него карандаш и блокнот.
   - У нас мало времени. Час уже близок. Мы  должны  быть  готовы,  если
хотим преуспеть.
   - Что будет, если мы преуспеем? -  спросил  Велдон.  -  На  этом  все
кончится или как?
   - Нам сопутствовал успех в прошлом, - покачал головой брат Элиас. - В
противном случае нас с вами здесь бы не было. Сатана повержен  и  унижен
всемогущим Господом, но он  никогда  не  оставит  попыток  посягнуть  на
власть Бога. Он бессмертен. И хотя мы можем одолеть  его  в  этих  малых
битвах, он способен ждать. Он будет повторять  попытки  снова  и  снова,
каждый раз собирая новое войско, - до тех пор, пока не добьется успеха.
   - А если мы проиграем? - спросил Гордон.
   - Сатана пойдет по Земле. Земля станет его владением, и все на ней  -
его подданными. Он изменит жизнь в своих собственных  целях  и  извратит
творения Господа. Он посмеется в лицо Господу.
   - Почему Бог сам не предпримет какие-то действия, чтобы противостоять
ему? -  негромко  спросил  отец  Эндрюс.  -  Зачем  ему  требуются  наши
несовершенные, бренные существа?
   - Не смейте оспаривать решения Господа! -  сурово  одернул  его  брат
Элиас. - Не тщитесь понять высший разум!
   - Как вы полагаете, сколько у нас времени? - решил сменить тему Джим.
   - Не  знаю,  -  признался  брат  Элиас.  -  Дьявол  уже  приступил  к
действиям, и чем больше их происходит,  тем  сильнее  он  становится.  Я
считаю, есть еще сутки, прежде чем сатана и его воинство наберутся силы,
достаточной, чтобы захватить желаемое. Мы  должны  выступить  раньше.  В
ином случае мы проиграли.
   Услышав это, все переглянулись. Наступила мертвая тишина. Только брат
Элиас что-то быстро писал в блокноте.
   Потом он вырвал листок и  протянул  шерифу.  Джим  пробежал  глазами,
потом передал отцу Эндрюсу, который, в свою  очередь,  дал  ознакомиться
Гордону.
   "Необходимые предметы", было  написано  уверенным  крупным  почерком.
Гордон  просмотрел  список.  Толстая  веревка,   неопределенной   длины.
Автомобили-пикапы.  Четыре   экземпляра   Пересмотренного   стандартного
издания Библии. Непромокаемый брезент. Четыре креста. Четверо вил.
   Вилы?
   Четыре мощных  ружья.  Четыре  топора.  Спички.  Галлон  человеческой
крови.
   - Что нам предстоит делать? - подняв  голову  от  бумажки,  прошептал
Гордон.
   Брат Элиас не отреагировал. Джим забрал список  у  Гордона,  еще  раз
заглянул в него и заметил:
   - Большую  часть  этого  достать  нет  проблем.  С  кровью,  конечно,
сложнее, но я надеюсь, мне удастся ее реквизировать в местной больнице.
   - Я хочу, чтобы вы отправили из города  свои  семьи,  -  сказал  брат
Элиас. - Отправьте их в безопасное место, подальше  отсюда.  Пусть  ваша
жена с детьми, - бросил он взгляд на шерифа, - уедет к  родственникам  и
поживет там пару дней, пока все кончится.
   Джим кивнул.
   Затем проповедник обернулся к Гордону.
   - Сделайте так, чтобы ваша  жена  тоже  оказалась  как  можно  дальше
отсюда. Это очень важно. Завтра ее здесь не должно быть.
   - Почему? - не удержался Гордон.
   - Я не могу вам сказать этого. Время еще не  пришло.  Но  вы  обязаны
отправить ее отсюда.
   Гордон почувствовал  сухость  во  рту.  Он  представил  себе  Марину,
разорванную на куски, как семейство Селвэй, как Влад. Облизнув губы,  он
ответил:
   - Не знаю, согласится ли она. Не знаю, поверит ли она вообще, если  я
ей расскажу все это.
   - Не имеет значения, что вы ей скажете, главное, чтобы  ее  здесь  не
было.
   - Она сама принимает решения, - твердо возразил Гордон. - Я  не  могу
заставить ее сделать что-то против ее воли.
   - Отправьте ее из этого города, - настойчиво повторил брат  Элиас.  -
"Потому что муж есть глава жены, как и Христос есть глава Церкви...  Как
Церковь повинуется Христу, так и жены своим мужьям во всем". Послание  к
Ефесянам, глава пятая, стих двадцать третий. - Проповедник взял  в  руки
Библию, которая все это время ненавязчиво находилась у него под  мышкой,
пролистал ее, достал две фотографии и протянул Гордону.
   Гордон уставился на цветной снимок. Сделан он был на каком-то  пляже.
Вдалеке  виднелось  море.  Не  переднем  плане   -   несколько   мертвых
окровавленных тел.
   Младенец с окровавленными зубами выкарабкивался из живота  беременной
женщины.
   Намек был ясен.
   Гордон, испытывая тошноту, вернул фотографии. Сознание  протестовало,
пытаясь представить этот снимок как  подделку,  приписать  жуткую  сцену
ловкости рук фотографа-шулера,  но  внутренний  голос  подсказывал,  что
фотография подлинная.
   - Да, нам еще нужен фотоаппарат, - заметил проповедник,  обращаясь  к
шерифу.
   Джим взял карандаш и приписал: "камера. Пленка".
   - Но что именно нам предстоит делать? - снова спросил Гордон.
   Однако брат Элиас уже отошел к окну и замер, глядя на  темный  силуэт
Зубцов, нависших над городом.
 
20 
 
Тед Макфарлэнд подъехал на своем белом "понтиаке" специальной государственной модели к закрытой и заброшенной бензоколонке рядом с салуном "Кольт". Выключив фары и двигатель, он некоторое время посидел в темноте, размышляя. Он чувствовал себя одиноким и подавленным. Он прекрасно понимал, что не продвинулся ни на шаг в этом чертовом расследовании и чувствовал сопротивление местных властей каждый раз, когда пытался выдвинуть какое-то предположение или просто высказать свое мнение. Тед вздохнул. Он не понимал, почему Вильсон вообще решил подключать людей к этому делу. Полиция штата не обязана спасать местные структуры каждый раз, когда те готовы сесть в лужу. 
   Фары подъехавшего  пикапа  отразились  в  зеркальце  заднего  вида  и
буквально  ослепили  его.  Пришлось  повернуть  зеркало.  Через   минуту
послышалось хлопанье дверей машины и хруст тяжелых  ботинок  по  гравию.
Приехавшие направились в бар.
   Надо позвонить Дениз. Наверняка она уже не отходит от телефона и ждет
звонка. Однако ее голос, разговор с ней только подчеркнет  это  нынешнее
одиночество и расстроит еще больше. Тед  посмотрел  на  ярко  освещенные
двери салуна. Изнутри доносились громкие хриплые  голоса  людей,  хорошо
проводящих время, музыка Чарли Дэниэлса. Он понял, что если не  позвонит
Дениз,  то  в  своем  нынешнем  состоянии  наверняка   может   совершить
какую-нибудь глупость, о которой потом придется жалеть.
   Молодая  пышногрудая  девица  в   обтягивающих   джинсах   и   весьма
откровенной кофточке, пошатываясь, вышла  из  бара.  Она  обеими  руками
держалась за крупного парня в ковбойской шляпе.
   Глядя на нее, Макфарлэнд подумал про Дениз, потом  решительно  поднял
стекло, вышел из машины и хлопнул дверцей.  Пройдя  несколько  шагов  по
разбитому асфальту, он перепрыгнул  через  невысокую  кирпичную  ограду,
отделяющую территорию бензоколонки от салуна.  Стоянка  перед  "Кольтом"
была полна машин. Несколько видавших виды  грузовых  пикапов.  Несколько
небольших иностранных экономичных легковушек. Но в  основном  -  мощные,
крепкие американские машины, по большей части - "форды", почти все  -  с
обязательным трейлером на прицепе  и  креплением  для  ружей  у  заднего
стекла.
   Тед вошел в бар. В  жарком  сыром  воздухе  висела  табачная  синева.
Комбинация сигаретного дыма, запаха пива и потных человеческих тел  была
почти непереносимой. Музыка играла громко, слишком громко. Разговаривать
при ней было бы весьма затруднительно, если вообще возможно. Он  поискал
знакомые лица, никого не нашел и направился к стойке бара. В этот момент
песня закончилась, пока не началась другая, он махнул бармену  и  громко
крикнул "пива!"
   Чья-то тяжелая рука ударила по  плечу.  Макфарлэнд  резко  обернулся.
Карл Чмура. Правая рука шерифа Велдона, стоял перед ним и улыбался.
   - Привет, - крикнул он. - Как дела?
   Макфарлэнд кивнул бармену, поставившему перед ним бокал с пивом.
   - Нормально.
   Чмура был из тех, кто наиболее ярко  выражал  свое  недовольство  его
присутствием, и ясно давал понять, что не желает и не  станет  принимать
помощь от представителя полиции  штата,  хотя  формально  неукоснительно
выполнял все приказания шерифа.  Теперь  же  молодой  помощник  улыбался
вполне дружелюбно, на лице его не было и тени враждебности. Очевидно, он
относится к тому разряду людей, кто  может  успешно  отделять  служебные
дела от остальной жизни - в отличие от Макфарлэнда, которому это никогда
не удавалось.
   Он попробовал улыбнуться в ответ, но улыбка получилась вымученной; он
сам почувствовал фальшь.
   - Что вы тут делаете? - спросил Макфарлэнд,  сознавая  весь  идиотизм
вопроса, но ничего лучшего все равно придумать не смог.
   Чмура сделал большой глоток из бутылки, которую держал в руке.
   - У меня свободный вечер, только что расстался со своей  подружкой  и
вот решил отметить это  событие.  Присоединяйтесь.  -  Он  оглядел  зал.
Несколько ковбоев со своими подружками отплясывали  тустеп  под  оркестр
Маршалла Такера. Несколько  свободных  девиц  стояли  у  края  танцпола,
оглядываясь в поисках партнеров. - Уверяю, можем подхватить парочку этих
фифочек.
   - Не сегодня, - покачал головой Макфарлэнд. - Нет настроения.
   - Да ладно, пошли! - схватил Чмура его за  руку,  и  Тед  понял,  что
помощник шерифа довольно пьян.
   Он еще раз, более уверенно, покачал головой и высвободился из сильной
лапы помощника.
   - Не могу. Я женат.
   - Какая разница? - расхохотался Чмура. - Я тоже  однажды  был  женат.
Кому это мешало?
   Макфарлэнд посмотрел на молодого человека. Был женат и уже  развелся?
На  взгляд  ему  не  больше   двадцати   пяти.   Покачав   головой,   он
демонстративно посмотрел на часы.
   - Прошу прощения. Я должен позвонить жене.  Мне  уже  пора  ехать.  -
Допив свое пиво, он встал. Сейчас он вернется в отель и  будет  смотреть
телевизор. Может, даже позвонит Дениз.  А  что?  Может,  это,  наоборот,
как-то подбодрит. Во всяком случае, хуже не станет. Он хлопнул Карла  по
спине, изображая дружеские чувства, которых на самом деле не  испытывал,
и произнес:
   - Ну, пока. Увидимся.
   - Постойте! - воскликнул парень с какой-то ноткой отчаяния. -  Может,
все-таки останетесь, посидим, поговорим, а?
   -  Извините,  -  еще  раз  покачал  головой  Макфарлэнд,  -  но   мне
действительно пора. Может, как-нибудь в другой раз.
   В  этот  момент  рядом  с  музыкальным  автоматом,  в  глубине  бара,
послышались громкие возбужденные  голоса,  и  оба  оглянулись  на  звук.
Раздался какой-то грохот, иголка звукоснимателя  издала  душераздирающий
скрип, многократно усиленный мощными динамиками. Чмура поставил  бутылку
на стойку бара и положил руку на кобуру.
   - В такие моменты очень забавно быть помощником шерифа, - заметил он,
направляясь в глубину зала. Вдруг толпа, которая клубилась  там,  начала
медленно  пятиться  назад.  Одна  дамочка  средних  лет  развернулась  и
метнулась к выходу. Автомат заиграл по новой.  Зазвучала  песня  Вэйлона
Дженнингса, но низкий голос Дженнингса тут же стал еще ниже, потому  что
кто-то, видимо, выдернул  шнур,  и  музыкальный  автомат  через  секунду
остановился.
   Макфарлэнд  несколько  мгновений  наблюдал  за   помощником   шерифа,
машинально охлопывая себя по груди, по поясу в поисках  кобуры,  которой
не было, потом потянулся за оставленной  на  стойке  бутылкой  и  резким
движением отбил донышко, чтобы обеспечить себя  хоть  каким-то  оружием.
После этого двинулся на помощь  Чмуре.  Никогда  не  знаешь,  что  может
произойти в таких провинциальных барах. Дополнительная  предосторожность
никогда не помешает.
   В баре стало  тихо.  Все  разговоры  прекратились,  все  танцующие  и
сидевшие за столиками с любопытством тянули  шеи,  пытаясь  понять,  что
происходит в глубине зала. Кое-кто из  завсегдатаев  даже  взобрался  на
стул, глядя на дверь по соседству с музыкальным  автоматом,  но  большая
часть посетителей торопливой цепочкой потянулась к выходу.
   Макфарлэнд, следуя за Карлом, подошел к толпе и остановился.
   Крошечный  младенец,   безногий,   с   почти   неразвитыми   ручками,
появившийся, видимо, из той самой двери,  шлепал  по  деревянному  полу,
хихикая и лопоча что-то сам себе. Голосок был тихим,  но  в  наступившей
тишине,  нарушаемой  только  шарканьем  ног,  Макфарлэнд  отчетливо  его
слышал. По телу пробежали мурашки. Он сделал шаг вперед и  всмотрелся  в
младенца. Он был мелким, недоразвитым, как будто только что  родившимся.
Розовое тельце было еще мокрым от крови; за ним оставался влажный  след,
как от улитки. По мере того как он шлепал вперед, глаза мигали с равными
интервалами, как у куклы. Рот продолжал издавать какой-то дикий лепет.
   На лицах окружающих застыло выражение страха и отвращения. Макфарлэнд
предположил, что  кто-нибудь  из  женщин,  из  сострадательных  мамочек,
сейчас бросится к младенцу, пожалеет его, постарается оказать помощь. Но
в этом младенце было что-то настолько не правильное, настолько  злобное,
что он понял, почему люди отступают перед этим  созданием,  а  некоторые
предпочитают спасаться бегством. Его самого  охватил  какой-то  животный
страх и возникло инстинктивное желание броситься вперед и затоптать его,
как огромного и отвратительного жука.
   Справа раздался истерический женский визг.  Макфарлэнд  оглянулся  на
звук. Еще один младенец, такой же мелкий и такой же  уродливый,  так  же
хихикая, заползал  через  открытое  окно.  Мелкое  тельце  уже  было  на
подоконнике; маленькие ручки лихорадочно хватались за воздух. Окно,  как
он знал, выходило на  дренажную  канаву,  которая  опоясывала  здание  и
тянулась в поле. От дна канавы до окна было не меньше двадцати футов.
   Каким образом младенец мог забраться в него? Макфарлэнд бросил взгляд
на Чмуру.  Тот  тоже  тупо  смотрел  на  окно  с  выражением  полнейшего
недоумения на лице.  Шок,  очевидно,  полностью  нейтрализовал  действие
алкоголя. Он почувствовал на себе взгляд и обернулся.
   - Что тут происходит?
   Полисмен только пожал плечами. Из двери рядом с музыкальным автоматом
появился еще один младенец. Он полз по кровавому следу первого. У  этого
была огромная уродливая голова. Послышались крики от входа.
   Они появлялись со всех сторон.
   Макфарлэнд оглянулся. Бармен откуда-то извлек револьвер и уже  держал
его двумя руками, готовый применить в случае необходимости. На лице  его
было смятение. Макфарлэнд кивнул Чмуре  и  побежал  к  стойке,  на  ходу
вытаскивая из нагрудного кармана полицейский жетон.
   - Полиция штата! - крикнул он, протягивая руку к оружию.
   - Не лапай, ублюдок, - рявкнул бармен,  наводя  ствол  ему  в  грудь.
Палец лег на спусковой крючок.
   -  Я  полицейский,  -  громче  повторил  Макфарлэнд.  -   пожалуйста,
передайте мне ваше оружие, мой пистолет остался в машине.
   Взгляд  бармена  переместился  в  зал.  Первый   из   младенцев   уже
вскарабкался  на  возвышение  танцпола.  Хватка  его  ослабла,  пистолет
дрогнул, и Тед быстро выхватил его из ослабевших рук.
   - Что это? - слабым от страха голосом произнес бармен.
   - Не знаю, - честно признался Тед. Крепко сжимая оружие, он  поспешил
обратно к помощнику шерифа. Но не успел до него дойти,  потому  что  все
здание  содрогнулось  от  удара  страшной  силы.  От  входа   послышался
металлический лязг, и толпа медленно, молча попятилась. На этот раз  уже
не было ни криков, ни стонов, но  голосов.  Только  хриплое  напряженное
дыхание  и  тошнотворные   влажные   шлепки   окровавленных   младенцев,
перемещающихся по деревянному полу.
   И тут Макфарлэнд увидел это.
   Обугленная, почерневшая фигура, одетая в нечто, напоминающее  обрывки
облачения священника, возникла на пороге салуна, зыркая во  все  стороны
совершенно белыми глазами. Обожженная кожа лохмотьями  свисала  с  лица.
Руки напоминали когтистые лапы. Рядом с  дверью,  в  стене,  за  фигурой
зияла огромная дыра. Тед придвинулся к Чмуре.
   - Что это может быть? - прошептал он, громко сглотнув. Чмура  покачал
головой.
   -   Грешники!   -   изрекла   фигура   и   расхохоталась   скрипучим,
нечеловеческим смехом.
   - Селвэй, - вдруг прошептал Чмура. - Отец Селвэй!
   В толпе послышался шепот. Видимо, многие тоже узнали священника.
   - Просите, и воздается вам, - насмешливо возвестила фигура, обнажив в
усмешке кривые почерневшие зубы. - Я пришел дать вам волю.  -  Скрипучий
голос произнес что-то нараспев на  непонятном  языке  и  ткнул  в  толпу
обугленным пальцем. В это время в дыру вваливались  все  новые  и  новые
младенцы, их было,  наверное,  уже  более  двух  десятков.  Над  головой
послышался какой-то скрежет. Словно отдирали крышу.
   - Это нелюди, - прошептал Чмура,  безумно  оглядываясь  по  сторонам,
потом выхватил из рук Макфарлэнда пистолет, направил его в голову фигуры
и спустил курок. Оглушительно грохнул выстрел... и ничего не изменилось.
   Пуля не разорвала фигуру и не  прошила  ее  насквозь.  Черная  голова
словно поглотила ее, даже не покачнувшись при этом.
   Чмура выстрелил еще раз. Тот же эффект. Еще раз.  Никаких  изменений.
Голова обнажила в улыбке зубы. Макфарлэнд отобрал у него пистолет. -  Ты
был плохим. Карл, - возвестила фигура. -  Ты  сошел  с  пути.  -  Фигура
двинулась, и люди в панике попятились, уступая дорогу. Макфарлэнд ощутил
непреодолимое  желание  отодвинуться   от   помощника   шерифа.   Фигура
остановилась прямо перед ним. - Плохой Карл.
   Помощник шерифа даже не  попытался  отстраниться.  Он  стоял,  словно
припечатанный к полу,  явно  в  шоке,  и  даже  не  моргнул,  когда  это
потянулось и одним движением вырвало у него кисть  руки.  Фигура  высоко
подняла кровоточащую конечность и ухмыльнулась.
   Карл Чмура не шевельнулся. Он стоял  и  тупо  смотрел,  как  из  руки
потоком льется кровь. Шум на крыше стал громче.
   Макфарлэнд больше не мог этого вынести. Вскинув  пистолет,  он  ткнул
стволом  прямо  в  обугленное  лицо.  Металл  легко,  без  сопротивления
погрузился в черную плоть, но фигура этого  попросту  не  заметила.  Тед
спустил курок. Грохнул выстрел, но пуля словно исчезла в голове.
   Только после этого фигура перенесла  свое  внимание  на  Макфарлэнда.
Легко вырвав из рук полисмена  пистолет,  она  отшвырнула  его  прочь  и
осклабилась.
   Послышался треск ломаемого дерева. Краем  глаза  Макфарлэнд  заметил,
как с крыши посыпались маленькие уродцы. Они падали на обнаженные головы
и ковбойские шляпы, но были не таким неловкими и неуклюжими, как первые.
Напротив, они действовали быстро. Сосредоточенно, целеустремленно.  Одна
тварь прыгнула на дородного мужчину и тут же  начала  вгрызаться  ему  в
голову. Отчаянные попытки того избавиться ни к чему не привели.
   По мере того как все новые и новые  твари  сыпались  с  потолка,  все
помещение заполнялось воплями боли и ужаса.
   - Надеюсь,  вы  все  вчера  вечером  помолились,  отходя  ко  сну,  -
скрипучим голосом произнесла фигура и захохотала.
   Макфарлэнд дернулся, почувствовав, как сильная рука схватила  его  за
горло. В нос ударил запах горелой плоти.
   "Дениз! - вспыхнуло в мозгу. - Я же должен был позвонить Дениз!"
   В следующий миг отец Селвэй оторвал ему голову.
 
21 
 
Брат Элиас сидел в хорошо освещенном конференц-зале офиса шерифа и вспоминал те времена, когда он еще не был известен как брат Элиас. Тогда у него были более темные волосы, а костюм более потрепанный, в соответствии с нравами времени. Тогда он называл себя отец Джосая. А до этого он был Иктар-Ва. А еще раньше - Викуп-Асази. 
   Имена менялись, но люди оставались все те же.
   И зло оставалось все тем же.
   Он посмотрел на  лежащую  перед  ним  Библию  в  черном  переплете  и
улыбнулся. Ему нравилось христианство. Простая  религия,  с  несколькими
стандартными ритуалами, войти  в  которые  не  составляет  труда.  И,  в
отличие от некоторых более холистических восточных религий, христианство
сознает, что существует четкая дихотомия между добром и злом.
   Даже  если  и  не  понимает  истинную  природу  зла.  Брат  Элиас   с
безмятежным выражением лица смотрел на противопо