осто ужасно... несправедливо. Слезы  все-таки  прорвались.
Сначала они просто  текли  по  щекам.  Марина  зажмурилась,  но  это  не
помогло. Губы, с  которых  был  готов  сорваться  новый  протест,  новая
жалоба, внезапно горько  скривились,  и  она  заплакала  уже  навзрыд  -
громко, горько, по-детски, не стесняясь слез.
   Он прижал ее к себе. Он целовал  ее  мокрые  щеки,  ощущая  на  губах
соленую влагу, и бережно гладил по голове.
   Потом  нашел  губами  ее  губы,  они   встретились,   языки   сначала
нерешительно, а потом все сильнее сплелись. Рыдания стихли, рука Гордона
нежно скользнула под ночную рубашку, в промежность. Она была уже влажной
и не оказала ни малейшего сопротивления.
   Вскоре он оказался внутри нее,  и  они  занялись  любовью.  Медленно,
томно.
   И кончили одновременно.
   Оба  молчали.  Некоторое  время  он  еще   полежал   сверху,   потом,
почувствовав  полную  расслабленность,  скатился  на  бок  и   попытался
поцеловать  ее,  но  губы  неожиданно  наткнулись  на   волосы.   Марина
непроизвольно хихикнула.
   - Стало полегче? - улыбнулся Гордон.
   - Я не хотела.
   - Это всегда помогает.
   Марина прикусила губу и прикрыла пальцем его рот.
   - Может, мы и победили симптомы, но проблема осталась. Нам все  равно
надо поговорить.
   - Давай, - кивнул он.
   - Что мы собираемся делать?
   Голос снова обрел прежнюю серьезность. Гордон сел  и  заглянул  ей  в
глаза, пытаясь понять ее настроение, угадать направление ее мыслей.
   - Не знаю.
   - Да, конечно,  все  анализы,  которые  должны  быть  положительными,
оказались положительными, а отрицательные -  отрицательными.  Но  я  все
равно волнуюсь. А что, если они ошибаются? Что нам тогда делать?
   - Уже ничего не сделаешь.
   - Не уверена, стоит ли идти на такой  риск.  Не  знаю,  готова  ли  я
использовать этот шанс. Не уверена,  что  я  готова  пройти  через  это,
потому что не уверена, что справлюсь, если что-нибудь будет не так.
   Он подложил ладонь ей под голову и пристально посмотрел в глаза.
   - Разумеется, решение должна принимать ты. Я поддержу  тебя  в  любом
случае. Но мне кажется, надо смотреть глубже. Врачи говорят, что  все  в
порядке. Возможно, есть какая-то доля риска, но очень  небольшая.  -  Он
улыбнулся. - По-моему, будет очень приятно видеть, как тут начнет бегать
маленькая миниатюрная Марина.
   - Я почему-то так и думала, что ты будешь за то, чтобы пойти на  это,
- улыбнулась в ответ Марина.
   - А ты?
   Она облизала губы и уклончиво пожала плечами:
   - Не знаю.
   - Ты не склоняешься к тому или другому?
   - Нет, почему же. Но...
   - В таком случае надо поторопиться с решением.
   - Понимаю. Но мне придется бросить школу, мы будем жить на одну  твою
зарплату...
   - Хочешь сказать, ты сомневаешься из-за денег?
   - Нет, конечно. Но  мы  должны  учитывать  все,  и  пока  что  минусы
перевешивают плюсы.
   -  И  все-таки  к  чему  ты  склоняешься?  Она  постаралась   сделать
максимально серьезное выражение лица, но губы сами расплылись в улыбке.
   - Мне тоже нравится, что здесь будет бегать маленькая Марина.
   - Значит, решено?
   - Не совсем. Я хочу еще немного подумать. - Марина  подняла  руку.  -
Понимаю, понимаю. Лучше думать быстрее. - Она поцеловала его в нос. -  Я
постараюсь.
   Гордон ответил на поцелуй, а затем положил голову ей на живот, словно
Прислушиваясь.
   - Слушай, - вдруг энергично заговорил он, садясь на кровати. - А  как
насчет секса? Как долго мы еще может заниматься этим делом?
   Марина расхохоталась - легко, счастливо, словно  все  проблемы  разом
сбились с плеч:
   - Должна была догадаться, что тебя волнует!
   - Я не...
   - Мы можем заниматься этим сколько угодно.
   - А ребенку не повредит?
   Жена на секунду задумалась.
   - Ну, может, Нам надо будет сменить позицию. Может,  тебе  весь  этот
период не следует быть сверху.
   - Все время?
   - Ну, почти, - улыбнулась она.
   - А может, лучше вообще отказаться на ближайшие  восемь  или  сколько
там месяцев? - со смехом предложил Гордон. - На всякий случай.  В  конце
концов, у тебя есть еще два отверстия.
   - О нет!
   - Так как тебе нравится имя Сандра?  -  посмеиваясь,  поцеловал  жену
Гордон.
   - Я больше размышляю насчет Ольги или Хельги. А может, Берты.
   - А если окажется мальчик, он будет Перси.
   - Или Отис.
   - Ты смеешься, - заметил  Гордон,  устраиваясь  затылком  между  двух
бронзовых прутьев изголовья кровати, - а нам действительно  надо  начать
подыскивать имя. - Он кашлянул. - Если ты тешила оставить ребенка.
   - Мы обязательно начнем подыскивать имя, -  кивнула  Марина,  спуская
ноги с кровати.
   - Да? Обязательно?
   - Обязательно, - кивнула жена.
   - Быстро.
   - Я вообще быстро думаю.
   Марина встала, подошла к стоящему  посреди  спальни  креслу  в  стиле
королевы Анны и накинула брошенный  на  спинку  халат.  Потом  поправила
волосы, попавшие под воротник, и вышла из спальни.
   Гордон слышал, как она вошла в ванную, а через несколько секунд - шум
воды  в  унитазе.  Потом  она  прошагала  на  кухню,  и   тут   раздался
душераздирающий крик.
   - Марина! - взвился Гордон и  кинулся  в  коридор,  едва  не  зашибив
распахнувшейся  дверью  жену,  которая  бежала  обратно.  -   Что?   Что
случилось?
   В истерических рыданиях  он  не  смог  разобрать  ни  единого  слова,
поэтому, отстранив ее, сам поспешил на кухню.
   Кошачий туалет, который Марина смастерила из картонки  из-под  пепси,
был перевернут, земля разбросана  по  всему  кафельному  полу.  Миска  с
кормом и блюдечко с водой тоже валялись перевернутыми.
   И все вокруг было покрыто кошачьей кровью.
   Красные пятна покрывали всю поверхность желтого холодильника,  словно
его обрызгали из пульверизатора. Сгустки крови и синеватые  внутренности
размазаны по столу. Из мусорной  корзины  под  раковиной  торчала  серая
кошачья лапка.
   Сама кошка, или то, что от нее осталось, лежала на полу  прямо  перед
плитой. Тельце - практически одна окровавленная меховая  шкурка  -  было
распростерто на полу; по краям в него были воткнуты  кухонные  ножи  для
разделки мяса. Голова, отчлененная от  туловища,  лежала  отдельно,  как
старый серый теннисный шарик. Мертвые зеленовато-желтые глаза смотрели в
потолок.
   Гордон быстро огляделся по сторонам.  Окна  были  прочно  закрыты  на
запоры, равно как и дверь. Он выбежал в прихожую, но основная дверь тоже
была заперта, и засов был на месте.
   Как?
   Что?
   Открыв входную дверь, он выглянул на улицу. Туман немного  рассеялся,
но  сырость  в  воздухе  осталась.  Это  первые  признаки  осени;  запах
наступающей поры листопада.  Он  обшарил  глазами  гравийную  подъездную
дорожку, но не заметил ничего необычного. Заперев дверь, он  вернулся  в
спальню.  Марина  лежала  на  кровати,  укрывшись   с   головой.   Плечи
вздрагивали от рыданий. Гордон присел на край.
   - Ну, успокойся, - проговорил он, обнимая жену. -  Ничего  страшного.
Все будет хорошо.
   Он и сам уже сомневался, что все будет хорошо. Внезапно Гордон ощутил
непонятный иррациональный страх за ребенка.
 
ЧАСТЬ ВТОРАЯ 
 
1 
 
На обочине шоссе Черного Каньона в сторону Рэндолла стоял человек. Он стоял здесь уже несколько часов и насквозь пропотел во влажной духоте позднего лета, но пятна под мышками и на спине были не видны под дорогим пиджаком. Как всегда, на своем месте был и тугой узел галстука. Рядом с ним, на земле, стоял голубой "самсонайт" - дорожный чемодан с одеждой, зубной щеткой и прочими индивидуальными принадлежностями. Сверху, на чемодане, лежали фотоальбом и пачка религиозных брошюр. В руке человек держал экземпляр пересмотренного стандартного издания Библии. 
   На шоссе, впервые за час, показался додж-пикап, и  человек  заученным
движением вытянул руку с поднятым большим пальцем.  Водитель  промчался,
даже не взглянув на него.
   Другой грузовик, ехавший вслед за первым, также  промчался  мимо,  но
потом вдруг резко затормозил и через несколько ярдов остановился.  Шофер
высунулся из кабины, посигналил и помахал рукой. Человек подхватил  свои
вещи и трусцой поспешил к грязноватому видавшему виды грузовику.  Открыв
пассажирскую дверцу, он улыбнулся шоферу с курчавой бородой,  одетому  в
красную футболку и желтую шляпу с надписью "кэт".
   - Спасибо, сэр.
   Водитель кивнул и смахнул  на  пол  газеты  с  сиденья,  давая  место
попутчику.
   - Как вас зовут?
   - Зовите меня брат Элиас.
   - Брат Элиас? - фыркнул шофер. - Что это за имечко такое?
   - Я проповедник живого Евангелия Господа, завещания его Славы, и  это
имя, под которым я  известен  его  последователям,  -  пояснил  человек,
устраиваясь на сиденье и закрывая дверцу машины.
   Водитель включил передачу и выехал обратно на дорогу.
   -  Проповедник,  значит?  Я  сразу  догадался,  что  вы  не   обычный
хич-хайкер . Это было понятно по вашему костюму. Честно сказать,  только
поэтому я и решил подхватить вас. Обычно я  никогда  не  останавливаюсь,
разве что когда вижу знакомых или у кого-то машина сломалась. В наши дни
на дороге всякие  люди  попадаются.  Никогда  не  поймешь,  кого  можешь
посадить. Некоторые могут и пришить не моргнув  глазом.  -  Он  протянул
брату Элиасу широкую мозолистую ладонь. - Тим Макдауэлл, будем  знакомы.
Работаю на лесопилке в Рэндолле. Ездил собирать заказы  в  Харгрейв.  Не
доводилось бывать в Харгрейве? - обернулся он к попутчику.  -  Небольшой
городишко в Коконито. Вряд ли там больше полсотни жителей,  а  добраться
туда можно только по одной проселочной  дороге,  которая  петляет  вдоль
скал, стерва.  -  Внезапно  смутившись  грубого  слова,  он  сконфуженно
улыбнулся. - Прошу прощения. - Несколько миль они проехали молча. Шофер,
не выдержав, кашлянул. - Какие дела вас подняли в дорогу?
   Брат Элиас, не отрывая взгляда от шоссе, ответил кратко:
   - Служение Господу.
   Тим кивнул, улыбнулся и вновь погрузился в  молчание.  Следующий  раз
надо быть поумнее и не брать попутчиков. Никаких. Даже тот, кто выглядит
нормально и респектабельно, в наши дни может  вполне  оказаться  психом.
Краем глаза он поглядел на брата Элиаса. Священник с непроницаемым лицом
сидел прямо, уставившись в лобовое  стекло  и  сложив  руки  на  Библии,
которую держал на коленях. Тим  покачал  головой.  Сам  виноват.  Он  же
захотел подвезти этого клоуна. Теперь надо проявлять любезность. Проехав
молча еще несколько миль, он обернулся к священнику.
   - Значит, просто путешествуете? Автостопом? По мне так проще  завести
свою церковь и сидеть на одном месте.
   - Я еду туда, где во мне нуждаются, - сказал брат Элиас.
   - И куда же сейчас? В Рэндолл? Брат Элиас молча кивнул.
   - Вы думаете, Рэндолл пора спасать? Брат Элиас кивнул еще раз.
   - По мне так есть куча других мест похуже Рэндолла.  Лос-Анджелес,  к
примеру. Чертово  место,  полно  всяких  хиппи,  панков,  гомиков,  сами
знаете. Прошу прощения. - Тим снова кашлянул, поймав  себя  на  недобром
слове. - А как же вы  выбираете,  куда  ехать?  Почему  вы  решили,  что
Рэндолл - то самое место, которое настала пора спасать?
   - Я видел грядущего  дьявола,  -  ответил  брат  Элиас.  -  Мне  было
видение. Господь показал мне грязь сатанинской порчи и лицо его Зла.  Он
показал мне пути, которыми противник Его  восторжествует  в  этом  новом
Вавилоне. "И воскликнул он сильно,  громким  голосом  говоря:  пал,  пал
Вавилон, великая блудница, сделался жилищем бесов и пристанищем  всякому
нечистому духу". Откровение, глава восемнадцатая, стих  второй.  Господь
послал меня сразиться с этим Злом Его святым  словом  и  учением  Иисуса
Христа нашего Господа и Спасителя.
   Тим ничего не ответил священнику.  Он  промолчал,  внимательно  глядя
вперед, где двухполосная дорога изгибалась, прячась в лесистом  каньоне,
и мысленно обругал себя еще раз за то, что подобрал этого человека. Брат
Элиас - явный псих. Не садись играть с чертом, все равно проиграешь, как
любил говорить отец. Это научит его не сажать в машину никаких хайкеров.
Не важно, как они выглядят. Рискнув еще раз взглянуть  на  проповедника,
Тим увидел, что тот опять с непроницаемым лицом уставился на дорогу. Тим
передернул  плечами  и  придавил  педаль  газа.  Стрелка   подползла   к
шестидесяти пяти.
   Они миновали каньон и уже ехали по грунтовой дороге, которая  вела  к
домику лесничего. Теперь вплоть до самого Рэндолла будет сплошной лес, и
Тим включил радио, чтобы хоть немного скрасить путь и  снять  напряжение
от молчания. Пытаясь поймать прилично звучащую станцию, он посмотрел  на
проповедника, но брат Элиас никак не отреагировал. Тим решил, что тот не
возражает  против  звука,  и  оставил  музыку.  Через  несколько   минут
проповедник прикрыл глаза.
   Они были  уже  почти  на  окраине  города,  когда  брат  Элиас  вдруг
проснулся.
   - У вас есть сын. - Он не спросил, а словно констатировал факт.
   - Да, - признался Тим.
   - Высадите меня у полицейского участка, - попросил проповедник.
   - У нас нет полицейского участка. У нас есть офис шерифа.
   - Высадите меня у офиса шерифа.
   Тим проехал по центру города и подрулил к нужному зданию. Глядя,  как
проповедник собирает свои вещи -  чемодан,  альбом,  связку  брошюр,  он
решил поинтересоваться:
   - Почему вы сказали, что у меня есть сын?
   Священник открыл дверцу и спустился на землю.
   Из офиса шерифа выскочила Вив - с красным от слез лицом.
   Тим, увидев бегущую навстречу жену, выпрыгнул из кабины, забыв вынуть
ключ зажигания.
   - В чем дело? Что случилось?
   Она обхватила его руками за плечи, прижалась всем телом и  зашлась  в
рыданиях. Он чувствовал горячую влагу ее лица. Обнимая жену и поглаживая
по  спине,  пытаясь  успокоить,  он  увидел,   как   из   офиса   шерифа
неторопливой, но решительной походкой вышел Карл Чмура. Помощник  шерифа
шел,  опустив  голову,  явно  стараясь   избежать   его   взгляда.   Тим
почувствовал внезапный приступ паники - Мэтт! - и быстро перевел  взгляд
с опущенного лица Карла на свои побелевшие костяшки  пальцев,  сжимающих
плечи жены.
   О нет, Господи, только не Мэтт!
   - Тим... - подал голос помощник.
   - Мэтт? Говори, Карл! Тот кивнул.
   - Сегодня утром он не вернулся домой. Джек и Уэйн - тоже.  Ваша  жена
сообщила о пропаже Мэтта примерно в десять утра. Я хотел задержать  вас,
но вы уже уехали. Позвонил в магазин в Харгрейве,  но,  видимо,  они  не
нашли вас.
   - Что с Мэттом? -  Он  уже  начал  чувствовать  какое-то  оцепенение,
отключенность, словно сознание само готовилось к самому худшему.
   - Мы не знаем, - признался помощник. -  Мы  уже  отправили  поисковую
команду. Ваша жена сказала, что мальчики поехали на пикник с ночевкой на
Осиновое озеро...
   - Верно.
   - Поэтому собрали дружину. - Он посмотрел на Тима.  -  Этой  ночью  в
районе Зубцов была страшная буря.
   - Черт побери, что это значит?
   - Трудно сказать, - пожал плечами  Карл.  -  Молнии,  сильный  дождь,
сильный ветер. В лучшем случае они заблудились. Бродили по  лесу,  когда
началась буря, и каким-то образом потеряли направление.  В  худшем...  -
Помощник предпочел оборвать фразу.
   - Может, у них просто машина сломалась?
   - Мы нашли машину. И все снаряжение. Они начали  разбивать  лагерь  у
озера.
   - Нельзя было его отпускать! - всхлипнула Вив с искаженным  от  шока,
боли и страха лицом. - Я же говорила тебе, нельзя его отпускать!
   - Думаю, вам лучше  отвезти  ее  домой,  -  посоветовал  Карл.  -  Мы
позвоним, как только что-нибудь прояснится.
   - Я еду туда, - ответил Тим. - Я еду искать своего сына.
   - Отвези  меня  домой,  -  сквозь  рыдания  попросила  Вив,  цепляясь
ослабевшими руками за майку. - Пожалуйста, отвези  меня  домой.  Я  хочу
попасть домой.
   - Отвезите ее домой, - мягко повторил Чмура.
   - Я вернусь, - пообещал Тим, ведя жену к машине. - Я  поеду  туда.  -
Открыв пассажирскую дверцу, он помог жене сесть, потом обежал  машину  и
сел на свое место. Заводя двигатель, он сбросил  на  пол  оставшуюся  от
проповедника на сиденье брошюру. Не поленившись, Тим нагнулся  и  поднял
ее.
   "Вы знаете, где сейчас ваши дети?" - бросилась ему в глаза  фраза  на
яркой иллюстрированной обложке. - "Они могут быть в когтях Дьявола".
   Разорвав буклет надвое, он вышвырнул его в окно. Покрышки взвизгнули,
и Тим рванул со стоянки по направлению к дому.
 
2 
 
Гордон остановил свой джип перед воротами свалки, запертыми на замок с цепью, и вышел из машины, оставив включенными фары. Мощные лучи с силой рассекали безлунную темень, но все равно не могли осветить больше чем узкую полосу свалки. По краям освещенного участка темнота казалась еще гуще, словно собиралась перейти в нападение. 
   Гордон  поднял  руки  и  просунул  пальцы  в   квадратные   отверстия
металлической изгороди, прижимаясь лицом к тяжелой цепи.  Он  чувствовал
сильный запах незахороненных отбросов, гниющих пищевых отходов, горящего
мусора. Он знал, что свалка существует практически столько же, сколько и
Рэндолл. Здесь под землей хранятся многие тонны  всякого  рода  отходов.
Много  натуральных,  органических,  но   много   и   других.   Различные
синтетические продукты,  невероятно  возрастающее  количество  предметов
одноразового  пользования,  отработавшие  свое  карбюраторные   фильтры,
старое  автомобильное  масло,  старая  трансмиссионная  жидкость...  Бог
знает, почему все это здесь оказалось.
   Доктор Уотерстон прав. Все это вполне может просочиться под  землю  и
попасть в водоносные пласты, откуда идет водоснабжение города.
   Он вгляделся во  мрак,  стараясь  рассмотреть  подробности  ландшафта
свалки, занимающей площадь несколько акров. Он знал,  что  именно  здесь
обнаружили тела семейства Селвэй. Он читал об этом в газете.  Они  нашли
тела детей, буквально разорванные  на  куски,  едва  узнаваемые.  Голову
миссис  Селвэй  отчленили  от  тела   и   закопали   отдельно.   Гордона
передернуло. От страха его охватил настоящий озноб.
   В рассеянном свете фар джипа вдруг возникла движущаяся белая фигура.
   Сердце куда-то ухнуло, от прилива крови загудело в ушах.  Пальцы  изо
всех сил вцепились в металлическую ограду.
   - Эй! - громко крикнул он, подбадривая себя. - Что ты тут делаешь?
   Ответа не последовало. Он продолжал пристально вглядываться в темноту
свалки, надеясь зафиксировать какое-нибудь движение.
   Вновь та же фигура пересекла полосу света фар, на этот раз ближе.
   Гордон  отпрянул  от  изгороди,  не  осмеливаясь  отвести  взгляд   и
испытывая ужас от того, что мог увидеть. Фигура была  обгоревшей,  очень
сильно  обгоревшей,  угольно-черный   стручок   человеческого   тела   в
сияюще-белой тишотке. Фигура звала его, приглашала подойти ближе.
   Он ударился о свой джип и обрел некую уверенность, ощутив  за  спиной
надежную  металлическую  прочность  капота.  На  ощупь  он  добрался  до
водительского места, не сводя глаз с той точки, где последний раз  видел
кошмарную фигуру.
   Он начал залезать в джип. И только  в  этот  момент  увидел,  что  на
водительском месте сидит мальчик. Гордон отшатнулся.
   - Не бойтесь, - произнес мальчик, пытаясь улыбнуться.  Ему  было  лет
двенадцать-тринадцать. Одет он был в странные великоватые  ему  штаны  и
белую  тишотку.  Грязные  длинные  волосы  локонами  лежали  на  плечах.
Несмотря  на  то  что  мальчик  хотел  выглядеть   храбрым,   уверенным,
спокойным, Гордону показалось, что он на самом деле нервничает и боится.
   - Бояться нечего, - повторил мальчик.
   - Кто ты? - спросил Гордон, пятясь от джипа.
   - Ваш друг, - ответил мальчик. Он вылез из  машины  и  приблизился  к
Гордону, протягивая руку. - Я должен вам кое-что показать.
   Голос  мальчика  нервно  дрожал,  но  в  нем   угадывалась   железная
решительность, словно он знал, что  должен  что-то  сказать,  но  боялся
произнести.  Гордон  покачал  головой,  продолжая  отступать  назад.  Он
понимал, что отступает в темень леса,  прочь  от  современного  комфорта
джи