овеческого  труда   и
установить свой собственный миропорядок! Мир Зла, мрака, вечной ночи!
   Он узнал этот голос. Он слышал его всего лишь однажды, и он тогда был
гораздо тише, более смиренным, хотя и исполнен той же самой демонической
напряженности  и  звучал  такими  же  ритмическими  каденциями.   Гордон
пролагал себе путь в толпе, раздвигая плечами пожилых мужчин  и  молодых
женщин, перешагивая через малышей  в  прогулочных  колясках.  И  наконец
оказался прямо перед братом Элиасом.
   Проповедник был в том же плотном  сером  костюме,  в  котором  Гордон
видел его тогда в больнице. Коротко стриженные и  тщательно  причесанные
волосы поблескивают, как напомаженные. Он стоял  на  небольшой  скамейке
перед банком и  держал  в  правой  руке  Библию.  За  ним  Гордон  видел
любопытные лица банковских служащих, столпившихся у тонированных окон  и
стеклянных  дверей  здания.  Брат  Элиас  вышагивал  взад  и  вперед  по
прямоугольному сиденью скамейки, как животное в клетке. Периодически  он
останавливался и театральным жестом указывал Библией на  кого-нибудь  из
толпы, а речь в этот момент обретала особую пылкость.  Золотая  застежка
галстука в виде распятия поблескивала на солнце.
   Внезапно брат Элиас пригнулся, указывая на молодую мать  с  маленьким
ребенком. Потом выпрямился и увидел Гордона. Оборвав речь, он  впился  в
него  своим  испепеляющим  взглядом.  Выражение  лица  его  стало  столь
фанатичным, взгляд столь жестким и решительным, что Гордон почувствовал,
как закипающий внутри гнев куда-то испаряется и уступает  место  другому
чувству, очень напоминающему страх.
   Толпа зашушукалась, ожидая продолжения речи  проповедника,  но  когда
брат Элиас заговорил, голос его был едва слышен.
   - "Итак, смиритесь под крепкую руку Божию, да  вознесет  вас  в  свое
время; Все заботы  ваши  возложите  на  Него,  ибо  Он  печется  о  вас.
Резвитесь, бодрствуйте, потому  что  противник  ваш  диавол  ходит,  как
рыкающий лев, ища кого  проглотить.  Противостойте  ему  твердою  верою,
зная, что такие же страдания случаются и  с  братьями  вашими  в  мире".
Первое послание Петра, глава пятая, стихи с шестого по девятый.
   Гордон  отвел  взгляд,  избегая  испепеляюще-черных  глаз,  не  очень
понимая, почему вдруг так сильно забилось сердце. Где-то в городе взвыла
знакомая сирена. Гордон сообразил, что кто-нибудь  из  банка,  наверное,
позвонил шерифу. Он опять взглянул на брата Элиаса и обнаружил, что  тот
пристально смотрит ему в глаза. Проповедник больше не произнес ни слова,
и в толпе уже послышалось недоумевающее шушуканье. Брат  Элиас  медленно
поднял Библию и указал ею на Гордона.
   - Вы и ваша жена не без греха. Вы грешники перед лицом Господа. Но вы
избраны Господом.
   Сирена взвыла громче и резко оборвалась.  Машина  подъехала.  Гордон,
вместе с остальными, повернул голову, но ничего не увидел. Слишком много
голов заслоняли поле зрения. Хлопнула дверца машины.
   - Посторонитесь. Девушка, позвольте пройти. Дайте пройти, -  слышался
усталый, чуть гнусавый голос помощника шерифа Карла Чмуры. Протиснувшись
между пожилой парой, он коротко кивнул Гордону и двинулся  дальше.  Брат
Элиас недвижно стоял на своей скамейке и неотрывно смотрел на Гордона.
   Двойные  стеклянные  двери  банка  распахнулись,   и   Делмер   Ранд,
маленький, похожий на хорька менеджер, официальной походкой направился к
месту событий в сопровождении троих своих подчиненных.
   - Этот человек нарушил границы владения, создал общественное волнение
и  помешал  развитию  моего  бизнеса,  -  заявил  Делмер,  обращаясь   к
помощнику. - Я требую, чтобы его арестовали.
   - Дел, - снисходительно поглядел на него сверху вниз Карл, - давай мы
тут сами разберемся, в чем он может быть виноват, ладно? -  После  этого
обернулся к проповеднику, все  еще  стоявшему  на  скамье,  и  лицо  его
посуровело. Рука легла на рукоятку дубинки. - Очень хорошо, мистер. Ваше
имя?
   - Брат Элиас.
   Услышав имя, Чмура напрягся. Быстро оглянувшись на Гордона, он шагнул
вперед.
   - Боюсь, придется вас задержать, сэр. Вам надо будет проследовать  со
мной. - Рука его при этом крепко сжимала  рукоятку  дубинки,  готовая  к
действиям.
   Брат Элиас согласно кивнул,  словно  это  предложение  совершенно  не
противоречило  его  планам,  только  черные  глаза  по-прежнему   горели
испепеляющим огнем. Сойдя со скамьи, он протянул вперед руки.
   - Наденете на меня наручники, сэр? - полюбопытствовал он.
   - В этом  нет  необходимости,  -  покачал  головой  Чмура.  -  Просто
пройдемте со мной в машину.
   Толпа  расступилась,   давая   им   пройти,   и   немедленно   начала
рассасываться. Кое-кто двинулся вслед  за  помощником  и  проповедником,
слушая, как представитель власти зачитывал задержанному  его  права,  но
большинство неторопливо потянулось в разные стороны, вспоминая  о  своих
отложенных  на  время  делах.  Гордон  оглянулся  в  поисках  Брэда,   и
обнаружил, что тот уже сидит  в  кабине  грузовика.  Опустив  секло,  он
нетерпеливо  нажал  на  клаксон  и  прикрикнул  на  недостаточно  быстро
приближающегося напарника:
   - Давай  шевели  задницей!  Куча  дел  впереди!  Гордон  очень  хотел
присутствовать при допросе шерифом брата Элиаса. Он был бы не  против  и
сам задать тому пару-тройку вопросов. Но просить очередной отгул у Брэда
- об этом не может быть  и  речи.  Доставка  и  так  уже  выбивается  из
графика, и хотя Брэд помалкивает,  Гордон  понимал,  что  непредвиденная
задержка  его  весьма  раздражает.  Поэтому  он   предпочел   преодолеть
последние футы трусцой и быстро забраться в кабину. Брэд рванул с  места
так, что Гордона откинуло на спинку сиденья. Потом он натянул свою шляпу
и хмуро поинтересовался:
   - Ну и что там за дела?
   - Так, ничего, - немного подумав, ответил Гордон.
 
11 
 
Джим въехал на стоянку перед офисом шерифа и некоторое время посидел в машине, разглядывая серое приземистое здание. Встреча с Макфэрландом оказалась пустой тратой времени. Он договорился о встрече с полисменом штата в кафе, надеясь за поздним завтраком выяснить, в каком направлении движется расследование и какие версии отрабатываются. Однако Макфэрланд молчал, как рыба, сообщив лишь, что, по мнению Уилсона, основные усилия необходимо сосредоточить в Долине. Джим попытался объяснить ему насчет брата Элиаса, который, на его взгляд, имеет самое непосредственное отношение как минимум к пожарам, но Макфэрланд весьма покровительственно заметил, что психи выползают из всех щелей как раз для такого рода случаев. 
   Джим, разъяренный, быстро уехал  с  намерением  позвонить  Уилсону  и
сообщить все, что он о нем думает. Дело  должно  было  стать  совместным
расследованием, равным партнерством, а эти  молодые  панки  относятся  к
нему как деревенщине, который ни черта не соображает в тонких материях.
   Некоторое время он поколесил по городу,  выключив  радио  и  стараясь
успокоиться. И только когда желание совершить акт физического насилия по
отношению к этому козлу из штата несколько  выветрилось,  позволил  себе
вернуться в офис.
   Теперь он сидел в машине, уставившись в пыльное лобовое стекло. Очень
жаль,  что  половину  утра  пришлось  потратить  на  этого  Макфэрланда.
Говорить с ним - все равно что с колодой. Лучше было вообще не звонить в
полицию штата, и черт с ней, с известностью.  Судя  по  всему,  от  этих
столичных штучек все равно никакого проку.
   Он вышел из машины, поправил ремень и направился в здание.
   За пультом дежурного сидела Рита.
   - Где сегодня  поисковая  группа?  -  спросил  Джим,  кивнув  в  знак
приветствия.
   - Выходили на связь около часа  назад,  сказали,  что  по-прежнему  в
районе между Осиновым озером и Молочной  фермой.  Это  довольно  большая
территория.
   Район Молочной фермы.
   Джим вспомнил сон про Молочную ферму, когда Дон  Уилсон  устроил  ему
прогулку между маленькими белыми надгробиями, и поежился.
   - Я буду в кабинете, - сообщил он Рите. Она кивнула и  нажала  кнопку
на пульте, переключая входящие звонки.
   Но не успел он  сделать  и  пару  шагов,  как  за  спиной  послышался
возбужденный голос Карла:
   - Шериф! Я нашел его!
   Обернувшись, Джим обнаружил  своего  помощника,  входящего  в  здание
вместе с  мужчиной  в  строгом  деловом  костюме  консервативного  вида.
Мужчина шел  спокойно,  сопротивления  не  оказывал,  но  в  походке,  в
напряженной  осанке  сквозило  возмущение.  Неестественно  черные  глаза
впились прямо в глаза Джима. Под мышкой  мужчина  нес  Библию  в  черном
переплете.
   - Брат Элиас, - взволнованно продолжил Карл. - Сообщили  о  нарушении
общественного спокойствия у филиала Национального  банка.  Я  приехал  и
обнаружил, что он там проповедует.
   - Хорошо, - ровным тоном откликнулся Джим. - Отведи его в комнату для
допросов. Я хочу  поговорить  с  ним.  -  Неимоверным  усилием  воли  он
заставил себя сохранять внешнее спокойствие, хотя внутри  все  закипело.
Своим ключом он отпер дверь комнаты для допросов и щелкнул выключателем.
   Люминесцентные лампы под потолком помигали, но наконец зажглись.
   Карл ввел в комнату  брата  Элиаса  и  усадил  его  на  металлический
складной стул. Проповедник взглянул на помощника  и  слегка  усмехнулся.
Глаза его при этом оставались холодными.
   - Выйдите отсюда, - негромко  произнес  брат  Элиас.  Карл  изумленно
уставился на шерифа.
   - Он мой помощник. Он останется.
   - Тогда я не смогу говорить. - Брат Элиас сложил на столе перед собой
руки и уставился в голую белизну противоположной стены.
   Джим  посмотрел  на  проповедника.  На  лице  брата  Элиаса   застыло
выражение бесконечного терпения. Терпение  истинно  верующего.  Ему  уже
приходилось сталкиваться с таким выражением  -  может,  даже  чаще,  чем
хотелось бы, -  и  он  прекрасно  знал,  что  против  этой  бесстрастной
удовлетворенности нет никаких средств. Брат Элиас сказал, что не  станет
говорить - значит, не станет. Шериф тяжело вздохнул.
   - Хорошо, Карл. Для начала поиграем  по  его  правилам.  Оставь  нас.
Позову в случае необходимости.
   Помощник окинул проповедника ненавидящим взглядом и вышел из комнаты.
Джим обернулся к брату Элиасу.
   - Итак, - заговорил он, - последняя  неделя  у  вас  выдалась  весьма
напряженной, не так ли?
   Проповедник внимательно всмотрелся в его лицо, словно изучая.
   - Семейное сходство довольно заметное, - наконец произнес он.
   - Что?!
   - Вы ужасно похожи на своего прадедушку.
   Джим уставился на священника, не понимая, как реагировать. В  глубине
холодного взгляда черных глаз светилось безумие.  Он  изобразил  кроткую
улыбку. Хорошо, пускай ход беседы определяет этот странный проповедник.
   - На прадедушку? - переспросил он.
   - Да, на Эзру Велдона.
   Вежливая улыбка Джима растаяла. Его прадеда действительно звали  Эзра
Велдон. Откуда это стало  известно  брату  Элиасу?  Глядя  в  немигающие
черные глаза, он почувствовал, как где-то  в  глубине  души  зарождаются
первые ростки страха.
   - Он был хорошим человеком и хорошим шерифом, - сказал проповедник.
   - Кто вы? - требовательно спросил Джим, вставая перед ним. - И что вы
здесь делаете?
   - Я брат Элиас, - спокойно ответил  проповедник.  -  Я  пришел  вести
борьбу на стороне Добра. Я пришел отразить нечестивых и вступить в бой с
силами Зла. Ибо нечистый уже здесь. "Между ними пришел и сатана".  Книга
Иова, глава первая, стих шестой.
   - Как вы узнали имя моего прадеда?  И  как  вы  узнали,  что  он  был
шерифом?
   - Я знал его, - улыбнулся брат Элиас. - В последний  раз  он  был  со
мной.
   Джим начал мерить шагами  комнату.  Этот  человек  явно  с  приветом.
Каким-то образом он  узнал  имя  прадеда  местного  шерифа,  и  вот  оно
пригодилось.  На  самом  деле,  в  этом  нет  никакого  секрета,  ничего
загадочного. Любой из полусотни членов местного  исторического  общества
мог обеспечить его подробной информацией  о  Велдонах,  Мерфи,  Стоунах,
Смитах и прочих семьях, несколько поколений которых  жили  и  продолжают
жить в Рэндолле.
   Но зачем кому-то из них приспичило рассказывать брату Элиасу об  Эзре
Велдоне? Зачем брату Элиасу  понадобилось  узнавать  что-либо  про  Эзру
Велдона?
   - Что вам известно о Первой южной баптистской  церкви?  -  с  вызовом
спросил Джим.
   - Ее поглотил огонь.
   - А о католической церкви святой Марии? О пресвитерианской церкви?
   - Они тоже сгорели в нечестивом пламени ада.
   - И вы предсказывали, что все эти церкви  поглотит  пламя,  -  заявил
Джим. - Вы знали, что им суждено сгореть?
   - Все это было предвещено,  -  кивнул  брат  Элиас.  -  У  меня  было
божественное видение. Бог снизошел  на  меня  и  сказал,  что  противник
появится здесь. Он сказал мне, что храмы Господа пострадают  сначала  от
кощунства, а потом - от огня.
   - И вы не знаете, что стало причиной этих пожаров?
   - Знаю.
   - Что же?
   - Огонь породили приспешники сатаны. Они  готовятся  к  началу  битвы
против сил Господа.
   Шериф потер лоб ладонью. О Господи. Ну почему все опять  упирается  в
какую-то чушь?
   - Будут пожары, - монотонным речитативом заговорил брат  Элиас.  -  И
будут красные молнии, знаменующие пришествие противника. И будут мухи. И
будут землетрясения.
   Джим с отвращением распахнул дверь и подозвал Карла.
   - В камеру его, - коротко бросил шериф. Карл ухмыльнулся.
   - Что инкриминируется?
   - Подозрение  в  поджоге.  Нарушение  общественного  порядка  и  прав
личности. Пусть жена Гордона Льюиса заедет и оставит заявление.
   - Будет сделано.
   Джим проследил, как Карл вошел в комнату  для  допросов,  после  чего
препроводил проповедника в одну из камер. С одной стороны, ему  хотелось
поверить в то, что брат Элиас действительно знал, что должно  произойти,
но полицейская выучка оказалась сильнее. У мужчины  явно  не  все  дома.
Хлопнула дверь камеры, лязгнул замок. Для подозрения в поджоге у него не
было на руках ни единого доказательства, но он отказывался признать, что
Макфэрланд прав и что брат Элиас - обыкновенный  сумасшедший,  выползший
из какой-то щели и на  самом  деле  ничего  не  понимающий  в  том,  что
происходит. Лучше подержать его несколько дней в изоляции и  посмотреть,
не удастся ли что-нибудь раскопать. Хоть что-нибудь.
   В отчаянии покачав головой, Джим  Велдон  прошел  в  свой  кабинет  и
плотно закрыл за собой дверь.
 
12 
 
Они закончили доставку по городским магазинам на час раньше намеченного, даже несмотря на проливной дождь, хлынувший после обеда, и Брэд решил, что на сегодня достаточно. Завтра им предстоит объехать окрестности, и придется вставать пораньше. Гордон отклонил предложение Брэда заглянуть к "Кольту" выпить по кружке пива и отправился домой. Было сильное желание по пути заскочить к шерифу и поговорить с ним по поводу брата Элиаса, но он все же решил съездить домой и забрать Марину. На самом деле ей предстояло опознать в нем человека, так ее напугавшего, и после этого предъявить претензии - если можно будет говорить о каких-то претензиях. 
   Джип  миновал  бензоколонку  Чара  Клифтона.  Гордон   с   удивлением
обнаружил, что она закрыта. Насколько  он  помнил,  колонка  никогда  не
закрывалась так рано. Тут  же  он  вспомнил,  что  видел  еще  несколько
заведений в городе, которые тоже  совершенно  неожиданно  были  закрыты.
Мелькнула мысль, что на город обрушилась какая-то инфекция.  Или  что-то
похуже?
   Но Гордон  отогнал  эту  мысль,  сосредоточившись  на  узкой  дороге,
петляющей между деревьями. Впереди,  за  ложбиной,  виднелись  очертания
плоской гряды Зубцов. Где-то наверху вилась  к  небу  струйка  дыма.  Не
исключено, что молния стала причиной небольшого лесного пожара.
   Несколько минут спустя он вырулил на узкую грунтовую дорогу,  ведущую
к дому. Как только джип остановился, из кухни вышла Марина. Воздух после
недавнего дождя был немного прохладен, и она  неторопливо  шла  к  нему,
пряча  руки  в  карманах  джинсов  и  старательно  обходя  лужи.  Марина
поцеловала его в губы, он приобнял ее за талию, и они двинулись  обратно
к дому.
   - Звонил шериф, - сказала Марина. - Я пыталась после обеда  позвонить
на склад, предупредить тебя, но никто не ответил. Позвонила  Конни,  она
сказала, что вы с Брэдом где-то в городе.
   - Он не сказал, в чем дело?
   - Нет. Просто просил позвонить ему, как только сможешь.
   - Сегодня утром они задержали брата Элиаса, - проговорил Гордон. -  Я
это видел. Он проповедовал перед зданием филиала Национального банка.
   -  Почему  же  он  мне  не  сказал?  -  Марина  от  возмущения   даже
остановилась.
   - Наверное, не хотел тебя лишний  раз  беспокоить,  -  пожал  плечами
Гордон. - Впрочем, не знаю.
   - Но ведь именно я собиралась подавать на него жалобу!
   - Конечно. - Они уже вошли в кухню. Гордон взял  яблоко  из  плетеной
металлической корзинки рядом с мойкой. - Хочешь туда съездить?
   Марина поежилась, вспомнив странные черные глаза, от которых лишилась
дара речи.
   - Не знаю. Не думаю, что я хочу его видеть.
   - Для того чтобы подать жалобу,  тебе  совершенно  необязательно  его
видеть. - Гордон вошел в гостиную, собираясь углубиться в недра дома.  -
Мне надо принять душ. Потом поедем.
   Марина осталась в гостиной. Стоя перед сетчатой дверью, она  смотрела
на улицу.  Буря  прошла,  но  над  Зубцами  уже  клубились  новые  тучи.
Полыхнула молния, и она моргнула, не веря своим глазам.
   Гордон положил ей руку на плечо. Она дернулась.
   - Господи, что же ты меня так пугаешь!
   - Извини, - усмехнулся он.
   - Посмотри, - показала она в направлении Зубцов. -  Обрати  внимание,
какие молнии.
   - Ничего не вижу, - откликнулся муж.
   - Подожди, сейчас увидишь.
   - Странно, - наконец протянул он. - Какие-то красные.
   Гордон оказался  прав.  Для  того  чтобы  подать  жалобу,  Марине  не
пришлось лично встречаться с братом Элиасом.
   Она просто заполнила форму, которую выдал  ей  шериф,  и  расписалась
внизу. Джим посмотрел и кивнул.
   - Отлично, - сказал он и передал бумагу Рите для дальнейших процедур.
   Хотя Марина и ничего не сказала шерифу насчет  котенка,  держала  она
себя с ним прохладно, и Гордон был рад,  когда  формальности  с  бумагой
были улажены и настало время раскланяться. Ситуация получилась неловкой.
Они уже  почти  вышли  за  дверь,  когда  громкое  покашливание  Велдона
заставило его обернуться.
   - Мы не могли бы немного поговорить? - спросил Джим. - Наедине.
   Гордон взглянул на Марину.
   - Я подожду в машине, - сказала она равнодушно и вышла из  помещения,
не взглянув на шерифа.
   - До сих пор на меня сердится, да? - усмехнулся Джим.
   - Ну, видите ли...
   - Сплошь и рядом случается, -  небрежно  махнул  рукой  шериф.  -  Не
переживайте. - Открыв небольшую калитку рядом со  столом  дежурного,  он
жестом пригласил Гордона пойти в свой кабинет.
   - В чем дело? - спросил Гордон, когда они оказались вдвоем.
   - Брат Элиас. Скажите, что вы о нем думаете?
   - Трудно сказать, - пожал плечами Гордон. - Я встречался с ним  всего
один раз. Мне показалось, что он ненормальный.  Марина  думает,  что  он
псих.
   - Он... не напугал вас?
   - К чему вы клоните?
   Джим некоторое время раздумывал.
   - Ладно. Только никому не слова.
   - Вы же меня знаете.
   - Он проповедует в городе вот уже несколько дней. - Шериф помолчал. -
Пророчествует. Он предсказал, что те церкви сгорят, и сказал мне, что не
имеет к этому никакого отношения. Я ему верю.
   Гордон хранил молчание.
   - И рассказывал мне о моем прадеде, словно был знаком с ним. Я  думал
об этом весь день, прикидывал так и этак, и не смог  сообразить,  откуда
он мог взять такие сведения про моего  прадеда.  Это  нереально.  Честно
сказать, - Джим опять поглядел на Гордона, - меня он уже здорово пугает.
Я несколько раз заглядывал сюда, проверить, как он тут, и каждый раз  он
в упор смотрит на меня, ждет меня, словно заранее знает,  что  я  должен
прийти. Прямо мурашки