Вот  почему  я  больше
склоняюсь  к  версии  с  досками.  Ни  один  из  констеблей  тщательно  не
обследовал морг, они только заглядывали в дверь.
   - Ладно. Но  чтобы  вытолкнуть  труп  в  окно,  преступник  должен  был
изменить его положение, ибо труп утратил гибкость, не правда ли?
   - Да. Он должен был сделать это в темноте. Затем высадил окно и опустил
тело наружу.
   - Каким образом он оставил свой босой след у стены?
   - Ну, это, пожалуй, было не так уж сложно.
   - Вы ошибаетесь, это крайне трудная задача. Злоумышленнику  приходилось
заниматься своим делом украдкой  от  Уильямса,  уже  привлеченного  звуком
треснувшего стекла. Это едва  ли  не  самый  критический  момент.  Уильямс
наверняка не удрал бы,  увидев  виновника  преступления.  Он  не  стал  бы
улепетывать от человека, пытавшегося  вытащить  труп,  поскольку  он  ждал
именно такого человека. Выстрелил бы или нет, но скорее всего попытался бы
задержать его, а не обратился в бегство. Вы согласны со мной?
   Грегори не спускал с главного инспектора глаз. Наконец коротким  жестом
дал понять, что согласен.
   Шеппард продолжал:
   - Если бы труп упал в снег, а преступник оставался  невидимым,  скажем,
присел на корточки за окном так, что снаружи его невозможно было заметить,
то и тогда  Уильямс  не  удрал  бы,  а  ждал  с  пистолетом  в  руке,  что
произойдет. Держал бы, вероятно, под прицелом дверь и окно, если предпочел
бы не входить внутрь, что в конечном счете приемлемо. Но не удрал бы. Вы и
с этим согласны?
   Грегори снова кивнул, всматриваясь в рисунок на письменном столе.
   - Та же трудность возникает и во втором варианте. Правдоподобно  только
проникновение  преступника  внутрь  помещения,  ибо  ему  не   требовалось
укрываться за досками. Снег действительно мог засыпать  его  следы.  Пошли
дальше. Теперь уже о развитии событий, одинаковом в обоих вариантах. После
бегства Уильямса преступник вышел из морга, подтянул труп к двери, а потом
улизнул сквозь кусты и дальше по руслу ручья. Ради чего он волок  труп  по
глубокому снегу? Собственно, даже не волок его, как  нам  обоим  прекрасно
известно, но совершал нечто странное. В результате  чего  остались  следы,
словно кто-то голый полз на руках и коленях. Не так ли?
   - Да.
   - Зачем он это сделал?
   - Ситуация еще хуже, чем во  время  нашей  первой  беседы...  -  сказал
Грегори уже совершенно другим тоном, словно делал неожиданное признание. -
Человек действительно мог проникнуть в морг, если он все хорошо рассчитал.
Он мог идти следом за полисменом,  ибо  валил  снег,  было  темно,  метель
заглушала шаги; мог пробраться в морг и ждать там,  скажем,  три  четверти
часа  или  час,  пока  снег  надежно  заметет  следы.  Есть,  однако,  еще
кое-что... Я думал, что он хотел добиться эффекта, о котором вы  говорили.
Я воображал, что дело прояснилось до конца, когда  допустил  существование
человека, действующего ради того, чтобы полиция поверила в воскресение  из
мертвых. Но теперь даже эта версия отпадает. Преступник передвигал труп  и
даже бросил его. Преступника могло что-то напугать. Но чего ради он двигал
покойника  по  снегу?  Состояние  трупа  говорит  о  том,   что   никакого
воскресения не происходило, он должен был  знать,  что  это  станет  ясно,
однако же бросил  труп.  Этого  я  не  могу  постичь  -  ни  в  категориях
уголовного преступления, ни в категориях безумия.
   - Возможно, его спугнули, как вы минуту назад говорили. Может быть,  он
услышал шум подъезжающего автомобиля?
   - Да, он мог даже увидеть его, но...
   - Увидеть? Каким образом?
   - Когда на автостраде сворачиваешь в сторону Пикеринга, свет фар падает
сверху на кладбище и крышу морга, - автострада проходит несколько выше.  Я
обнаружил это вчера ночью.
   - Но, Грегори, это крайне важная деталь! Предположим, что свет этих фар
спугнул преступника и  он  бросил  труп.  Тогда  мы  имели  бы  объяснение
загадки! Это был бы первый случай, когда он допустил просчет, не  завершил
запланированную акцию. Бросил труп,  поскольку  потерял  голову,  подумав,
скажем,  что  подъезжает  полиция.  Это   должно   стать   основой   вашей
реконструкции... по крайней мере какое-то объяснение.
   - Да, действительно объяснение, - согласился Грегори, - но... я не смею
прибегнуть  к  нему.  Человек,  который,  начиная   действовать,   изучает
метеосводку, который тщательно планирует  свои  действия  так,  чтобы  они
соответствовали сложному математическому уравнению, такой  человек  должен
знать, что свет автомобильных фар  на  повороте  автострады  освещает  всю
округу, захватывая и кладбище.
   - Вы о нем слишком лестного мнения.
   - Это правда. Я просто не в состоянии поверить, что он испугался. Он не
боялся стоявшего в нескольких шагах полицейского с револьвером в  руке,  а
испугался света далеких фар?
   - Такое случается. Последняя капля,  которая  переполнила  чашу...  Он,
возможно, не был подготовлен к этому. Или его ослепило.  Вы  не  считаете,
что  это  возможно?  Вы  снова  улыбаетесь?  Похоже,  вы  восхищены   этим
человеком, берегитесь, еще шаг, и вы сделаетесь его приверженцем!
   - Возможно, - сухо отозвался Грегори. Он протянул руку к листу бумаги и
почувствовал, что дрожат пальцы. Он спрятал руки под стол. - Возможно,  вы
правы... - добавил он в раздумье. - Я считал,  что  в  общем  мне  удалось
восстановить ситуацию. Но, может, я уже теряю голову.  Только...  Уильямса
ведь напугал не сам труп, а то, что с трупом  происходило.  А  происходило
нечто такое, что повергло его в панику. Может быть,  мы  узнаем,  что  это
было, но - почему?..
   - Остался еще кот, - буркнул Шеппард как бы самому себе.
   Грегори поднял голову.
   - Да. И должен признаться, это мой шанс.
   - Как вас следует понимать?
   - Это знак закономерности, который отличает все дело в целом, это общая
черта, непонятная, но общая. Ситуация,  несмотря  ни  на  что,  совсем  не
похожа на хаос. Тут есть  какой-то  смысл,  только  вот  цель  по-прежнему
неясна. Господин инспектор, я... хотя, как вы заметили, я сам...
   Он волновался, ибо никак не мог выразить свою мысль.
   - Я считаю, что мы не в состоянии ничего  сделать,  кроме  как  усилить
контроль. Пока ничего. Но  мы  добьемся  того,  что  у  злоумышленника  не
останется никакой щели. Он действует с беспощадной  методичностью,  и  эта
методичность теперь обернется против него. Сисс поможет нам вычислить, где
именно следует ждать следующего случая.
   - Сисс? - повторил Шеппард. - Я получил от него письмо.
   Он выдвинул ящик стола.
   - Сисс пишет, что новых случаев он уже не ожидает.
   - Не  ожидает?  -  Грегори  ошеломленно  глядел  на  Шеппарда,  который
спокойно кивнул.
   - То есть, по его мнению, эта серия уже исчерпалась, завершилась,  либо
надолго, либо навсегда.
   - Он это утверждает? На каком основании?
   - Он пишет, что это требует более широкого исследования, которое он как
раз  начал,  и  что  до  окончания  работы  предпочитает  воздержаться  от
каких-либо дальнейших объяснений. Вот и все.
   - Ах так...
   Грегори пришел в себя. Глубоко вздохнул, выпрямился и задумчиво оглядел
свои руки.
   - Видимо, он знает больше, чем мы,  если...  Но  известны  ли  ему  все
результаты нашего расследования?
   - Да. Я сообщал их Сиссу по его просьбе. Считаю, что  мы  были  обязаны
это сделать, так как он помог нам определить место...
   - Да. Да. Естественно, - повторил  Грегори.  -  Это  меняет  положение.
Значит, остается только...
   Он встал.
   - Вы хотите побеседовать с Сиссом? - спросил Шеппард.
   Грегори сделал неопределенный жест,  он  хотел  прежде  всего  покинуть
Скотленд-Ярд, быстрей прекратить этот разговор. Шеппард поднялся со своего
стула.
   - Я предпочел бы, чтобы вы не были столь  нетерпеливы,  -  буркнул  он,
подняв на Грегори глаза. - Во всяком случае... не обижайтесь. Я прошу вас.
   Грегори, застигнутый врасплох, отступил к дверям. Он видел ожидание  на
лице Шеппарда, сглотнул слюну и с усилием произнес:
   - Я постараюсь, господин инспектор. Но не знаю, буду ли я сейчас с  ним
разговаривать. Не знаю. Мне необходимо еще...
   Не докончив фразы, он вышел. В коридоре горел свет. Этот  день  тянулся
невыразимо долго. Ему казалось,  что  с  момента  вчерашнего  происшествия
прошли недели. Он свернул к лифту и спустился вниз. Неожиданно для  самого
себя остановил лифт на втором этаже. Здесь находились лаборатории.  Мягкая
ковровая дорожка заглушала шаги. Обитые латунью двери блекло отражали свет
ламп.   Старомодные    ручки    блестели,    отполированные    бессчетными
прикосновениями рук. Он шел медленно, не задумываясь над тем,  что  сейчас
сделает. Глухое бульканье доносилось из  открытого  помещения,  в  глубине
темнели покрытые чехлами спектрографы  на  штативах.  Какой-то  человек  в
рабочем халате суетился возле  бунзеновской  горелки.  Другие  двери  были
настежь распахнуты; весь перепачканный чем-то белым, как  пекарь  в  муке,
Томас, склонившись над доской, устанавливал  неуклюжие  гипсовые  отливки.
Здесь    все     напоминало     мастерскую     скульптора-абстракциониста.
Причудливо-узловатые глыбы застывшего гипса тянулись  ровной  шеренгой,  а
маленький техник, аккуратно обстукивая формы деревянным молотком, извлекал
из них все новые куски  гипса.  Миска  с  растворенной  полужидкой  массой
стояла на полу. Грегори оперся о косяк и глядел на суетящегося Томаса.
   - А, это вы? Я уже  закончил.  Вы  хотите  это  взять?  -  Томас  начал
перебирать  отливки,  приглядываясь  к  ним   не   без   профессионального
удовлетворения. - Чистая работа, - буркнул он.
   Грегори кивнул, взял в руки стоявшую на краю  доски  белую,  неожиданно
легкую глыбу и удивился, заметив отливку босой стопы, - длинной, худой,  с
широко расставленными пальцами. Местами  гипс  вспучивался  грибообразными
вздутиями.
   - Нет, благодарю,  не  сейчас.  -  Грегори  отложил  отливку  и  вышел,
провожаемый несколько  изумленным  взглядом  Томаса,  который  расстегивал
заляпанный гипсом халат. Уже в  коридоре  Грегори  остановился  и  спросил
через плечо: - Доктор у себя?
   - Был с минуту назад. Возможно, уже ушел, точно не знаю.
   Пройдя до конца коридора, Грегори без стука открыл  двойные  двери.  На
столе  перед  зашторенным  окном  горели  маленькие  лампы,  дающие   свет
микроскопам. В пробирках и  бутылях  на  полке  поблескивали  разноцветные
растворы. Серенсена не было, только молодой доктор Кинг сидел за столом  и
писал.
   - Добрый вечер. Серенсена  нет?  -  спросил  Грегори  и,  не  дожидаясь
ответа, засыпал Кинга новыми вопросами: - Вы не знаете, что с этим  котом?
Серенсен его исследовал?
   - Кот? Ах, кот!
   Кинг поднялся.
   - Этим ведь занимался я. Серенсена нет, он ушел. Сказал, что у него нет
времени, - произнес он с многозначительной интонацией, которая как  нельзя
лучше свидетельствовала о его преданности своему начальнику. - Вот  здесь.
Хотите взглянуть?
   Он распахнул маленькую дверцу в углу и  зажег  верхний  свет.  В  узкой
клетушке стоял лишь деревянный стол, заляпанный реактивами, в пятнах грязи
и ржавчины. Грегори взглянул через  дверь  на  лежавшую  на  нем  распятую
окровавленную тушку и попятился.
   - Чего мне осматривать, - сказал он, - я в этом деле не понимаю.  Итак,
что вы обнаружили, доктор?
   - Ну, в принципе... Я не ветеринар, - начал Кинг, слегка  выпрямившись.
Машинально он коснулся ряда ручек  и  карандашей,  торчавших  из  верхнего
кармана его сюртука.
   - Да, да, я знаю, но  я  специально  просил,  проволочка  нежелательна.
Итак, доктор, как вы думаете, почему этот кот сдох?
   - Он сдох от голода. Взгляните, какой он тощий.  Вдобавок  он,  видимо,
здорово промерз.
   - Как это?..
   Кинга, неизвестно почему, разозлило недоумение Грегори.
   - А чего вы ждали? Яда? Нет, нет. Ручаюсь вам, что нет. Кто бы стал его
травить? Пробу на мышьяк я тоже делал,  только  у  него  в  кишках  вообще
ничего не было. Почему вы так разочарованы?
   - Да нет. Вы правы. Разумеется. Ничего другого...  -  говорил  Грегори,
бессмысленно глядя  на  разложенные  под  краном  инструменты.  Там  среди
пинцетов лежал скальпель с прилипшим к острию клочком шерсти.
   - Простите. То есть спасибо. Спокойной ночи.
   В коридоре он повернулся и пошел обратно. Доктор  Кинг  уже  сидел  над
своими бумагами.
   - Простите, доктор... это был молодой котик?
   - Какое там! Старый, только маленький. Такая порода.
   Грегори  чувствовал,  что  ничего  нового  не  узнает,   но   продолжал
спрашивать, держась за дверную ручку:
   - Стало быть... другие причины смерти вы исключаете? Я имею  в  виду...
какие-то необычные?..
   - Что  это  значит?  Какие,  по  вашему  мнению,  существуют  необычные
причины?
   - Ну, может, какая-то редкая болезнь... ах нет, собственно, вы уже  мне
об этом сказали, я болтаю глупости. Простите, - отрывисто бросил он, ибо в
прищуренных глазах Кинга уловил явную иронию.
   Грегори прикрыл двери с истинным облегчением. С  минуту  постоял  возле
них, пока не услышал легкое насвистывание Кинга. "Это я привел его в такое
хорошее настроение, - подумал он. - С меня достаточно".
   Грегори сбежал вниз по лестнице.
   В здании зажгли электрическое освещение, на  улице  был  ранний  вечер.
Сильный южный ветер подсушивал тротуары. Грегори шел и  насвистывал,  ловя
себя на том, что повторяет мелодию, которую исполнял Кинг. Он  сжал  губы.
Перед ним на расстоянии нескольких шагов  шла  женщина.  На  спине  у  нее
виднелось какое-то пятнышко, похожее  на  приставшую  пушинку  или  клочок
ваты. Обгоняя ее, он поднес руку к шляпе и уже  почти  открыл  рот,  чтобы
сообщить ей об этом,  однако  промолчал,  снова  сунул  руку  в  карман  и
прибавил шагу. Только минуту спустя он понял, почему ничего ей не  сказал.
У нее был острый, некрасивый нос. "Какой ерундой я забиваю себе голову", -
с раздражением подумал Грегори.
   Он спустился в метро и первым  поездом  отправился  на  север.  Стоя  у
стены, просматривал  газету  и  поверх  нее  машинально  отмечал  названия
станций, проносившихся за окнами. Он сошел на Вудел Хиллз.  Поезд  укатил,
наполнив  грохотом   туннель.   Грегори   вошел   в   приоткрытую   кабину
телефона-автомата и открыл телефонный справочник. Внимательно стал  водить
пальцем  вдоль  колонки  фамилий,  пока  не  нашел:  "Сисс  Харви,  доктор
философии, магистр гуманитарных наук, Бриджуотер,  876951".  Он  осторожно
снял трубку, набрал номер, затем притворил дверь и стал  ждать.  С  минуту
слышны были лишь ровные гудки, потом - короткий щелчок и женский голос.
   - Слушаю?
   - Доктор Сисс дома?
   - Его нет. Кто говорит?
   - Грегори из Скотленд-Ярда.
   Наступила краткая пауза, женщина,  похоже,  колебалась.  Он  слышал  ее
дыхание.
   - Доктор будет через четверть часа.
   - Через четверть часа? - оживленно повторил он.
   - Вероятно. Передать, что вы звонили?
   - Нет, благодарю. Я, возможно...
   Не закончив фразы, он повесил трубку и стал  рассматривать  собственную
руку, лежавшую на телефонном справочнике.
   Сквозь стекло мигнули огни,  к  платформе  подходил  поезд.  Он  вышел,
бросил рассеянный  взгляд  на  светящиеся  под  бетонным  сводом  названия
станций этого направления и сел в последний вагон.
   Дорога в Бриджуотер заняла около двадцати минут. Все это время  Грегори
раздумывал над тем, кто эта женщина, чей голос  он  услышал  по  телефону.
Сисс не женат. Мать? Голос слишком молодой. Прислуга? Он пытался вспомнить
звук голоса, глухой и вместе с тем звучный, словно от  этого  невесть  что
зависело. Только бы не думать о беседе с  Сиссом.  Он  не  жаждал  ее,  он
просто боялся, что и эта, наверняка уже последняя, нить  оборвется  в  его
руках. Станция метро выходила  на  широкую  улицу  со  множеством  больших
магазинов,  сверху  тянулся  железнодорожный   виадук,   слышался   грохот
проносящихся электричек. Сисс жил неподалеку. На этой  улочке  было  почти
темно,  никакого  движения;  одинокая  реклама  фотопластинок   вспыхивала
зеленым огнем над одним из домов. Тот, в который вошел Грегори,  выделялся
- в полумраке, казалось, бесформенной - массой выступавших  над  тротуаром
карнизов и балконов. Грязно-землистый отблеск рекламы, отраженный в  окнах
напротив, проникал в вестибюль; лестница была погружена во тьму. Он  нажал
кнопку  осветительного  автомата  и  двинулся   наверх.   Сисс   наверняка
обескуражит его своими сухими дедукциями. Он уйдет от  него  не  только  с
ощущением краха, но  еще  и  убежденный  в  собственной  глупости.  Ученый
никогда не упускал случая доказать окружающим свое превосходство.  Грегори
уже собирался позвонить, когда заметил щель в дверях, впрочем,  совершенно
темную. Дверь была не заперта.  "Я  должен  позвонить",  -  подумал  он  и
осторожно толкнул ее. Дверь неслышно поддалась. Он вошел. Втянул  ноздрями
хорошо прогретый сухой воздух с едва уловимым ароматом  пыльной,  нагретой
кожи, к которому примешивался легкий прелый запах подвала. Этот запах  был
столь  неожидан,  что  удивленный,  ослепленный  темнотой  Грегори   долго
изучающе вдыхал воздух, пока не  заметил  впереди  горизонтальную  полоску
света и ощупью двинулся в ее направлении.
   Он наткнулся на чуть приоткрытую дверь комнаты. Там, заслоненная  краем
шкафа, горела стоявшая на полу  настольная  лампа.  Громадная  тень  мерно
двигалась по потолку то в одну,  то  в  другую  сторону,  словно  какая-то
уродливая птица попеременно распрямляла то левое, то правое крыло.
   Это была большая квадратная комната с эркером -  трехстворчатым  окном,
закрытым черной, чуть раздвинутой шторой. Все стены занимали книги.
   За спиной Грегори, со стороны передней, слышалось переходящее  в  свист
шипение газовой горелки, перемежаемое стуком ударяющих  по  жести  капель.
Казалось, только эти звуки нарушали абсолютную тишину, но  нет  -  Грегори
уловил тяжелое человеческое дыхание.
   Он двинулся вперед и увидел Сисса, который, сидя на полу  возле  стола,
при свете лампы укладывал в стопки толстые папки с  бумагами.  Здесь  было
еще  теплее,  чем  в  прихожей,  воздух  сохранял   характерную   сухость,
свойственную помещениям с центральным отоплением, но неприятный подвальный
запах отчетливо давал себя знать.
   Грегори долго стоял около дверей,  не  зная,  как  поступить.  Странная
ситуация затянулась  сверх  всякой  меры.  Сисс  сидел  спиной  к  нему  и
планомерно работал, складывая  папки,  извлекаемые  из  выдвинутых  ящиков
письменного стола. Одни он отряхивал, с других сдувал пыль, отгоняя ее  от
себя рукой и недовольно фыркая. За  спиной  Грегори,  вероятно,  в  кухне,
продолжал шуметь газ. Он подумал, что там должна находиться  женщина,  чей
голос он слышал в телефонной трубке. Он сделал еще один шаг, пол скрипнул,
но Сисс не обратил на это внимания. Поддавшись внезапному порыву,  Грегори
энергично постучал в распахнутую дверь шкафа.
   - Кто там? - произнес Сисс, и его треугольная  голова  с  растрепанными
волосами повернулась к детективу.
   - Добрый вечер и... простите меня, - чуть  громче,  чем  нужно,  сказал
Грегори. - Не знаю, помните ли вы меня, я - Грегори из  Скотленд-Ярда.  Мы
виделись в главном управлении, у инспектора Шеппарда... Входная дверь была
открыта, и я...
   - Да. Помню. Что вам угодно?
   Сисс поднялся с некоторым усилием,  оттолкнул  ногой  ближайшую  стопку
папок и присел на стол, вытирая пальцы носовым платком.
   -  Я  веду  расследование  по  делу  этой...  серии,  -   с   некоторым
затруднением произнес Грегори. - Инспектор Шеппард ознакомил меня с  вашим
последним письмом.  Вы  не  предвидите  в  нем  возможности  дальнейших...
дальнейших случаев. В связи с этим я и пришел...
   - Ну да. Но я упомянул, что смогу представить разъяснения только  через
некоторое время. Я работаю один и не знаю, смогу ли...
   Он оборвал разговор. Это было не в его манере. Сунув руки в карманы, он
твердым  длинным  шагом  прошел  мимо  детектива,