тиц, синтезированных установкой ?СВЕТ?, не оставалось страдания и боли. Это оружие было страшным по своей уничтожительной, испепеляющей мощи, но милосердным - мгновенная смерть фактически не воспринимается разумом, и в представлении Шейлы, уж лучше ?СВЕТ?, чем боевой шагающий робот...
     Двадцать пять лет назад, когда Конфедерация Солнц уже трещала по швам, но еще не развалилась, Центральные Миры готовились к вероятной войне с Окраиной. Время, на которое выпали детство и ранняя юность Шейлы Норман, было смутным и неспокойным. Обитаемая Галактика в тот период стояла буквально на грани - в период эригонского кризиса всерьез поговаривали о близком начале Третьей галактической войны, и сейчас девушка вдруг ощутила, как к ней возвращаются позабытые детские страхи... Колючий, напряженный взгляд Горкалова оттолкнул Шейлу, и она вспомнила, как маленькой девочкой пыталась вскарабкаться на колени к отцу, а он мягким, но однозначным движением ссаживал ее, напряженно вглядываясь в сферу интервизора, где передавали очередную сводку новостей... Тогда угрюмая сосредоточенность отца была непонятна, она лишь рождала в душе девочки ощущение незаслуженной обиды, и лишь теперь она отчетливо поняла - он просто осознавал суть большинства событий и боялся... Именно поэтому отец так много успел передать ей, научил управлять огромными боевыми машинами, словно в нем постоянно жило роковое предчувствие сегодняшнего мига...
     ...Пока эти обрывочные суматошные мысли-воспоминания метались в голове Шейлы, Горкалов, который был полностью поглощен управлением, вывел ?Гранд-Элиот? на окраину города. Он уже не гнал машину к космопорту, как это могло показаться сначала, а вышел на окружную трассу и взял направление на консервационные склады РТВ.
     Ильей в этот миг руководили инстинкт и опыт, и он не ошибся. Впереди опять побежали частые вспышки, и в прикрытое боковое стекло машины дохнул горячий ветер, который нес отчетливый кисловатый запах гари.
     Вспышки впереди замелькали вновь.
     Звук от них был звонким, лопающимся, частым и ритмичным, будто невидимый исполин, обладающий исключительным чувством ритма, молотил металлической болванкой по гулкому, пустому резервуару. Пять равномерных ударов... секунда тишины... и опять частое стаккато, от которого начинало закладывать уши...
     Шейла, взгляд которой метался от серого стеклобетонного покрытия, летевшего под колеса ?Гранд-Элиота?, к неумолимо приближающимся вспышкам, внезапно заметила то, что она подсознательно ждала и страшилась увидеть: несколько горевших чадными кострами машин, отброшенных на обочины скоростной магистрали, будто кто-то небрежно скинул их туда, просто проходя мимо.
     Дрожь, начинаясь от поясницы ползла все выше. Она мельком увидела обугленное человеческое тело, наполовину высунувшееся из выгоревшего дотла салона дымящегося автомобиля, когда машина Горкалова, совершив немыслимый на такой скорости вираж, вписалась в узкий зазор между чадящими кострами и, не снижая скорости, понеслась дальше, к серому, проломленному в нескольких местах пятиметровому бетонному забору, окружающему базу и находящиеся на ее территории склады РТВ.

***

Элио.
Консервационные склады робототехнического вооружения...

     Главные ворота базы, в которые упиралась дорога, были выбиты залпом из автоматической пушки большого калибра. Бронированные створы просто порвало в клочья.
     Шейла смотрела на них в абсолютном ступоре. Она не слышала визга тормозов ?Гранд-Элиота?, даже ощущения резко сброшенной скорости и впившегося в грудь ремня безопасности не могли преодолеть шок, который она испытала, глядя на клочья десятисантиметровой брони, раскиданные вокруг, будто обрывки серой оберточной бумаги.
     Уцелевшая после залпа автоматической пушки часть ворот, вместе с направляющими полозьями, по которым должны были скользить створы, была загнута внутрь, будто тут прогулялся титан, походя согнувший лист фольги, вставший поперек дороги...
     ?Гранд-Элиот? несколько раз подбросило, когда он переваливался через рытвины. Шейла глянула в боковое стекло и поняла - машина только что переехала вдавленный в разогретое стеклобетонное покрытие дороги четырехпалый след ступохода шагающей боевой машины.
     Она не верила, что способна испытывать что-то подобное. Ее душа вдруг сжалась в маленький, трепещущий, пульсирующий комочек, - этот ужас наглядного сравнения масштабов, соприкосновение с реальностью жутко проиллюстрировал оброненную Горкаловым фразу:
     ?Симулятор боевой машины и реальность имеют между собой столько же общего, как детский трехколесный велосипед и гоночный флаер...?
     Нужно было увидеть этот страшный, вдавленный в стеклобетон след, через который неуклюже переваливались колеса ?Гранд-Элиота?, разглядеть клочья десятисантиметровой брони и загнутые внутрь останки створов въездных ворот базы, чтобы понять, что именно имел в виду Горкалов, упрямо отказывая ей в тех требованиях, на которые Шейла, как ей казалось некоторое время назад, имела полное право...
     Да, она всегда была храброй девочкой, а двадцать семь - это уже далеко не юность, особенно когда жизнь не балует и приходится постоянно идти против ее течения, но...
     Шейлу не отпускала дрожь.
     Она уже не была уверена ни в чем, в том числе и в своей способности немедленно сесть в рубку настоящей шагающей машины, весом от тридцати до шестидесяти тонн...
     В этот миг ?Гранд-Элиот?, промчавшись по широкому, прямому, как стрела, участку дороги, внезапно свернул направо и выскочил на один из многочисленных, разбросанных по всей территории базы технических паркингов. Огромная, погруженная в сумрак площадь, которую окружали ангары, казалась совершенно пустой; бой продолжался, но он шел где-то вдалеке, в районе противоположной оконечности базы, а тут...
     Шейла заметила, что ворота всех ангаров открыты, затем, из-за ближайшего здания, смутно прорисовавшись на фоне серого неба и одинокого фонаря, вдруг показался контур чего-то огромного, похожего на серую, камуфлированную жабу, ростом с семиэтажный дом, и это нечто вдруг с оглушительным, ноющим визгом торсовых сервоприводов резко повернуло свою верхнюю часть.
     Выстрел автоматической пушки ?Фалангера? осветил весь паркинг, от края до края. Высоко над головой сверкнули пять вспышек и ударил звонкий грохот, от которого заглох мотор машины и лопнуло лобовое стекло ?Гранд-Элиота?. Шаг. Земля приняла шестьдесят тонн с тяжкой судорогой.
     Шейла сидела, вся осыпанная крошкой рассыпавшегося на гранулы лобового стекла; она ничего не слышала, оглохнув от выпущенной ?Фалангером? очереди, - лишь ее расширенные глаза продолжали следить за ним. Она отчетливо увидела, как повернулся вокруг своей оси барабан автоматической пушки, подставляя казенной части новый, не раскаленный стрельбой ствол, в ватной тишине коротко дернулся боевой эскалатор, перезаряжая орудие, и вниз полетела пустая обойма, размером в половину человеческого роста.
     Невольный вскрик замер в горле Шейлы, когда ударило левое орудие ?Фалангера?.
     Звенящая глухота контузии избавила ее от оглушающего рыка, лишь кожей лица она ощутила горячий ветер, дохнувший сквозь провал выбитого лобового стекла. Она резко обернулась и увидела, по кому вел огонь шестидесятитонный исполин: прислонившись к выщербленной осколками, дымящейся бетонной стене ангара метрах в двадцати позади заглохшего ?Гранд-Элиота? стоял ?Хоплит?.
     Его яйцеобразный корпус было трудно прострелить в лоб - снаряды неизбежно уходили в рикошет, не находя перпендикулярной плоскости ни в одной точке покатых бронеплит, но ?Фалангер? вел огонь не по торсу противника, он целил в поворотную платформу, и теперь разведывательный робот стоял, нелепо запрокинувшись назад, а из его развороченных внутренностей сыпали искры, валил ядовито-зеленый пар и били несколько струй охлаждающей жидкости...
     Все описанное произошло так быстро, что за это время можно было лишь пару раз затянуться сигаретой, - Шейле же казалось, что минула вечность, и только взглянув на Горкалова, который молча отряхивал с себя гранулы лопнувшего лобового стекла, она поняла, что это ее внутреннее, субъективное время замедлилось почти до полной остановки сознания.
     Он внезапно полез за пазуху и вытащил надетую на шею тонкую серебристую цепочку, на которой был подвешен крохотный плоский медальон.
     Шейла прекрасно знала, что это такое.
     Универсальный ключ доступа в рубку боевой машины, одновременно являющийся кодоном активации бортовых кибернетических систем. Такие медальоны выдавались во времена Конфедерации Солнц пилотам, занимающим соответственные должности и обладающим этим правом - сесть за рычаги управления любого шагающего робота.
     Она понимала, что собирается сделать Илья Андреевич, ее боковое зрение продолжало фиксировать сумеречную, почти неразличимую в ночи фигуру ?Фалангера?, разбитого, истекающего зловонным паром ?Хоплита? и открытые створы консервацион-ных ангаров, в которых подле машин суетились какие-то тени...
     Следующим движением Горкалов достал автоматический пистолет и активировал электромагнитный механизм затвора пятидесятизарядной ?гюрзы?...
     Она заметила, что его руки не дрожат, лишь в побледневшем лице не было ни кровинки.
     Шейла всегда была храброй девочкой, но сейчас ей было так страшно, что пальцы не гнулись, казались чужими и непослушными...
     Он повернулся, увидев, что она, едва осознавая собственный жест, полезла за пазуху, вытаскивая тонкую цепочку с точно таким же медальоном, принадлежавшим ее отцу, капитану Дейвиду Норману.
     Тень изумления в его глазах мелькнула и исчезла.
     Грань невозвращения уже была пройдена ими обоими, - судьба в который раз распорядилась по-своему, и хотя Горкалов видел страх девушки, понимал ее дрожь, но теперь он был вынужден оставить за Шейлой право на осознанное, самостоятельное решение.
     Она повернула голову, встретилась с ним взглядом.
     Слова не имели смысла. Он смотрел в ее глаза лишь долю секунды, затем, резко открыв дверцу машины, вылез из изуродованного ?Гранд-Элиота?, зная, что ?Фалангер? слишком велик для охоты на людей.
     Дверь со стороны Шейлы заклинило, и она торопливо полезла через водительское сиденье.
     Илья не произнес ни слова, лишь жестом указал на раздвинутые створы ближайших ангаров, в которых возвышались смутные контуры. В правом ?Фалангер?, в левом ?Ворон? - достаточно редкая модель сорокапятитонной машины среднего класса.
     Мелкие смутные фигурки продолжали суетиться подле них; отсюда было невозможно различить, кто там и что делает подле ферм обслуживания боевых машин, но Горкалов уже, видимо, решил для себя все дилеммы и молча указал Шейле - твой ?Ворон?, я на ?Фалангере?, идем с боем, коды свой-чужой по ходу активации.
     Язык немых жестов, бытовавший в среде пилотов Конфедерации, был известен ей так же хорошо, как родной элианский.
     Илья поднял ?гюрзу? и, повернув пистолет ребром, чтобы мизерная отдача от стрельбы вела оружие не вверх, а вбок, молча шагнул в сумрак, одновременно открыв огонь.
     В звенящей тишине это было похоже на бред. Он шел и стрелял, не останавливаясь, не прекращая огня, словно сам был машиной, а его нервы состояли из стальных струн, не озираясь, не дергаясь, не сворачивая, пока не вошел в тускло освещенный ангар с установленным на обслуживающей плите ?Вороном?.
     Из рукоятки ?гюрзы? вылетела пустая обойма, и Шейла, которая, инстинктивно пригибаясь, двигалась следом за Горкаловым, вдруг услышала, как звонко клацнул о рифленую металлическую плиту отстрелянный магазин.
     К ней снова возвращался слух, а вместе с ним и ужас.
     В сумраке ангара она споткнулась обо что-то шуршащее, мягкое и безвольное. Вспомнив про крошечный фонарик, пристегнутый к брелоку для ключей, она посветила им себе под ноги и невольно отшатнулась.
     На обагренной розовой кровью металлической плите лежал инсект.
     Эти существа были известны Шейле по многочисленным выпускам галактических новостей, но воочию она столкнулась с ними впервые.
     Этот напоминал материализовавшийся кошмар перебравшего энтомолога. Хитиновый панцирь мертвого насекомого, заляпанный розовой сукровицей, влажно и неприятно поблескивал в дрожащем свете маломощного фонарика. Сегментированное брюхо казалось белесым, остальные покровы варьировались по окрасу от темно-коричневого хитина на спине до грязного, болотно-зеленого, покрывавшего хрупкие на вид конечности, которые смотрелись, словно уродливая пародия на строение человеческого тела. И руки, и ноги инсектов казались просто приклеенными по бокам заостренного книзу туловища.
     Из-за шока, вызванного инстинктивным ужасом и отвращением, Шейла волей или неволей смогла внимательно разглядеть насекомоподобное существо. Она стояла и смотрела вниз, себе под ноги, на застреленного инсекта, не ощущая ничего вокруг, словно эта чуждая форма жизни сумела заполнить собой все ее сознание.
     Его голова, лишенная шеи, казалась торчащей прямо из плеч, большие фасетчатые глаза, смещенные ближе к ушным отверстиям, выглядели тусклыми и ненатуральными, будто стеклянными, дыхательные щели, занимавшие центр ?лица?, располагались елочкой, создавая жуткую, вдавленную имитацию носа, из-под которого резко выступали роговые челюсти, способные обкусывать и мелко измельчать как растительную, так и животную пищу...
     ...Рука Горкалова легла на плечо Шейлы, заставив ее вздрогнуть и отскочить в сторону.
     Он не отпустил ее, а молча встряхнул, повернув лицом к себе, так что она ощутила на щеке его теплое, прерывистое дыхание. Рука Ильи Андреевича оказалась неожиданно сильной, а пальцы показались ей просто железными.
     - Нет времени на медленные танцы, - произнес он, ногой перевернув труп инсекта. - Видишь?
     Она кивнула, с трудом сдерживая подкатившую к горлу рефлекторную тошноту.
     - Это вторжение.
     За открытыми створами консервационного ангара внезапно раздался ноющий звук сервомоторов - это ?Фалангер?, торс которого по-прежнему возвышался над боксами, повернулся в другую сторону.
     Больше не нужно было слов, эмоции и так перехлестывали разум. Она понимала, что произошло.
     Горкалов был прав. Цивилизацию продали.
     Дрожащие пальцы Шейлы нашли медальон и сжали его.
     - Я смогу заменить отца... - едва слышно прошептала она.

***

     Первое, что ощутила Шейла, протиснувшись сквозь люк в рубку ?Ворона?, было полумистическое чувство внезапно материализовавшегося сна, но не желанного, а кошмарного...
     Кодон активации бортовой кибернетической системы, казалось, жжет вспотевшую от напряжения ладонь.
     Она вылезла из люка позади специального ложемента - сложной системы датчиков и приводов, центром которой являлось катапультируемое в случае критических повреждений кресло пилота, обошла этот комплекс, боком протиснувшись в узкий зазор между ложементом и обступающими его со всех сторон приборными панелями, села на самый краешек кресла, словно была маленькой девочкой, тайком от родителей пробравшейся в некую запретную зону, нашла глазами крохотное окошко сканера и, решившись наконец, протянула руку, коснувшись теплым медальоном сканирующей пластины.
     Что-то тихо, но отчетливо щелкнуло, потом в недрах компьютерных консолей вкрадчиво зашелестели охлаждающие вентиляторы включившихся сопроцессоров, и мягкий, но явно мужской голос вдруг произнес:
     - Код активации принят, пилот. Полномочия доступа подтверждены. - Шейла вдруг осознала, что ее нервы готовы вот-вот лопнуть.
     Она попыталась мысленно успокоить себя, порывистым движением уселась глубже в кресло, и внезапно весь чуткий, неимоверно сложный механизм пилот-ложемента задвигался, пытаясь прильнуть к ее телу, приноровиться к нему, обнять, почувствовать...
     - Внимание, обнаружена неудовлетворительная форма одежды, - доверчиво сообщил голос. - Система не может обнаружить стандартный нейросенсорный костюм.
     Шейла никак не могла отделаться от мысли, что спит и видит сон...
     Она рывком поднялась, покосившись на себя: какой, к дьяволам Элио, нейросенсорный костюм? Она ведь была в своем белоснежном пальто, на котором теперь виднелись рыжие пятна и несколько черных полос, вероятно, от сажи или какой-то смазки...
     Откуда здесь взяться нейросенсорному костюму?
     Шейла видела лишь один выход: она расстегнула магнитные липучки и сбросила пальто. Машинально свернув его, подкладкой наружу, поискала глазами место куда бы положить дорогую вещь, потом, словно очнувшись, торопливо сунула его в зазор за пилот-ложементом и снова опустилась в кресло.
     Оно опять обняло ее, тонко взвизгнули приводы, что-то приподнялось, изменился угол наклона, спинка немного откинулась, подголовник мягко коснулся затылка и кольнул в шею активировавшимися иглами контактов.
     - Имплант, пожалуйста...
     Его звали ?Алон? . Пилоты обращались к системе более ласково - каждый придумывал этому голосу и ассоциировавшейся с ним машине свое сокровенное имя...
     Какая услужливая память. На симуляторе она все делала сама, вручную, не прибегая к услугам систем псевдоинтеллекта.
     Вот где крылась роковая ловушка...
     Сорок пять тонн металла, пластика, брони, электроники, оружия - все это не имело ни грамма общности с миром фантомов, - многотонные приводы и механизмы исполинской машины обняли ее, вошли в разум и плоть, соединившись с нервной системой пилота, как только черный шнур оптико-волоконного интерфейса с характерным влажным щелчком вошел в гнездо импланта, который вживлялся в область правого виска каждому человеку еще в роддоме...
     ...Если бы Шейла знала историю так глубоко, как некоторые, помешанные на технике прошлого исследователи, то она бы очень удивилась тому факту, что первые прототипы подобных дубль-систем, то есть связок человек - машина, возникли на Земле очень давно, в ту эпоху, когда само понятие ?космос? еще только искало свое место в разумах миллиардов людей.
     На изломе двух тысячелетий, в неимоверно далеком для Шейлы конце двадцатого и начале двадцать первого столетий, кто-то из русских конструкторов, разрабатывая боевые системы управления вертолетами и истребителями, убедительно доказал, что человеческая психика ориентирована на голос, и создал на этой базе удивительно эффективную для своего времени систему, которая в среде пилотов получила женское имя ?Наташа?.
     Этот человек, или, скорее всего, группа людей, даже не подозревали, каким окажется будущее их трудного ребенка.
     ?ALONE? являлся далеким праправнуком той системы, что стояла на первых серийных моделях российских истребителей ?СУ? и ввергала в дрожь пилотов противника одним упоминанием о себе.
     Неимоверно более сложный, соединенный не просто с психикой пилота, а непосредственно с его центральной нервной системой, программный пакет ?Одиночка? давал невероятные возможности для гибкого управления, для обратной связи с машиной, но только при одном условии - с ним нужно было сжиться, поверить в него, полюбить, а вот на это у Шейлы уже не было времени.
     Пока в ее голове метались подобные мысли, а разум с упоением и страхом впитывал ошеломляющее чувство слияния с корпусом сорокапятитонного шагающего робота, ощущая уже не виртуальную, а реальную мощь пульсирующих вокруг систем, в недрах ?Ворона? гулко взвыли, раскручиваясь до немыслимых оборотов, гироскопы систем стабилизации, заурчали, задвигались, проверяя собственную функциональность, сервомоторные механизмы, ровно осветился вариатор целей, из-за подголовника поднялся привод с полушлемом и, - Шейла вздрогнула, - сам опустился на ее голову, накрыл коротко стриженные волосы своей мягкой подложкой, отгородил верхнюю часть лица прозрачным органическим бронестеклом, на котором тут же запульсировала координатная сетка компьютерного планшета.
     - Сервомоторные системы активированы, - сообщил голос. - Реактор выведен на десять процентов мощности. Идет тестовая проверка цепей управления. Боекомплект загружается.
     Шейла уже знала это. Она чувствовала, как вибрирует механизм боевого эскалатора, подавая лотки с ракетами к пусковым установкам