вальней, оказался втянут,
не ведая  о том, в какую-то крупную интригу, и мне предназначено
было  пасть  жертвой  противоборствовавших  интересов?  В  таком
случае   апелляция   к   высшим   инстанциям   могла   оказаться
спасительной.
      Комнату номер  три тысячи  восемьсот  восемьдесят  три  я
решил оставить  на крайний  случай, а  сейчас пока  идти снова к
Прандтлю. Как-никак,  он ведь  дохнул, и  это должно было что-то
означать. Дохнул  -  следовательно,  он  мне  сочувствовал,  был
потенциальным союзником.
      Правда, он  отвлекал мое  внимание,  чтобы  жирному  было
легче украсть у меня папку.
      Видимо, он обязан был так поступать.
      Он ведь  спросил у меня, выполняю ли я приказы, и заявил,
что сам тоже это делает.
      Наконец я решился.
      Коридор был  пуст. Я  чуть ли  не бежал к лифту, чтобы не
передумать. Лифта я ждал довольно долго.
      Наверху царило  оживление. В  лифт вместе  со мной  вошли
сразу несколько  офицеров. Однако  по мере  приближения к Отделу
Шифрования я  шел  все  медленнее.  Бессмысленность  этого  шага
становилась очевидной. Но я все же вошел в ту комнату. На столе,
за которым  сидел во время моего прошлого визита жирный, на куче
перепачканных бумаг  стояли стаканы  из-под чая, среди которых я
узнал свой  - по искусственным мухам, лежавшим, словно косточки,
на краю блюдца. Я сел, подождал с минуту, но никто не появился.
      Стол у  стены был  завален различными документами. Я стал
копаться в них в слабой надежде, что нападу хотя бы на след моей
исчезнувшей инструкции.  Что ж, там среди других лежала и желтая
папка, но  в ней  была только  платежная ведомость на нескольких
листах, которую  я бегло  просмотрел. При других обстоятельствах
я, вероятно, уделил бы ей куда больше внимания, поскольку в ней,
среди прочих, попадались такие должности, как Информатор Тайный,
Разоблачитель первого  ранга, Иссушитель,  Фекалист,  Продажник,
Опровергатель Скрытный,  Костолом,  Крематор,  однако  сейчас  я
равнодушно засунул  ее на  прежнее место  в стопку  бумаг. В тот
момент,  когда   моя  рука   проходила  над  стоявшим  на  столе
телефоном,  тот   неожиданно  зазвонил,  и  я  вздрогнул.  Затем
подозрительно посмотрел  на него.  Он с настойчивостью прозвенел
еще раз.
      Я снял трубку.
      - Алло? - послышался мужской голос.
      Я не  ответил. Однако  в трубке прозвучал ответ - кто-то,
по-видимому, снял  трубку параллельного телефона, и теперь я мог
слышать голоса обоих собеседников.
      - Это  я,- заговорил  голос, который  произнес перед этим
"алло".- Не знаем, что и делать, капитан!
      - А что? С ним плохо?
      - Все  хуже. Мы  опасаемся, как  бы он  чего с  собой  не
сделал.
      - Не  поддается? Я  с  самого  начала  так  и  думал.  Не
поддается, а?
      - Я  этого не  говорю. Сперва все было хорошо, но вы ведь
знаете, как это бывает. Тут нужен тонкий подход.
      - Это для шестерки, не для меня. Чего вы хотите?
      - Вы ничего не можете сделать?
      - Для него? Не вижу, чем бы я мог быть полезен.
      Я слушал,  затаив дыхание.  Возникшее ранее ощущение, что
говорят обо  мне, превратилось  в уверенность. Некоторое время в
трубке царила тишина.
      - Вы в самом деле не можете?
      - Нет. Это случай для шестерки.
      - Но это будет означать снятие с должности.
      - Ну да.
      - Значит, нам придется от него отказаться?
      - Я так понимаю, что вы этого не хотите?
      - Речь  идет не  о том, чего я хочу, но вы же видите - он
уже немного освоился.
      -  Тогда  в  чем  причина?  У  вас  же  есть  собственные
специалисты. Что говорит Прандтль.
      - Прандтль?  Он сейчас  на конференции.  С тех  пор он ни
разу не появлялся - словно ветром сдуло.
      - Так  вызовите  его.  И  вообще,  я  не  намерен  больше
заниматься этим делом. Оно не имеет ко мне никакого отношения.
      - Я пошлю к нему конфидентов из медицинского.
      - Это уж как хотите. Прошу прощения, но у меня больше нет
времени. До свидания!
      - До свидания.
      Обе трубки  щелкнули, возле  моего уха  зашумела,  словно
раковина, тишина.  Я  колебался.  Теперь,  когда  этот  разговор
окончился, я уже не был так уверен, что говорили обо мне.
      Во всяком  случае я  узнал, что  Прандтля нет.  Я положил
трубку и, услышав, что кто-то зашел в соседнюю комнату, поспешил
выйти в  коридор. И  тут же  пожалел об  этом,  но  уже  не  мог
решиться вернуться.  Теперь я  стоял  перед  выбором:  Эрмс  или
комната три  тысячи восемьсот  восемьдесят три.  Я долго  шел по
коридору все время прямо. Три тысячи восемьсот восемьдесят три -
это должно  быть где-то  на  пятом  этаже.  Следственный  Отдел?
Скорее всего. И оттуда я уже наверняка не выйду. В конце концов,
не так  уж плохо  просто ходить  по коридорам.  Отдыхать можно в
лифте, можно  просто постоять  спокойно в  коридоре, а для того,
чтобы спать,  вполне  сгодится  и  ванная  комната.  И  вдруг  я
вспомнил о  бритве. Странно, что до сих пор это не приходило мне
в голову.
      Была ли она предназначена для меня?
      Может  быть.   Ответить   на   этот   вопрос   с   полной
определенностью было  невозможно. К  тому же  я  был  возбужден,
взбудоражен.
      Я шел  по лестнице вниз, испытывая легкое головокружение.
Шестой этаж... Пятый: белый, необыкновенно чистый, как, впрочем,
и  все   другие,  коридор   вел  прямо.   Три  тысячи  восемьсот
восемьдесят шесть,  три тысячи  восемьсот восемьдесят  пять, три
тысячи  восемьсот   восемьдесят  четыре,  три  тысячи  восемьсот
восемьдесят три.
      Сердце мое  тревожно забилось.  В  таком  состоянии  мне,
пожалуй, говорить  будет  трудно.  Перед  тем,  как  входить,  я
остановился, чтобы набрать в легкие воздуха.
      "В конце  концов, я  могу просто заглянуть туда,- подумал
я.- А  если меня  спросят, скажу,  что ищу майора Эрмса, и что я
ошибся. Ведь  никто не  будет же  силой вырывать папку у меня из
рук. В  конечном  счете  это  же  моя  инструкция,  и  в  случае
необходимости я  потребую, чтобы  позвонили в  Отдел Инструкций,
Эрмсу. Но  все это наверное, чепуха, потому что они и так знают.
А раз  они знают,  то мне  тем  более  нечего  беспокоиться".  Я
постарался припомнить  в общих  чертах все  выпавшие на мою долю
испытания,  которые   должен  буду   изложить  для  занесения  в
протокол. Если  меня поймают  на каком-то  искажении, это  может
дополнительно  усугубить  мою  вину.  Однако  событий  было  уже
столько,  что  я  начал  в  них  путаться  и  не  мог  теперь  с
уверенностью сказать, что было раньше - история со старичком или
арест в  коридоре моего первого провожатого. Ах, да, разумеется,
сначала я лишился провожатого. Я закрыл глаза и нажал на ручку.
      К счастью,  в этом  обширном, полутемном,  загроможденном
какими-то шкафами  и стеллажами  помещении никого не было, ибо я
долго был  не в  состоянии  выдавить  из  себя  хотя  бы  слово.
Огромные  кипы   книг,  стопки   перевязанных  бечевкой   бумаг,
бутылочки  с  белым  канцелярским  клеем,  ножницы,  штемпельные
подушки и  письменные приборы  - всем  этим были сплошь завалены
стоявшие возле стен большие столы.
      Кто-то приближался  к другому  входу. Было слышно, как он
шаркает по полу.
      В приоткрытой  боковой  двери,  ведущей  в  непроницаемую
тьму, появился замызганный старик в грязном, с пятнами мундире.
      - Вы  к нам?  - проскрипел  он.-  Редко,  однако,  к  нам
заглядывают! Чем  могу служить?  Вы  за  какой-нибудь  справкой,
вероятно?
      - Я... э-э...- начал я.
      Но антипатичный  индивидуум, шмыгая  носом,  под  которым
болталась блестящая капля, продолжал:
      -  Вы,   я  вижу,   в  штатском,  значит,  что-нибудь  из
каталога... Извольте, это здесь...
      Он проковылял  к предмету  обстановки, который  я  принял
сначала за  большой шкаф,  и стал  точными движениями  выдвигать
один за другим узкие и длинные библиотечные каталожные ящички. Я
еще раз  оглядел захламленное  бумагами помещение - повсюду были
навалены кучи старых документов, в воздухе стоял удушливый запах
пыли и лежалых бумаг.
      Перехватив мой взгляд, старик прохрипел:
      - Господина архивариуса Глоубла нет. Конференция, сударь,
что поделаешь! Господина генерального секретаря архивариуса тоже
нет, к  сожалению,- с вашего позволения, вышел. И вообще, один я
здесь, как  перст, со  всем хозяйством  остался. Каприл  Антей к
вашим услугам,  сторож девятого  разряда с  выслугой  лет  после
сорока восьми  годов службы.  Господа  офицеры  говорят,  чтобы,
дескать, я  уходить на  покой готовился,  только я  -  как  сами
видите -  покуда на  своем посту  незаменим! Ох, я тут болтаю, а
вам, наверное, с делами служебными нужно поспешать. Заказы прошу
класть  в  этот  ящичек-шкатулку,  и  звоночек  уж,  пожалуйста,
трясите поэнергичнее - прибегу, мигом отыщу, старый глаз, хе-хе,
уж поверьте  мне, будьте  любезны, не хуже молодого. И если есть
на месте,  тогда -  будьте любезны,  а  если  за  пределами,  то
извольте только  цифирку свою  на  карточке  поставить  в  графе
"четверка римская дробь Б" - вот и все.
      Закончил он  эту свою  тираду долгим ныряющим движением -
не знаю,  поклон ли  это  был,  или  же  его  ноги  были  слегка
затронуты параличом - и приглашающе указал на шеренгу выдвинутых
ящиков огромного каталога.
      Одновременно с этим он точным движением передвинул очки с
носа на  лоб, после  чего с  не  сходящей  с  лица  заискивающей
улыбкой стал отступать к двери, через которую вошел.
      -  Господин   Каприл,-  внезапно   произнес  я,-  скажите
пожалуйста, а нет ли на этом этаже случайно прокуратуры?
      При этом я не смотрел на него.
      - Как  вы сказали? - Он суетливо приложил к уху сложенную
трубочкой ладонь.- Про?.. не слыхал. Нет, не слыхал.
      -  А  Следственный  Отдел?  -  продолжал  я  гнуть  свое,
совершенно  не   задумываясь  о   возможных  последствиях  такой
откровенности.
      - Отдел?  - Его улыбка бледнела, переходя в изумление.- И
отдела здесь никакого нет, извините, и не может быть, потому что
тут мы находимся, только мы, и больше никого.
      - Архив?
      - Так  точно, архив,  главный каталог и библиотека, штаб-
квартира наша,  как я  имел случай  заметить... Могу  быть  чем-
нибудь еще полезен?
      - Нет... Пока нет, спасибо.
      - Не  за что  - служба. Звоночек я для вас приготовил вот
здесь, на подставочке, чтобы удобнее было.
      Он  вышел,   шаркая  ногами.   И  сразу   же  за   дверью
раскашлялся, по-старчески  раздирающе, и  звук этот, сам по себе
не привлекавший внимания, но в то же время жуткий, будто бы кто-
то душил  его, постепенно  удалялся. Наконец  я остался  один  в
гнетущей тишине  перед шеренгой  выдвинутых ящиков  с  латунными
табличками.
      "Что бы  это могло  значить? -  раздумывал я,  садясь  на
стул, который  он для меня откуда-то выдвинул.- Может, они хотят
изучить мои интересы? Но зачем? Что им это даст?
      Я   нехотя    скользнул   взглядом   по   выгравированным
наименованиям. Каталог  был предметный, не алфавитный, с такими,
например, названиями:  РАБОЛЕПНИЧЕСТВО, ЭСХАТОСКОПИЯ,  ТЕОЛОГИЯ,
ПОНТИ- и  МИСТИОКАТОРИКА, КАДАВЕРИСТИКА ПРИКЛАДНАЯ. Я заглянул в
раздел теологии.  Кто-то наверное  перемешал здесь все карточки,
так что располагались они без всякого порядка.
      СУЩЕСТВА ВОЗДУШНЫЕ - см. АНГЕЛЫ. Там же: Рекомендации для
повседневного пользования.
      ЛЮБОВЬ - см. ДИВЕРСИЯ. Там же: Благосклонность.
      ВОСКРЕШЕНИЕ - см. КАДАВЕРИСТИКА.
      СВЯТЫХ ОБЩЕНИЕ - см. СВЯЗЬ.
      "В конце  концов, чем мне это может повредить?" - подумал
я, выписывая на формуляре то, что относилось к рекомендациям для
повседневного  пользования   из  раздела   АНГЕЛЫ.  Много   было
непонятных  терминов,   например:  ИНФЕРНАЛИСТИКА,  ЛОХАНАВТИКА,
ИНЦЕРЕБРАЦИЯ, ЛЕЙБГВАРДИСТИКА,  ДЕКАРНАЦИЯ, но  у меня  не  было
желания копаться  под этими  рубриками  -  каталог  был  слишком
велик. Поддерживаемый деревянными колоннами, он уходил под самый
свод. Он  шелестел, как  море, и даже беглое изучение его заняло
бы неделю.  Извлеченные  из  ящиков  зеленые,  розовые  и  белые
карточки уже  не вмещались  у меня  в руках,  падали, кружились,
ложились на  пол. Я  откладывал их  по две,  по три, но наконец,
когда все  это мне  надоело, оглянулся  и, видя, что здесь я по-
прежнему один,  как попало,  не глядя,  рассовал их  обратно  по
ящикам.
      "Может, царящий  в каталоге  хаос  объясняется  тем,  что
время от  времени сюда  попадали и  другие, такие  же, как я?" -
зародилось во мне смутное подозрение.
      Я выпрямился.  На столе  рядом со шкафами каталога лежали
сваленные кучей огромные черные тома энциклопедии.
      Я взял первый попавшийся под руку том.
      Как  это  там?  ЛОХАНАВТИКА?  Я  поискал  на  букву  "Л".
"ЛУКОВИЦА   -    разновидность   многослойной   разведывательной
операции".  Нет,  не  то.  "ЛОХАНАВТИКА  -  надуманная  наука  о
плавании  в   лохани.  См.   _Псевдогностика_,  а  также  _Науки
Фиктивные и Маскирующие_".
      Я хотел  было уже  захлопнуть этот том, но тут мой взгляд
упал на другой том, раскрытый в самом начале буквы "А".
      Мне бросилась  в глаза колонка с жирным заголовком АГЕНТ,
АГЕНТУРНЫЙ. После  толкования термина  шла обширная  статья  под
названием "АГЕНТЫ И АГЕНТУРЫ В ИСТОРИЧЕСКОЙ ПЕРСПЕКТИВЕ".
      Рядом лежал  еще один открытый том с подчеркнутым красной
ручкой  определением:   "ГРЕХ  ПЕРВОРОДНЫЙ  -  деление  мира  на
информацию и дезинформацию..."
      Странная, однако,  энциклопедия, подумал я, переворачивая
целыми пластами шелестящие страницы. Взгляд мой скользил по ним,
то  и   дело  натыкаясь   на  необычные  для  меня  определения:
"ДЕКАРНАЦИЯ -  вытелеснение, обестелеснение,  а также  вытеление
(ср. _Выселение_), см. также _Аппараты изыскные_". Я стал искать
эти  аппараты   и  нашел   целый  список   их,  начинавшийся   с
перечисления   каких-то    странных   названий,    таких    как:
четвертельник,  костоломница,   подкожник,   вмозжитель,   иначе
называемый _инцеребратор  правды  окончательной_...  Наконец,  с
испачканными в  пыли пальцами,  я отложил  том в сторону. У меня
пропала всякая  охота читать - было только желание поскорее уйти
отсюда к Эрмсу, Эрмс поможет мне, когда я расскажу ему обо всем.
Я оглянулся, ища свою папку, но тут снова послышалось шарканье.
      Старик возвращался.
      Задвинув очки почти на лысину, он с порога глянул на меня
с интересом,  который  моментально  превратился  в  заискивающую
улыбку. Странно, но я только теперь заметил, что он косит. Когда
он смотрел  на меня  одним глазом, другой взирал при этом вверх,
словно ту часть лица охватывал благоговейный трепет.
      - Ну, нашли?
      Он зажмурился  и стал  потихоньку посвистывать,  не то из
почтения, не то в задумчивости, а когда заметил кучку положенных
мной в  шкатулку карточек,  положенных неумышленно, только из-за
недостатка места  в  руках,  карточек,  на  которые  я  даже  не
взглянул, то поклонился мне, затем стал их просматривать.
      - А-а...  ага... и  это  тоже?  -  сказал  он,  деликатно
причмокивая дряблыми губами.
      Сейчас он  казался еще  более неопрятным,  пропыленным, с
грязными руками,  немытым  лицом,  оттопыренными  ушами.  Только
лысина его сияла, словно начищенная, латунным блеском.
      - Если  уж так,  то, может,  вы пройдете со мной? Это все
преимущественно... трудно  мне, старику, было бы притащить такие
фолианты.  Не   все,  конечно,   но,   раз   уж   вы   оказались
специалистом... Врипадир  Молохграк, наверное,  у вас начальник?
Нет-нет, я  ни о  чем не  спрашиваю...  Служебная  тайна,  устав
запрещает, хи-хи!  Пожалуйте за  мной, только  не  испачкайтесь,
осторожно, пылища тут кругом...
      Продолжая бубнить,  он вел  меня  по  узкому  извилистому
проходу между забитыми книгами стеллажами следующих комнат.
      Сам того  не желая,  я  то  и  дело  задевал  истрепанные
корешки атласов  и  книг,  все  дальше  углубляясь  в  сумрачный
лабиринт.
      -  Ага,   тут!  -   с  триумфом  воскликнул  наконец  мой
проводник.
      Сильная лампочка  без абажура  освещала обширный закоулок
книгохранилища. Между  лестницами,  зацепленными  за  протянутую
высоко   под    потолком   металлическую    полосу,   вздымались
прогнувшиеся полки  с шеренгами  томов, оправленных  в словно бы
осыпанную пеплом кожу.
      -  Торт,-   экстатически  всхрапнул   он,  имея  в  виду,
очевидно, сокращение от латинского слова, означающего истязание,
размахивая  у   меня  перед  глазами  злополучной  карточкой  из
каталога. И  в самом  деле, лишь  одно это слово чернело на ней,
каллиграфически выведенное тушью.
      - Торт! - повторил я.
      Тягучая  капля  у  него  под  носом  от  волнения  начала
раскачиваться, сверкая под лампочкой, словно бриллиант.
      -  Торт,  тортик,  милости  прошу,  ха-хе,  тут,  сверху,
экстракция показаний,  тут спланхиология,  иначе  внутреничество
или  вывнутривание,   хе-хе,   здесь   раздел   висдераторов   и
девксцераторов, вон там у нас имеется весьма оригинальная вещь -
"О распятии  одним из  первых установленным  богами способом"  -
второй  век,   последний  хорошо   сохранившийся   экземпляр   с
гравюрами.  Обратите  внимание  на  пряжки...  Там,  так,  здесь
обдирание,    проволакивание,     исследование    индивидуальной
стойкости... Нет, ваша милость, там уже не то - физические пытки
только досюда! Вот эти два крыла, сверху донизу; с левой стороны
- вытяжки, с правой - натяжки...
      - Как? - вырвалось у меня.
      - Ну,  как же...  Натяжка -  это будет,  например, кол...
столбик-колышек -  это те  две полки...  ранний  стиль  -  здесь
тупые, там  заостренные... красное  дерево, береза,  дуб, ясень,
вот! Ну  а вытяжки  - это  эти... всякие  там... э, да что я вам
буду говорить,  хи-хи, вы  ведь сами лучше знаете. В этот раздел
никто уже  почти  не  заглядывает,  уж  сколько  лет  не  помню.
Истинное наслаждение  вы мне  доставили, осмелюсь  заметить! Все
нынче говорят, что устарело это, анахронизм.
      - Устарело? - спросил я глухо.
      Он кивнул. Я не мог отвести взгляд от раскачивающейся под
его носом капли, однако она упорно держалась.
      -  Именно   так.  Так  они  говорят.  Оставим,  мол,  это
мясникам,  говорят.   "Следственная  отбивная...  кишки..."  Это
господин лейтенант  Пирпичек любит так говорить. Теперь больше в
моде раздел  про эти...  этот раздел  как раз отсюда начинается,
где вы  изволите стоять  - подразделы  занумерованы,  так  проще
ориентироваться, но только эта пыль проклятая...
      Он протер табличку рукавом и стал читать вслух:
      -  Пытка   намеком...  пытка   предопределения...   пытка
ожидания... Большой  раздел, правда?  Этого "ожидания" девяносто
штук, не  больше и не меньше, хе-хе, память у меня еще та... "Ну
прямо сплошная философия",- говорит наш бригадир, очень простой,
очень сердечный  человек, да, очень, а ведь шеф не какого-нибудь
отдела! Когда  он приходит  сюда, я, разумеется, ему: "Служитель
Каприл к  вашим услугам!"  - а  он нет,  чтобы сразу  номер, это
сухо, а  он не  бюрократ, нет.  Он начинает  напевать: "Тью-тью,
тьюр-р-р..." -  заворкует, и  я уже  мигом знаю,  о чем  речь...
Господин доктор  Мразьнор шефствует  над этим разделом. Что это?
"Об удушении  тайком,  систематическом".  Кто-то,  должно  быть,
переставил, ведь  это физическая,  извините. Ой, и "Мумификация"
тоже тут. Откуда она только взялась? Нет, пожалуйста, сюда. Там,
куда вы  зашли, это уже криптология, но если желаете посмотреть,
пожалуйста, тут  тоже весьма  интересные издания.  Это,  что  вы
изволили взять  в руки...  позвольте  только  оботру,  пыль  тут
всюду, зараза  из зараз,  как  говорит  наш  генерал-архивариус,
синонимка -  это его  конек, хи-хи... так что вы держите "Космос
как ларец"  - это  всякие там  запрятывания, укрывания,  немного
устаревшая,  но   ничего,  вполне  приличное  посо