сообразил,  в  чем  хитрость;  одного  из  готтентотов  он
придвинул к месту, где укрылся  кенгуру,  а  двух  держал  на  расстоянии,
расставив их так, что Маку Кэтту некуда было бежать.  Следующим  движением
рычага он настиг кенгуру.
   - Для первого раза вы сыграли отлично, - похвалил  Мак  Кэтт.  Глаза  у
него блестели, он сиял как ребенок.
   Грегори пожал плечами; ему было как-то неловко.
   - Может быть, это профессиональное. Ведь я сыщик.
   - Нет, это не то - здесь надо работать головой. Вы уже не смогли  бы  в
это  играть,  вы  уловили  принцип.  Эта  игра  поддается  математическому
анализу,  вы  знаете?  Сисс  не  выносит  подобных  игр,  это  его  изъян,
существенный изъян...
   Произнося это, Мак Кэтт медленно передвигался  вдоль  рядов  автоматов:
опустил пенс в  музыкальный,  потом  привел  в  движение  радужные  мишени
лотереи, дернул  рукоятку,  и  внезапно  поток  медяков  высыпался  в  его
подставленную ладонь. Мальчишки возле авиатира обратили на это внимание  и
подтянулись к ним, наблюдая, как  Мак  Кэтт  небрежно  опускает  в  карман
монеты. Но Мак Кэтт вторично не стал испытывать счастье. Они вышли,  минуя
парня, который с ожесточенным и тупым выражением лица  опускал  в  аппарат
все новые пенсы и стрелял, стрелял...
   В  полутора  десятках  шагов  виднелся  другой  пассаж  со   множеством
магазинов. Грегори узнал его - там  он  недавно  заплутал;  в  глубине  он
увидел громадное зеркало, замыкающее проход.
   - Там нет прохода, - заметил он, останавливаясь.
   - Знаю. Вы подозреваете Сисса, не так ли?
   Грегори ответил не сразу.
   - Это ваш друг?
   - Можно сказать и так. Хотя... у него нет друзей.
   - Ага, он не позволяет любить себя, - с  неожиданным  нажимом  произнес
Грегори. - Только... вы не должны задавать мне такие вопросы.
   - Даже риторические? Ведь ясно, что вы его  подозреваете.  То  есть  не
обязательно в том, что он виновник этих исчезновений, но,  скажем  так,  в
том...  что  он  сообщник.  Однако  и  это  несерьезно,  вы  сами  в  этом
удостоверитесь  спустя  какое-то  время.  Вот  только  прекратите  ли   вы
расследование, если сами, своими глазами увидите нечто вроде  воскресения?
Мертвеца, который садится, передвигается...
   - Это Сисс просил вас задать мне этот вопрос?  -  сухо  поинтересовался
Грегори. Вдруг оказалось, что они стоят посредине пассажа. Было непонятно,
как они там очутились. Остановившись возле витрины,  в  которой  декоратор
без башмаков, в одних носках, стягивал  платье  со  стройной,  златовласой
куклы, Грегори неожиданно вспомнил сон. Он внимательно следил за тем,  как
из-под золотистой парчи  появляется  неестественно  розовое  изящное  тело
манекена.
   - Жаль, что вы так истолковали мои слова, - медленно произнес Мак Кэтт.
Он кивнул, повернулся на каблуках и исчез, оставив Грегори перед витриной.
   Грегори сделал несколько шагов в глубь пассажа, увидел свое  отражение,
повернул. На улице зажигалось все больше витрин, движение,  как  обычно  к
вечеру, возрастало; он  брел  в  рассеянности,  его  толкали,  наконец  он
свернул в боковую улицу. Минуту  спустя  он  сообразил,  что  стоит  перед
подъездом, с обеих сторон увешанным рамами с фотографиями. Окинул взглядом
свадебные снимки прильнувших  друг  к  другу  пар,  обезличенных  ретушью;
беспомощные улыбки из-под фаты и показная бодрость мужчин в смокингах.  Со
двора доносился стрекот автомобильного мотора. Он  вошел  во  двор.  Возле
старой машины с поднятым капотом сидел на корточках с зажмуренными глазами
человек в распахнутой кожаной куртке. Он  вслушивался  в  нарастающий  вой
двигателя. Через открытую дверь гаража видны были капоты других  машин.  У
стены валялись пустые канистры и колеса. Мужчина в  куртке  открыл  глаза,
словно ощутив присутствие постороннего человека, и вскочил  на  ноги.  Его
физиономия утратила выражение неземной отрешенности.
   - Чем могу служить? Вы хотите взять напрокат машину?
   -  Что?  А  можно...  ее  взять   напрокат?   -   почти   непроизвольно
поинтересовался Грегори.
   - Разумеется. Пожалуйста! Желаете новую марку? У меня  имеется  "бьюик"
последнего выпуска с автоматическим  управлением,  обкатанный,  ходит  как
часы. Вам по часовому тарифу?
   - Нет, то есть да. На один вечер. Хорошо, я возьму  "бьюик",  -  принял
решение Грегори. - Вы берете залог?
   - Смотря у кого...
   Грегори предъявил удостоверение. Тот улыбнулся и поклонился.
   -  Для  господина  инспектора  без  залога,  само   собой...   Уплатите
пятнадцать шиллингов. Значит, "бьюик"? Хорошо. Залить вам бак?
   - Да. А много времени это займет?
   - Что вы, один момент.
   Мужчина в куртке скрылся в темном гараже. Одна из машин дрогнула и тихо
выехала на бетонную  площадку.  Грегори  расплатился,  положив  монеты  на
огрубевшую, лоснящуюся от масла руку хозяина. Захлопнул  дверь,  поудобнее
устроился на сиденье, попробовал, как отжимаются педали, включил  скорость
и осторожно выехал на улицу. Было еще достаточно светло.
   Машина действительно была новая и  легкая  в  управлении.  Под  красным
светом на перекрестке он обернулся, чтобы через заднее стекло  примериться
к непривычной длине машины. Какое-то время он ехал в толкучке, потом стало
свободнее.  Он  увеличил  скорость.  Приятно   было   чувствовать   мощный
двигатель. Теперь вокруг  него  было  меньше  личных  машин,  зато  больше
трехколесных мотоциклов, развозящих товары, старых фургонов и окрашенных в
яркие цвета пикапов с фирменными надписями. Он уже  находился  в  пределах
Ист-Энда, когда обнаружил, что забыл купить сигареты.
   Он проехал несколько узких улочек с запретом на парковку, пока не нашел
маленькую площадь с  высокими  сухими  деревьями  и  старым  металлическим
колодцем, напоминавшим  своими  очертаниями  большую  птичью  клетку.  Дал
задний ход, ощутил мягкое прикосновение шин к бордюру  и  тогда  вылез  из
машины. Но табачной лавки, которую заметил по пути, обнаружить не смог. Он
не знал этого района, никогда здесь не бывал.
   Грегори углубился в соседнюю улицу.  Начинало  смеркаться.  Под  яркими
лампами небольшого кинотеатра крутились по двое, по трое стройные мальчики
с жирными волосами. Руки они держали в карманах мятых узких  брюк,  стояли
перед  витринами  с  кинокадрами  и  терпеливо  ждали,  пока   вращающийся
вертикальный барабан  продемонстрирует  следующую  сцену.  За  кинотеатром
Грегори попал в струю горячего воздуха. Там располагался бар, за открытыми
настежь дверьми шипели на противнях колбаски,  в  дыму  маячило  несколько
точно таких же, как и перед кинотеатром, пареньков.  Наконец  он  разыскал
табачный магазин. Хозяин, плосколицый  коротышка  без  шеи,  протянул  ему
пачку  американских  сигарет.  Выходя,  Грегори  натолкнулся  на   другого
лилипута, тот казался ушедшим в себя, руки и ноги у  него  были  непомерно
толстые и короткие, зато голова казалась маленькой; он как  раз  слезал  с
мотороллера, набитого подносами с пирожными, обсыпанными сахарной  пудрой.
Грегори разорвал целлофановую обертку, зажег сигарету и глубоко затянулся.
Ему захотелось вернуться к машине иным путем, он перешел на другую сторону
и двинулся вперед в поисках  поперечной  улицы,  чтобы  свернуть  направо.
Миновал еще один бар, также  открытый  нараспашку,  с  красно-зелено-белым
флажком, свисавшим над входом, как тряпка; зал  автоматов,  полный  людей,
узкий, словно кишка; продуктовую лавку и еще одну -  с  кухонной  посудой,
где жестяные тазы и ведра занимали половину прохода. У  дверей  на  желтом
деревянном стульчике сидел хозяин в черном свитере  и,  покуривая  трубку,
спокойно взирал на детскую коляску, стоявшую у тротуара напротив.  Из  нее
доносилась  бравурная   музыка.   Грегори   приостановился.   В   коляске,
высунувшись до  половины  груди,  сидел  безрукий  инвалид;  быстро  вертя
головой, он выдувал из укрепленной на проволочном штативе губной  гармошки
веселый марш. Пальцы Грегори нервно перебирали горстку  монет  в  кармане.
Наконец, сделав над собой усилие, он пошел дальше.  Высокие  звуки  губной
гармошки  еще  долго  преследовали  его.  Он  вздрогнул,  представив  себе
музыканта.  И  вдруг  осознал,  что  и  этот  похож  на  карлика.   "Улица
лилипутов?" - подумалось ему. Как не раз случалось в  подобных  ситуациях,
ему показалось, что в этом таится скрытый смысл. В конечном  счете  трудно
сваливать все на случайность. Становилось все  темнее  -  никаких  уличных
фонарей, только из окон магазинов падали полосы света. Среди этих  светлых
полос чернел разрыв - поперечная улочка, которую он искал.
   Она казалась безлюдной. Единственный газовый  фонарь,  прикрепленный  к
стене на изогнутом металлическом кронштейне, светил где-то в середине  ее,
отражаясь в темных окнах напротив, как  в  мутной  воде.  Грегори  шел  не
торопясь, время от времени затягиваясь сигаретой, пока влажный табак  раза
два не оказался у него на зубах.  На  углу,  как  извещала  вывеска,  была
антикварная лавка, однако на пыльной витрине виднелись лишь  стопки  серых
картонных коробок и фотографии кинозвезд, рассыпанные, словно колода карт.
Тут начиналась улочка, выходящая на площадь.
   Возле железного колодца носились дети; прячась за  напоминающим  клетку
строением в форме епископской митры,  они  швыряли  обломки  веток  в  его
"бьюик".
   - Ну, хватит баловаться, слышите?! - повысил голос Грегори,  выходя  из
полосы тени. Дети с криком, в котором  слышалось  больше  радости,  нежели
страха, бросились врассыпную.  Он  сел  и  завел  мотор.  Но  едва  стекла
отделили его от площади, он испытал такое чувство, словно оборвал какие-то
связи, о чем пожалеет, но не сейчас. Как будто ему предстояло  бросить  не
завершенное, а только начатое дело.  Секунду  он  колебался,  включать  ли
скорость, но пальцы сами нажали рычаг, и машина плавно покатила по спуску.
Он осторожно  притормозил  и  свернул  на  широкую  улицу.  Перед  глазами
мелькнуло ее название, прочесть которое он не успел.
   Его серая, слишком длинная  машина,  кружащая  по  извилистым  улочкам,
приковывала взоры прохожих. Впрочем, возможно, ему это только казалось.
   Часы под рулем розовели в свете лампочек, скрытых под панелью,  зеленые
стрелки показывали семь. Время для  него  сегодня  летело  быстро.  Пришло
воспоминание о деле, но Грегори отмахнулся от  него.  Хотелось  отодвинуть
его подальше, как будто, оставленное в покое, оно разрешится  само  собой,
все будет хорошо и все уладится.
   Он  уже  выехал  из  Ист-Энда,  когда  посреди  широкой  улицы  заметил
поворачивающий направо ритмичный  проблеск  заднего  огня,  отраженный  от
темного кузова машины с вмятиной  на  бампере.  Он  узнал  эту  вмятину  и
автоматически сбросил скорость, чтобы держаться сзади.  Сделать  это  было
нетрудно.
   Темно-серый лимузин свернул еще  раз  -  в  пустую  улочку,  обсаженную
деревьями. Грегори отстал на несколько десятков метров, чтобы не  обращать
на себя внимания, и погасил все огни. Такая езда  продолжалась  достаточно
долго. Несколько раз на перекрестках, опасаясь, что лимузин ускользнет  от
него, он прибавлял газу, но старался не приближаться. Впрочем,  на  улицах
по-прежнему машин было мало, а красноватые  отблески  тормозных  огней,  -
достаточно частые, ибо Сисс ехал осторожно, - служили хорошим  ориентиром.
Грегори несколько раздражало то, что он никак не мог понять, где они едут.
Внезапно он различил высоко вверху синие буквы рекламы, и все сразу встало
на свои места. Это был филиал "Сити Бэнк", рядом находилось кафе,  которое
он знал с давних пор. Темный лимузин подкатил к тротуару.  Грегори  принял
быстрое решение: рискуя потерять из виду Сисса, который  уже  высаживался,
он проехал до  следующего  квартала,  остановился  под  большим  каштаном,
заслонившим "бьюик" от дуговых ламп, захлопнул дверцы и  ускоренным  шагом
вернулся,  высматривая  Сисса.  Того  уже  не  было.  Перед  кафе  Грегори
заколебался, попытался заглянуть в окно,  но  ничего  не  разглядел  из-за
афиш, наклеенных на стекло. Он поднял воротник и вошел внутрь с неприятным
ощущением, что совершает глупость. В кафе было несколько залов -  три  или
четыре,  он  не  помнил,  сколько  именно.  Это  были  обширные   комнаты,
заставленные мраморными столиками.  Их  разделяли  невысокие  перегородки,
обитые  вытертым  красным  бархатом,  таким   же,   каким   покрыты   были
продавленные кушетки.
   В узком зеркале в проходе из первого зала во второй он  заметил  Сисса,
который, сидя за столиком, что-то говорил  официанту.  Грегори  тотчас  же
отпрянул назад. Попробовал найти укромный уголок, откуда мог бы  наблюдать
за Сиссом, но это не очень-то получалось. Когда  он  уселся  на  выбранном
месте, перегородки, похожие на открытые с одной стороны игрушечные домики,
заслонили от него  столик  ученого.  Но  уже  подходил  официант,  поэтому
пересесть он не смог. Он заказал грог и развернул воскресное приложение  к
"Таймс". То, что он не видит Сисса и сидит, как пес  перед  лисьей  норой,
раздражало  его.  Он  начал  разгадывать  кроссворд,   поглядывая   поверх
перегородки.  Минут  через  десять,  когда  он   потягивал   тошнотворный,
пересахаренный грог. Сисс неожиданно поднялся от своего столика  и  быстро
прошел через все залы, глядя  по  сторонам,  словно  высматривая  кого-то.
Грегори едва успел  заслониться  вставленной  в  рамку  газетой.  Сисс  не
заметил Грегори и вернулся за свой столик, но теперь сел так, что  Грегори
видел его длинные  ноги.  Прошло  еще  двадцать  минут,  в  глубине  возле
бильярда шумели, вяло препираясь, несколько студентов.  Двери  лязгали,  и
каждый  раз  Сисс  выглядывал  из  своего  укрытия,  покуда  не  встал   с
праздничной  улыбкой.  Девушка,   появившаяся   в   дверях,   на   секунду
замешкалась,  потом  двинулась  к  нему;  плоская  сумочка   на   ремешке,
перекинутом через плечо, ударялась о ее бедро. На ней был лиловый  плащ  с
капюшоном, из-под  которого  выбивались  очень  светлые  волосы.  Лица  ее
Грегори не успел разглядеть.  Теперь  она  стояла  перед  Сиссом,  который
что-то быстро говорил ей. Он коснулся рукой ее плаща, девушка  протестующе
покачала головой, проскользнула  между  стенкой  и  столиком,  и  они  оба
скрылись из поля зрения. Воспользовавшись тем,  что  внимание  посетителей
привлекла перепалка студентов в задней комнате, Грегори как  бы  невзначай
обошел кафе и  возвратился  по  другому  проходу,  маневрируя  так,  чтобы
висящее здесь зеркало позволило ему заглянуть в уголок, где сидели Сисс  и
девушка. Переходя от столика к столику, он делал вид,  что  ищет  какой-то
номер  газеты,  пока  не  нашел  подходящий   наблюдательный   пункт.   Он
пристроился на  красной  кушетке,  набитой,  казалось,  одними  пружинами.
Зеркало было скверное, но слабое освещение и плохое отражение  в  какой-то
мере мешали и Сиссу заметить  инспектора.  Грегори  смотрел  чуть  сверху,
глядя в зеркало, как на картину. Сисс придвинул  свой  стул  к  кушетке  и
оживленно говорил. Он сидел так близко к девушке, что глядел не на нее,  а
на столик, словно обращался к нему. У девушки было детское выражение лица,
полные губы, на вид ей было лет  семнадцать,  не  более.  Она  расстегнула
плащ, но не сняла его, а лишь сбросила капюшон, и ее волосы рассыпались по
плечам. Она сидела прямо, упершись спиной в  красную  обивку,  и  смотрела
перед собой, но не на Сисса, а как бы мимо. Она была необычайно  напряжена
и скованна; казалось, что ей неловко, что она даже тяготится собеседником.
Сисс говорил не умолкая. Он наклонился к ней, потом неохотно,  словно  его
оттолкнули, отодвинулся, потом снова приблизил свой  подвижный,  маленький
рот к ее лицу, все еще не глядя на нее. Его костлявая  рука,  лежавшая  на
столике, двигалась в такт словам, слегка поднималась и опускалась,  пальцы
то сжимались, то уступчиво  разжимались.  Раза  два  он  погладил  столик,
словно бы с тайной нежностью, - выглядело  это  глупо,  жалко,  и  Грегори
захотелось отвести взгляд, но он продолжал  смотреть.  Девушка  улыбнулась
одними губами, взгляд ее  по-прежнему  был  неподвижен.  После  этого  она
сидела тихо, с опущенной головой, и только слушала.
   Грегори глядел в зеркало снизу, а видел ее сверху:  тени  от  волос  на
щеках, короткий, вздернутый носик. На мгновение он уловил блеск  ее  глаз.
Но только однажды. Сисс умолк,  словно  вдруг  оказался  в  одиночестве  -
сгорбившийся, с напряженным выражением лица, которое появилось,  когда  он
говорил, и которое теперь развеивалось, исчезало, как тающий лед. Глядя на
поверхность  стола,  он  потянулся  за  бумажной  салфеткой,  стремительно
набросал на ней несколько слов, сложил вчетверо и сунул  девушке.  Она  не
хотела ее брать. Он явно просил ее, умолял. Наконец она взяла бумажку,  но
положила ее на стол, не развернув, и подтолкнула кончиками пальцев к нему.
Сисс схватил ее за руку. Она глядела на него  широко  раскрытыми  глазами;
Грегори показалось, что ее лицо потемнело. Сисс выслушал ее, кивнул, потом
наклонился к ней и начал говорить медленно, с нажимом,  подчеркивая  слова
жестами руки - сильно,  настойчиво,  словно  что-то  вдавливал  ладонью  в
мраморную столешницу. Он закончил, держась за край  стола  обеими  руками,
словно собирался оттолкнуть его от  себя.  Губы  девушки  зашевелились,  и
Грегори угадал слово "нет". Сисс откинулся на  стуле,  повернув  голову  в
зал.
   Грегори силился разглядеть, что стало с салфеткой. Он не видел  ее,  но
внезапно заметил что-то белое под столиком, прямо возле ног девушки.
   Сисс встал. Не дожидаясь официанта, бросил на стол  несколько  монет  и
медленно побрел к дверям. Там он остановился. Она шла  за  ним,  натягивая
капюшон на голову, даже не пытаясь собрать  рассыпавшиеся  волосы.  У  нее
были длинные тонкие ноги, и вся она была по-детски хрупкой. Дверь  еще  не
захлопнулась за ними, когда Грегори подошел к их столику,  наклонился  над
салфеткой и сунул ее в нагрудный карман.
   Он вышел на улицу. Лимузин только что тронулся. Девушка сидела рядом  с
Сиссом. Не пытаясь укрыться, Грегори кинулся к своему "бьюику".  Возясь  с
дверцей, он заметил удалявшиеся по противоположной  стороне  огни  -  Сисс
разворачивался. Грегори вскочил в машину и, резко газанув,  сразу  включил
вторую  скорость.  Очень  долго  он  не  мог  догнать  лимузин   Сисса   и
почувствовал облегчение, отчаянное удовлетворение, когда в бегущих  пятнах
света перед ним вынырнул серый багажник "крайслера". Сначала  Сисс  выехал
на верхний  уровень  сквозной  северной  трассы,  потом  свернул  с  него,
воспользовавшись сложной развязкой. Они ехали друг за другом, Грегори  мог
себе это позволить среди множества других машин;  он  силился  высмотреть,
что  происходит  в  лимузине.  Иногда   удавалось   увидеть   два   темных
человеческих силуэта и больше ничего.
   Открылся район новостроек с  рядами  освещенных  домов.  Сисс  внезапно
остановился, никуда не сворачивая. Грегори поневоле  объехал  его,  сбавив
скорость, и  обернулся,  чтобы  видеть  Сисса  через  заднее  стекло.  Тот
неожиданно прибавил газу, обогнал Грегори и  выехал  на  круглую  площадь.
Теперь он возвращался тем же путем, каким приехал, а Грегори  следовал  за
ним на расстоянии  десяти  -  пятнадцати  метров.  Шестиэтажные  блоки,  с
широкими газонами между ними, тянулись друг за другом вперемежку  с  более
низкими домами, окруженными проволочной сеткой и живыми  изгородями.  Сисс
подъехал к тротуару и вместе с девушкой вышел из машины. Грегори  наблюдал
за ними, пока они не  скрылись  в  полумраке;  молочного  цвета  шары  над
подъездами домов светили слабо, и детектив тщетно пытался  высмотреть  эту
пару в каком-нибудь освещенном месте. Полисмен подошел к машине Сисса и  с
неодобрением осмотрел ее со всех сторон, так как одна из задних  фар  едва
горела - видимо, ослаб контакт; но  полисмен  все  же  удалился.  Ожидание
продолжалось более пяти минут, но Грегори, неизвестно почему, был  уверен