ИТЬСЯ ПРЕДО МНОЙ.
   Голос был очень похож на голос отца Эндрюса, и явно  исходил  из  его
приоткрытого рта, но мощность его была не правдоподобной.
   Брат Элиас ринулся вперед, крепко схватил священника за плечи и прямо
в лицо, что было сил начал выкрикивать чужие слова Ритуала Изгнания,  но
даже его зычный голос  казался  жалким  и  беспомощным  по  сравнению  с
голосом отца Эндрюса.
   Жуткий смех священника просто подавил  его.  Оглушительный  звук,  от
которого, казалось, содрогнулись чернеющие небеса,  эхом  прокатился  по
горам.
   - У ТЕБЯ НЕТ НАДО МНОЙ ВЛАСТИ!
   Брат Элиас заговорил еще быстрее; странные слова  вылетали  изо  рта,
словно ему надо  было  успеть  высказать  все  в  кратчайший  промежуток
времени, который уже заканчивался.
   - ...господь наш Бог, - выкрикнул он по-английски, и в следующий  миг
отлетел от священника,  перевернулся  через  голову  и  упал  плашмя  на
большой серый камень в добрых двадцати футах. Но быстро встал, встряхнул
головой, приходя в себя, и продолжил скандирование  на  чужом  языке  со
скоростью  записного  аукциониста.   Одновременно   он   приближался   к
священнику, раскинув  руки  и  пальцами  выписывая  в  воздухе  какие-то
символические знаки. И тут отец Эндрюс начал меняться.
   Тело его начало расширяться, пухнуть, на руках и на лице кожа  начала
лопаться, а затем стала рваться одежда.
   - Нет! - панически вскрикнул брат Элиас.
   У отца Эндрюса  начали  стремительно  расти  волосы  -  со  скоростью
нескольких футов  в  секунду  -  и  быстро  достигли  земли.  Изначально
пепельно-русые, они на  глазах  превращались  в  угольно-черные.  Кривая
кость  вылезла  из  живота  священника.  Новые  огромные  черные   глаза
вытолкнули настоящие, и те повисли на тонких ниточках на опухших  щеках.
Руки священника выбросило из плечевых суставов, как взрывом, и вслед  за
фонтанами крови из образовавшихся отверстий вылезли две толстые жилистые
артерии. Стали появляться и множиться новые ноги.
   Брат Элиас, не прекращая безумного скандирования, метнулся к крестам,
которые воткнул в землю перед началом метаморфоз с телом отца Эндрюса.
   Тело священника  стало  делиться  надвое.  Из  появившейся  расщелины
хлынула чернильно-черная жидкость.
   - Я ТВОЙ БОГ, - успел произнести рот  отца  Эндрюса,  и  голова  тоже
начала раскалываться надвое.
   Брат  Элиас  метнул  крест  в  то,  что  еще  оставалось  от   фигуры
священника.
   Боль и внезапная потеря жизненной энергии. Ощущение силы  равной  или
превышающей его собственную.
   Понимание.
   Страх.
   Ударил сильный порыв ветра - и крест начал съеживаться и чернеть.  Из
отца Эндрюса раздался вопль боли и  агонии  такой  силы,  что  Гордон  с
Джимом зажали уши ладонями, боясь оглохнуть.
   Проповедник швырнул второй крест в деформированное тело отца Эндрюса,
на этот раз - в голову. Тело повалилось наземь. Вновь и  вновь  повторяя
последние слова ритуального заклинания, брат Элиас метнул два оставшихся
креста в живот священника.
   Сила отступила туда, откуда возникла, ее знание внезапно исчезло,  ее
притязания пропали, ее казавшаяся безграничной власть быстро истощалась.
Она вернулась в себя. Теперь она стремилась лишь выжить.
   Молнии черной энергии  рвались  с  крестов,  лишая  цвета  окружающую
действительность.  Кресты  таяли  на  глазах,  превращаясь  в  изогнутые
спирали. Энергетические молнии, с каждым  разом  становясь  все  слабее,
растворились в нависших черных облаках.
   Двое гигантских младенцев все еще ползли, и  Джим  по  несколько  раз
выстрелил в  каждого,  прежде  чем  они  застыли  и  непонятным  образом
растворились в земле, оставив после себя лишь комки сероватой слизи.
   Горячий  ветер  внезапно  сник.  Гордон  с  шерифом,   тяжело   дыша,
переглянулись. С безумно колотящимися сердцами они  молча  двинулись  по
рассроченной земле туда, где недвижно лежал брат Элиас.
 
11 
 
Испустив безумный вопль, черная фигура доктора Уотерстона исчезла в языках пламени. Обугленная кожа превратилась в хлопья, но прежде, чем фигура полностью исчезла, Марина успела заметить нечто блестящее, белое, похожее на червяка. 
   Пламя исчезло так же мгновенно, как и возникло. Младенец, стоявший  у
нее между ног, внезапно выронил нож  и  упал  на  колени,  словно  вдруг
утратил координацию движений.
   Все остальные создания, заполнившие кухню, одновременно  превратились
в бессмысленно тыкающихся во все стороны слизняков. Марина,  будучи  еще
не в силах пошевелиться, поняла, что спасена.
   Из глаз потекли слезы.
 
12 
 
Когда подошли Джим с Гордоном, брат Элиас уже сидел, покачиваясь, словно в состоянии грогги. Поддерживая за руки, они помогли ему встать. На лице проповедника появилась улыбка - настоящая, открытая улыбка. 
   - Вы хорошо сработали, - сказал он. - Оба. Потом его взгляд  упал  на
то, что осталось от тела отца Эндрюса, и улыбка погасла. Следы  безумных
мутаций, которые перед концом претерпело  тело  священника,  исчезли,  и
окровавленные останки выглядели несомненно человеческими. Кресты пропали
бесследно.
   - Если бы мы оказались здесь раньше,  он  бы  не  погиб,  -  произнес
проповедник. - Надо  отнести  тело  в  машину  и  завернуть  в  брезент.
Похороним по христианскому обряду.
   - Это все? - спросил Гордон. - Все кончено?
   - Все кончено, - кивнул брат Элиас.  -  На  этот  раз  -  да.  Гордон
огляделся по сторонам. Кругом  лежали  вывороченные  с  корнем  деревья,
перевернутые булыжники, трава и кусты были смяты, словно по  ним  прошло
стадо слонов. Зияли гигантские ямы.  Лишь  кое-где  виднелись  уцелевшие
белые  кресты.  Земля  приобрела   нездорово-бледный   оттенок.   Гордон
посмотрел на свою руку. Следы от порезов исчезли.  Однако  в  пересохшем
рту еще оставался привкус затхлости. Он сплюнул, поймал на  себе  взгляд
шерифа, и они улыбнулись друг другу.
   Небо над головой быстро прояснялось.
   Брат Элиас нагнулся и взялся за руки отца Эндрюса. Оба, не говоря  ни
слова, подошли и подхватили его ноги.
   Процессия двинулась вниз по склону, к машине.
 
13 
 
Гордон с братом Элиасом стояли на запруженном людьми дворе лесопилки и наблюдали за тем, как группа мужчин деловито зашвыривает лопатами в гудящую топку котельной мертвые тела маленьких зародышей. День клонился к вечеру, но солнце еще стояло высоко. Подъезжали новые грузовики, люди забирались в кузов и широкими лопатами для опилок сваливали на землю новые тушки. Шериф, стоя на высоком бревне, координировал действия, направо-налево раздавая указания. В работе принимали участие пожарные, работники лесопилки, несколько членов из команды добровольных помощников шерифа. Поблизости вертелся Кейт Бек, щелкая фотоаппаратом и записывая в блокнотик интервью с окружающими. 
   Интересно, что он сочинит, подумал Гордон.
   Еще  несколько  десятков  человек  наблюдали  за  происходящим  из-за
ограды. Детей практически не было, видимо, родители, не желая, чтобы они
стали свидетелями этой кошмарной сцены, разогнали их  по  домам.  Гордон
увидел знакомые лица. К изгороди прижался Чар Клифтон,  рядом  с  ним  -
Элзи Каванау из винной лавки. Точно так, как он видел во сне.
   Он оглянулся на брата Элиаса. Несмотря на забинтованное лицо, тот  не
выглядел ни усталым, ни изможденным. В черных глазах  появился  странный
блеск.
   - "Посему, как собирают  плевелы  и  огнем  сжигают,  так  будет  при
кончине века сего: пошлет Сын Человеческий Ангелов Своих, и  соберут  из
Царства Его все соблазны и делающих беззаконие  и  ввергнут  их  в  печь
огненную". Евангелие от Матфея, глава тринадцатая, стих сороковой.
   Гордон поежился и перевел взгляд на котельную. Из трубы валили черные
клубы дыма. Многие рабочие натянули на лица медицинские маски,  опасаясь
вредных последствий. Гордон поднял глаза к небу, боясь увидеть, что  дым
может  приобрести  весьма  характерные  очертания,  но   черное   облако
оставалось бесформенным.
   Он посмотрел на грузовики, кузова которых еще  были  битком  завалены
мертвыми тушками. Наверное, их несколько тысяч. Он поймал себя на  мысли
о том, сколько должно пройти времени, чтобы все это повторилось вновь, и
сможет ли кто-нибудь  тогда  вспомнить  этот  конкретный  день.  Рабочие
продолжали швырять тела в топку, шериф выкрикивал команды.
   К вечеру дым стал  таким  плотным,  что  уже  всем  рабочим  пришлось
натянуть маски. Тем, у кого их не было, и окружающим  зрителям  пришлось
разойтись по домам. За дымом никто не увидел, как зашло солнце.
 
*** 
 
   Черный дым, подобно смогу,  трое  суток  висел  над  Рэндоллом,  пока
наконец долгожданный ливень не унес его прочь.
 
*** 
 
   Еще три дня потребовалось на то,  чтобы  очистить  улицы  от  гари  и
копоти.
 
ЭПИЛОГ 
 
1 
 
Близилась осень. Холодало, листва на деревьях уже начала менять цвет. Из окна своего кабинета Джим видел оранжевые и желтые пятна на деревьях вдоль Главной улицы. Дальше к северу, в районе лесопилки, уже кое-где торчали и голые ветки. Шериф смотрел на город и размышлял. Город выглядел абсолютно нормальным, удивительно нетронутым. Ни разрушенных зданий, ни разоренных жилых домов. Только у подножия Зубцов, где была старая свалка, выгорел довольно большой участок леса, но в целом ущерб оказался гораздо менее значительным, чем можно было бы ожидать. Рэндолл в основном был приведен в порядок за считанные дни. 
   Конечно, никто не может предвидеть отдаленных последствий.
   Джим вернулся к столу и тяжело сел в кресло. Взяв газету, он  швырнул
ее в металлическую корзину для бумаг. Восемьдесят пять. Восемьдесят пять
погибших - таков окончательный итог с учетом семейства Селвэй  и  первых
двух фермеров. Многие скончались от  сердечных  приступов  в  результате
паники, но весьма значительная часть смертей не могла быть  отнесена  на
счет сколько-нибудь реалистических причин. Дик Чандлер был  разорван  на
части, его тело вывернуто  наизнанку.  Трое  фермеров  утонули  в  крови
собственных животных. Коронер установил, что их легкие были полны крови.
Джеф Тилтон и пожилая  леди  Пельцер  были  зарезаны.  Джефу  просто  до
неузнаваемости исполосовали лицо.
   Они с  коронером  решили  отнести  эти  смерти  в  разряд  несчастных
случаев.
   Удивительно, но телестанции Феникса и Флагстаффа лишь бегло затронули
происшествие. Более  развернутая  статья  появилась  в  газете  "Аризона
репаблик", но и в ней вместо изложения реальных фактов  дали  совершенно
дикую версию одного  из  полицейских  чинов  штата,  который  вообще  не
принимал в этом никакого  участия.  Только  газета  Рэндолла  целиком  и
полностью описала то, что происходило на самом деле, и даже поместила на
первой полосе фотографии сожжения.
   Ходили слухи, что Бек пытается продать материал в "Нэйшнл инкуайер".
   Джим усмехнулся. Возможно, ему и удастся. Эта публика готова  сожрать
любое дерьмо.
   Из открытого окна послышался перезвон церковных колоколов, созывающих
прихожан на дневную воскресную службу. Звуки плавно плыли в тихом свежем
воздухе, отзываясь сладкой музыкой в ушах  шерифа.  Он  прислушался,  но
колокола епископальной церкви не услышал.
   Видимо, епископ еще не нашел подходящей замены.
   Зазвонил телефон. Джим снял трубку, нажав загоревшуюся кнопку  первой
линии.
   - Алло, шериф Велдон слушает.
   - Джим, - узнал он голос жены.
   - Привет, дорогая, - сменил тон шериф. - Как дела?
   - Просто решила узнать, ждать ли тебя к ленчу. Дети у Тимми  Уортона,
так что мы  могли  бы  миленько  провести  вдвоем  время,  так  сказать,
тет-а-тет.
   - Звучит соблазнительно, - улыбнулся Джим.
   - И когда же?
   - Буду через десять минут.
   - Отлично, - сказала жена и, помолчав, добавила:
   - Я тебя люблю.
   - Я тоже тебя люблю. До встречи.
   - До встречи.
   Он положил трубку, и взгляд упал на пустую кобуру, висящую на вешалке
для шляп. Кобура Карла. Придется начать  подыскивать  замену.  И  искать
замену Питу и Джадсону, которые подали заявления с  просьбой  об  уходе.
Впрочем, оба согласились подождать, пока он не найдет новых людей.  Пит,
насколько он знал, собирался устраиваться на почту.  О  планах  Джадсона
ему ничего известно не было.
   Джим встал, натянул шляпу и вышел из кабинета. За  пультом  дежурного
сидела Рита.
   - Принимай на себя все мои звонки, ладно? - улыбнулся он. - До  конца
дня не вернусь.
   - Инспектор Джоунс снимет с вас шкуру, - усмехнулась Рита.  -  Она  и
так на вас зуб точит.
   - Да и черт с ней, - отмахнулся Джим. Помахав рукой на  прощание,  он
вышел на крыльцо. Воздух был теплым и свежим. Джим сел в машину и поехал
домой.
 
2 
 
Гордон с Мариной сидели рядом на диване и смотрели старый фильм с Фредом Астором по новому телевизору, который они купили в кредит в Фениксе. Их прежний телевизор разбился. Пошла реклама, они посмотрели друг на друга и поцеловались. 
   Она хорошеет, подумал Гордон. Может, расхожая фраза  о  том,  что  от
будущих матерей исходит какое-то особое сияние, действительно имеет  под
собой основания... Он взял ее за  руку.  Пальцы  почувствовали  шрам  на
ладони.
   Они так и не обсудили между собой прошедшие события. Это  было  табу,
хотя Гордон  не  мог  понять  почему.  Они  даже  не  договаривались  не
обсуждать это, просто не упоминали о них,  хотя  и  съездили  в  Феникс,
чтобы сделать дополнительные анализы.
   Все анализы оказались нормальными.
   Гордон  опустил  взгляд  на  слегка   округлившийся   животик   жены.
Интересно, кем же станет их дочь, когда вырастет?
   Снова начался фильм, и Гордон повернулся лицом к  телевизору.  Теперь
они могли позволить себе телевизор.  Теперь  они  могли  позволить  себе
ребенка. После смерти Брэда право на торговлю пепси перешло к Конни,  но
Конни абсолютно  не  разбиралась  в  проблемах  организации  поставок  и
предпочла нанять Гордона в качестве менеджера или бригадира - они еще не
определились с официальным  названием  должности  -  и  вдвое  увеличить
оклад. Марина  еще  несколько  месяцев  может  поработать  в  школе,  но
остальную  часть  года  ученикам  ее  придется  мириться  с  постоянными
заменами.
   Сам Гордон еще не окончательно отошел от прошедших  событий.  У  него
осталось много вопросов, но ответов на них, судя по всему,  ему  уже  не
получить никогда. Несколько раз он беседовал с шерифом, но Джим, похоже,
пребывал в таком же недоумении, что и он.
   Бог знает, куда делся брат Элиас.
   Может, из-за этого он начал писать роман. В романе легче свести концы
с  концами,  всему  найти  объяснения,  логически  связать  разрозненные
детали. В романе у всего происходящего есть свои причины.
   На самом деле он очень собой гордился. Он начал  роман  всего  неделю
назад, и уже написал сорок страниц. Сорок добротных страниц. Никогда еще
ему не писалось так хорошо и быстро, и он  надеялся,  что  книга  найдет
своего издателя.
   Это будет роман ужасов.
   Фред Астор плясал перед стволами пушек  на  борту  военного  корабля.
Гордон положил голову Марине на колени. Ему было хорошо.  Он  знал,  что
Марина еще испытывает проблемы, он видел, что большую часть времени  она
находится в подавленном состоянии и очень беспокоится за ребенка, но все
это понятно. Оба собирались сходить к врачу, но он верил, что им удастся
преодолеть все трудности. Он  прижал  ухо  к  животу  Марины.  Ему  даже
показалось, что различает биение второго сердечка.
   - Как ты себя чувствуешь? - спросил Гордон, подняв голову.
   - Я чувствую себя хорошо, - улыбнулась Марина.
   - Хорошо? Просто хорошо?
   - Ну ладно, - Марина улыбнулась шире. - Очень хорошо.
   Он поцеловал ее в живот. Она взъерошила ему волосы. Он  поцеловал  ее
снова и обнял за талию.
   - Хочешь, я тебя еще поцелую?
   Марина склонилась над ним, изображая невинность.
   - Куда? В лоб?
   - Ниже.
   - В губы?
   - Еще ниже!
   Она рассмеялась и шлепнула его по макушке. Гордон сел,  посмотрел  на
жену, потом - на экран телевизора.
   - Скучное кино.
   - А мне нравится. Хочу узнать, чем дело кончится.
   - Фред подцепит девочку, и они будут жить долго и счастливо.
   - Девочку?
   - Ну хорошо, женщину.
   Марина сделала  вид,  что  размышляет,  но  через  секунду  встала  и
выключила телевизор.
   - Пойдем.
   Она взяла его за руку, и они отправились в спальню.
 
3 
 
Проповедник стоял на обочине шоссе Черного Каньона, подняв вверх большой палец и улыбаясь. У ног его стоял дорожный чемодан, на нем - фотоальбом и стопка брошюр. Библию в черном переплете он держал под мышкой. Несмотря на очень теплый день, он был в строгом сером костюме с жилетом и при галстуке. 
   Он продолжал улыбаться,  бесконечно  спокойный;  взгляд  черных  глаз
следил за приближающимися машинами.
   Несколько  легковых  и  грузовиков  промчались  мимо,  пока   наконец
коричневый "бьюик лесэйб", идущий на запад, в сторону Лос-Анджелеса,  не
остановился, чтобы подвезти его.