аю,  нынешние  дети  их  тоже
рассказывают.
   - А вы о них в книге упоминаете? - развивал тему Джим.
   - Конечно! Как в большинстве историй, которые передаются из поколения
в  поколение,  -  возбужденным  голосом  историка,  влюбленного  в  свой
предмет, продолжала Милли, - в них обязательно кроется  частица  истины.
Полагаю, ты бывал в районе Молочной фермы? Видел кресты и могилы?
   - Да, только попал туда уже подростком, намного позже,  чем  про  них
услышал.
   - Там действительно жители нашего региона хоронили умерших детей.
   - А зачем надо было уезжать так далеко от города?
   - А затем, - для большего эффекта Милли выдержала театральную  паузу,
- что не все дети были мертвыми. Большинство - да,  мертворожденные,  но
бывали случаи, когда ребенок рождался больным или калекой,  то  родители
привозили его сюда и оставляли умирать.
   - Господи, - ужаснулся Джим.
   - Вот тогда и начались все эти истории.
   - Просто не верится.
   - Не суди их слишком строго, -  продолжала  Милли.  -  В  те  времена
умирали три из  четырех  младенцев.  Люди  поступали  так,  как  считали
практичным. Они предпочитали выпалывать слабые и нетвердые ростки, а  не
тратиться на них впустую. Времена были  суровые.  Большинство  семей  не
могло позволить себе больше одного ребенка, и они хотели  быть  уверены,
что их единственное чадо вырастет сильным и здоровым. А  о  контроле  за
рождаемостью, как понимаешь, тогда никто не думал.
   - Просто не верится, - повторил Джим. - Мне всегда казалось, что  эти
истории - вымышленные. Я даже не предполагал, что эти  кресты  стоят  на
настоящих могилах. Впрочем, не помню, что я про них тогда думал. Но  то,
что там нет настоящих могил - в этом я был уверен.
   - Абсолютно настоящие. Но это еще не все. Еще раньше,  до  того,  как
сюда пришли белые люди, индейцы из племени Анасази делали то же самое. В
том же самом месте. Вполне возможно, что наши  предки  именно  у  них  и
переняли это обычай.
   Джим уже чувствовал, как сердце колотится  где-то  под  горлом,  а  в
висках пульсирует кровь. Живот свело страхом.
   - А я еще  вспоминаю  историю  о  проповеднике,  -  солгал  он.  -  О
проповеднике, который каким-то образом связан с Молочной фермой.
   - Конечно, - ничуть не удивилась  Милли.  -  Был  такой  проповедник.
Только это не выдумка. Во время исследования мы нашли ряд  документов  -
дневники и журналы, которые подтверждают реальность существования  этого
человека.
   - Правда? - зажмурившись и прижимая трубку к уху, чтобы  не  выронить
ее из внезапно ослабевшей руки, переспросил Джим.
   - Да. Это было  примерно  полтора  века  назад.  Некий  странствующий
священник, оказавшийся в нашем регионе, каким-то образом узнал  про  то,
что делается на Молочной ферме,  и  начал  с  каждого  ящика  кричать  о
греховности подобной  практики.  Перепугал  всех.  Он  пробыл  в  городе
неделю, а потом начал уговаривать людей пойти  туда  вместе  с  ним.  Но
никто не хотел. И все-таки несколько человек согласились подняться с ним
на Зубцы. На самом деле... -  Милли  на  секунду  запнулась.  -  Погоди,
сейчас... точно, вот я нашла. В то  время  шерифом  в  городе  был  твой
прадед. Он тоже ходил с ними.
   - А как выглядел этот проповедник? Вы не знаете?
   - На самом деле описаний практически не сохранилось, за  исключением,
может,  одной  детали.  Судя  по  всему,  у  него   были   удивительные,
неестественно черные глаза.
   Джим облизнул внезапно пересохшие губы.
   - И что произошло дальше?
   - Этого  мы  не  знаем.  В  одном  из  дневников  записано,  что  они
занимались чем-то вроде экзорцизма, но это  не  наверняка.  Мы  даже  не
знаем, что именно они там собирались изгонять.  Изумительно,  не  правда
ли?
   - Да, - механически откликнулся Джим.
   - Теперь ты  понимаешь,  как  рождаются  всякие  слухи  и  легенды  о
призраках. Разумеется, большую часть этой информации  мы  почерпнули  из
личных воспоминаний, а ты сам знаешь, что на такие источники  полагаться
нельзя. Но пища для размышлений имеется.
   - Конечно, - прокашлялся Джим.  -  А  что  дальше  случилось  с  этим
проповедником?
   -  Неизвестно,  -  призналась  Милли.  -  Но  мы  постоянно   находим
что-нибудь новенькое. Надеюсь, и  это  постепенно  узнаем.  Думаю,  тебе
придется покупать продолжение, - рассмеялась женщина.
   - С удовольствием. Спасибо, Милли. Вы мне очень помогли.
   - Скажи пожалуйста, а зачем тебе это понадобилось?
   - Нет, ни за чем. Просто из любопытства.
   - Ну ладно, отпускаю тебя. Надеюсь, купишь  нашу  книжку,  когда  она
выйдет?
   - Безусловно, - улыбнулся Джим.
   - Ну хорошо. Тогда будь здоров. До свидания.
   - До свидания. -  Джим  положил  трубку,  чувствуя  полное  отупение.
Взгляд невольно устремился в коридор,  в  конце  которого  располагалась
камера, где сейчас находился брат Элиас.
   Ему показалось, что брат Элиас в своей камере сморит в его сторону  и
улыбается.
   Джим встал. Нет, надо уезжать отсюда. Он понимал,  что  следовало  бы
пойти к этому проповеднику, поговорить, расспросить как  следует,  но  в
настоящий момент  даже  видеть  его  не  хотелось.  Прежде  надо  самому
попробовать разобраться. Он взял шляпу и вышел в вестибюль. Рита  только
что ушла, и на дежурство заступили Пит и Джадсон. Он  устало  махнул  им
рукой и направился по тихой стоянке к своей машине.
   Домой он ехал на автомате; сознание было полностью занято  мыслями  о
Молочной ферме.  Он  вспоминал  все  страшные  истории,  которые  они  с
друзьями пересказывали друг другу в детстве. Призраки  брошенных  детей,
непрестанно плачущие и зовущие своих матерей, которые никогда не  придут
за ними. Дети, брошенные на произвол судьбы, которые вырастали в  диких,
звериных убийц. Несмотря на теплый вечер. По рукам побежали мурашки.
   Он оставил машину у тротуара и по нестриженому газону пошел  к  дому.
Мозг был занят своими мыслями. Он не обратил внимания на странные темные
лужи перед  гаражом.  Он  не  обратил  внимания,  что  эти  темные  лужи
шевелятся. Он даже не обратил внимания, что они жужжат.
 
17 
 
Отец Эндрюс, покинув офис шерифа, поехал к церкви. В семь часов у него должен состояться кружок по изучению Библии, и, хотя особого настроения заниматься не было, отменить занятие он не счел для себя возможным. Оставив машину на стоянке, он пошел по усыпанной гравием площадке к зданию церкви. Под ногами посверкивали разноцветные мельчайшие частицы разбитых стекол. Само же здание, с двойными затемненными окнами, сияло как новенькое. Никто бы не сказал, что с ней что-то недавно произошло, если не считать несколько отличающейся по тону краски на передней стене. 
   Он вынул ключи, отпер дверь, вошел внутрь и включил свет. Заглянул  в
часовню, удостовериться, все  ли  в  порядке.  Лучи  заходящего  солнца,
проходя сквозь красные, синие, желтые, оранжевые стекла часовни,  падали
на алтарь, придавая ему праздничный вид. Все как положено.
   По небольшому коридору отец Эндрюс прошел в большую классную  комнату
воскресной школы, где должно было состояться занятие. Интересно,  почему
эта церковь не сгорела, лениво подумал  он,  тут  же  вспомнил  о  брате
Элиасе,  и  по  спине  пробежал  холодок.  Внезапно  он  сообразил,  что
совершенно один в церкви. Эндрюс поспешил в классную комнату  и  включил
транзисторный, приемник, радуясь звуку другого голоса.
   И начал старательно готовиться к занятию, чтобы выбросить  из  головы
неприятные воспоминания от встречи в офисе шерифа.
   Первыми появились Билли Форд и Глен  Дануэй  в  сопровождении  матери
Глена. Мальчишки беспрестанно хихикали. Отец Эндрюс улыбнулся.
   - Что вас так насмешило?
   - Ничего, - мотнул головой  Билли.  Перешептываясь,  они  то  и  дело
продолжали прыскать от смеха.
   Вслед за ними на пороге появилась Сюзен Пауэлл. Она постоянно  что-то
делала со своими волосами, словно  пыталась  выбрать  оттуда  застрявший
мусор.
   - Откуда здесь взялось столько мух? - жалобно спросила она, глядя  на
отца Эндрюса.
   - Сама знаешь, на что они летят, - быстро сказал  Глен,  и  мальчишки
громко расхохотались.
   Мухи? Отец Эндрюс вновь почувствовал приступ страха. Широким шагом он
покинул классную комнату и вышел на крыльцо церкви.  На  стоянке  горели
габаритные огни чьей-то машины. Стемнело, и он ничего не мог разглядеть.
   Но мог расслышать,  даже  за  звуком  работающего  двигателя,  глухое
жужжание.
   Мухи.
   Брат Элиас предсказывал, что появятся мухи.
   Сразу вспомнились все библейские казни. Может, нечто подобное  должно
произойти здесь? Снова захотелось позвонить епископу. Он не готов  иметь
дело с чем-то подобным. У него нет опыта. Но Эндрюс знал, что епископ не
захочет понять, скорее, сочтет его сумасшедшим и освободит от занимаемой
должности.
   Может, ему лучше самому освободить занимаемую должность? И уехать  из
Рэндолла как можно дальше.
   Однако  нет,  он  не  имеет  права  так  поступить.   У   него   есть
обязательства. Кроме того, неудобно перед шерифом. Он уже ввязался в это
дело, нравится ему это или нет.
   Стоя перед дверью, он смотрел, как к церкви  бегут  еще  две  группки
детей, на ходу отмахиваясь от назойливых мух. На стоянке появлялись  все
новые машины.
   После  мух  должно  произойти  землетрясение,  вдруг  с  тошнотворной
слабостью в животе вспомнил отец Эндрюс. А  если  это  произойдет  в  то
время, когда  они  будут  заниматься  изучением  Библии?  Церковь  может
рухнуть и погубить детей.
   Но отменять  что-либо  уже  поздно.  Большинство  родителей,  высадив
детишек, уже уехали по своим делам и вернутся лишь через  час,  к  концу
занятий.
   Он решил, что сегодня они займутся учением по гражданской обороне.
   Энн Симон, последняя из его  учеников,  вбежала  в  церковь,  и  отец
Эндрюс запер тяжелую дверь. Чтобы мухи не налетели, пояснил он.
   - У нас дома их просто туча, - сообщила девочка по пути в класс. - Не
понимаю, откуда они вдруг взялись.
   Отец Эндрюс рассказал детям историю про Иосифа и его  братьев,  потом
немного потренировались прятаться в укрытие, затем он рассказал  им  про
землетрясения и объявил, что урок закончен. Ничего не произошло.
   После того как всех детей разобрали, отец Эндрюс запер за ними  дверь
и вернулся в часовню. Он встал на колени и молился до поздней ночи.
   Он просил наставления, но не услышал.
 
18 
 
Землетрясение произошло ночью, ровно в десять минут первого. 
   Гордон с Мариной занимались любовью. В первый момент, когда  дрогнула
земля, они замерли, боясь вздохнуть. За первым толчком  последовало  еще
несколько, с неравными промежутками времени. Из  кухни  послышался  звон
бьющегося стекла. Что-то рухнуло в ванной.
   - Что это?! - вскрикнула Марина, вцепившись в спину Гордону  и  глядя
на бешено раскачивающуюся люстру.
   - Землетрясение, - пояснил Гордон, изображая спокойствие, которого не
было и в помине.
   - О Господи, - вздохнула Марина, закрывая глаза. - О Господи...
   Они крепко обняли друг друга.
 
*** 
 
   Джим весь вечер пролежал без сна, ожидая этого момента, зная, что это
должно случиться, готовя себя, и тем  не  менее  испытал  обессиливающее
чувство животной паники, когда резко качнулся пол. Вскочив,  он  толчком
разбудил Аннет и  метнулся  по  коридору  к  детским  спальням.  Схватив
Сюзанну на руки и сдернув с кровати Джастина, он бегом вернулся  в  свою
спальню. Здесь они с Аннет, крепко обнявшись, встали под дверным проемом
и стояли так еще долго после того, как толчки прекратились.
 
*** 
 
   Отец Эндрюс, стоя на коленях перед алтарем, крепко зажмурился и с еще
большим жаром продолжал молиться, надеясь, что эта  тряска  когда-нибудь
кончится.
 
*** 
 
   На следующее утро в телевизионной  программе  "Сегодня"  Джон  Палмер
сообщил, что в Аризоне впервые более чем за сто лет наблюдений произошло
землетрясение. Он сказал, что сила толчков достигала четырех с половиной
баллов по шкале Рихтера, а эпицентр  его  находился  рядом  с  небольшим
городком Рэндолл в районе горной гряды Моголлон.
 
19 
 
Джим сидел в своем кабинете, заперев дверь, выдернув телефон, и ждал появления Гордона и отца Эндрюса. Отщипнув кусок глазированной булочки, лежащей перед ним на столе, он положил его в рот и запил глотком тепловатого кофе. Урон от землетрясения оказался незначительным. Он пообщался с Эрнстом из пожарной охраны, и оба пришли к выводу, что урон гораздо меньше, чем они могли предположить. Разумеется, материальный ущерб еще не подсчитан, и в ближайшую неделю, вероятно, подсчитан не будет, но ни одно здание в городе не рухнуло и никто не получил серьезных ранений. 
   Однако это не могло остановить желающих дозвониться до шерифа.  После
землетрясения  он  попытался  связаться  с  Питом  и  потратил  на   это
пятнадцать минут. С тех пор телефоны  в  офисе  звонили  не  переставая,
поэтому он и решил отключить свой аппарат. Не было ни малейшего  желания
выслушивать мелкие жалобы  по  поводу  разбитого  фарфора  или  любимого
чайного сервиза. С этим вполне могут справиться Рита и Том.
   У него есть дела поважнее.
   Джим отломил еще кусок булки  и  сделал  еще  один  глоток  кофе.  Он
понимал, что пора вставать и идти разговаривать  с  братом  Элиасом,  но
очень не хотелось делать это одному. Ему попросту было страшно.  Поэтому
он и хотел дождаться отца Эндрюса и Гордона. В дверь постучали.
   - Кто там?
   - Эндрюс.
   Джим встал и пошел открывать. Бросилось в глаза, что священник был  в
той же одежде, что и вчера. И небрит. Лицо, обычно бледное, казалось еще
бледнее. Шериф внимательно оглядел его.
   - Как вы себя чувствуете?
   - Мало спал прошлой ночью, - пожал плечами Эндрюс.
   - Не удивительно,  -  хмыкнул  Джим  и,  оглянувшись  на  свой  стол,
спросил:
   - Хотите дождаться Гордона или лучше сразу пойти к брату Элиасу?
   - Лучше сразу, - ответил священник, облизнув губы. Джим запер кабинет
и двинулся по коридору - мимо конференц-зала, мимо складского  помещения
- к массивной  металлической  двери,  которая  перекрывала  вход  в  три
изолированных камеры. Даже через  дверь  было  слышно,  как  брат  Элиас
громко распевает какие-то гимны. Они переглянулись.
   - Уверены? - переспросил Джим. Отец Эндрюс кивнул.
   Шериф отпер  дверь,  и  они  подошли  к  первой  камере.  Брат  Элиас
посмотрел на Джима и усмехнулся.
   - Вы получили свои доказательства.
   - Да, я получил доказательства, - кивнул шериф, отпирая дверь камеры.
- Что мы делаем дальше? Полагаю, у вас есть некий план.
   Брат Элиас неторопливо встал, зажав под мышкой свою Библию.
   - Подождем, когда все будут в сборе, - сказал он, выходя из камеры. -
Лучше это сделать в вашем кабинете.
   - Хорошо, - согласился шериф. - Пошли.
   Все вернулись в кабинет.
   Через десять минут  послышался  вежливый  стук.  Дверь  открылась,  и
появился Гордон. Шериф сидел за столом и крутил в пальцах  металлическую
скрепку для бумаг.  Отец  Эндрюс  устроился  на  диване  напротив  стола
шерифа, разглядывая ковер и спрятав ладони между  колен.  При  появлении
Гордона  он  поднял  голову  и  улыбнулся,  но  улыбка  вышла  жалкой  и
натянутой.
   Брат Элиас стоял у окна и смотрел на  улицу.  Черный  силуэт  казался
застывшим.
   Но он тут же развернулся и шагнул на центр комнаты, волшебным образом
преобразившись из черного силуэта в почти нормально выглядящего мужчину.
Он  тоже  улыбнулся  Гордону,  хотя  черные   глаза   были   такими   же
непроницаемыми, как обычно.
   - Мы ждем вас, - произнес брат Элиас. Гордон молча кивнул,  не  зная,
что на это ответить. Его  сковала  робость,  хотя  и  непонятно  почему.
Единственное, что он мог сказать наверняка - баланс  сил  со  вчерашнего
дня в этой комнате резко изменился. Вчера  здесь  неоспоримо  властвовал
шериф. Сегодня хозяином положения стал брат Элиас.
   - Ну хорошо, - проговорил, вставая,  Джим.  -  Все  в  сборе.  Может,
теперь вы нам объясните, что происходит? Брат Элиас неторопливо  оглядел
всех по очереди.
   - Вы все избраны Господом нашим Богом выйти на бой  против  сил  зла.
Сатана был изгнан  навечно  от  милостивого  лица  Господа,  и  в  своей
бессильной ярости поклялся отомстить Отцу небесному. Он уже собрал  свое
воинство, чтобы помешать  исполнению  Господней  воли,  и  если  его  не
остановить вовремя, он может преуспеть в своем замысле.  -  Взглянув  на
Гордона, а потом на шерифа, брат Элиас спросил:
   - Вам снились кошмары?
   Оба молча кивнули.
   - Господь  избрал  вас,  чтобы  говорить  с  вами  через  видения,  -
продолжил брат Элиас, держась за  распятие  на  галстуке.  -  Он  увидел
возможность предупредить вас о грядущем Зле через ваши сны, как делал  и
ранее, как делал с Иосифом и другими пророками.
   - Так что это значит? - прокашлявшись, перебил его Велдон. - То,  что
мы видели в снах, должно стать явью?
   - Пути Господни неисповедимы, - ответил проповедник и  бросил  взгляд
на отца Эндрюса. - Добрый отец  может  подтвердить,  что  Господь  часто
выражается иносказаниями и аллегориями.
   Отец Эндрюс неожиданно для себя кивнул.
   - Может, поначалу это и было  правдой,  -  заговорил  Джим,  -  но  с
недавних пор мне стали сниться совершенно особенные  сны.  В  этих  снах
стал  появляться  знакомый  мне  ребенок.  -  Он  тяжело  посмотрел   на
проповедника. - Мне стала сниться Молочная ферма.
   - Мне тоже, - кивнул Гордон.
   - Когда время близится к ночи, - улыбнулся брат Элиас, -  когда  силы
обоих  сторон  стремятся  к  своему  пику,  видения   становятся   менее
расплывчатыми. Мои видения тоже проясняются.
   - А мне не снятся кошмары, - подал голос отец Эндрюс.
   - Тем не менее, вы избраны, - отреагировал брат Элиас и, обращаясь  к
Джиму, продолжил:
   - Этот мальчик, ваш знакомый. Он избран Господом нашим Богом.  Теперь
он направляет ваши видения, исполняя волю Господа на другой стороне. Вы,
- тут он снова обернулся к отцу Эндрюсу, - избраны, чтобы исполнить  Его
роль.
   - Почему я? Почему мы все избраны?
   - Вы - экстрасенс, - просто ответил брат Элиас.  -  Бог  наделил  вас
силой, превосходящей обычные  способности  человека.  Теперь  он  хочет,
чтобы вы  воспользовались  этой  силой.  Вы  должны  будете  говорить  с
противником,  вы  должны  будете  общаться  с  нечистым.   Отец   Эндрюс
побледнел.
   - Ваша семья, - обратился брат Элиас к Джиму, - всегда способствовала
богоугодному делу. Ваши  предки  храбро  сражались  с  его  противником.
Теперь - ваш черед.
   - Такое уже было, - сказал Джим. Брат Элиас кивнул.
   - У Молочной фермы.
   - Да.
   - Как давно это длится? - спросил Джим. - Как долго наш род принимает
в этом участие?
   - Если я скажу, вы не поверите.
   - Все-таки скажите. - Он помолчал. - Мой прадед там был, верно?
   - Эзра Велдон, - подтвердил брат Элиас. - А до него Тен-Хано-Какия. А
до него Нан-Тимока. И Ва-Кай-Нон...
   - И вы тоже? Вы тоже каждый раз были с ними?
   Брат Элиас только улыбнулся.
   Джим  посмотрел  на  мужчину  в  строгом  деловом  костюме,   и   его
передернуло. Интересно, в каком виде  он  являлся  прадеду?  В  качестве
одного из тех священников, что ходили по пограничным  землям  в  пыльных
черных костюмах и высоких цилиндрах? А как раньше? Кочующим индейцем?  А
в самом начале? Пещерным человеком?  Он  задумался,  каким  образом  мог
оказаться втянут в это дело его  самый  дальний  предок,  прародитель...
Ведь кто-то когда-то должен был принять сознательное решение...
   Но ведь он сам принимает сознательное решение, не  так  ли?  Это  его
личный выбор.
   Не совсем. Это уже решено за него.
   - Почему я избран? - спросил Гордон.
   - Пока я вам этого сказать не могу, - покачал головой брат  Элиас.  -
Вы еще не готовы. Я скажу, когда придет время.
   - Скажите сейчас, - настаивал Гордон.
   - Я скажу, когда придет время, - повторил брат Элиас. Под пристальным
взглядом  черных  глаз  Гордон  почувствовал,  как  его  воля   сникает.
Проповедник подошел к столу шерифа и взял с