остоятельный выбор и захват целей.
     - Принято.
     Разум Шевцова работал в эти мгновения в темпе боя, но, невзирая на привычное напряжение мысли, он успел с удивлением заметить, что на трезвую оценку окружающей обстановки накладываются еще сотни мелких, не испытанных ранее ощущений.
     Происходящее с ним никак не походило на отрешенную от всяких посторонних влияний чистую, мысленную виртуальную схватку.
     Острота восприятия возникла и исчезла - это походило на мгновенную вспышку, которая озарила рассудок и ушла, оставив после себя лишь дрожь в кончиках пальцев.
     Это не виртуалка. В его жизнь вторглось нечто иное, но пока Семен подобно остальным сверстникам находился в спокойной обстановке на палубах огромного корабля, разница практически не воспринималась сознанием - только стрессовый прессинг боя мог вывести его из тенет иллюзий.
     Мысли не желали спрессовываться в мгновения, словно он внезапно разучился жить миллисекундами, а действительность лишь подтверждала разительную, растущую на глазах пропасть между холодным расчетом виртуальных схваток и этими дикими, не укладывающимися в рамки сознания ощущениями физического тела, мозга, который безнадежно опаздывал, не в силах разорваться на две половины...
     Шоковое состояние нарастало, Семен силился вырваться из ритма реального времени, но не мог.
     Штурмовики противника уходили из-под ракетного удара, он уже не успевал достать их вторым прицельным залпом.
     Это были минуты полного перерождения. Болезненная реконструкция психики по всем канонам должна была сломить его волю и разум, на какое-то время исключив "Фантом" из боя, но Шевцов сумел пережить шоковые мгновения, не позволив своему рассудку зациклиться на внезапных и болезненных открытиях.
     Злость. Она вспыхнула глубоко внутри, и сначала резкий сбой реакций обмена веществ походил на глубокий, но кратковременный провал, будто чернота, рванувшись из непознанных недр сознания, на миг затопила его разум, а затем отхлынула, как волна...
     Гулко и неровно билось сердце. Глухой ток крови бился в висках, резонируя, словно реальный звук, во рту появился кисловатый привкус, пальцы по-прежнему дрожали, но эти ощущения неуправляемости, немощи, запаздывания мысли вдруг потонули в чем-то новом, гораздо более сильном...
     Тело Шевцова трясло, словно система терморегуляции скафандра дала сбой и его внезапно объял холод.
     Чернота космоса сливалась с окутавшей сознание тьмой, и он, инстинктивно сопротивляясь, вдруг вырвался из этого глобального сбоя, отчетливо осознав, что еще несколько секунд промедления, и его истребитель потонет в пучине неуправляемого боя, станет легкой, доступной мишенью для любого врага, который потрудится обратить внимание на одинокий "Фантом", внезапно сошедший с курса атаки...
     Нет... Пусть все ощущения и реакции оказались ему внове, но в подсознании Семена были прочно заложены рефлексы, переданные ему на генетическом уровне, и наследные реакции, выработанные миллионолетней эволюцией, внезапно совместились с этими условными рефлексами, глубоко въевшимися в рассудок.
     Он мог управлять истребителем, а внутри росло, ширилось желание жить, понимать происходящее вокруг, инстинкт самосохранения рождал не страх, а внезапную ярость, которая выжигала ненужные мысли, возвращая разум к конкретике выживания.
     Пальцы по-прежнему предательски дрожали, но он уже понимал, что и зачем делает. Удивительно, но рассудок Шевцова сумел пережить болезненную ломку иллюзорных стереотипов, и это перерождение длилось меньше минуты...
     Глухие удары пульса стали замедляться, пальцы сквозь тонкий гермопластик вновь ощутили астронавигационные рули ручного управления, картина окружающего космоса, секунду назад казавшаяся черной бездной, медленно обретала прежнюю осмысленность.
     Он должен драться, чтобы уцелеть, только тогда у него появится ничтожный, призрачный шанс остановить бешеный хаос мыслей и понять, что с ним случилось, почему он вдруг ожил и куда подевалась та ледяная вселенная, в которой он рос?..
     Клименс?
     Да, Семен?
     Мы должны выжить. Эта мысль разрасталась в его сознании, затмевая в данный момент все остальные желания и чувства.
     Задача принята. Прошу передать мне управление ракетными комплексами.
     Выжить - значит убить?
     Эта дилемма еще не приняла характер глобального вопроса, но уже появилась в сознании Шевцова, скользнув червячком сомнения, который пока что был слишком слаб, чтобы на равных бороться с мобилизованными инстинктами.
     Изуродованный борт "Интерпрайза" угрожающе рос на лобовых экранах обзора, и Шевцов более не колебался. Передав управление ракетными комплексами бортовому компьютеру, он переключился на атаку ближайших целей, активировав для этой цели вакуумные орудия "Фантома".
     Истребитель, следовавший слепым курсом, снова включился в бой.
     Остановив вращение машины, Шевцов повернул голову, зная, что автоматические орудия сейчас синхронизированы с его взглядом.
     Визуальный контакт...
     Увеличение цели...
     Захват...
     Взгляд Семена впился в укрупненное изображение "Гепарда", запутавшегося в перекрестье пульсирующих зеленых нитей, и пальцы машинально сжали сенсорные гашетки.
     Четыре зримые тугие снарядные трассы потянулись к штурмовику.
     Вакуумные орудия работают практически бесшумно, в основе их конструкции лежит обыкновенный компрессор высокого давления, который разгоняет снаряды посредством сжатого воздуха. Чтобы истребитель не получал обратных импульсов реактивной тяги в момент отделения снарядов от среза стволов, они снабжены специальными компенсирующими соплами, по которым отработанный газ истекает импульсивными толчками, компенсируя тягу выстрелов, поэтому Семен ощутил лишь дрожь в переборках, сопровождаемую отдаленным глубинным звуком работающих эскалаторов ленточной перезарядки...
     ..."Гепард" все еще находился под оптическим увеличением, когда четыре снарядные трассы полоснули по его броне, взламывая обшивку вражеской машины. Разум Шевцова по-прежнему не поспевал за стремительностью событий: он лишь на мгновение задержал свой взгляд на пораженной цели, но этого оказалось достаточно, чтобы он смог разглядеть подробности содеянного им.
     Ранее он никогда не наблюдал подобных картин.
     С первых секунд боя его неосознанно тревожили возникающие тут и там белесые декомпрессионные взрывы, но напряженная ритмика космических скоростей не оставляла времени на осмысление визуальной информации.
     И вот теперь он увидел, что стоит за каждым облаком мгновенно кристаллизующегося в вакууме газа.
     Он отчетливо видел, как среди обломков брони распадающегося на части штурмовика мелькнуло беспорядочно вращающееся человеческое тело, облаченное в незнакомую для глаза гермоэкипировку. Оно летело, словно кукла, среди вихрящихся кристаллов замерзшего воздуха, пока уродливый обломок бронеплиты не пересекся с ним, порвав скафандр и расчленив раскинувшую руки фигуру.
     Облако алых замерзающих брызг мгновенно окутало место столкновения, а рваный кусок обшивки полетел дальше...
     Семен инстинктивно выключил оптику, словно отпрянул от места события, одновременно задавая себе страшный риторический вопрос:
     Что это было?!..
     - Ты наблюдал смерть вражеского пилота, - ровно прозвучал в коммуникаторе голос Клименс. - Бортовой ракетный комплект израсходован, - тут же сухо доложила она, - восемь целей из девяти уничтожены.
     Семен оцепенело смотрел на экран, где массы обломков разлетались в разные стороны, обтекая его истребитель, словно густой метеоритный рой.
     Его шоковое сопереживание чужой смерти длилось недолго, всего несколько секунд, но для спящей души это был первый и, наверное, роковой переворот...
     Разум Шевцова был достаточно логичен и трезв, чтобы понять: за каждым вторым статичным сигналом кроется не уничтоженный компьютер, не конструкция из металла и пластика, а эти алые брызги крови, навек законсервированные ледяным дыханием серебристо-черной бездны.
     Из ступора его вырвал голос Клименс:
     - Опасный курс.
     Семен вскинул взгляд и понял, что его "Фантом", опережая обломки атакованных им штурмовиков, несется на уступчатую глыбу "Интерпрайза".
     - Связь с базовым кораблем.
     В коммуникаторе зашипела помехами несущая частота, затем Семен услышал прерывистый голос, повторяющий одну и ту же фразу:
     - Всем кораблям прикрытия, мы не можем задействовать посадочные вакуум-створы. Зона внутреннего космодрома разрушена. Отходить. Приказываю отходить к низким орбитам Земли!..
     - Что это значит, Клименс?! - Шевцов ощущал, что теряет всякий контроль над событиями.
     - Базовый корабль получил критические повреждения. "Интерпрайз" фактически уничтожен. Нам приказано отступать.
     - Это я понял и без тебя! - Голос Семена внезапно сорвался на хриплый крик. - Что происходит вокруг?!
     - Война, - ответил ему ровный голос. - Тридцать секунд до столкновения с "Интерпрайзом". Я прошу передать управление автопилоту.
     Шевцов с трудом разжал пальцы рук, которые от напряжения свело судорогой на пористых рукоятках астронавигационных рулей.
     Автопилот, перехватив управление, моментально начал маневр, уводя "Фантом" прочь от приближающейся темной глыбы изувеченного космического корабля.
     Клименс ввела истребитель в петлю.
     Мертвую петлю для внезапно очнувшейся души Семена Шевцова.

***

     В районе низких орбит Земли царил полнейший хаос.
     На удалении от планеты продолжал полыхать бой, распавшийся на отдельные очаги сопротивления, которые создавали отступившие к планете крейсера флота, а тут, в десяти тысячах километров от земной тверди, беспорядочно перемещались сотни, если не тысячи малых космических аппаратов, утративших централизованное командование.
     Вспышки внезапных столкновений возникали на экранах обзора, они казались окончательным штрихом к картине всеобщего апокалипсиса, заставляя компьютерную систему рывками менять вектор тяги, а разум пилота все глубже погружаться в пучину царящего вокруг хаоса, имя которому - глобальное поражение.
     - Расчет, Клименс. Мне нужен расчет безопасного курса
     - Конечная цель?
     - Не знаю. - Семен впервые произнес это емкое словосочетание, - он действительно не знал, куда следует прокладывать курс, где кроется шанс на спасение, и вообще возможно ли оно?
     - Расчет вероятностей, - очнувшись, поправился он.
     Ответ кибернетической системы не заставил себя ждать.
     На тактическом мониторе погасло большинство сигналов - это Клименс отсеяла царящий вокруг хаос, и Шевцов увидел зеленую курсовую нить, которая полого уводила в пучины земной атмосферы.
     - Курс рассчитан на основе посадочного луча. Источник не опознан. Предположительно - космодром резерва в районе центрального мегагорода. Предупреждаю: вражеские штурмовые модули уже вошли в границы низких орбит.
     - Что это значит?
     - Они атакуют Землю. Идет глобальная высадка десанта.
     - Принимай курс к исполнению.
     Произнеся эту фразу, Шевцов бессильно откинулся на мягкую спинку кресла.
     Он смертельно устал. Ощущение тоже было новым, непознанным и неприятным. Он не спал уже около суток, нервное напряжение истощило его психику, разум с трудом балансировал на грани, но Семен не мог с уверенностью ответить, между какими пропастями сейчас удерживает равновесие его рассудок.
     Оказавшись в эпицентре масштабных событий, он не понимал их истинной сути, не мог правильно оценить себя, как крохотную песчинку, которую подхватил вихрь последнего столкновения длившейся более трех десятилетий войны.
     В одном он отдавал себе полный отчет: нет никого, кто был бы заинтересован в его судьбе, в сохранении жизни пилота чудом уцелевшего "Фантома". Эфир не мог помочь в получении каких-либо указаний, он нес либо гробовую тишину на частотах разрушенного базового корабля, либо хаос в тех диапазонах связи, где поддерживали взаимный контакт уцелевшие боевые единицы флота.
     Семен был предоставлен самому себе, но он откровенно не понимал, что делать с этой внезапной, непрошеной свободой?
     Пока он пытался размышлять над создавшимся положением, Клименс отработала двигателями торможения, и одинокий истребитель начал плавно снижаться, входя по пологой траектории в атмосферу Земли.

***

     Истребитель снижался над плотной пеленой свинцово-серой облачности, в которой, помимо влаги, ее образующей, абсорбировалось огромное количество мельчайших частиц, исторгаемых в атмосферу вследствие человеческой деятельности.
     Облачно-смоговое покрывало казалось непроницаемым, слои клубящихся атмосферных фронтов находились в постоянном движении. Они парили на разных высотах, образуя причудливые каскады и наслоения. Изредка над ними появлялись смутные, укутанные дымкой очертания пирамидальных вершин городов-мегаполисов, высотные уровни которых попирали облака, пронзая их и поднимаясь выше, словно являлись не стеклобетонными творениями архитекторов, а новой исполинской формой жизни, прорывающейся к свету сквозь плотное отравленное покрывало, укутавшее Землю много веков назад.
     Шевцов воспринимал эти картины с усталым равнодушием. Пока автопилот вел машину по тонкой указующей нити посадочного луча, у него было достаточно времени, чтобы подумать над сложившейся ситуацией и задать самому себе вопрос: что творится вокруг? Кто и с кем воюет и ради чего он оказался втянутым в этот конфликт помимо собственного желания?
     - Клименс... - негромко произнес он.
     - Да? - тут же отозвался голос, который Шевцов по-прежнему воспринимал как женский.
     - Ты можешь объяснить мне суть происходящего?
     - Нет.
     - Почему?
     - Я система. Боевая система твоей машины. Мне недоступны данные, которых ты требуешь.
     - А что тебе доступно в таком случае?
     - Сейчас или в общем? - уточнил голос.
     - Сейчас.
     - Я сканирую горизонт в радиусе трехсот километров, управляю действиями автопилотов и состою в контакте с твоим разумом.
     - Ты читаешь мои мысли?
     - Да. Это называется нейросенсорным контактом. Все, о чем ты думаешь, оцифровывается, переводится на язык машинных кодов и передается мне для обработки.
     - Зачем?
     - Это необходимо для боя. Находясь под управлением человека, я руководствуюсь мыслями, возникающими в разуме пилота. Ты можешь не осознавать их, но твой мозг реагирует на ситуацию с той же скоростью, что и мои процессоры.
     - Мне кажется наоборот. Я ощущаю заторможенность реакций.
     - Это субъективно. Чаще всего пилот принимает решение гораздо раньше, чем осознает его. Я лишь вылавливаю командные импульсы из общего потока данных и сообразуюсь с ними.
     - Значит, ты не можешь мне ничего объяснить... Жаль.
     - Могу, - внезапно ответила Клименс.
     Семен вздрогнул:
     - Ты же только что утверждала обратное.
     - Я никогда не лгу и не противоречу логике. В твоем рассудке не один вопрос, их тысячи, и на некоторые я знаю ответ.
     - Например?
     - Ты рожден не для войны. Твое предназначение - жизнь.
     - Откуда ты знаешь?
     - Я делаю такой вывод на основе информации, которую содержит твой мозг. Ты должен был проснуться уже после войны. Все, кто сейчас участвует в битве, были зачаты и воспитывались для того, чтобы жизнь не оборвалась, чтобы уцелели знания, традиции, чистый генофонд.
     - Значит, кто-то опасался, что люди полностью истребят друг друга?
     - Да.
     - Но почему, в таком случае, я оказался тут, в кабине истребителя?
     - Не знаю. Могу лишь предположить: кто-то изменил программу, решив перепрофилировать вас, и это случилось около двух лет назад.
     Новая информация, которая полностью подтверждала смутные, едва осознанные сомнения, подействовала на Семена угнетающим образом.
     - Значит, для меня нет ни друзей, ни врагов? - спустя некоторое время сформулировал он собственный вывод. - Я убивал тех, кто не причинил мне никакого зла?
     - Если мыслить объективно, ты прав.
     - Клименс, я не хочу принимать дальнейшее участие в этой бойне. Дезактивируй все боевые системы.
     - Ты погибнешь.
     - Это приказ. Исполняй.
     - Принято.

***

     Он не мог выйти из игры.
     Это понимала Клименс, но не Шевцов. Его очнувшийся разум мыслил категориями добра и зла. Он опять совершал ошибку, не замечая полутонов, не осознавая того, что мир намного сложнее и не может быть поделен на черное и белое, доброе и злое. Для того чтобы выжить, ему следовало убивать, драться: вокруг полыхал финальный акт вселенского безумия под названием ВОЙНА, а внезапным пацифистам был уготован лишь один путь...
     ...Это произошло сразу, как только "Фантом", снижаясь по наводящему лучу, пробил плотное покрывало смога и облачности.
     Семен оцепенел, глядя на экраны внешнего обзора.
     Он видел ЗЕМЛЮ.
     Исполинские города высились повсюду. Они вздымались к хмурым небесам уступчатыми, пирамидальными конструкциями, словно редкая, порванная горная цепь, протянувшаяся от горизонта до горизонта... Но и между отдельными мегаполисами не было ни одного квадратного метра чистой земли, - все обозримое пространство покрывали сложнейшие инфраструктуры, которые век за веком наслаивались друг на друга, образуя немыслимый техногенный панцирь, в структуре которого глаз уже с трудом различал отдельные элементы...
     Дороги, трубопроводы, воздухозаборники, системы откачки отходов и подачи воды - все это казалось металлопластиковой коростой, покрывающей землю. Многослойные коммуникации то уходили вглубь, уступая место промышленным комплексам, то появлялись вновь, извиваясь меж сложными развязками транспортных артерий... Лишь изредка среди металла и пластика попадались округлые, тускло отсвечивающие поверхности водной глади, забранной в берега из серого бетона... И все это жило, дышало, двигалось, теряясь в зыбком тумане испарений...
     Картина была потрясающей.
     Небеса нависали так низко, что прослойка между свинцовыми тучами и покрывающими землю коммуникациями казалась узкой, тесной даже для одиноко летящего истребителя.
     Семен подумал об этом в тот момент, когда его "Фантом" огибал разросшуюся до непомерных размеров уступчатую громаду мегагорода.
     Здесь он впервые увидел зелень, и именно тут Шевцова поджидала Судьба, которую спокойно предрекла ему Клименс.
     Несколько куполов из прочного стекла вздымались над плоскими крышами зданий. Под их защитой, тревожа взгляд, ясно просматривались высаженные стройными рядами растения. Семен лишь на миг залюбовался их чарующей красотой, которая казалась острой, режущей на фоне унылых урбанистических пейзажей, когда из-за противоположного края исполинского города показались идущие на посадку десантно-штурмовые модули флота Свободных Колоний.
     Шевцов ясно запомнил миг разительной перемены, когда вдруг прямо на его глазах часть сегментированных куполов пришла в движение, и из-под прикрытия зелени по снижающимся машинам ударили зенитные орудия.
     Он резко перевел взгляд и увидел, как один из модулей вдруг накренился, теряя ориентацию, задел за выступ здания, обваливая ударом его этажи, и среди белесого облака раскрошенного бетона вдруг полыхнула нестерпимая для глаза оранжевая вспышка, в которой потонул спускаемый аппарат...
     Следующим шоковым визуальным впечатлением стали сверкающие брызги разлетающегося стекла, кустистые султаны разрывов, которые кромсали тонкий слой искусственной почвы, смешивая воедино фрагменты конструкций, вырванные с корнем деревья и горящий, пузырящийся материал обнажившейся крыши...
     Эту картину сменила другая: автопилот вдруг резко изменил курс, хмурое небо и закованная в панцирь коммуникаций земля внезапно поменялись местами, и на этом фоне Шевцов ощутил, как гулкие, дробящие металл удары сотрясли его истребитель.
     Дальше был короткий, болезненный, навек отпечатавшийся в памяти спуск в ад...
     Техногенная оболочка Земли вдруг рванулась навстречу, застилая своим видом весь сектор обзора, и горящий "Фантом", ломая трубопроводы, рухнул вниз.
     Вслед объятой огнем