ОМИКРОН
Андрей ЛИВАДНЫЙ






Литературный ПОРТАЛ 


http://www.LitPortal.Ru


Анонс

     Вот уже три десятилетия Земля ведет колониальную войну. То, что виделось как быстрый и легкий рывок в космос, превратилось в затяжное противостояние.
     Земля опустела - сейчас на одного гражданина Альянса приходится более сотни машин, и львиная доля из их числа - это боевые кибернетические механизмы. Боевые роботы, функционирующие в режиме "Одиночка" - сила, которая неизбежно победит в затяжной войне.
     Но какова будет цена этой победы? Уничтожение всего живого. Совсем не этого хочет командующий объединенными силами военно-космического флота Земного Альянса, адмирал Табанов. Его цель - последняя битва. Битва за Солнечную систему, которая должна быть проиграна. А для этого в ней должны участвовать люди...

ПРОЛОГ

     Земля. Центральный мегагород. Раннее утро
     Низкорослый, седовласый, плотно сбитый человек в форме адмирала военно-космических сил Земного Альянса стоял у окна кабинета, глядя с высоты сто десятого этажа на знаменитую многоуровневую площадь Пяти Углов.
     Три десятилетия назад здание Всемирного Правительства, возглавляемого в ту пору Джоном Уинстоном Хаммером, было известно каждому жителю Солнечной системы, а затем, с началом колониальной войны, облик этого строгого утилитарного строения узнали во многих уголках освоенного людьми космоса.
     Теперь здесь царил лишь незримый дух прошлого.
     Взгляд за огромное панорамное окно кабинета возбуждал совсем иные мысли, нежели раньше, да и сам Джон Хаммер уже не входил по утрам в свои рабочие апартаменты.
     Сейчас у окна стоял адмирал Табанов, командующий объединенными силами военно-космического флота Земного Альянса.
     Его усталое, волевое лицо казалось угловатым из-за резко очерченной линии скул и массивного подбородка. Глаза Табанова были ясными, пронзительными, и даже непомерная усталость последних суток не могла погасить в них блеск, который говорил о незаурядной воле командующего.
     Он не боялся призраков и не оглядывался на тени, которые, казалось, наполняют собою сумеречные углы огромного кабинета. Его не интересовали реликты прошлого. Три десятилетия назад он вступил в войну двадцатилетним лейтенантом и прошел этой тяжкой стезей, вбирая душой и разумом все ужасы и побед и поражений. Он, как никто другой, испытал эту войну на собственной шкуре, узнав настоящую цену жизни и смерти...
     Глядя на пустынную площадь Пяти Углов и окружающие ее сверхнебоскребы, он, в противоположность Джону Хаммеру, не видел за прозрачными стенами из армированного стекла копошащегося человеческого муравейника, и это обстоятельство наводило адмирала на определенные, далеко не светлые мысли.
     Три десятилетия войны превратили Землю из перенаселенного, урбанизированного мира в технократическую пустыню, где на одного живого человека приходилось до сотни кибернетических систем.
     Адмирал поднял взгляд к вершинам небоскребов.
     Сады, разбитые на плоских крышах под прозрачными решетчатыми куполами, зеленели, как встарь, но теперь часть обычных сегментов из сводов оранжерей была заменена на многослойное бронестекло, а под сенью реликтовых растений прятались сложные компьютерные комплексы, управляющие зенитными батареями противокосмической обороны.
     ...Дверь кабинета тихо приотворилась, по мягкому ковру прошуршали вкрадчивые шаги.
     - Все готово, Денис Алексеевич.
     Табанов обернулся. Сзади стоял его адъютант в форме полковника ВКС.
     - Вы нашли его?
     - Да, сэр, - ответил полковник Штейнер. - Все обстоит приблизительно так, как вы предполагали.
     - Где? - коротко осведомился Табанов.
     - В системе лун Урана. Ранее этот участок космического пространства принадлежал одной из фирм, производивших колониальные транспорты. Он воспользовался шестью заброшенными колониальными сферами, чтобы создать на их основе свою орбитальную станцию.
     - Хорошо... - Табанов удовлетворенно кивнул, бросая последний взгляд за окно. - Рад, что на Земле остался хоть один здравомыслящий человек... - негромко добавил он в ответ собственным мыслям. - Жаль, что этот человек по-прежнему верит в чудеса гуманизма... - едва слышно произнес адмирал, отворачиваясь от окна.
     Адъютант, не расслышавший последних фраз, напряженно смотрел на командующего.
     - Что-то не так, господин адмирал? - осторожно осведомился полковник.
     - Нет, - покачал головой Табаков. - Все в порядке. Не будем терять времени.

***

     Сутки спустя. Солнечная система. Район высоких околопланетных орбит Урана
     Космический холод и чернильная тьма пространства, исколотая мириадами ярких, колючих звезд, царили тут испокон веков. Даже бурная человеческая деятельность, направленная на колонизацию лун Урана, не смогла нарушить мрачного покоя, царящего на задворках Солнечной системы.
     На удалении в восемнадцать астрономических единиц от Земли Солнце превратилось в ослепительную точку и почти не грело, лишь слабо светился отраженным светом непроницаемый облачный покров планеты-гиганта да матово отсвечивало множество ледяных глыб, образующих менее плотное, чем у Сатурна, кольцо. Восемь наиболее крупных спутников Урана казались темными покоробленными горошинами, сплошь покрытыми оспинами метеоритных кратеров.
     Стоя на мостике малого крейсера, адмирал Табанов смотрел в черноту космического пространства, напряженно высматривая что-то меж мертвых спутников и ледяных глыб.
     Казалось, что может искать взгляд человека в этом отдаленном уголке космоса, где царит вечный холод и мрак?
     - Сейчас они появятся, сэр. - Командир корабля подошел к низкому ограждению смотровой площадки мостика и жестом указал на узкую полоску черноты в одном из секторов полусферического обзорного экрана, который создавал полную иллюзию присутствия в открытом космосе.
     Табанов покосился в указанном направлении, попутно зацепив взглядом корабли поддержки.
     Четыре конвойных носителя, сопровождавшие крейсер командующего, двигались параллельными курсами. Их стартовые катапульты были заряжены, и любое непредвиденное обстоятельство немедленно вызвало бы мгновенный выброс четырех десятков космических истребителей.
     Однако этого не потребовалось.
     В указанном капитаном крейсера секторе пространства стали выступать из мрака, медленно очерчивая свои контуры, шесть плотно состыкованных между собой сфер. Опытный глаз Табанова сразу же распознал в этой конструкции отдельные, хорошо узнаваемые элементы.
     Рукотворное сооружение состояло из шести колониальных транспортов, которые строились в Солнечной системе более четырех веков назад, во время так называемого Великого Исхода, когда часть Человечества покинула Землю на подобных кораблях, чтобы пройти через пространство аномалии космоса в рискованной, практически безумной попытке достичь иных звездных систем.
     Сейчас вид построенных, но не стартовавших колониальных сфер породил в сознании адмирала Табанова противоречивые чувства. Он, как и его предшественник, Джон Хаммер, считал себя трезвым и здравомыслящим человеком. Пройдя все адские круги войны, начиная от печально известного штурма Дабога и заканчивая масштабными космическими сражениями последних лет, он постепенно продвинулся по служебной лестнице, преодолев нелегкий путь от лейтенанта космической пехоты до адмирала флота.
     Когда началась война, он жил в условиях, близких к нищете, в перенаселенном городе-муравейнике, и легко воспринимал идеи главы Всемирного Правительства. В своих речах Хаммер утверждал: Земля оказалась в плотном кольце колоний, которые спустя четыреста лет автономного существования не желают признавать прародину, отказываются принимать новых поселенцев из метрополии, и в таких условиях только короткая, победоносная война может открыть дорогу для второй волны галактической экспансии человечества.
     Джон Хаммер умер. Война, то затухая, то разгораясь с новой силой, длилась уже без малого тридцать лет. Дорога в дальний космос давно была открыта, но туда некому стало улетать. Новые поколения, рожденные в условиях жестокого противостояния Земного Альянса и Свободных Колоний, не могли погасить тот пожар, что вспыхнул до их появления на свет, а сам Табанов, уцелевший вопреки печальной статистике в сотнях кровопролитных боев, давно разучился лгать, равно как воспринимать ложь. Он утратил всяческие иллюзии, превратившись в жесткого, последовательного и логичного пятидесятилетнего адмирала.
     - Сэр, мы приближаемся, - нарушил его мысли голос капитана крейсера. - Станция ответила на вызов, ее системы готовы к стыковке.
     - Он не пытался вести переговоры или угрожать сопротивлением?
     - Нет. Он вообще не выходил на связь. Со мной общался кибернетический мозг.
     Табаков кивнул:
     - Подготовьте десантный корабль, со взводом охраны. Передайте полковнику Штейнеру, чтобы он был готов к вылету через пять минут.
     - Простите, сэр, но, на мой взгляд, взвода будет недостаточно...
     - Оставьте, капитан, - отмахнулся от него Табаков. - Я знаю, что делаю и к кому лечу. Исполняйте приказ.

***

     С резким неприятным шипением сжатого воздуха сработал механизм шлюзового затвора, отпирая многотонные створы герметичного перехода.
     На просторной предшлюзовой площадке стоял один человек. Он не был вооружен и вообще мало походил на военного. В стерильном белоснежном комбинезоне, не скрадывающем, а, наоборот, подчеркивающем сухопарость старческой фигуры, он мог показаться жалким, одиноким и беспомощным, если бы не глаза, такие же пронзительные, ясные, как и у Табанова.
     Стоило поймать их взгляд, как морщинистое лицо, крючковатый нос и тяжелые кустистые брови переставали играть существенную роль в восприятии облика этого человека, - черты его лица могли хранить неизгладимый отпечаток старости, но они не отражали его внутренней сущности, не говорили ни о чем, кроме физических примет возраста.
     ...Первыми в проеме открывшегося люка появились двое десантников. Они тут же заняли посты по обе стороны выхода из шлюзовой камеры, внутри которой все еще вихрился пар. Эти впитавшие космический холод конструкции вступали в неизбежную реакцию с поданным изнутри станции воздухом, влага из которого оседала на стенах и уплотнителях толстым мохнатым, но недолговечным слоем инея.
     Пол переходной камеры тоже покрылся тонкой коростой наледи, но Табаков, появившийся вслед за авангардом десантной группы, шагал, как обычно, уверенно и размашисто.
     Преодолев порог шлюза, он сделал еще несколько шагов и остановился напротив старика, одетого в белоснежный комбинезон.
     Сзади занимали позиции молчаливые, сосредоточенные бойцы десантного взводя. Последним из проема шлюзовой камеры вышел полковник Штейнер.
     - Ну, здравствуй, Вячеслав Андреевич, - первым нарушил гробовое молчание Табанов.
     Старик смотрел на него пристальным, немигающим взглядом, пока какое-то давнее воспоминание не шевельнулось в глубинах памяти, медленно выдавливаясь из бездн подсознания.
     - Капитан Табанов?.. - полуутвердительно произнес он, тут же осекшись взглядом на знаках различия негаданного визитера.
     - Да, Вячеслав Андреевич. Был капитаном, когда встречались в последний раз. - Адмирал демонстративно сжал в кулак кисть правой руки, затянутую в тонкую черную ткань спецперчатки. Мало кто знал, что правая рука Табанова, начиная от локтевого сустава, представляет собой кибернетический протез. - Вспомнили, значит?
     - Вспомнил. - Тон старика изменил ему лишь на миг. Дрогнул голос, но потом все стало прежним: молчаливый, холодный, испытующий взгляд, плотно сжатые, почти бескровные губы, хмурые седые брови...
     Адмирал спокойно выдержал этот взгляд. Он не питал враждебности к старику, который был в свое время ведущим хирургом центрального клинического госпиталя флота.
     - Как же так... - адмирал обвел неопределенным жестом окружающее пространство. - Почему вы бросили практику в госпитале, Вячеслав Андреевич? Разве спасать жизни стало не по душе?
     Старик вдруг криво и презрительно усмехнулся.
     - Я хирург, а не компьютерный техник, - с внезапной резкостью в голосе ответил он. - Когда клинический госпиталь флота стал превращаться в мастерскую по ремонту боевой техники, я, естественно, ушел оттуда. - Он с досадой посмотрел на Табанова и добавил:
     - Людей стало меньше, чем машин, разве это не очевидно, адмирал? Надеюсь, вы не забыли древнее предостережение?
     - Какое? - перебил его Табаков. Старик опять усмехнулся.
     - "Либо Человечество покончит с войной, либо война покончит с Человечеством", - процитировал Волкошин и тут же добавил: - На мой взгляд, очевидно последнее...
     - Именно поэтому я прилетел сюда, - ответил ему адмирал. - Как бы вы ни относились к сложившейся ситуации, но нам волей-неволей придется поговорить.

***

     Разговор не клеился, и пока они шли по длинному, тускло освещенному коридору, ведущему в глубь станции, Табанов решил взять инициативу в свои руки.
     - Чем вы занимаетесь сейчас, Вячеслав Андреевич? - спросил он, не обращая внимания на неприязненное выражение лица Волкошина.
     - Пытаюсь спасти человечество, - лаконично ответил тот, понимая, что главнокомандующий силами Альянса не станет тратить свое время лишь для того, чтобы засвидетельствовать почтение престарелому военному хирургу, который лет двадцать назад выволок смертельно раненного капитана ВКС с того света, попутно имплантировав ему кибернетический протез взамен оторванной по локоть правой руки.
     Табанов некоторое время шел молча, а потом проронил, так же скупо и откровенно:
     - Мои задачи менее глобальны. Я пытаюсь спасти не человечество целиком, а Землю.
     - Не понимаю, в чем сходятся наши интересы?
     - В людях. Нас действительно стало в сотни раз меньше, чем машин. И это заботит меня, поверьте.
     Волкошин внезапно остановился.
     - Даже если это так, адмирал, то я, - он ткнул себя в грудь указательным пальцем, - я не только не смогу вам помочь, но и не желаю этого делать!
     - Почему? - спокойно осведомился Табанов.
     - Потому что вы ведете войну на уничтожение, и я более не намерен принимать в ней участия.
     - Решили умыть руки?
     - Ничуть, - резко ответил Волкошин. - Но вытаскивать с того света солдат для того, чтобы через месяц вновь получить их, еще более изуродованными, чем прежде, я не желаю. Это издевательство над биологией и нравственностью!.. Гораздо честнее перепоручить войну кибернетическим машинам, что вы, к слову сказать, и делаете на протяжении последнего десятилетия!..
     Разговор на резких тонах был прерван: Табанов и Волкошин подошли к мощной межсекционной переборке, проход в которой запирала многотонная овальная плита внешнего люка шлюзовой камеры.
     - Куда вы меня ведете, Вячеслав Андреевич?
     - В свой кабинет.
     Табанов согласно кивнул, терпеливо дождавшись, пока хозяин странного орбитального сооружения подтвердит собственные полномочия доступа путем сравнительного анализа ДНК. Наконец, после минутной заминки, люк начал с шипением открываться.
     Как успел заметить Табанов, техника на борту морально устарела, она принадлежала прошлым векам, периоду всепланетного колониального бума, когда миллионы людей покинули Землю в поисках новой родины.
     - Прошу... - сухо произнес Волкошин, указывая на открывшийся проход.
     Помещение, куда они вошли, являлось не чем иным, как переоборудованной рубкой управления одного из колониальных транспортов.
     Табанов скользнул взглядом по темным экранам телескопического обзора, погашенным терминалам навигационной и пилотажной систем, хмыкнул, а затем, воздержавшись от вопросов, сел в кресло, привинченное к полу подле рабочего стола Волкошина, на пластиковой столешнице которого громоздились кипы каких-то распечаток, исполненных на стандартных листах пластбумаги. Тут же подле стола высились стойки с различными программными кристаллодисками, рядом перемигивались огнями два контрольных терминала компьютерной системы. Их внешний вид ничего не сказал адмиралу о предназначении этих новаций. Ясно было одно: терминалы не принадлежат к стандартному оборудованию рубки колониального транспорта.
     Усевшись за стол, Волкошин сцепил руки в замок и спросил, стараясь сохранять максимум самообладания:
     - Теперь скажите, зачем вы явились сюда?
     - Я прилетел, чтобы лично решить возникшую проблему. Решить тем или иным способом, - добавил адмирал, глядя в глаза пожилого хирурга, самовольно оставившего службу в военно-космических силах Земного Альянса. Рука Табанова вытащила из-за отворота адмиральской формы импульсный пистолет системы "Стайгер". Положив его на край стола, среди бумаг, командующий вновь посмотрел в глаза Волкошина.
     - Это один из способов решения проблемы? - спросил тот, покосившись на импульсный пистолет.
     - Надеюсь, что мы сможем избежать его, - ответил адмирал. - Я не люблю развязывать зубами те узлы, которые еще поддаются языку.
     - Я не понимаю...
     - Все вы понимаете, Вячеслав Андреевич. Не нужно... Вы умный человек и только что сами обозначили проблему, которая волнует меня в равной степени, как и вас. Уберем на время наши взаимоуничтожающие мнения и попробуем договориться.
     - О чем? - упрямо переспросил Волкошин.
     - Земля опустела, - не обратив внимания на упрямство собеседника, произнес Табанов. - Вы правильно оценили статистику: сейчас на одного гражданина Альянса приходится более сотни машин, и львиная доля из их числа - это боевые кибернетические механизмы. Встроенные интеллектуальные компьютерные системы не учитывались при данном подсчете. Мы оперируем только теми единицами техники, которые имеют максимальную свободу, как программную, так и механическую.
     - И что с того?
     - Население катастрофически сокращается. Альянс начинает испытывать дефицит, но уже не только в квалифицированных кадрах, а в простых людях, - терпеливо пояснил Табанов.
     - Естественно... - фыркнул Волкошин, не скрывая своей неприязни к затронутой теме. - Кибермеханизмы не умеют рожать. Последняя уникальная прерогатива, которую оставили себе люди, - это естественное продолжение рода.
     - Ой ли? - прищурившись, спросил Табанов.
     Волкошин побледнел. При всем самообладании его правая щека вдруг стала подергиваться.
     - Вы сами довели ситуацию до степени катастрофы - вот и оказались в плену механистического абсурда! - глухо и резко произнес он.
     Табанов начал терять терпение.
     - Я был младшим лейтенантом, когда началась война с колониями! - неприязненно напомнил он, машинально сжав в кулак пальцы механической руки. - Вы забыли то время? Забыли про плотность населения в тысячу человек на один квадратный метр земной поверхности?..
     - Где они сейчас, эти люди? - горестно перебил его Волкошин.
     - Вы упрямец, Вячеслав Андреевич. Хотите ткнуть меня носом в факт их гибели? Не получится. Я не отрицаю, что именно Земной Альянс развязал войну, много, очень много людей погибло по вине властей предержащих, но давайте не будем ворошить призраки, Джон Хаммер мертв, нет ни адмирала Нагумо, ни Надырова - никого, кто отвечал за бомбардировки Дабога и иных колоний, некому предъявлять счет, а большая часть населения Солнечной системы, к вашему сведению, выжила. Только двадцать процентов от общего числа погибли в сражениях, остальных война развеяла по огромным пространствам, и многие из бывших граждан Альянса сейчас воюют на стороне колоний.
     - Это не статистика... - печально покачал головой Волкошин. - Война сожгла человечество, и на стороне колоний сейчас сражаются дети, которым по шестнадцать-восемнадцать лет. Не знаю, может, и существуют эти мифические миры, куда сумела скрыться от бойни часть здравомыслящих людей, но я их не знаю. Факты, господин Табанов, упрямая вещь, а они говорят, что обе стороны обескровлены до предела, и вследствие этого идет массовое воспроизводство боевых машин на фоне тотального падения рождаемости. Это факты. Еще пять, ну пусть десять лет подобного безумия - и человечеству придет конец. После нас остану