. Это уже наглость, ребята! Пора  бы  и
честь знать.
   Хотя, собственно, чего им бояться рядом  вон  с  тем  длинным  ослом,
который торчит у машины. Знакомая рожа, чтоб ее век не видеть. Тот самый
человек, что пообещал прикончить меня при следующей встрече.
   Федор Рогожкин собственной персоной.
   Вот, значит, как все повернулось...
   Он настороженно озирался по сторонам, скользя  взглядом  по  домам  и
лицам  прохожих.   Несомненно,   он   чувствовал   пересекающиеся   поля
вероятности так же, как их чувствовал я.  Слабый  зуд  во  всем  теле  и
неровная пульсация в запястье. Признак того,  что  где-то  очень  близко
находится тот, кто несет в себе враждебное кольцо. Я почти кожей  ощущал
изливающуюся  на  меня  враждебность.  Интересно,  что  сейчас   ощущает
Рогожкин? Холодное спокойствие и настороженность? И  конечно  же  страх.
Мой страх.
   Да. Я боялся. А кто бы не боялся на моем месте?
   Они еще не знали, что я здесь. Но скоро узнают.
   Рогожкин резко шагнул в сторону и, склонившись к девушке,  что-то  ей
сказал. Та кивнула. И потом, закинув свою громадную винтовку  на  плечо,
припустила бегом... в мою сторону. Я разом напрягся.
   Двумя этажами ниже хлопнула входная дверь.
   Вот черт. Она вошла в тот самый подъезд, ставший убежищем для меня. Я
поморщился. Не знаю, удача это или, наоборот,  невезуха,  но...  Что  же
делать?!
   Звук шагов приближался. Эта юная леди с громадной пушкой  поднималась
вверх по лестнице.
   Что мне было делать? Я не желал начинать пальбу, оказавшись загнанным
в тупик. Только сейчас я понял, что забраться  в  подъезд  -  это  самая
глупая выходка, которую я только мог отмочить.  Отсюда  же  только  один
выход... Или нет? О Господь Всемогущий и Всепрощающий, сделай так, чтобы
здесь был люк на крышу. Пожалуйста!
   Вооруженная чудовищной винтовкой, девушка медленно поднималась  вверх
по лестнице, поднимался и я, стараясь держаться как можно незаметнее  и,
по возможности, не шуметь, для чего  пришлось  разуться.  И  я  мысленно
молился, чтобы сейчас никому из жильцов не взбрело в голову выглянуть из
квартиры и, увидев грязного босого мужика, крадущегося  по  лестницам  с
явно недобрыми намерениями, оповестить об этом весь свет.
   Сколько же здесь этажей?  Пять.  Пять  этажей.  Значит,  остался  еще
один... Ага, вот и конец. Пятый  и  последний  этаж.  Дальше  пути  нет.
Вообще-то - спасибо, Господи,  -  здесь  находился  люк  на  крышу,  но,
естественно, закрытый на большой амбарный замок, разбираться с которым у
меня не было времени.
   Я неподвижно застыл, сидя на  корточках  и  мертвой  хваткой  стиснув
рукоять пистолета. Не было никаких сомнений в том, что дамочку  я  смогу
угрохать с  легкостью.  Сейчас  просто  выпрямлюсь  и  нажму  на  спуск.
Пиф-паф. Она даже не успеет ничего понять.
   Но вот потом... Меня же неизбежно услышат. Рогожкин и  милиция.  Даже
не знаю, от кого мне ждать больших неприятностей.
   Как жаль, что на этом дурацком пистолете нет глушителя!
   Шаги приближались.
   Ладно, попробуем по-своему.
   Я выпрямился во весь рост и подошел ближе к перилам.  Вот  она  идет.
Тяжело шагает по ступенькам. И меня еще даже не видит. Ну  поверни  хоть
голову. Не хочу стрелять в спину. Да и вообще в нее стрелять не  хочу  -
она же просто  девчонка.  Совсем  еще  сопливая.  Я  вспомнил,  как  эта
соплячка чуть было не снесла мне голову  всего  час  назад,  и...  И  не
ощутил в себе ничего, кроме, пожалуй, раздражения. Ни ярости, ни  злобы,
ни ненависти...
   Она поднялась еще на  один  пролет  и  повернулась.  Увидела  меня  и
замерла.
   Я смотрел ей в лицо, и туда же смотрело черное отверстие  дула  моего
уворованного "макара", готовое в любой момент выплюнуть смерть.  Она  не
шевелилась, не пыталась вытащить из-за спины свою  чудовищную  винтовку,
не пыталась удрать, не пыталась что-то сказать и как-то оправдаться. Она
просто стояла, опустив руки, и смотрела  на  меня.  И  в  ее  взгляде  я
почувствовал обреченность.
   - Положи оружие. Только медленно.
   Девчонка, совсем девчонка... Что же ты делаешь, девочка?  Зачем  тебе
эта пушка? Зачем все это?..
   Она подчинилась.  Медленно  стряхнула  с  плеча  винтовку.  Осторожно
наклонилась и положила ее на пол. Металл слабо лязгнул о каменные плиты.
Потом  выпрямилась,  двумя  пальцами  вытащила  большущий   пистолет   и
осторожно положила его рядом. Посмотрела на меня.
   - Отойди назад.
   Я спустился по ступенькам и встал прямо перед ней.
   Красивая. Глаза голубые-голубые, как небо. Губы слабо дрожат. Боится,
хотя старается этого не показывать. Ну и правильно! Одобряю.
   Ну и что же мне теперь делать? Отпустить я ее никак не могу. Это  был
бы самый глупый поступок, который я мог бы только совершить. Я посмотрел
под ноги. Пистолет. Снайперка с оптическим прицелом. Подобрать  ее  и...
Как ломом по башке. Никто не услышит... Или все же выстрелить,  а  потом
ноги в руки и на крышу?
   Не могу я стрелять  в  женщину.  Тем  более  в  девочку.  Ей  же  лет
семнадцать-восемнадцать. Вчера, наверное, еще в школу ходила.
   Вот такой вот я пережиток давно умершего  рыцарства  по  имени  Антон
Зуев. Дурак. Мальчишка. Слаб ты духом, Зуев.  Слаб.  Небось  она  бы  ни
минуты не раздумывала, прежде чем пустить мне пулю в лоб.
   Но если для того, чтобы поступить правильно и  разумно,  нужно  убить
ее, то лучше уж я навсегда останусь дураком.
   Я быстро перехватил пистолет левой рукой, шагнул вперед и...
   Кажется, она даже не успела ничего понять. По крайней мере,  глаза  у
нее были  удивленные,  а  не  испуганные.  А  потом  она  упала,  крепко
приложившись затылком о бетонные перекрытия.  Я  поспешно  наклонился  и
приложил пальцы к запрокинувшейся шее.
   Жива.
   Ударить девушку. Вот такой вот нерыцарский поступок.  Но  все  равно,
здоровенный синяк на скуле, струйка крови из разбитого носа и  большущая
шишка на затылке лучше, чем дырка от пули. И Рогожкина она  предупредить
не сможет. Ну, пока не оклемается, конечно.
   Я воровато оглянулся. Кажется, никто не видел моего такого нехорошего
поступка. А если какая-нибудь любопытная бабулька и  наблюдала  за  этим
действом через дверной глазок, то вылезти  и  встрять  она  попросту  не
решилась.
   Ладно, плевать.
   Я спрятал  свой  ствол  за  ремень,  быстро  подобрал  пистолет  этой
девчонки, а потом поднял винтовку. Увесистая штука. Как  только  она  ее
таскала?
   Выглянув в окно, я заметил торчащего прямо перед подъездом Рогожкина.
Тот  что-то  втолковывал   своему   последнему   оставшемуся   в   строю
подчиненному. Мужик кивал и, кажется, что-то отвечал, время  от  времени
поглядывая куда-то вверх.
   Так. Выйти из подъезда, не нарвавшись на Федора, я не могу.  Но  есть
ведь и другой путь...
   Я взглянул на крышку люка  и  украшавший  ее  большой  замок.  Крыша!
Конечно же, крыша, являвшаяся лучшей  позицией  для  снайпера,  и  куда,
несомненно, направлялась эта девчонка. Крыша!
   Использовав ствол винтовки вместо банального ломика, я сорвал  замок.
Естественно, нехорошо так обращаться с оружием, но иного  инструмента  у
меня не оказалось. Да и винтовка не моя, так что наплевать.
   Спугнув нескольких голубей, я аккуратно подобрался  к  краю  крыши  и
быстренько глянул вниз. Ага, они все еще там. А ну-ка...  Не  зря  же  я
прихватил с собой эту бандуру.
   Эх, знать бы еще, как ей пользоваться. Оптика тут какая-то. А это еще
что за штука?..
   Ладно, что уж имеем. Поехали!
   Винтовка оглушительно выстрелила. Выплюнула пустую гильзу и чуть было
не вывалилась у меня из рук.
   Мимо. Мимо! Черт бы побрал этого Рогожкина!
   Федор и другой мужик мгновенно поняли,  что  стреляли  в  них.  Да  и
трудно было не понять, когда прямо под носом от бетонной плиты  тротуара
брызнули во все стороны мелкие крошки каменных осколков.
   Оба мгновенно задрали головы и уставились вверх.  Я  отчетливо  видел
лицо  Рогожкина,  на  котором  застыла  маска  недовольства.  Я,   будто
издеваясь, приподнялся и помахал ему рукой.
   Миг, и Федора будто ветром сдуло.  Умный  человек,  надо  отдать  ему
должное. Кольцо там  или  не  кольцо,  а  служить  мишенью  он  явно  не
собирался. Быстро сообразил, что лучше всего отступить в подъезд, где  я
его не смогу отсюда достать.
   Зато тот, второй, оказался гораздо глупее. Он сначала довольно  долго
стоял, видимо не понимая, как такое могло  случиться.  Потом  неуверенно
поднял автомат, опустил и бросился бежать. В сторону машины.
   Идиот! Куда же ты понесся? Ай-яй-яй. Как нехорошо...
   Попал я только с четвертого выстрела. Может  быть,  стрелок  из  меня
никудышный и стрелять по бегущей мишени гораздо труднее, чем  баловаться
в тире, а возможно, Рогожкин все же пытался защитить своего дружка.  Как
бы то ни было, но я его  подстрелил.  Он  выронил  автомат,  по  инерции
сделал еще два или три шага и рухнул лицом вниз.
   Теперь остались только мы вдвоем. Я и Федор Рогожкин.
   Отбросив винтовку, я с трудом выпрямился, подавляя желание немедленно
упасть и умереть. Болело все и вся. Но  нужно  было  бежать.  Необходимо
сражаться до последнего.
   Ну что ж... Игра продолжается!
   Пуля взвизгнула прямо перед моим носом.  Я  машинально  отшатнулся  и
потрогал свежую царапину на щеке. Ничего себе!  Еще  бы  чуть-чуть  и  -
бай-бай, Антон Зуев.
   Да что же это такое?! Как меня угораздило вляпаться во все это?
   Я чувствовал, как рывками выползает из  моего  тела  сознание,  уходя
вместе с каждым хлопком выстрела. Моя левая рука... Было бы куда  легче,
если бы ее вообще отрубили. Ой, как же  больно!...  Перед  глазами  плыл
непроглядный туман слабости. Глаза слезились, и мне  казалось,  что  под
каждое веко некто насыпал по целой горсти песка.
   Все это было следствием одного факта.
   Кольцо.  Это  мое  собственное  кольцо  вероятности   довело   своего
владельца до такого состояния, что в гроб краше кладут. Но  если  бы  не
оно, меня уже и без того смело можно было класть в гроб. Кольцо защищало
меня, защищало, медленно высасывая последние остатки жизненных сил.
   Если я срочно не придумаю что-нибудь, то скоро просто отброшу копыта.
Не  из-за  выпущенной  Федором  пули,  а  просто  от  полного  истощения
внутренних жизненных энергий.
   Но  до  этого  момента  я  буду  отстреливаться.  Буду  держаться  из
последних сил. Буду... О-о... Сейчас помру...
   Ну где же милиция, когда она так нужна? Неужели никто еще не  сообщил
о перестрелке?
   Кто-нибудь, помогите мне... Спасите...
   Мы сцепились  в  том  самом  подъезде,  где  лежала  оглушенная  мной
девчонка. Я искренне надеялся, что ни одна шальная пуля не впилась в  ее
беззащитное тело. Но защитить кого-то там было уже выше  моих  сил.  Тут
хоть бы свою задницу уберечь.
   Ой, плохо мне... Сейчас помру...  Так  хочется  отделаться  от  этого
дрянного мира...
   Выстрел!
   Это я. Это я стрелял! Я еще жив... Возможно...
   Пистолет плясал в моей трясущейся руке, как живой. Этак  я  не  смогу
попасть в Рогожкина, даже если он подойдет ко мне на два шага.
   Больно! Везде больно...
   Я с трудом отлип от прохладного, ровного, желанного пола, на  котором
так хотелось лежать и  лежать,  не  шевелясь.  Встал.  Протянул  руку  и
ухватился за металлическую перекладину ведущей наверх лестницы.
   Лучше уж выбраться обратно на крышу. Там будет проще. Оборонять узкую
дыру люка я, пожалуй, смогу.
   Выстрел!
   Пуля  срикошетировала  от  металлической  перекладины,  вызвав  целый
фонтан искр. Я чуть не сорвался вниз. Оказаться  на  полу  тогда,  когда
осталось уже совсем немного, я не желал. Не хотелось мне  и  становиться
мишенью для Рогожкина. Поэтому пришлось удвоить усилия.
   И вот я на крыше. Лежу, тяжело дыша, в двух шагах от  люка  и  сжимаю
мертвой хваткой пистолет той девчонки. За поясом у меня  есть  еще  один
ствол, но в нем, кажется, уже нет патронов... Не помню...
   Пальнув в черноту раскрытого люка просто  так,  для  острастки,  я  с
трудом сумел подняться на ноги.
   Почему это весь мир вокруг меня качается, будто пьяный? Или  это  мне
кажется?.. О-о, моя бедная голова...
   Что за черт! Это еще что такое? Ай-я!!
   Я уставился  на  небольшой  черный  предмет,  вылетевший  из  люка  и
шлепнувшийся  прямо  мне  под  ноги.   Как-то   лениво   подумал,   что,
оказывается, у Рогожкина есть с собой не только  пистолет.  Итак...  Это
конец?
   Истошный мысленный визг, похожий на беззвучный  вой  сирены,  немного
прочистил мне мозги. Из какой-то далекой и незнакомой  мне  части  тела,
похожей на левую руку, пришла волна невыносимой боли, скрючившая меня  в
три погибели. Кольцо требовало немедленного  вмешательства  в  ситуацию.
Неведомо откуда я понял, что у меня есть  всего  около  двух  секунд,  а
потом...
   Не раздумывая, я пнул крутившийся прямо передо мной черный предмет и,
пребольно ушибив ногу, свалился на спину. Черт... Неужто я  сломал  себе
пальцы на ноге? Ну и ладно... По сравнению со всем остальным это мелочи.
И уж тем б