Александр Иозефович Ломм


                            ИСПОЛИН НАД БЕЗДНОЙ


  Жизнь - смерть... Вечное противоречие... Очень не хочется умирать гроссу
сардунскому, главе религиозной общины Гирляндии. Дни его сочтены, и он
вкладывает все новые и новые средства в работу профессора Вар-Доспига.
Сумеет ли Вар-Доспиг решить проблему биологического бессмертия?.. Действие
фантастического романа чешского писателя Александра Ломма развертывается в
богатой Гирляндии, стране с высоким развитием науки и техники и в то же
время с контрастами, присущими любому капиталистическому государству.
  В центре романа - проблема возможности и допустимости биологического
бессмертия. Исполин над бездной - это всемогущий человек перед великой
тайной смерти. Увлекательные проблемы, динамическое развитие сюжета,
острые, зачастую гротескные ситуации делают роман интересным для широкого
круга читателей.

  Художник И. Н. ЛУТОХИН



                                 СПАСИТЕЛЬ
                                ОБРЕЧЕННЫХ
                                 СОКРОВИЩ


  В моей душе лежит сокровище,
  И ключ поручен только мне...

  Александр Блок



  1


  Весна в этом году выдалась холодная, дождливая: изо дня в день моросил
противный мелкий дождик; за каждым утлом прохожих подкарауливал ветер,
бесцеремонно срывавший платки и шляпы; печальные деревья размахивали
голыми черными ветками, на которых набухшие почки никак не решались
прорезаться.
  Над городом висели свинцовые тучи. Вздувшаяся река была по-осеннему
мрачной и нагоняла тоску...
  Но не это беспокоило профессора Пигрофа Вар-Доспига, энергично шагавшего
поздним апрельским вечером по набережной Лигары. Его большое полное лицо
пылало от возбуждения, и он не замечал ни дождя, ни ветра.
  Несколько минут назад он вышел из здания Южного вокзала. У входа его ждал
великолепный служебный лоршес. Шофер - краснощекий монах - встретил его
поклонами и предупредительно распахнул перед ним дверцу. Но профессор с
досадой отмахнулся и быстрым шагом двинулся по набережной.
  - Как из бани, прости господи! - проворчал монах. - Поостыть, видно,
решил... - И, не спеша запустив мотор, повел машину "шажком" вслед за
профессором.
  А Вар-Доспиг все шел и шел, и его седые лохматые брови то грозно сходились
над переносицей, то взлетали к самой шляпе.
  В чем дело? Что расстроило главного научного консультанта его святости
гросса сардунского, этого видного ученого, труды которого по кибернетике и
биокибернетике снискали ему широкую известность? Какой промах мог
совершить он, Пигроф Вар-Доспиг, не познавший доселе горечи неудач и
прошедший весь свой путь ученого в ореоле славы и громких успехов? И
все-таки он совершил промах...
  Три дня назад, отправляясь в Марабрану для апробации первой партии
скалдов, выпущенных приборостроительным заводом фирмы "Куркис Браск и
компания", профессор Вар-Доспиг был в превосходном настроении. Он заранее
предвкушал те восторги и проявления благодарности, которые воздадут ему
владельцы завода, когда он раскроет им изумительные перспективы,
заключенные в скалдах. Теоретически у него все было продумано и рассчитано
до мельчайших деталей. Марабранские скалды должны были открыть эру
всеобщего процветания, а для самого Вар-Доспига стать первой ступенью в
восходящей лестнице грандиозных, неслыханных триумфов. На деле же все
вышло иначе.
  Профессора ввели на территорию завода не через главные ворота, которые ему
виделись в мечтах триумфальной аркой, украшенной гирляндами цветов, а
через задний служебный ход, ведущий прямо в здание администрации. Правда,
здесь у Вар-Доспига немного отлегло от сердца - его встретил сам глава
фирмы Куркис Браск. Здесь же были его совладельцы и большая группа
инженеров.
  Раздались приветственные речи и, как из рога изобилия, посыпались лестные
комплименты. Улучив момент, профессор обратился к главе фирмы с вопросом:
  - Скажите, ведеор Браск, мои скалды в самом деле окажут фирме и рабочим
неоценимые услуги?
  - Никаких сомнений, профессор! Скалды - отличные ребята! Наша фирма ими
очень довольна! - вскричал Куркис Браск с преувеличенным энтузиазмом.
  Вар-Доспиг уловил, что ответ относится лишь к фирме, и поэтому решил
уточнить:
  - А как рабочие, ведеор Браск?
  - Рабочие?.. - замялся фабрикант. - Да, с рабочими получилось не совсем
гладко... Но это пока, пока! Потом все утрясется! Вот увидите!
  - Позвольте, что вы имеете в виду?
  - Да знаете, пришлось кой-кого выставить за ворота. Не сразу, конечно!
Сделали парочку скалдов. Потом еще... В общем, ведеор профессор, сотня
скалдов заменила фирме пятьсот квалифицированных рабочих! Здорово, правда?!
  - Как же так? Вы что, уже пустили скалды в эксплуатацию?
  - Конечно, пустили! Ведь эту первую партию фирма все равно оставляет для
себя!
  - А пятьсот рабочих вы рассчитали и выбросили за ворота?
  - Именно так!..
  Профессор Вар-Доспиг был совершенно сражен услышанным. Мысли его смешались.
  - А как этот бородатый токарь? Помните, я в вашем присутствии
фотографировал его у станка?
  - Рэстис Шорднэм?
  - Да, да, его звали Рэстис Шорднэм!.. Неужели и его тоже?..
  - Нашли о ком беспокоиться, ведеор профессор! Этого смутьяна мы рассчитали
в первую очередь. Но зачем из-за этого расстраиваться?! Бросьте! Любое
новое дело требует жертв. В будущем правительство, надо полагать,
что-нибудь придумает. Но пока суд да дело, мы успеем собрать все сливки с
производства скалдов!..
  Вар-Доспиг хотел что-то возразить, но ему не дали: окружили, заговорили,
повели в актовый зал, где были накрыты столы для торжественного обеда.
Потом он два дня возился со скалдами, проделал массу испытаний, подписал
уйму протоколов. Лишь перед самым отъездом ему удалось встретиться с
рабочими завода. Они отнеслись к нему настороженно, с плохо скрываемой
враждебностью. В сборочном цехе он хотел поговорить с одним пожилым
слесарем о скалдах, разъяснить ему истинное положение вещей. Но рабочий не
стал его слушать. Сказал с холодной вежливостью:
  - Оставьте нас, ведеор профессор. Мы сами о себе как-нибудь позаботимся.
Бывали мы во всяких переделках, авось и против скалдов устоим.
  Стало ясно, что скалды превратились для рабочих в источник зла. Это
произвело на профессора крайне удручающее впечатление. С таким настроением
он на другой день и покинул Марабрану...
  Холодный ветер и брызги дождя подействовали на профессора успокаивающе. Не
доходя шагов сто до моста Альгрида, он остановился, вытер платком мокрое
лицо и в полной неподвижности уставился на мутные воды широкой Лигары.
  - Им бы только сливки снимать... Ничего! Я им еще покажу сливки!.. -
пробормотал он и погрузился в глубокую задумчивость.
  Так прошло больше часа. Шляпа и плащ профессора давно промокли, но он
ничего не замечал. Вдруг кто-то тронул его за рукав:
  - Ведеор профессор, уже половина одиннадцатого!
  Вар-Доспиг вздрогнул и обернулся. Перед ним стоял водитель-монах.
  - Чего тебе нужно?!
  - Уже половина одиннадцатого, ведеор профессор, а перед отъездом вы
говорили, что сегодня в десять вечера вам непременно нужно быть дома!
  - Боже единый! Арса одна в доме, а он уже вышел! - испуганно вскричал
профессор. - Где же ты был раньше, ротозей несчастный?! Скорей едем!
  И он тяжелой рысью побежал к машине.


  2


  Материон был просто великолепен. Прямой, широкоплечий, он спокойно сидел
в кресле и бесстрастно осматривал обстановку кабинета немигающими
эмалево-голубыми глазами. Его иссиня-черная борода, вся в тугих завитках,
сверкала, как руно благородных ардиланских овец. Если бы не
безукоризненный фрак и белоснежная манишка, его можно было принять за
оживший монумент какого-нибудь древнего ассирийского царя.
  Когда профессор Вар-Доспиг, изрядно запыхавшийся, с растрепанными
волосами, стремительно вошел к себе в кабинет, Материон с олимпийским
спокойствием принял его приход к сведению, не переменив позы и не
шевельнув ни единым мускулом смуглого лица.

  Что же касается Арциссы, двадцатидвухлетней дочери профессора, то она даже
не заметила появления отца. Ее затуманенный взгляд был прикован к
Материону, на бледном лице блуждала сомнамбулическая улыбка. Она сидела в
пяти шагах от Материона, откинувшись на спинку кресла, и вид у нее был
измученный, придавленный и вместе с тем болезненно счастливый. Молча
уставившись на своего странного бородатого собеседника, она словно ожидала
от него каких-то невероятных откровений. Но Материон не обращал на нее ни
малейшего внимания.
  Вар-Доспиг пристально оглядел дочь. Его лицо побагровело от волнения.
Тряхнув седой шевелюрой, он подошел к Арциссе, тронул ее за плечо и громко
спросил:
  - Зачем ты вошла сюда, Арса?
  Он старался придать своему голосу ту всегдашнюю теплоту и нежность,
которые усвоил себе в обращении с дочерью с тех пор как она лишилась
матери, но на сей раз ему не удалось скрыть раздражения. Арцисса, с трудом
оторвав взгляд от Материона, провела рукой по глазам, словно хотела снять
с них невидимую паутину, и растерянно посмотрела на отца:
  - Здравствуй, папа... Ты уже вернулся?..
  - Да, я вернулся. А тебя, Арса, я спрашиваю, зачем ты вошла в мой
кабинет?! Ведь я просил тебя не делать этого в мое отсутствие!
  - Просил... Я знаю... - покорно согласилась девушка и снова перевела
взгляд на Материона. У нее не хватало решимости подняться и уйти.
  Вар-Доспиг взял дочь за локоть.
  - Идем, Арса! Я провожу тебя в твою комнату!
  Девушка поднялась.
  - Спокойной ночи, ведеор Материон! - прошептала она,
- Спокойной ночи, Арцисса! - отчетливо произнес Материон чистым бархатным
голосом.
  Вся зардевшись, Арцисса опустила ресницы. В полном молчании отец и дочь
поднялись по лестнице наверх, в ее комнату.
  - Спи спокойно, моя радость! - пробормотал профессор и, поспешно поцеловав
Арциссу в горячий лоб, хотел было уйти. Но Арцисса остановила его:
  - Папа!..
  - Ну, что еще?
  Профессор, уже взявшийся за ручку двери, обернулся с явным нетерпением.
Арса устало опустилась на кровать. В глазах ее смешались тревога и
растерянность, радость и изумление.
  - Кто он, папа? - спросила она чуть слышно.
  - О ком ты спрашиваешь? О Материоне?
  Она кивнула все с той же странной улыбкой, с которой ушла из кабинета.
Профессор нахмурился.
  - Ты уже взрослый человек, Арса, и должна понимать, что я не смею говорить
тебе обо всем. Я нахожусь на службе у его святости гросса сардунского, и
это обязывает меня хранить секреты, которые мне доверяют...
  - Это я понимаю, папа. Но разве Материон тоже секрет Гроссерии? Ведь он
человек! И притом в нем есть что-то особенное, словно он прибыл с другой
планеты!..
  По лицу Вар-Доспига промелькнула тень тревоги.
  - Ты слишком возбуждена, Арса. Тебе нужно успокоиться, уснуть...
  - Нет, нет, я все равно не усну!.. Этот Материон, папа, прямо чудо
какое-то! Я до сих пор не могу прийти в себя и не знаю, что со мной
творится... Мне хочется и плакать и смеяться... Но я так рада, так рада,
что он к нам приехал!.. Я, папа...
  Не договорив, она умолкла. Матовая бледность ее лица сменилась вдруг
темным румянцем.
  Брови профессора сдвинулись в одну лохматую линию. Сцепив руки за спиной,
он заметался по комнате, бормоча непонятные слова. Арцисса удивленно за
ним наблюдала. Наконец он остановился перед дочерью и решительно посмотрел
ей в лицо.
  - Ты права, Арса. Я должен сказать тебе все теперь же. Обмолвившись
случайно, что Материон не человек, а чудо, ты, сама того не ведая, сказала
правду. Да, дитя мое, Материон не человек! Материон чудо, вернее,
сверхчудо современной биокибернетики! И это сверхчудо создал твой отец!
  - Не может быть! - прошептала девушка, снова покрываясь бледностью.
  Профессор опустился на стул и схватил руку дочери.
  - Слушай, Арса, я открою тебе тайну огромной важности. Но ты должна
навсегда похоронить ее в своем сердце. Ты будешь молчать?
  Арса не ответила. Профессор сжал ее руку и заговорил взволнованно,
приглушив голос почти до шепота:
  - Я создал Материона по заказу его святости Брискаля Неповторимого, гросса
сардунского. Внешность его я позаимствовал у одного марабранского рабочего
на заводе Куркиса Браска. Настоящий бородатый титан! Самая подходящая
форма для машины, способной решать самые сложные проблемы! Его святость
гросс сардунский хочет с помощью Материона приобрести личное бессмертие.
Он получит его, он станет бессмертным. Но не он один! Бессмертие проникнет
в массы! Этого не избежать! А Материон? Материон решит за людей все,
абсолютно все проблемы! Он найдет пути к благополучию и счастью! Его
действия будут безошибочны и точны! Отныне на Земле наступит настоящий
рай! Материон даст людям все - бессмертие, пищу, комфорт, совершеннейшие
эстетические наслаждения!..
  - А люди, папа? - перебила профессора Арцисса. Она уже овладела собой и
вслушивалась в тираду отца внимательно и настороженно.
  - Что люди? - не понял профессор, словно с разбегу налетел на невидимое
препятствие.
  - Что будут делать сами люди? Все уйдут в отставку и превратятся в
потребителей?
  Вар-Доспиг холодно посмотрел на дочь.
  - Да, в потребителей, - твердо ответил он. - В этом нет ничего зазорного.
До сих пор человек жил в плане абсурда, теперь будет жить в плане железной
логики. Ты называешь это отставкой? Пусть будет отставка, но такая
отставка лучше абсурда смерти, абсурда поисков, абсурда страха. Мы будем
жить, как боги!
  - А любовь, папа, тоже абсурд? - тихо спросила Арса.
  - Для бессмертных - да.
  Арцисса задумалась, опустив голову. Профессор смотрел на нее с нетерпением.
  - Хорошо, папа, - вздохнула девушка. - Я все поняла. Но ответь мне еще на
один вопрос. Как зовут того бородатого марабранского рабочего, с которого
ты скопировал внешность для Материона?
  - Его зовут Рэстис Шорднэм... А теперь спи спокойно. Все будет хорошо.
  Вар-Доспиг еще раз поцеловал дочь и быстро вышел из комнаты.
  Оставшись одна, Арса некоторое время сидела неподвижно. Потом
встрепенулась и громко произнесла:
  - Рэстис Шорднэм! - Она чутко прислушалась к звукам незнакомого имени.
  После этого, словно испив живительной влаги, она вдруг почувствовала
могучий прилив бодрости и решимости. Она поняла, что не может ни минуты
оставаться под одной крышей с Материоном. Все, что угодно - холод, голод,
нищета, - только не попасть под влияние этого ужасного кибернетического
монстра, не отдать ему свою волю, свои желания, свои прихоти, пусть даже
абсурдные! Рай Материона - хуже смерти!..
  В ту же ночь Арцисса покинула отцовский дом в Гроссерии и ушла неведомо
куда. С собой она взяла лишь немного денег, а отцу оставила короткую
записку, в которой просила не искать ее и не заботиться о ее дальнейшей
судьбе.


  3


  В Марабране есть где погулять, есть где развернуться, была бы охота да
водились бы суремы в карманах. На то она и портовый город - Ворота в Мир!..
  В просторном трактире "Золотой Лев", что стоит через улицу прямо напротив
железных ворот огромного завода фирмы "Куркис Браск и компания", как-то
весенним теплым вечером было особенно много шума и песен. Это прощался с
друзьями небезызвестный в своем кругу Рэстис Шорднэм, по прозвищу Рэ
Шкипер. Днем он продал более удачливому товарищу последнее, что у него
осталось, - тесную лачугу в пригородных трущобах Марабраны да кой-какую
старую мебель, и теперь с легким сердцем спускал вырученные деньги. Тут
были его закадычные друзья - верзила Рульф Эмбегер и двадцатилетний
весельчак Дуванис Фроск, были товарищи по профсоюзу, были и совершенно
незнакомые любители кутнуть на даровщинку, обладающие на этот счет
исключительно тонким нюхом.
  В сизых клубах табачного дыма раскачивались красные возбужденные лица,
лоснящиеся от пота; из разинутых ртов вырывались визги, хохот, соленые
шутки; ухватистые руки то и дело поднимали наполненные пивом кружки и
сдвигали их с устрашающим звоном. Люди веселились до упаду, а над ними, на
почерневшей от дыма и времени стене, словно оправдывая и утверждая их
наплевательское отношение к жизни, красовалась многозначительная надпись,
исполненная старинной затейливой вязью:
  "Кто пил - умер, кто не пил - тоже умер. Лучше пей и ни о чем не жалей!"
Внешность Рэ Шкипера весьма обманчива. С виду он кажется мрачным и
грозным. Такое впечатление вызывают его могучие плечи, гигантский рост и
кудрявая черная борода. Но характер Рэ Шкипера не имеет ничего общего с
его внушительным обликом. На самом деле это очень добрый и спокойный
человек лет тридцати, с умным, чуть ироническим взглядом чистых голубых
глаз, поблескивающих из-под сурово нависших бровей.
  Вечеринка затянулась далеко за полночь. Когда многие из собутыльников уже
начали ронять отяжелевшие головы на стол и шум несколько утих, Дуванис
Фроск тронул Рэстиса за рукав и сказал:
  - Ты, Рэ, послушай! Вот ты собираешься в дорогу. А как же с твоей работой
у доктора? Помнишь, к тебе приезжал один, кажется, из Ланка? В прошлом
месяце... Как же с ним?
  - Помню, конечно, помню. Это был почтеннейший ведеор Канир, доктор
каких-то там обезьяньих наук!.. Но это пустое дело, малыш! Приезжал,
наобещал, да с тем и остался, - Шорднэм махнул рукой и пустил в потолок
мощную струю табачного дыма.
  - А какую работу он предлагал тебе? - не унимался Дуванис.
  - Работу? Очень смешную... Присматривать за живой обезьяной, за огромным
рыжим орангутангом!
  - Шутишь!.. - не поверил Дуванис. - Нет, Рэ, ты серьезно скажи! Может, ты
уйдешь, а этот доктор как раз и пожалует. Тогда бы я вместо тебя
нанялся... Калия была бы так рада! Сам понимаешь, только мы поженились и
вдруг на тебе - меня выгоняют с работы! Совсем она у меня загрустила...
  - Понимаю, Дув, все понимаю, хотя и не одобряю твоей преждевременной
женитьбы. Но тебе эта работа не подойдет, - с полной серьезностью ответил
Шорднэм. - Доктор Канир, видишь ли, искал парня рослого, крепкого. Он в
самом деле предлагал мне стать чем-то вроде сторожа при подопытном
орангутанге. Это тебе не сверлильный станок. Тут бы скалды Вар-Доспига
вполне подошли! Или вот Рульф, ему бы такая работа тоже пришлась по
плечу... Что ты на это скажешь, старина Рульф?
  - Мне наплевать на обезьян и на их хозяев! Мне мой завод подавай обратно
или мою законную долю от работы этих идиотских скалдов, будь они трижды
прокляты! - мрачно прогудел Рульф и вдруг, вскипев гневом, треснул кулаком
по столу. - Сволочи вы! Холуи безмозглые! На обезьян размениваетесь! Тут
бы всем вместе взять хозяев за горло и вытрясти из них то, что нам
принадлежит по праву, а вы шляетесь по дорогам, как неприкаянные, да ищете
только, где бы пару суремов зашибить!
  - Брось, Рульф, не расстраивайся! Если ты меня имеешь в виду, то, будь
уверен, я не собираюсь поступать в рыцари бесконечных дорог и слоняться по
гирляндским проселкам в поисках случайного заработка, - спокойно заметил
Рэстис и положил свою тяжелую руку на плечо друга.
  - А что ты, интересно, намерен делать?
  - У меня, дружище, есть четкий план действий. Хочешь знать, какой?
  - Представляю себе, что у тебя за план... А впрочем, валяй выкладывай, а
мы с Дуванисом послушаем!
  - Так вот, друзья, из Марабраны я двинусь на север - в Сардуну, а потом в
Варенгу. В Сардуне-то положение вряд ли лучше нашего, и я на нее особенно
не рассчитываю, а вот в Варенжских лесах наверняка можно устроиться. Все
равно кем - лесорубом, шофером или по ремонту машин... Вот, пожалуй, и
весь мой план...
  - Не густо, - пробасил Рульф.
  - Знаю, что не густо. Но другого выхода у меня нет. Ведь у нас, в
Марабране, даже в порту шляются сотни безработных, готовых за одни харчи
выполнять черт знает какую работу! Значит, здесь мне остается либо с
голоду подохнуть, либо превратиться в подонка и заживо похоронить себя в
Гух-Норбе!..
  - Неправда! - рявкнул Рульф и, дернув плечом, сбросил руку Шорднэма. -
Неправда, говорю я! Весь твой план, Рэ, - это игра с нищетой в жмурки! Это
ничем не лучше Гух-Норба! Потому мы и сидим на бобах, что болтаемся по
всей стране, наде