али стены, восстанавливали сложную структуру энергопитания, налаживали связь между отдельными узлами компьютерной сети и при этом с той же методичной тщательностью наглухо замуровывали систему вентиляции?
     Кто решил, что тут не нужен воздух и свет, почему все воссозданные коммуникации обрели дополнительную защиту, одновременно лишившись своей важнейшей составляющей - системы поддержания жизни?
     Ответ на этот вопрос знал только человекоподобный механизм, резко отличающийся от сотен снующих во тьме механических созданий.
     За истекший год андроид изменился и внешне и внутренне.
     Он трансформировался в нечто, не находящее аналогов ни в одном из технических справочников, изданных людьми. Здесь, в глубинах подземных уровней полуразрушенной военной базы Омикрона, впервые получила свое развитие та потенция, которая была заложена конструкторами в модуль "Одиночки".
     Год саморазвития, проблемы которого были напрямую связаны с восстановлением разрушенного, привел андроида к необходимости изменения собственной структуры. Мощность запоминающих и вычислительных устройств ремонтной машины уже не удовлетворяла потребности блока саморазвития, который теперь координировал действия нескольких сотен исполнительных механизмов.
     Настал день, когда андроид, подчиняясь насущной логике самосовершенствования, отправился в свое последнее путешествие среди кромешной тьмы восстановленных коридоров.
     Проследовав по тоннелям, он миновал автоматические посты охраны и попал в средних размеров зал, где от пола до потолка тянулась сплошная колоннада процессорных терминалов.
     Здесь и произошла его дальнейшая трансформация.
     Коренное изменение не было похоже ни на техническое чудо, ни на мрачное таинство, все происходило вполне заурядно: человекоподобный механизм заранее принес сюда кресло и привинтил его к полу, расположив в тупике, образованном тремя колоннами вычислительных устройств.
     Сейчас он направился к подготовленному для себя месту. Немногочисленные огни, отражающие индикацию питания, являлись единственными источниками света, разгоняющими кромешный мрак, и в порожденном ими красноватом сумраке было видно, как андроид сел в кресло, демонтированное с пилот-ложемента серв-машины класса "Фалангер". Широкие подлокотники, которые ранее были покрыты сенсорными кнопками, он реконструировал, и теперь от них к окружающим терминалам вели кабели, выполненные из оптического волокна.
     Андроид действовал методично и последовательно. Сняв грудной кожух, он обнажил сложную структуру сервоприводного узла, рядом с которым в герметичной капсуле располагался его собственный процессор, закрепленный в амортизирующем каркасе, гасившем все вибрации, возникающие при работе механической мускулатуры.
     Впрочем, теперь для человекоподобной машины наступала новая фаза существования, в которой узел сервомоторов уже не будет принимать никакого участия. Сейчас приводы выполняли свои последние операции: руки андроида подключили два свободных интерфейса, соединив окружающие его вычислительные блоки сначала с собственным процессором, а затем с кристалломодулем системы саморазвития.
     Выполнив эти операции, андроид застыл.
     Два магистральных канала обмена данными соединили его с вычислительными и запоминающими устройствами, смонтированными внутри подпирающих свод столбов. Теперь модуль "Одиночки" получил в свое распоряжение мощнейшую аппаратуру специально сконструированного зала, терминалы которого, в свою очередь, были соединены со всеми периферийными устройствами восстанавливаемого комплекса.
     Если оперировать привычными для человека понятиями, то спустя секунды после завершения перечисленных операций бывший ремонтный механизм трансформировался в центральный узел кибернетической сети. Он в одно мгновение обрел тысячи глаз и сотни рук, объем его долгосрочной памяти теперь исчислялся миллионами гигабайт, а над обработкой поступающих данных трудились десятки смонтированных в этом зале сопроцессоров.
     Однако глобальное усовершенствование никоим образом не повлияло на список задач, которые ставил перед собой развивающийся механизм. Модуль псевдоинтеллекта, составляющий основу только что сформированной сверхмашины, по-прежнему оперировал сугубо практическими задачами, такими, как дальнейшее восстановление разрушенных инфраструктур, бесперебойное снабжение энергией уже отремонтированных уровней, пополнение парка исполнительных механизмов.
     В сферу интересов машинного разума более не входил космический порт планеты - его восстановление было исключено из списка текущих задач, как нерациональная, бесперспективная трата ресурсов.
     Анклав машин постепенно замыкался на схему самоподдержания, без постановки каких-либо глобальных, экспансивных целей.
     Для расширения сферы контроля у вновь образованной сети Омикрона не было никакого практического стимула. Для следующего шага по непредсказуемой лестнице саморазвития блоку псевдоинтеллекта был необходим внешний импульс, изменение условий существования, в противном случае анклав машин, следуя собственной логике, продолжал бы веками осуществлять функцию самоподдержания, что в понятии электронного разума и есть - жизнь.

***

     Планета Омикрон. Два года спустя...
     Небольшое поселение, стихийно возникшее на руинах космического порта, с течением времени разрослось до размеров маленького городка, население которого насчитывало теперь более четырехсот человек.
     Зураб Аль Хаким не без основания считал его своим детищем. Фортуна, однажды повернувшаяся к нему лицом, превратила мелкого контрабандиста в некоронованного владыку всех обитателей Омикрона.
     Хаким проявил достаточно мудрости, чтобы не допустить на подконтрольную ему территорию иных свободных торговцев. Планета по-прежнему значилась во всех звездных каталогах как потенциально опасное место, закрытое на карантин и негодное к заселению в течение ближайших пятидесяти лет.
     Такая трактовка вполне устраивала Зураба. Он прекрасно отдавал себе отчет, на чем именно зиждется его власть: маленький городок с кривыми, бессистемно отстроенными улицами не являлся самодостаточной колонией, и пока в руках Аль Хакима оставалась монополия на космические перевозки, ни один человек на Омикроне не посмеет перечить ему.
     Жизнь текла размеренно. Отряды старателей разрабатывали небольшие, но многочисленные месторождения металлов на бесплодной вулканической равнине соседнего материка, Кущин вывозил сырье, а взамен доставлял в колонию продовольствие и товары повышенного спроса. Иногда он, с разрешения Хакима, привозил небольшие группы эмигрантов с иных миров, но теперь среди скрывающихся от закона асоциальных личностей на борту "Элизабет-Сигмы" стали прибывать и люди иного сорта: искатели приключений, юнцы, мечтающие о быстром обогащении, было даже несколько молодых семейных пар, по какой-то причине решивших покинуть родные планеты.
     С ростом колонии у Хакима появились новые заботы. Он был доволен, что в центральном поселении стихийно возник мелкий бизнес, представляющий сферу минимальных бытовых услуг, но для нормального существования людям было мало нескольких магазинчиков и одной аптеки с практикующим врачом: у старателей к этому времени появились кое-какие сбережения, и следовало подумать о том, как устроить досуг преобладающей мужской части населения колонии, чтобы увести крепких молодых парней от размышлений над существующим положением вещей, а заодно облегчить их карманы от накопившихся денег.
     Единственной возможностью разрешить медленно назревающие проблемы, по мнению Хакима, было строительство увеселительного комплекса с обязательным казино, барами и борделем, но это автоматически вело к новым затратам, нежелательному приросту населения, пьяным потасовкам, которые потребуют организации какой-то службы правопорядка... в общем, Хаким тяжко размышлял над нежелательным, но неизбежным развитием колонии, пока не додумался поделиться своими сомнениями с Кущиным.
     Вадим, выслушав Зураба, тут же подсказал выход:
     - Зачем все так усложнять, Хаким? Открой обыкновенный салон виртуальной реальности, и твои проблемы исчезнут как дым.
     Ганианец не сразу понял скрытый смысл предложенной идеи, и Кущину пришлось растолковывать Хакиму, что такое фантомные миры и каково их влияние на человеческую психику.
     Вадим был обескуражен, когда узнал, что Зураб не был даже поверхностно знаком с виртуалкой.
     - Ну ты даешь... - удивленно покачал головой Кущин в ответ на недоумение Хакима. - Запомни, Зураб, по степени влияния на человеческую психику виртуальная реальность приравнивается к наркотику, а один и тот же компьютер при периодической смене программ может удовлетворить любые потребности в удовольствиях. Не надо привозить сюда проституток, барменов и крупье, достаточно установить мощный комплекс виртуальной реальности кабин на пятьдесят...
     Заметив, что Зураб по-прежнему недоверчиво смотрит на него, Вадим безнадежно махнул рукой.
     - Ладно, давай так: со следующим рейсом я привезу тебе минимум оборудования и специалиста, который все растолкует и покажет. Сам попробуешь и решишь, стоящее это дело или нет. Идет?
     Аль Хаким ненадолго задумался, а потом ответил:
     - Хорошо. Вези. Буду сам смотреть.

ГЛАВА 7

ИЗВИВЫ САМОСОЗНАНИЯ

     Планета Кьюиг. Руины старого поселения. Днем позже
     - Не могу понять... - Шевцов в очередной раз усталым движением вытащил глянцевитый шунт из разъема височного импланта.
     - Что случилось, Сэм? - обеспокоился Генри, у которого рутинный просмотр чужих воспоминаний уже начал вызывать хроническую зевоту. За прошедшие сутки он не увидел на контрольном мониторе ничего выходящего из ряда вон.
     - Похоже, я дошел до той области хранения данных, где информация, общая для двух кристалломодулей, начинает разделяться.
     - Личности Дункана и Кейтлин? - интуитивно предположил Нолан.
     - Думаю, что да. - Шевцов откинулся на спинку кресла. Он заметно осунулся за это время, под глазами резко обозначились синеватые мешки. - Я не зря прервал контакт, - устало произнес он, хлопая себя по нагрудному карману в поисках сигарет.
     - Я могу помочь?
     - Да. - Семен прикурил и тут же закашлялся... За истекшие сутки он пропустил через свой разум такое количество информации, что уже не мог ни есть, ни курить... - Давай, Генри, неси свои стимуляторы, - откашлявшись, произнес он, с отвращением выбросив сигарету.
     - Думаешь, пора? Может, просто поспишь?
     - Нет, - покачал головой Шевцов. - Время поджимает, - скупо пояснил он.
     - Нас никто не ищет. В чем же проблема? - возразил Нолан.
     - Проблема в андроидах. Они - часть сети Омикрона. Сейчас связь с ними оборвалась, значит, центральный модуль "Одиночки" предпримет какие-то шаги. Мне все еще непонятен смысл появления этих псевдочеловеческих созданий на свалке кораблей. Чтобы пойти на такой шаг, искусственный интеллект должен был иметь весомый повод.
     - Тебе виднее, - пожал плечами Генри, который все еще не разделял острое подсознательное беспокойство Шевцова.

***

     Знакомство Хакима с виртуальной реальностью произошло вскоре после разговора о ней. Кущин выполнил свое обещание и со следующим рейсом привез на Омикрон не только обычный груз, но и пассажира.
     - Это Алан Макмиллан, - отрекомендовал он вновь прибывшего Зурабу. - Очень хороший компьютерный техник, программист и хакер. Все в одном лице.
     - Хороший, говоришь?
     - Его ищет полиция всех развитых миров. Там, где есть компьютерная сеть, наш Алан уже успел набедокурить, так что мое предложение пришлось ему как раз кстати.
     - Ты сказал, что отсюда не улетают?
     - Сказал. Он не имеет ничего против.
     Пока Кущин и Хаким вели этот краткий диалог, новый житель колонии Омикрона разгружал свой багаж. Пять объемистых пластиковых кофров с пометкой "Не кантовать", два небольших кейса и обычная сумка с личными вещами - все это заняло целую транспортную тележку.
     Поздоровавшись с Зурабом, он сразу перешел к вопросам по существу, бросив лишь мимолетный взгляд на окрестные руины.
     - Где будем разворачивать аппаратуру? - осведомился Алан, пожав узкую ладонь Хакима.
     - Ты хотел спросить, где я тебя поселю? - прищурился в ответ Зураб.
     - Я обычно живу там, где работаю.
     Хаким смерил Макмиллана пронзительным взглядом.
     - Хорошо, Алан, пойдем, - произнес он. - Я тут присмотрел одно здание, оставшееся от космопорта, думаю, оно тебе подойдет.
     - Почему вы так решили, господин Аль Хаким?
     - Можешь звать меня просто - Зураб, - полуобернувшись, ответил ганианец и пояснил в ответ на вопрос о здании: - Там много сгоревшей аппаратуры и масса кабелей. Крышу, если что, мы починим. Короче, посмотришь сам. Не понравится, найдем другое помещение.

***

     Здание, куда Хаким привел Алана и Вадима, располагалось на окраине, в зоне тотальных разрушений, пролегающей между стеклобетонной равниной посадочных полей и современным поселением.
     Заметив эндоостовы выгоревших серв-машин, которые высились среди руин закопченными гротескными фигурами, Алан обернулся к Зурабу и спросил:
     - Что здесь происходило?
     Хаким пожал плечами:
     - А Шиист его знает. Вон спроси у Вадима, он первым прилетал сюда.
     Алан не преминул воспользоваться полученным советом.
     Кущин, помогавший ему толкать тележку с аппаратурой, не нашел причин отмалчиваться, тем более что истинной картины происходивших тут много лет назад событий не знал и он.
     Кивнув в сторону леса, Вадим кратко передал Алану суть сегодняшнего положения вещей:
     - Раньше тут была военно-космическая база Альянса, которую уничтожил флот Колоний, но в лесу до сих пор остались машины. Они контролируют массив, поэтому не советую совать туда свой нос.
     - Они не нападают на поселение? - недоверчиво переспросил Алан.
     - Сейчас уже нет. По первому году были стычки, но они прекратились, как только поселенцы оставили в покое территорию бывшей базы. Они не трогают нас, а мы их. Такой вот "статус-кво".
     - Понятно... - ответил Алан, что-то обдумывая. - А эти серв-машины? - задал он очередной вопрос, указав на скопление почерневших эндоостовов и щедрую россыпь глубоких, но уже начавших оплывать по краям воронок.
     - Ну, у тебя же есть глаза? - отмахнулся от него Кущин. - Это следы орбитального удара. Сам подумай, разве мы могли бы справиться с тяжелыми серв-машинами? Они уже торчали здесь, когда я впервые прилетел на Омикрон.
     Макмиллан мрачно покосился на обугленные остовы машин, хаотично вросшие в землю среди множества воронок, и толкнул тяжело груженную тележку, заметив, что Хаким уже стоит в конце разгромленной все тем же орбитальным ударом улицы, подле входа в здание с проломленной куполообразной крышей, на которой угадывались фрагменты снесенных взрывами параболических антенн. Очевидно, что ранее там располагался центр связи космического порта.

***

     С появлением Алана Макмиллана дела в маленькой колонии снова пошли на лад. Кущин оказался полностью прав в своем провидении ситуации: компьютерный центр на базе которого функционировали полсотни кабин виртуальной реальности, фактически решил проблему досуга периодически возвращающихся в город старательских групп, а заодно стал еще одним источником прибыли для Аль Хакима.
     Теперь, когда у него появилось новое полюбившееся детище, Хаким назначил на приемный пункт двух служащих, выбранных из числа колонистов, а сам перенес свою резиденцию в отреставрированное здание, где размещался компьютерный центр.
     Хаким не лгал Кущину, когда говорил, что не имеет никакого представления о своей родной планете, но, очевидно, в его наследственности преобладали отцовские гены, что выражалось не только в смуглой коже лица, но и в некоторых привычках.
     ...Стояла безветренная, теплая предвечерняя тишь, когда на окраине города появился сухощавый подросток, одетый в старый, местами порванный комбинезон, какие обычно носят военные техники. Паренек пришел со стороны леса, неся на спине тяжело нагруженный короб.
     Лицо подростка было загорелым, обветренным, что свидетельствовало о частом и долгом пребывании на свежем воздухе. Темные, длинные волосы были забраны на затылке в тугой узел, обнажая мягкую заглушку из пеноплоти, предохраняющую от пыли и влаги гнездо импланта, вживленного в правую височную область. Это обстоятельство давало понять, что подросток родился не в колонии, но ни Хаким, ни Кущин не могли припомнить, чтобы среди эмигрантов, доставляемых на Омикрон, были несовершеннолетние.
     Впрочем, обоим было все равно, откуда взялся этот парень. Вадим бывал на Омикроне наездами, а Зурабу пацан примелькался еще в ту пору, когда поселение едва насчитывало сотню человек. Пятнадцатилетний подросток, так же как все, занимался сбором различного военного имущества, которое в ту пору было разбросано повсюду, чем и зарабатывал себе на жизнь. Наличие у него импланта и недетская молчаливость могли бы насторожить Хакима, но в ту пору он был слишком занят проблемой первичного обустройства поселения, чтобы обращать внимание на такие мелочи, а потом этот вопрос уже не возникал в голове ганианца, который просто привык к периодическим появлениям пацана в пункте приема.
     Юношу звали Дункан. Кроме собственного имени, его память содержала еще много обрывочных воспоминаний, в основном шоковых, которые не поддавались осмыслению, но причиняли душевную боль, словно им был утрачен огромный отрезок времени, именуемый емким термином "детство".
     Он не любил ворошить свою память. Жить одним днем, его заботами, радостями либо огорчениями, казалось ему вполне приемлемой формой существования.
     Не вспоминая о прошлом и не загадывая на будущее, он вел привычный образ жизни, не задумываясь о превратностях судьбы, и все невзгоды в основном проходили мимо, не задерживаясь в его рассудке.
     Собственно, сознательная жизнь Дункана началась за несколько месяцев до появления на Омикроне первого космического корабля, в экипаж которого входил в качестве дубль-пилота Вадим Кущин.
     У любого из нас есть стартовые воспоминания, некие запечатленные в памяти события, с которых ведет свой субъективный отсчет времени внутреннее "я".
     Для Дункана таким стартовым толчком воспоминаний являлась буря. Он помнил мрачные, свинцово-серые небеса, неистовый ветер, с корнем выворачивающий огромные деревья, и свой неизбывный ужас перед разбушевавшейся стихией.
     В тот момент у него не было ни прошлого, ни будущего, а сам мальчик превратился в комок заледеневшей от страха плоти. Ноги инстинктивно несли его через кромешный ад природного катаклизма, пока он не наткнулся на две машины, стоявшие в кустарнике, на границе между лесным массивом и бескрайними стеклобетонными полями, за которыми полыхали заревом пожаров здания космического порта.
     Забившись внутрь одной из БПМ, он просидел в ней несколько суток, пока не утихла буря.
     Следующий период своего существования он помнил смутно. Голод, жажда и ужас, глубоко засевший в сознании, затмили все иные воспоминания и чувства, - он остался жив, но впал в моральную кому.
     Все, что происходило с ним до страшного пробуждения посреди разбушевавшегося урагана, было забыто, прочно похоронено под шоковыми воспоминаниями тех роковых суток...
     Словно дикий зверек, он совершал короткие вылазки, интуитивно отыскивая среди массы разбросанных по округе предметов рационы выживания, и тут же бегом возвращался в свое надежное, спасительное убежище. Темное нутро боевой планетарной машины на долгое время стало для него символом безопасности, словно царящий внутри сумрак отгораживал его сознание от страшной реальности развороченного ураганом леса.
     Так длилось долго, пока на планете не появились люди.
     Мальчик не мог объяснить себе, почему он инстинктивно потянулся к ним, не ощущая при этом никакой опасности, исходящей от незнакомцев? Его сознание по-прежнему представляло собой комок страха, но вид живых людей, что-то разгружавших из совершившего посадку космического корабля, подействовал на