Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
иночестве. Второй мужчина выглядел значительно моложе, но
только с виду: крайне сухощавый, моложавый, с близко посаженными голубыми
глазами, с выступающим кадыком, который как бы переламывал ему шею, в
слишком просторном воротничке. Он вел себя довольно эксцентрично - то
устремлял взгляд через очки на стоявшую перед ним рюмку, то сутулился, то
вновь, как бы опомнившись, распрямлялся и с минуту сидел с чопорным видом.
Оглядывал зал с приоткрытым ртом, переводил глаза на Грегори и сверлил его
пристальным взглядом, после чего внезапно улыбался, как нашкодивший
мальчуган. Он походил на Сисса, возможно, поэтому Грегори подумал, что он
тоже ученый. Но если Сисс напоминал длинноногую птицу, то Мак Кэтт скорее
имел нечто общее с грызуном.
Ход этих зоологических сопоставлений Грегори прервала мелкая стычка
между Блэком и Сиссом.
- Нет, только не "Шато Марго", - категорически заявил писатель,
потрясая картой вин. - Это отобьет любой аппетит. Оно лишает пищу вкуса и
подавляет желудочный сок. И вообще, - он с отвращением взглянул на меню, -
тут ничего нет. Ничего! Впрочем, это не мое дело. Я привык к лишениям.
- Но позволь! - Сисс был всерьез озабочен. Появился метрдотель,
напомнивший Грегори известного дирижера. Когда подали закуски, Блэк все
еще ворчал и бурчал. Сисс упомянул было о каком-то новом романе, но его
слова утонули в молчании. Блэк даже не делал попытки ответить; с набитым
ртом он глядел на Сисса, а в его блестящих глазах был укор, словно доктор
допустил Бог весть какую бестактность. "Этот знаменитый приятель держит
его в ежовых рукавицах", - удовлетворенно подумал Грегори. Итак, они ели в
молчании, фоном ему был гул, нараставший в зале. Мак Кэтт между супом и
жарким закурил, неловко уронил обгоревшую спичку в бокал с вином и с
трудом ее выловил. Грегори от нечего делать следил за его усилиями. Обед
успешно двигался к завершению, когда Блэк подал голос:
- Я умиротворен. Но, Харви, будь я на твоем месте, я испытывал бы
угрызения совести. Кто знает, что происходило с этой уткой в последние дни
ее жизни! Погребения замученных всегда таят в себе нечто отравляющее
аппетит.
- Но, Эрмер, - бормотал Сисс, не зная, что сказать. Он попытался
рассмеяться, однако у него не получилось.
Блэк медленно покачивал головой.
- Впрочем, я замолкаю. Эта наша встреча - встреча стервятников,
слетевшихся с четырех сторон света. Ну и еще эти яблоки! Какая изощренная
подлость - набивать беззащитные создания яблоками! Не правда ли? Кстати,
ты, кажется, занят статистикой сверхъестественных кладбищенских случаев?
- Могу тебя с ней ознакомить. Ничего сверхъестественного в ней нет,
уверяю тебя. Сам увидишь.
- Ничего сверхъестественного? Но это ужасно! Дорогой мой, тогда я не
хочу знать эту статистику. Ни за что!
Грегори недурно забавлялся, видя, какие муки претерпевает Сисс,
оказавшийся совершенно беззащитным перед писателем.
- Ну это же любопытно, - добродушно заметил Мак Кэтт. - Как проблема
это действительно любопытно.
- Как проблема? Я слышал. Плагиат из Евангелия, ничего больше. Что же
еще?
- Ты можешь хоть минуту быть серьезным? - с нескрываемым нетерпением
спросил Сисс.
- Но я никогда не бываю более серьезным, чем тогда, когда шучу!
- Знаешь, что мне напомнила эта история? - спросил Мак Кэтт, обращаясь
к Сиссу. - Дело о лошадях из Эберфельда. Ну, те лошади, что читали и
считали. Там тоже смахивало на альтернативу: чудо или мошенничество.
- А ведь это не было мошенничеством, правда? Так оказалось в
результате, - бросил Блэк.
- Разумеется, не было. Этот тип, который дрессировал лошадей, не помню
его фамилии, вовсе не обманывал. Он тоже верил, что лошади в самом деле
разговаривают и считают. Они выстукивали копытами или цифры, или буквы
алфавита и не ошибались благодаря тому, что наблюдали за своим хозяином!
Одним словом, читали не по его губам, а по всему его поведению, по мимике,
непроизвольным жестам, позе, по движениям, столь незначительным, что они
были неприметны для человеческого глаза. Ведь эти сеансы проходили под
крайне жестким контролем ученых!
- И лошадям этого было достаточно?
- Трудно поверить, но это так. Следовательно, традиционная позиция, при
которой признается одна из двух возможностей - чудо либо блеф, - оказалась
ошибочной. Имелся третий выход.
- Я нашел более удачную аналогию, - заявил Сисс, опершись локтями о
стол. - Вертящиеся столики. Известно, что такой столик начинает
постукивать и пританцовывать даже под руками у людей, не верящих в
спиритизм. С традиционной точки зрения перед вами снова либо обман, либо
демонстрация духа. Между тем нет ни духа, ни обмана, а столик постукивает!
Его движения - суммарный результат отдельных, микроскопических мускульных
импульсов людей, держащих руки на столешнице. Каждый из них - это сходный
организм с аналогичной нервно-мышечной структурой. И вот перед нами
специфический коллективный процесс, определяемый колебаниями тонуса,
напряженностью мышц и ритмом нервных импульсов. Эти явления протекают у
людей подсознательно, а в результате возникают значительные силы,
периодически оказывающие давление на поверхность стола.
- Но позволь, - с истинным интересом отозвался писатель, - что же ты
хочешь сказать? Что эти трупы были подчинены общим колебаниям
кладбищенского мира? Что мертвые время от времени встают, ибо это
следствие процессов разложения? Дорогой мой, по мне, лучше чудеса без
статистического гарнира.
- Эрмер, тебе просто необходимо все высмеять! - вспылил Сисс. Его лицо
покраснело. - Я провел только элементарную, приблизительную аналогию.
Серию так называемых воскресений можно представить в виде специфической
кривой. Все началось не с того, что трупы вдруг начали исчезать; сначала
были случаи незначительных передвижений, потом эти явления стали
нарастать, их число достигло максимума и начало уменьшаться. Что касается
коэффициента корреляции с раком, то он выше, нежели коэффициент корреляции
скоропостижных смертей с количеством пятен на солнце. Я тебе уже говорил,
что...
- Знаю! Знаю! Я помню. Это просто рак a rebours [наоборот (фр.)],
который не только не убивает, но, наоборот, воскрешает. Это очень хорошо,
это симметрично, это по-гегельянски, - воскликнул Блэк. Его левое веко
нервно задергалось, стало похожим на темного мотылька. Впечатление
усиливал жест, которым писатель нетерпеливо придерживал веко пальцем.
Очевидно, тик его раздражал.
- Нынешний рационализм - это мода, а не метод, и ему присуща вся
поверхностность моды, - сухо изрек Сисс, пропустивший мимо ушей
ироническое замечание писателя. - В конце девятнадцатого века
восторжествовало всеобщее убеждение, что в здании реальности в основном
все открыто, и теперь необходимо, закрыв ставни, составить опись вещей.
Звезды движутся согласно тем же уравнениям, что и части парового
двигателя, то же касается атомов и всего прочего, вплоть до образцового
общества, построенного, как дворец из кубиков. В точных науках эти наивные
оптимистические гипотезы давно похоронены, но в рационализме повседневного
существования они продолжают процветать. Так называемый здравый смысл
состоит в принципиальном игнорировании, замалчивании или высмеивании
всего, что не соответствует традиционной концепции мира, будто бы
полностью объясненного в девятнадцатом веке. А тем временем на каждом шагу
можно столкнуться с явлениями, структуру которых не понимаешь и не поймешь
без применения статистики. Например, чем объясняются прославленная
duplicitas casuum [двойная ошибка (лат.)] врачей, или поведение толпы, или
циклические флуктуации смысла снов, или случаи, происходящие с вертящимися
столиками?
- Ну хорошо. Ты прав, как обычно. Но как ты объяснишь эти происшествия
на кладбищах? - мягко поинтересовался Блэк. - Послушав тебя, я понял, что
вопрос о столиках для меня уже не проблема. Не могу, увы, сказать того же
о твоих воскресших.
Грегори пошевелился на стуле, настолько по душе были ему слова
писателя. Он выжидательно смотрел на Сисса. Возбуждение уже оставило
доктора, и он поглядывал теперь на них с улыбкой, как бы приклеенной к
губам; углы его узких губ при этом опустились, как всегда, когда он
собирался произнести нечто возвышенное; он выглядел наивно беззащитным и
торжествующим одновременно.
- Мак Кэтт недавно продемонстрировал мне электронный мозг, с которым
можно объясняться посредством слов. Когда он включил устройство, то по
мере нагревания ламп микрофон начал хрипеть, бормотать, ворчать, а потом
изрекать бессвязные фразы. Так бывает, когда слишком медленно крутится
пластинка и слышны хрипы, сквозь которые возникает речь или пение. Здесь
впечатление было куда сильнее, ибо машина просто бредила. Я не был
подготовлен, и помню это до сих пор. Такая побочная жуть часто затемняет
образ. В данном случае морг, трупы представляют шокирующие аксессуары,
которые...
- Значит, ты утверждаешь, что с помощью твоей формулы проблема уже
решена? - неторопливо поинтересовался Блэк устремив тяжелый взгляд на
Сисса. Тот сделал энергичное протестующее движение головой. - Я еще не
закончил. Я проанализировал статистический массовый костяк явления. Анализ
отдельных случаев, выяснение процессов, вызывающих движения мертвых тел,
требует дальнейших исследований. Но такая частная выборочная трактовка
проблемы - за пределами моей компетенции.
- Наконец я понял. По-твоему, сам факт, что множество покойников
встает, уже объяснен; загадкой, однако, остается, почему встает каждый
отдельно взятый покойник?
Сисс плотно сжал рот, потом уголки его губ еще больше опустились. Он
ответил спокойно, но эта мелкая гримаса означала пренебрежение:
- Существование двух уровней событий - факт, которого насмешками не
устранишь. В большом городе, скажем, каждые пять дней производится выстрел
из огнестрельного оружия. Так утверждает статистика. Но, когда сидишь
возле окна и пуля разбивает стекло над головой, ты не можешь рассуждать
следующим образом: "Выстрел уже прозвучал, и другой будет произведен не
ранее, чем через пять дней, поэтому я могу чувствовать себя в
безопасности". Ты сообразишь, что напротив появился некто вооруженный,
возможно, сумасшедший, и лучше спрятаться под столом. Вот вам наглядная
разница между статистическим, то есть массовым прогнозом и единичным
случаем, только частично от него зависящим.
- Ну а вы как реагируете на такого рода dictum? [речи (лат.)] - спросил
Блэк, переводя взгляд на Грегори.
- Ищу преступника, - спокойно ответил тот.
- Ах вот как? Разумеется... разумеется, как специалист по отдельным
случаям. Следовательно, вы не верите в вирус?
- Да нет, верю. Это вирус особого рода. К счастью, у него много особых
примет. Он, например, любит темноту и пустоши, поэтому появляется только
ночью, в глухих местах. Полисменов боится как огня, видимо, они обладают
особым иммунитетом. Зато он обожает падаль, преимущественно дохлых кошек.
Кроме того, у него есть литературные интересы, хотя они ограничиваются
чтением метеорологических прогнозов.
Стоило видеть, с каким возрастающим весельем писатель слушал Грегори.
Его лицо преобразилось, оживилось, когда он начал быстро говорить:
- Эти приметы носят настолько общий характер, что для вашего объявления
о розыске мог бы подойти далеко не единственный объект, инспектор.
Например, тот, кто забрасывает землю камнями. Метеориты тоже чаще всего
падают на пустоши, вдали от людских глаз, вдобавок ночью, а вернее, перед
рассветом, в чем проявляется особое коварство, поскольку сторожа,
изнуренные ночным бдением, тогда крепко спят. Сисс, если вы его об этом
спросите, скажет, что чаще всего подвергается бомбардировке метеоритами
часть Земли, которая лежит в полосе отступающей ночи, тем самым она являет
собой нос нашего космического корабля, а известно, что на переднее стекло
машины всегда попадает больше листьев, чем на заднее. Однако если вам
требуется преступник...
- Речь не о том, что падают метеориты и действуют вирусы, а о том, что
такие явления способен имитировать некто живой и конкретный. Я ищу только
такого злоумышленника, по-своему, приземленно, вовсе не заботясь о
создателе метеоритов и звезд... - ответил Грегори тоном выше, чем
намеревался. Писатель, не двигаясь, взирал на него.
- О, вы его получите. Ручаюсь вам. Это наверняка. Впрочем... впрочем,
вы уже получили его.
- Да? - Грегори поднял брови.
- Ну, возможно, вы его не поймаете, то есть не соберете достаточного
количества улик и вещественных доказательств, чтобы схватить его за руку,
но не в этом дело. Непойманный преступник - это было бы ваше поражение,
еще одна папка, сданная в архив без заключительного резюме. Однако
преступник, которого нет и никогда не было, - это нечто совсем другое, это
пожар архива, смешение языков в драгоценном содержимом папок, конец света!
Наличие виновника, пойманного или нет, для вас не вопрос успеха или
поражения, это смысл - или обессмысливание - ваших действий. А поскольку
этот человек - ваш покой, исцеление, спасение, он так или иначе будет в
ваших руках, вы схватите мерзавца, хоть бы его и не было!
- Одним словом, я жертва мании преследования, маньяк, действующий
вопреки фактам? - спросил Грегори, прищурившись. С него было достаточно
этой беседы, и он готов был закончить ее, хотя бы и дерзостью.
- Теперь вся пресса с нетерпением ждет сенсационных показаний того
констебля, что бежал от мертвецкой, - сказал Блэк. - Вы тоже? Многого ли
вы ждете от этого?
- Нет.
- Так я и знал, - сухо парировал писатель. - Если он, придя в себя,
заявит, что собственными глазами видел воскресение, вы подумаете, что ему
это привиделось, что нельзя доверять показаниям человека, который перенес
тяжелое сотрясение мозга, и это подтвердит вам любой врач. Либо вы
скажете, что виновник действовал еще более ловко, чем вы предполагали, что
он прибег к помощи невидимых нейлоновых нитей либо был покрыт абсолютно
черным веществом и его невозможно было заметить. Для вас, инспектор,
существуют одни Вараввы, и поэтому, если бы вы сами увидели подобную сцену
и услышали голос, возвещающий "восстань, Лазарь!", вы остались бы самим
собой. Собой, то есть жертвой галлюцинации, или ошибки, или ловкого
обмана. Заявляю вам: никогда, никуда вы не откажетесь от виновника, ибо от
его существования зависит ваше!
Грегори, который приказал себе равнодушно выслушать все, что будет
сказано, пытался улыбнуться, но не мог. Он чувствовал, что бледнеет.
- Итак, я один из стражей, которые охраняли гроб Господень? - заявил
он. - А может, я похож на апостола Павла - до его обращения? Вы не
оставляете мне такой возможности?
- Нет, - возразил писатель. - Это не я, это вы не оставляете ее себе.
Это вопрос не методологии, не статистики, не правил следствия, а веры. Вы
верите в преступника, и так должно быть. Должны существовать такие стражи
и такие гробы.
- Еще лучше, - сказал Грегори и деланно расхохотался. - Я даже не
делаю, что хочу, а лишь заполняю схему трагедии? А может, трагифарса? Что
ж, если вы настолько любезны, что готовы исполнять роль хора...
- Ну разумеется. Это моя профессия, - выпалил писатель.
Сисс, который с растущим нетерпением прислушивался к разговору, не
выдержал.
- Эрмер, дорогой мой, - произнес он умоляющим тоном, - не доводи дело
до абсурда. Я знаю, что ты это обожаешь, парадоксы для тебя, словно вода
для рыбы.
- Рыба не создает воды, - вставил Блэк, но доктор не слушал его.
- Речь идет не о лирике или драматургии, речь идет о фактах. Entia non
sunt multiplicanda [единичное не есть множественное (лат.)] - ведь ты
знаешь. Выявление структуры событий ничего общего с верой не имеет. В
конце концов, рабочая гипотеза, с которой начинается исследование, может
оказаться ошибочной. Такой ошибочной гипотезой и есть утверждение, что
существует некий виновник в человеческом образе...
- Факты существуют только там, где отсутствуют люди, - возразил
писатель. - Когда люди появляются, остаются одни интерпретации. Факты? Но
тысячу лет назад точно такое же событие положило бы начало новой религии.
И наверняка какой-нибудь антирелигии. Возникли бы толпы верующих и жрецов,
массовые видения, пустые гробы растащили бы на реликвии, слепые прозрели
бы, а глухие стали бы слышать... Ныне, признаю, действие носит более
прозаический характер, меньше мифологизирования, и палач не грозит тебе
пытками за твою статистическую ересь, зато на ней зарабатывает бульварная
пресса. Факты? Дорогой мой, это дело твое, а также инспектора. Вы оба
верующие, такие, каких заслуживает наша эпоха. Господин инспектор,
надеюсь, вы не сердитесь за наш небольшой спор. Я вас не знаю, поэтому не
могу категорически утверждать, что вы не станете Павлом. Но даже если это
произойдет, Скотленд-Ярд будет существовать. Потому что полиция никогда не
поддается обращению. Не знаю, заметили ли вы это?
- Ты все превращаешь в шутку, - неодобрительно буркнул Сисс.
Мак Кэтт что-то шепнул ему, и они встали. У входа в гардероб Грегори
оказался рядом с Сиссом; тот неожиданно обратился к нему, понизив голос:
- Вы хотите что-нибудь мне сказать?
Грегори заколебался, наконец непроизвольно протянул ему руку и изрек:
- Работайте спокойно и забудьте обо мне.
- Благодарю, - произнес Сисс. Голос у него дрогнул, так что Грегори
удивился и смешался.
Эрмер Блэк приехал в "Ритц" на своей машине; Сисс сел рядом с ним.
Грегори остался с Маком Кэттом и уже собирался попрощаться, когда ученый
предложил немного пройтись.
Оба были одинакового роста и, идя рядом, несколько раз поймали себя на
том, что как бы против воли искоса присматриваются друг к другу. Уместно
было бы улыбнуться, но ни один, ни другой этого не сделали. Мак Кэтт
остановился возле лотка с фруктами и купил банан. Снимая кожуру, он
взглянул на Грегори.
- Вы любите бананы?
- Не очень.
- А вы торопитесь?
- Нет.
- Может быть, сыграем? - спросил Мак Кэтт, указывая на вход в пассаж,
освещенный рекламой зала игральных автоматов.
Идея показалась Грегори забавной, он кивнул и вслед за ученым вошел в
зал.
Несколько подростков с лоснящимися шевелюрами хмуро следили за
пареньком, который голубыми искрами стрелял по маленькому самолету,
кружащему в окошке за стеклышком. Мак Кэтт направился прямо в глубь зала,
минуя ряды колес счастья и механических рулеток. Автомат, возле которого
он остановился, был застекленным сверху металлическим ящиком, под стеклом
лежал миниатюрный зеленый пейзаж. Ученый ловко бросил монету, дернул за
рукоятку и сказал:
- Вы знакомы с этим?
- Нет.
- Готтентоты ловят кенгуру. В Австралии нет готтентотов, но разве это
помеха? Я буду кенгуру. Внимание!
Он нажал на ручку. Крохотный кенгуру выскочил из темного отверстия и
затаился в чаще кустов. Грегори потянул за рычаг - сбоку появились три
уродливые черные фигурки. Он манипулировал рукояткой, приближая
готтентотов к кенгуру. В последний момент кенгуру выскочил, прорвал линию
облавы и снова пропал в чаще. Готтентоты еще несколько раз пересекли
пластиковую местность, а кенгуру в последний момент всегда ускользал.
Наконец Грегори