-исступленное пение
богомольцев... Да, молебен, по всей видимости, еще далеко не окончен. Но в
таком случае почему же так быстро наступает темнота?..
  Охваченный тревожным недоумением, Дуванис посмотрел на небо. Еще недавно
такое чистое и голубое, оно было теперь из конца в конец застлано низко
нависшими красноватыми тучами. Тучи медленно разбухали, наливались
зловещим багрянцем, а в одном месте, почти прямо над холмом, они сбились в
неистово крутящиеся Чудовищные клубы, которые в полном безмолвии
извивались бешено, страшно, словно тысячи переплетенных исполинских
спрутов.
  Порывы холодного ветра усилились. Кипарисы тревожно зашумели.
  Дуванис рывком вскочил на ноги и бегом обогнул холм, чтобы поскорее
увидеть толпу молящихся односельчан. В эту минуту он совсем не думал о
чуде, и в душе его не было ни малейшего страха. Ему просто хотелось
разыскать Калию и помочь ей добраться до дому.
  Но не успел он сделать и двадцати шагов, как все вокруг превратилось в
настоящий кромешный ад. Весь небосвод от горизонта до горизонта вспыхнул
вдруг ярким пламенем и осветил равнину каким-то неестественным,
ядовито-красным светом. Прошла секунда, вторая - свет стал стремительно
меркнуть, зловещие тучи налились лиловым огнем, потом сразу почернели, и
вдруг на всю окрестность пала глубокая, чернильная темень. Дуванис замер
на месте.
  Где-то в отдалении послышались пронзительные вопли ужаса, душераздирающий
женский визг, крики детей, топот сотен ног обезумевших от ужаса
богомольцев... Прямо по полям, не видя дороги, убегали они в темноту,
потрясенные размерами бедствия, вызванного их молитвами...
  После короткого напряженного затишья налетел сумасшедший шквал холодного
пронизывающего ветра. Одновременно с ним на небе вспыхнула ослепительно
яркая чудовищная змея. Она вспорола весь небосвод от края до края и на
мгновение осветила необъятную равнину фантастическим белым светом. И в то
же мгновение раздался грохот - ужасный, неслыханный, будто вся вселенная
раскололась на куски и обрушилась в бездну. Грохот еще не смолк, а уж на
землю с черных ввысот низвергнулся сокрушительный ливень.
  Дуванис в одну секунду промок до нитки. Ошеломленный, он с минуту стоял на
месте, глядя в беснующийся мрак и прислушиваясь к устрашающему грохоту
небывалой грозы. Потом из горла его вырвался крик:
  - Калия! Калия! Ка-ли-я-а-а!!!
  И, сорвавшись с места, он бросился бежать дальше. Несколько раз его
сшибали с ног стремительные потоки, катившиеся со склонов холма. Он падал,
по самые локти погружая руки в вязкую грязь, но, извиваясь всем своим
гибким и сильным телом, снова вскакивал и, оглушенный, полузахлебнувшийся,
продолжал бежать, сам уже не зная куда...
  Эта неравная борьба человека со слепой разбушевавшейся стихией завершилась
самым неожиданным образом.
  Дуванис с разбегу врезался во что-то мягкое, живое. Оттолкнувшись от
невидимого препятствия, он потерял равновесие и чуть не упал, но в этот
миг его подхватили чьи-то могучие руки, и над самой его головой,
перекрывая шум ливня и раскаты грома, раздался спокойный звучный голос:
  - Тише, дорогой, тише! Сейчас эта музыка прекратится... Дай-ка я укрою
тебя...
  Дуванис почувствовал, что на спину его легла какая-то тяжелая и плотная
ткань. Она укрыла его всего, с головы до ног. Дуванис доверчиво приник к
широкой груди незнакомца, затих, еле дыша от усталости и пережитого
волнения.
  Несколько минут прошли в полном молчании. Вскоре ливень заметно пошел на
убыль, раскаты грома стали раздаваться все реже и реже...
  Немного отдышавшись и успокоившись, Дуванис спросил:
  - Кто вы, ведеор? По голосу вы показались мне нездешним.
  - А я и есть нездешний! - густо пророкотал незнакомец.
  Больше он ничего не сказал, а Дуванис считал неудобным приставать к нему в
таком положении с вопросами. Так они и стояли, тесно прижавшись друг к
другу, чуть ли не по колено в жидкой грязи, пока не замерли наконец
последние отголоски чудовищной грозы. Дождавшись наступления полной
тишины, незнакомец, укрывший Дуваниса, сказал:
  - Ну вот и все кончено! Вылазь, сурок, из норы!
  С этими словами он откинул свой тяжелый плащ. В первое мгновение Дуванис
был настолько ослеплен резким переходом от кромешной тьмы к яркому блеску
летнего дня, что невольно заслонил глаза рукой. Но потом, привыкнув к
свету, он увидел чистую небесную лазурь без единого облачка, увидел
веселое знойное солнце - и даже, засмеялся от удовольствия. Однако смех
тут же замер у него на губах, когда он перевел взгляд на поля.
  Никаких полей, собственно, больше не было. От них решительно ничего не
осталось. Всюду, куда ни кинь взгляд, простиралось безбрежное месиво
жидкой грязи. Она еще пузырилась, пыхтела и расползалась. По ложбинам и
низинкам, устремляясь к недалекому морю, бурлили и пенились мутные потоки.
А посевы? От посевов не осталось ничего - они были уничтожены.
  Дуванис со вздохом провел рукой по щеке, размазывая на ней бурые подтеки,
и тут же впервые оглянулся на своего спасителя. Оглянулся, да так и застыл
с широко раскрытым ртом.


  14


  В трех шагах от Дуваниса задумчиво расхаживал взад-вперед высокий
широкоплечий старец в длиннополой голубой мантии, густо унизанной
невиданно крупными бриллиантами. Смуглое, выразительное лицо могучего
старца было обрамлено влажными прядями белых волос, на грудь свисала
окладистая белая борода. Полы великолепной мантии, сильно испачканные
грязью, волочились по луже, а при каждом шаге старца над поверхностью
мутной воды появлялись большие, облепленные бурой глиной ступни в ременных
сандалиях... Старец, казалось, забыл о присутствии Дуваниса. Он очень
внимательно обозревал погибшие поля, и лицо его при этом все более и более
омрачалось.
  Справившись с первым потрясением, Дуванис приблизился к старцу,
почтительно прокашлялся и произнес сдавленным голосом:
  - Простите, ведеор... Но вы... вы... Кто же вы, собственно, такой?
  Старец тотчас же обернулся, осмотрел Дуваниса с головы до ног, и на его
хмуром лице появилась добродушная улыбка.
  - Я? Разве не видно, кто я? Я бог единый, повелитель вселенной! -
проговорил он неимоверно густым, приятно рокочущим басом.
  Ответ старца прозвучал так естественно и просто, с такой непринужденной
убедительностью, будто речь шла о чем-то обыкновенном и повседневном.
Дуванису показалось, что он ослышался.
  - Как вы сказали, ведеор? - переспросил он, ободренный улыбкой
удивительного старца.
  - Я сказал, что я бог единый! - повторил старец, откровенно наслаждаясь
изумлением молодого человека.
  - Это что же, фамилия у вас такая, да? - продолжал выпытывать Дуванис,
будучи не в состоянии поверить в прямой смысл услышанного ответа.
  - Зачем фамилия? Я просто бог! - с бесконечным благодушием ответил старец.
- Иначе меня еще называют всевышним, вседержителем неба и земли, царем
небесным, создателем и повелителем вселенной и так далее и тому подобное.
Но сокращенно я называюсь богом единым.
  - Но ведь вы это несерьезно! Ведь этого не может быть! - вскричал Дуванис,
начиная подозревать, что старец его просто разыгрывает.
  - Почему не может быть? - искренне удивился бог. - Все может быть, дорогой
мой юноша, а бог в особенности! Люди так много толкуют о боге, столько сил
на него тратят, такие храмы ему воздвигают, что он при всем желании не
может не быть! Кстати, ты веришь в бога?
  - Вот еще! Конечно, не верю! - ни секунды не колеблясь, отрезал Дуванис.
  - Молодец! Честное слово, молодец! - со смехом сказал старец. - Хвалю за
смелость, милый юноша... Однако, несмотря ни на что, я все же бог, и твое
неверие никак не может изменить этого факта. Ты ведь веришь фактам?
  - Смотря какие факты...
  - Ладно, не будем спорить! Факты бывают только фактами. Но мы с тобой
увлеклись и не завершили нашего знакомства. Я тебе открылся, а ты до сих
пор не отдал долг вежливости. Как тебя-то зовут?
  Дуванис хитро глянул на старца и, укрепляясь все сильнее в своем
подозрении, что это всего лишь какая-то странная игра, решил убедить
бородатого насмешника, что он, Дуванис Фроск, не какой-нибудь легковерный
деревенский простачок:
  - Вы утверждаете, ведеор, что вы бог, а сами спрашиваете, как меня зовут.
Это не вяжется. Если вы бог, вы должны знать все.
  Отличный, мастерский удар! Сейчас старичище в мантии сконфузится и
признает себя побежденным! Весьма довольный собой, Дуванис приготовился
насладиться своей блестящей и мгновенной победой. Но не тут-то было.
Старец даже не подумал конфузиться. Напротив, он по-прежнему самоуверенно
откровенно веселится, громоподобно хохочет и сквозь раскаты смеха гремит
своим удивительным басом:
  - Остер! Ох же и остер! Нет, ты мне положительно нравишься, милый юноша...
Ведь как отбрил! Сам должен знать, коли бог... Правильно, во всех
отношениях правильно! И трудно что-либо возразить!..
  Потом, насмеявшись, он уже более спокойно пояснил:
  - Всеведение, друг мой, действительно один из признаков, которым люди в
силу своей невоздержанности наделяют бога единого. Но всеведение абсурдно
по самой сути своей, оно невозможно. Такова логика мироздания. Что же
касается меня, то я... впрочем, позже, позже. Это слишком долго
объяснять... Бери пока на веру, милый юноша. Да, я бог, но во многом я,
пожалуй, даже менее сведущ, чем любой из людей. Вот пока и все. А теперь
не упрямься и скажи, как тебя зовут.
  - Хорошо, ведеор бог, меня зовут Дуванис Фроск.
  - Очень мило, очень приятно... Ты, Дуванис, первый человек, с которым мне
довелось познакомиться. Надеюсь, что именно поэтому мы станем с тобой
друзьями, несмотря на твое столь решительное отрицание моей особы.
Отрицать, голубчик, всегда легче, чем докапываться до самых корней истины.
Ты не согласен со мной?
  - Э-х, хватит мутить! - прервал вдруг Дуванис бога, озаренный неожиданной
догадкой. - Вы, ведеор, настолько же бог, насколько я гросс сардунский!
Теперь мне все понятно. Вы заодно с теми киношниками, что устроились вон
там на холме снимать молебен...
  - Какие киношники? Где? - удивился бог.
  - А вон там, на холме, с машиной! До сих пор еще не уехали!
  И Дуванис торжествующе указал старцу на холм, где между кипарисами
виднелся черный лоршес и две копошащиеся возле него фигурки.
  Заслонившись ладонью от солнца, старец пристально осмотрел вершину холма и
вдруг, гневно сверкнув глазами, раскатисто загрохотал:
  - Это они! Это определенно они! Я знал, что они где-то тут, поблизости от
эпицентра... О, негодяи!.. Идем, Дуванис, я поговорю с ними, с этими
твоими киношниками.
  И старик и Дуванис принялись усердно месить грязь, направляясь к холму...


  15


  Доктор Канир остался крайне недоволен сфабрикованным чудом. Не в меру
обильный ливень вместо ожидаемого благодеяния превратился для края в самое
ужасное бедствие.
  - Вы перестарались, ведеор Браск! - категорически заявил доктор, обозрев с
холма удручающую картину опустошений. - Его святость сын божий не признает
такого чуда!
  - Признает! - уверенно отозвался Куркис Браск, занимавшийся упаковкой
частей аппарата ММ-222 в багажник автомашины.
  - Да вы поглядите, что вы тут натворили!
  - А что такое? Слишком много воды? Я тут ни при чем. Сила выброса
конкретных форм из ментогенного поля прямо пропорциональна интенсивности
его излучения. Таков закон природы, дорогой доктор, и не нам с вами это
менять... Сколько протер Мельгерикс собрал молящихся?
  - Не знаю точно... Но кажется, не меньше ста тысяч.
  - Что? Сто тысяч?! Ха-ха-ха! Если бы его беспорочество удвоил это число, у
нас получился бы прекрасный маленький потоп, и из ваших богомольцев ни
один не добрался бы до дому - их всех бы унесло в море! Впрочем, такая же
участь постигла бы и нас с вами... Я просил у вас десять, от силы
пятнадцать тысяч молящихся, а не сто. - С видом глубоко оскорбленного
доктор отошел от машины и стал молча обозревать окрестности, чтобы описать
потом все подробности в официальном отчете. И тут он заметил неподалеку от
холма странную фигуру человека в ослепительно сверкающем одеянии, а рядом
с ним еще одну фигурку, маленькую, полуголую, грязную и взлохмаченную.
  Кто бы это мог быть? Тот второй, скорей всего, один из местных крестьян.
Завяз, наверное, в грязи и не успел убежать от ливня.
  А этот в голубой блестящей ризе? Ни на аба, ни на грема, ни на митрарха он
не похож...
  Обеспокоенный доктор снова окликнул Куркиса Браска. Тот уже как раз
закончил укладку аппарата и закрыл багажник машины.
  - В чем дело, ведеор доктор?
  - Взгляните-ка, ведеор Браск, вон туда! Видите этого старика в сверкающем
облачении? Как по-вашему, кто бы это мог быть?
  Куркис Браск равнодушно посмотрел в указанном направлении, вытирая при
этом руки клочком ветоши. Не найдя в старике ничего интересного, он с
досадой пожал плечами и пошел обратно к машине.
  - Почем мне знать, доктор, что тут шляются за личности? Это явно явкой-то
служитель божий, и значит, мне до него нет никакого дела!
  - Нет, нет, он не похож на священника... - вслух размышлял Канир, не
отрывая взгляда от странной пары на равнине. - Странно, очень странно...
Мантия его сверкает, словно она усыпана крупными алмазами. Боюсь, как бы с
нами не случилось чего-нибудь неприятного! Давайте скорее уедем отсюда,
ведеор Браск.
  - Не разводите панику, доктор. Посмотрите на этот кисель вместо дороги!
Нам не добраться до шоссе, пока грязь не подсохнет...
  Фабрикант не договорил. Он увидел вдруг, что доктор сорвался с места и,
разбрызгивая лужи, бежит к нему. Лицо научного консультанта было
перекошено от страха, бородка болталась с одной стороны.
  - Он идет сюда, ведеор Браск! - завопил Канир, подбежав к машине. - Я не
хочу с ним встречаться! Это пахнет скандалом!
  - Экий же вы трус, ведеор доктор. Испугались какого-то незнакомого
старикашки! Сейчас я с ним поговорю по-нашему, по-марабрански!
  С этими словами фабрикант одернул пиджак, проверил, держится ли
приклеенная бородка, раскурил сигару и смело пошел навстречу неведомым
пришельцам.
  Старик в сверкающей ризе и перепачканный грязью молодой крестьянин в майке
уже поднимались по склону холма. Подпустив их шагов на двадцать, ведеор
Браск вынул изо рта сигару и зычно крикнул:
  - Эй вы, что вам тут надо?!
  Старик не ответил и продолжал взбираться на холм. Крестьянин от него не
отставал.
  - Вы оглохли?! - снова заорал Куркис Браск. - Сюда нельзя! Здесь
происходит съемка фильма! Слышите? Уходите сейчас же обратно!
  Однако и на сей раз старик не обратил ни малейшего внимания на эти грозные
окрики. Уставившись Куркису Браску прямо в лицо своими огромными черными
глазами, он подходил все ближе и ближе, величественный, невозмутимый,
суровый...
  - Сумасшедший какой-то, - проворчал Куркис Браск смущенно и счел разумным
ретироваться на всякий случай к машине.
  Через минуту сюда подошел и странный старик со своим молодым спутником.
  Куркис Браск, развалившись на крыле автомобиля, преспокойно попыхивал
сигарой и с самым независимым видом осматривал пришельцев.
  Узнав в молодом крестьянине того самого безбожника, которому он недавно
уплатил пятьдесят суремов за уход с холма, ведеор Браск уже раскрыл было
рот, чтобы разразиться справедливым негодованием, но его опередил старик в
мантии.
  Старик начал говорить. При первых же звуках его голоса Куркис Браск
прикусил язык, выронил сигару в грязь и уставился на старца вытаращенными
глазами.
  - Что вы тут наделали, негодяи?! - загремел старик, широким взмахом указав
на опустошенные поля.
  - А вы кто такой? - взвизгнул Куркис Браск и, вскочив на ноги, принял
оборонительную позу. - Какое ваше дело, чем мы тут занимаемся?! Убирайтесь
отсюда, пока я не вышел из себя и не оттаскал вас за вашу дурацкую белую
бороду!
  - Молчать!! - оглушительно рявкнул старец. - Я тебе покажу, червяк ты
ничтожный, кто я такой! Я - бог единый! Я вседержитель неба и земли! Я
создатель и повелитель вселенной! Я пришел сюда судить и карать таких
мерзавцев, как ты и твои сообщники!
  Доктор издал горлом жалобный писк подстреленного зайца и юркнул в машину.
Перепуганный, бледный Куркис Браск шмыгнул на сиденье водителя и захлопнул
за собой дверцу. К счастью, мотор удалось запустить сразу. Мощный лоршес
взревел и рывком снялся с места. Колеса отчаянно буксовали в грязи, но
машина все же двигалась вперед, вниз с холма. Минут пять она барахталась в
вязкой глине проселка, но потом, добравшись наконец до шоссе, сразу
развила предельную скорость и умчалась прочь, на север, по направлению к
далекой Сардуне.
  Проводив беглецов суровым взглядом, старец обернулся к своему юному
спутнику и самодовольно прогудел:
  - Как я их, однако, напугал, друг Дуванис! А? Да и шутка ли сказать: сам
бог единый явился на Землю!
  Дуванис посмотрел на старца с недоверием:
  - Вы по-прежнему утверждаете, ведеор, что вы бог единый?
  - По-прежнему, сынок, по-прежнему.
  - Но в таком случае, ведеор, за что же вы ругали этих киношников? Они и
вообще-то ни при чем, а если вы бог, то тем более. Ведь если вы бог, то
значит, вы сами все это тут и натворили!..
  - Постой, друг Дуванис! Дело тут немного посложнее, чем тебе
представляется. Что я бог - это верно. Но тут надо разобраться. Один
умница как-то заявил, что бог настолько всемогущ, что может даже не
существовать. Это очень остроумная мысль. Но дело, друг Дуванис, не только
в том, существует бог или не существует. Люди умные, честные и смелые, так
же как и ты, просто не признают никакого бога и руководствуются в жизни
только совестью и разумом. И все же, несмотря ни на что, идея бога
существует, она сильна еще и может развратить еще многие умы и сердца. А
бог? Бог, милый ты мой, это пустое и нелепое измышление...
  - Но тогда... тогда кто же вы, собственно, ведеор?! - вскричал Дуванис,
совершенно сбитый с толку.
  - Я?.. Ну как тебе сказать... Я, если хочешь, воплощение бога. Не идеи
бога - идеи вредной и нездоровой, - а именно бога, а следовательно, сам по
себе я ровно ничего не значу. И в преступлении этом, свидетелем которого
ты был, я отнюдь не повинен. Это твои киношники натворили. Они и меня-то,
так сказать, вызвали из небытия, только я не знаю пока, кому и для чего
это понадобилось.
  - Они ведь тоже не ожидали, что вы явитесь, - заметил Дуванис.
  - Верно, не ожидали, потому что не ими я задуман. Они лишь орудие.
  - А кто вас задумал?
  - Не знаю... Придет время, и он подаст мне знак. Тогда я и познакомлюсь с
ним...
  - Как это все странно и непонятно! - с горьким вздохом признался Дуванис.
  - Не все сразу, друг мой, - уклончиво ответил старец. - Постепенно
поймешь, что к чему. А теперь, голубчик, веди-ка меня к себе в гости, а то
эта мантия с бриллиантами все плечи мне отдавила!
  - Ладно, ведеор, идемте. Я буду рад принять вас у себя. И Калия будет
рада. Калия - это жена моя... Только она у меня еще темная. Верит в бога
единого и ничем ее не проймешь! Боюсь я, как бы она по темноте своей не
причинила вам беспокойство. Может, не говорить ей, что вы бог, а?
  - Нет, Дуванис, обманывать нехорошо. Скажем ей все как есть, а заодно уж и
просветим ее. Так будет лучше...
  - Как вам угодно, ведеор...
  И вот новоиспеченные друзья, оставив холм, двинулись не спеша к деревне.
По дороге их беседа ни на минуту не прерывалась, но о себе загадочный бог
не говорил ни слова.


  16


  Его святость сын божий сидел, по своему обыкновению, у пылающего камина и
грел ревматические старые кости, когда дверь его кабинета внезапно
распахнулась и перед его светлыми очами предстал протер Мельгерикс. Лицо
его было бледно и взволнованно.
  - Ваша святость!..
  - Что случилось, беспорочнейший? Почему входишь не по уставу?
  - Ваша святость, прибыл Канир! Случилось что-то ужасное! Он рвется к вам,
но вид у него...
  - При чем тут вид? Введи сейчас же доктора Канира! - сердито сказал гросс
и повернулся в кресле так, чтобы видеть дверь.
  И вот по знаку протера Мельгерикса в кабинет, шатаясь, вошел доктор Канир.
Вернее, не сам Канир, а его жуткий призрак - и