ни разу.
   Белазир взорвалась:
   - Ты равняешь убийство с наказанием за него!
   - Я - нет. Но ты сама сказала, что геды думают  не  так,  как  люди.  Они
запретили всякое убийство. И если  мы  убьем  виновного,  решат,  что  Джела
совершила уже два убийства, тогда как Делизия останется перед ними чиста.
   Кого они выгонят из Эр-Фроу?
   - Если у тебя есть предложение, Дахар, - говори, не тяни!  -  раздраженно
приказала Белазир.
   Спокойнее, спокойнее...
   - Надо отдать убийцу делизийцам.
   - Что?!
   - Если его убьют они, окажется, что Делизия будет в том же положении, что
и Джела. Тогда изгнания, возможно, удастся избежать...
   - И ты купишь Эр-Фроу ценой  такого  позора?  К  у  п  и  ш  ь  его,  как
какой-нибудь делизийский меняла, торгующий самой жизнью, ценой предательства
брата-легионера?!
   - Который предал тебя.
   - И который заслужил за это смерть от наших  рук,  а  не  от  рук  врагов
своего города! Свободно данное, вернется свободно - а ты предлагаешь  сделку
с...
   -  Не  сделка.  Соглашение.  Послушай,   главнокомандующая.   Что   такое
перемирие,  как  не  соглашение?  А  в  нем,  свободно  заключенном   обеими
сторонами, нет ничего предосудительного или бесчестного. Пусть три  джелийца
и три делизийца во главе с тобой и Калидом отныне вместе карают любого,  кто
ослушается приказа. Тогда у нас будет по одному убитому  с  каждой  стороны.
Более того, главнокомандующая, м н о г о б о л е е .
   Геды увидят доказательство того, что Джела и Делизия  пытаются  следовать
их законам.
   Дахар вдруг понял, что допустил ошибку. "Доказательство" - слово гедов.
   В языке людей нет понятия, означающего  методический  сбор  и  накопление
информации и фактов, а именно он делал опыты гедов тем, чем никак  не  могли
стать примитивные попытки людей - наукой. Как только жрец-легионер  произнес
слово из языка гедов, Белазир изменилась в лице. Теперь оно  было  исполнено
холодного презрения, а это, как знал Дахар, куда опаснее вспышки ярости.
   -  И  ты  со  спокойной  совестью  позволишь  делизийцам  увести   твоего
брата-легионера на пытку? Только  для  того,  чтобы  остаться  в  Эр-Фроу  и
изучать лекарства чужаков?
   - Не на пытку, а на казнь, и в нашем присутствии Воин заслужил наказание,
главнокомандующая. Ты согласилась с этим. Мы можем сами убить его и добиться
того, что геды, вспомнив о собственной чести, изгонят нас из Эр-Фроу.  Потом
они вооружат Делизию, которая атакует Джелу раньше  чем  через  год,  и  все
из-за того, что мы не оправдали доверия. Зато мы не запятнаем себя  сделкой.
Или  мы  можем  рискнуть  занять  внушительную  позицию   в   надежде,   что
какой-нибудь делизийский солдат, товарищ убитого, отомстит  за  него,  отняв
жизнь первого попавшегося джелийского легионера. Будем  надеяться,  что  это
произойдет прежде, чем нас прогонят. Это  ты  считаешь  достойной  позицией,
главнокомандующая? Ведь  ты  не  станешь  отрицать,  что  пока  мы  с  тобой
говорили, эта мысль приходила тебе в голову?
   Белазир смотрела на Дахара с гневом и болью, но он безжалостно продолжал:
   - Выход один - соглашение. Да, это соглашение  с  врагом,  но  Джела  уже
заключила перемирие с тем же врагом -  там,  за  стенами  Эр-Фроу,  в  самом
сердце джелийской чести. Мы не воюем с Калидом. Здесь  мы  стоим  на  клинке
чести с  гедами,  и  честь  требует,  чтобы  мы  соблюдали  законы  гедов  и
остановили кровопролитие - любое, с обеих сторон,  и  сейчас,  пока  приказы
главнокомандующей еще что-то значат.
   Белазир  отвернулась.  Дахар  заметил,  что  она  смотрит  не   на   двух
сестер-легионеров, стоявших за нею, а на улицу, на едва различимые в тусклом
утреннем свете деревья Эр-Фроу.  Спина  Белазир  словно  окаменела,  лишь  в
основании шеи напряглись и расслабились сильные мышцы.  Лейтенант  терпеливо
ждал, пока его спора медленно доходили до командующей. Ему  стоило  большого
усилия не схватить ее за плечи, не крикнуть: "Что  мы  делим  оружие  гедов,
когда их медицина гораздо важнее, чем оружие и даже честь!.."
   Дахар внутренне ужаснулся и не позволил себе закончить мысль.
   - Это пахнет предательством, - сказала, поворачиваясь к нему, Белазир.
   - Когда нет настоящей войны, соглашение, может, и  не  предательство,  но
душок у него именно такой. Это похоже на продажу тела за деньги, как принято
у делизийцев. Или на грызню кридогов за куски разлагающегося трупа.
   - Что ж, так и назовем это соглашение:  "Соглашение  кридогов",  -  резко
бросил  лейтенант  и  подумал,  что  все   испортил.   Слова   вырвались   у
Дахара-легионера, вышедшего из-под контроля наблюдателя.  Он  сам  испытывал
отвращение к продуманному торгу, отвращение, которого раньше не  чувствовал.
Оно  значило  больше,  чем  честь,  и   поднялось   откуда-то   из   глубины
Дахара-легионера, того, что был плотью от  плоти  Джелы.  Он  слишком  долго
подавлял свои настоящие чувства и мысли, и они прорвались,  как  вода  через
плотину. Да, он все разрушил - теперь Белазир ни за что не согласится.
   Но Дахар ошибся. Главнокомандующая уловила в его голосе это отвращение  и
сказала спокойнее:
   -  Тебе  ведь  самому  не  нравится  это,  Дахар.  Ты  тоже  чуешь  запах
предательства.
   Дахар почувствовал себя выжатым и опустошенным.  Он  провел  всю  ночь  с
Граксом, и теперь приходилось бороться с усталостью.  Сейчас  она  была  его
злейшим врагом.
   - Я не вижу иного выхода, - признался он.
   Нахмурившись, Белазир снова посмотрела сквозь арку на Эр-Фроу.
   - Я тоже, - наконец со вздохом призналась она, и Дахар понял: невероятно,
но главнокомандующая  всерьез  думала  над  его  предложением,  а  внезапная
искренность жреца произвела на нее совсем не  то  впечатление,  которого  он
боялся.
   -  Позволить  делизийцам  получить  обещанное  оружие...  -  Белазир   не
закончила. Наступила тишина. Дахар  прикусил  язык  и  замер.  -  Почему  ты
думаешь, что Калид согласится? - наконец спросила она.
   - Он получит труп своего солдата.
   Белазир вздрогнула и отвернулась. Но когда она заговорила, ее  голос  был
голосом главнокомандующей, принявшей решение.
   - Выясни, кто этот брат-легионер. Приведи его ко мне. Осторожно  подбирай
помощников - их преданность не  должна  вызывать  сомнений.  Пришли  ко  мне
Исхака. Он будет третьим с нашей стороны при этом... соглашении.  С  Калидом
надо поговорить сейчас, утром, у Дома Обучения, пока геды  не  пришли  и  не
объявили... не знаю, что они захотят сказать. Мы должны  присутствовать  там
втроем, и даже думать не сметь о нападении...
   Белазир продолжала развивать план холодными, отрывистыми  словами,  план,
который мог бы предложить сам Дахар, ведь у него было несколько дней,  чтобы
все обдумать. Он отвечал ей так же холодно, а другой, сидевший в нем  Дахар,
наблюдал за ним с жестокой насмешкой. Но это не провал. Это  не  позор.  Это
победа. Он получил то, чего добивался, - шанс остаться в Эр-Фроу.
   - И еще, - добавила Белазир, когда Дахар уже повернулся, чтобы идти. - Ты
- мой лейтенант, но говорить от моего имени перед Калидом ты не будешь.
   Мы не будем торговаться, не будем затевать грязные  споры  о  цене.  Либо
Калид принимает "соглашение кридогов", либо нет. Я не опущусь до торгашества
- этой делизийской мерзости - и не стану спорить о цене чести.
   "Но думаешь, что я стану". - Лейтенант знал: несмотря на то, что  Белазир
согласилась с "Кридогами", она никогда не простит ему этого.
   Дахара вдруг  пронзило  странной  режущей  болью,  словно  мозг  кромсали
кинжалом. Это была новая напасть, новое раздвоение. Только теперь  не  разум
отделялся от тела, а часть его разума,  принадлежавшая  брату-легионеру,  от
части, принадлежавшей жрецу, или, как называли его геды, "ученому". В  конце
концов они оказались правы, его глумливые собратья, когда не доверяли ему.
   Не доверяли всем жрецам-легионерам, ибо в каждом из них было два человека
сразу, а значит, ни одного целиком. "Это важнее чести". Но он не думал,  что
это так больно.
   Дахар расправил плечи. Двойная спираль готова открыться перед ним  здесь,
в Эр-Фроу. Она дорого стоит, подумал он и, вздохнув, вышел через арку.

26

   Сквозь сон Джехан ощутила прикосновение к своему плечу. Даже во  сне  она
знала, что это  рука  любимой.  Она  чувствовала  форму  ее  тонких  длинных
пальцев, их нетерпение. Не просыпаясь, девушка  перекатилась  на  спину,  но
рука снова легла на ее плечо и крепко встряхнула.
   - Джехан, проснись.
   - М-м...
   - Да проснись же!
   Тревожные нотки в голосе Талот мгновенно разбудили ее. Джехан села.
   - Что случилось? За тобой кто-то гнался?
   Рыжие пряди Талот выбились из уложенных на затылке кос. Лицо посерело, от
носа ко рту пролегли две глубокие складки.
   - Наш легионер убил делизийского солдата. Нарушил приказ!
   - Кто?
   - Дахар пока не знает, но выясняет.
   -  Белазир  приказала  прекратить  убийства.  Конечно,  Дахару   придется
наказать преступника, но почему ты так взволнована?.. -  Ужасное  подозрение
кольнуло Джехан. - Талот, ты не убивала делизийца, а?..
   - Нет. Убийца - брат-легионер. Но я знаю его.
   - Ну так скажи Дахару. Этот мерзавец нарушил приказ.
   Талот закрыла лицо руками. Джехан, сидевшая нагишом на ярких  подушках  в
теплой комнате, внезапно почувствовала озноб и легкую дурноту. Она обхватила
себя руками.
   - Как его зовут?
   Талот не ответила, оставаясь неподвижной.
   - Это - брат-легионер, с которым ты спала, - медленно произнесла Джехан.
   Худые плечи Талот содрогнулись. Ревность  захлестнула  Джехан.  Талот  не
говорила, что брат-легионер тоже находится в Эр-Фроу, что Серая Стена  -  не
только ее, но и его наказание. Джехан не думала, что ее подруга  станет  так
переживать, если с ним что-нибудь произойдет.
   - Расскажи Дахару, - настаивала Джехан. - Это твой долг.
   Не отводя рук от лица, Талот отрицательно помотала головой.
   - Это твой долг перед главнокомандующей. Он совершил преступление, Талот.
   Подруга не ответила. Джехан видела только ее макушку, седую  прядь  среди
рыжих волос, выбившийся локон, упавший на угловатую  скулу.  Только  прошлой
ночью эти распущенные рыжие кудри...
   - Тогда я скажу Дахару, что ты скрываешь имя убийцы! - прошипела Джехан.
   Талот  уронила  руки.  Ее  вздрагивающие  плечи  внезапно  замерли.   Она
посмотрела на Джехан так, словно впервые ее увидела.
   - Ты донесешь на меня?
   - Он нарушил приказ! - закричала Джехан, но даже крик не подействовал  на
ее подругу. Талот продолжала молча рассматривать ее.
   Джехан, чтобы заняться чем-то -  нельзя  же  сидеть  сложа  руки,  только
мокрицы бездействуют, - вскочила и принялась натягивать рубашку и брюки.
   Она не позволит Талот выгораживать легионера, который действовал  вразрез
с прямым приказом...
   Полуодетая, босая, она вдруг застыла  на  холодном  полу  с  зажмуренными
глазами.
   - Ты опять была с ним?
   - Нет! Не так, как ты думаешь. Мы  вместе  несли  караул.  Его  пост  был
рядом, и я слышала, как он покинул его. Позже я услышала,  как  он  вернулся
и...
   - И ты не попыталась его остановить, когда он уходил?
   - Мы не разговариваем друг с другом. Но когда он вернулся, я увидела, что
он ранен. Нож делизийца задел его.  Я  предупредила,  что  обязана  доложить
Дахару о его отлучке, а он сказал, что, если  я  это  сделаю,  он  умрет,  и
поэтому я пришла... сюда.
   - Ты все еще хочешь его? - в бешенстве спросила Джехан.
   - Нет. Нет, Джехан, поверь. Но мы ведь спали вместе, лежали в  темноте  и
разговаривали так же, как разговариваем сейчас с тобой, и я,  я...  не  хочу
быть причиной его смерти.
   - Он сам виноват. Он ее заслужил.
   - За убийство делизийца? Вспомни, как мы сами собирались  сделать  то  же
самое, сколько раз...
   - Он должен принять смерть за нарушение приказа главнокомандующей.
   Талот оцепенела. Стоя над ней с рубашкой в руке, Джехан смотрела  на  шею
подруги - бледную (загар поблек под небом Эр-Фроу) и такую  беззащитную  под
узлом рыжих кос. В бешенстве девушка резко натянула рубашку через  голову  и
заставила себя говорить спокойно, хотя ее тошнило от собственных речей.
   - Белазир может и пощадить его. Он повинен в смерти, но вдруг его накажут
не столь сурово, ведь мы... здесь нам дорог каждый человек.
   Делизийцев больше. Командующей нужны все легионеры. Она может... Никто не
знает, на что способна главнокомандующая. Она выкидывала такие  коленца,  на
которые не отважился бы никто за пределами города чужаков. Она может  просто
разжаловать его, или выпороть, или... еще что-нибудь.
   Лицо Талот, обращенное к подруге, внезапно озарилось надеждой. Высечь  до
полусмерти, подумала Джехан и  сжала  в  руке  воображаемый  кнут.  С  каким
наслаждением она пустила бы его в ход! Ревность застилала ей глаза.
   Талот нехотя кивнула, ее лицо немного разгладилось.
   - Да. Это правда. Белазир нужны все ее легионеры.
   Джехан отвернулась и, не глядя на подругу, потянулась за сандалиями.
   - Кто он, Талот?
   Подруга заколебалась, но все же ответила:
   - Джаллалудин.
   Джехан его знала. Рослый, широкоплечий и узкобедрый, очень  сильный  даже
для брата-легионера, он казался ей уродом.  Девушки  гораздо  красивее  -  и
плечи у них поуже, и бедра полнее. Но Талот,  очевидно,  не  считает  мужчин
уродами...
   Джехан стиснула зубы, обулась и молча заплела косы.
   - Джехан...
   - Скажи Дахару. Это вопрос чести.
   Талот протянула руки, чтобы обнять Джехан, но, услышав ее слова, замерла.
Она только прошептала:
   - Я люблю тебя, Джехан.
   - А как же твой?..
   - Но ты знала о нем и раньше. Я же тебе во всем призналась!
   - Ты не говорила, что он здесь, в Эр-Фроу! Скрывала,  что  тебя  все  еще
тянет к нему. Вела себя как проститутка!
   Талот одеревенела. И Джехан  вдруг  стало  ее  жалко,  захотелось  обнять
Талот,  сказать  ей...  но  Девушка   побледнела,   попятилась   и   холодно
проговорила:
   - Я сейчас же отправлюсь к Дахару.
   - Это твой долг, - отозвалась Джехан так же холодно.
   Талот рывком распахнула дверь, но Джехан пинком захлопнула  ее.  Их  руки
сплелись. Она заставила себя еще раз произнести  утешительные  фразы.  Слова
застревали у нее в горле.
   - Может быть, он не умрет. Белазир нужны все  ее  люди.  -  Но  в  то  же
мгновение, когда они слетели с языка, поняла, что не верит в это.
   Талот вымученно улыбнулась и убежала. Джехан ждала  на  пороге,  пока  не
убедилась, что Талот спустилась по лестнице, потом подняла  свой  триболо  и
изо всей силы  запустила  его  в  стену.  Талот  и  брат-легионер.  Талот  и
Джаллалудин. Талот...
   Триболо с чудовищной силой срикошетило от стены и пронеслось по  комнате,
разбив глиняную чашу.  Джехан  ударила  в  стену  кулаком,  в  кровь  разбив
костяшки пальцев.  Она  не  правильно  развернулась  перед  ударом,  и  руку
пронзила боль до самого плеча. На стене не  осталось  и  следа.  Ее  сделали
геды.

27

   Ни Белазир, ни Дахар не пришли утром во двор тренировок. Не  вернулась  и
Талот. Джехан, искупавшись после тренировки, отправилась в Дом Обучения.
   Талот и Дахар будут там, а если нет, их приведут геды.
   Начался дождь - второй за время их пребывания  в  Эр-Фроу.  Капли  мягким
туманом моросили с неба - все-таки это было небо,  несмотря  на  сумасшедшие
слухи, которые росли, как снежный ком. Небо - это  то,  что  вверху,  и  оно
вверху - логично? Из-за этой глупой болтовни все смешалось и перепуталось: и
клетки, и силы, и  "бактерии".  Болтовня  о  двойной  спирали,  нескончаемая
болтовня... Джелийцам не пристало жить за этими  стенами,  словно  зверям  в
клетке. Они не занимаются ничем, кроме пустопорожних разговоров. Даже оружие
не стоит этого... Хотя нет, оружие как раз стоит этого. У нее на поясе висел
нож гедов, который невозможно сломать,  были  парализующий  лоскут,  трубка,
стреляющая маленькой дробинкой, которой можно убить кридога на другом берегу
реки. Джехан не знала, как стреляет эта трубка, да  это  ее  мало  заботило.
Главное, что она стреляет. Сумасшедшие геды хороши по крайней мере  этим,  и
еще тем, что Талот придется прийти в Дом  Обучения.  Гракс  не  начнет  свою
болтовню до тех пор, пока не соберется вся группа.

***

   Талот не пришла, но Гракс  начал  говорить.  На  столах  появилось  новое
оборудование - не игрушки, а красно-синие непонятные  предметы,  до  которых
никто,  кроме   Дахара,   Гракса,   и   делизийки-стеклодува,   никогда   не
дотрагивался.  Этим  утром  к  ним  прикасалась  одна  Эйрис:   Дахар   тоже
отсутствовал.
   Воины украдкой переглядывались. Делизийские горожане  шептались.  Солдаты
смотрели прямо перед собой с  жестким  и  холодным  выражением.  Неожиданный
страх сжал сердце Джехан - вдруг Талот и Дахара  прикончили  в  отместку  за
убитого делизийца? Нет. Если бы это произошло,  солдаты  были  бы  в  другом
настроении. Их холодное бешенство говорило,  что  отмщение  до  сих  пор  не
свершилось и Делизия до сих пор чувствует себя оскорбленной.  А  глупый  гед
все продолжал нести ахинею о каких-то белых тельцах в крови.
   Почему чужак не дождался Талот и Дахара или, по крайней мере, не спросил,
где они? Наверное, уже знал обо всем. Ладжариан принял командование. Если он
ни о чем не спрашивает геда, то и Джехан не станет.
   Ладжариан стоял, поджав губы, положив руку на рукоять ножа, и внимательно
наблюдал за командиром делизийцев.
   Гед продолжал вещать, а размазня-стеклодув  тихим  голосом  задавала  ему
вопросы. Делизийские горожане  перешептывались,  даже  простолюдины-джелийцы
тихо роптали, а Ладжариан почему-то не приказал всем им заткнуться.
   Только белый варвар и проститутка сидели тихо. Джехан  в  первый  раз  за
долгое время снова обратила внимание на эту пару, сидевшую в  одиночестве  в
дальнем углу комнаты. Две безмолвные  статуи,  одна  -  огромная,  другая  -
маленькая. Но этим утром даже они выглядели по-другому.
   Джехан присмотрелась внимательнее.  Гигант  казался  больным.  Его  белые
глаза  подернулись  туманом,  под  туникой  слишком  быстро   вздымалась   и
опускалась  огромная  грудь,  он  дышал  часто  и  с  усилием.  Уголки   рта
опустились. Джехан сама никогда не болела и знала, что в Эр-Фроу не болел ни
один человек. Она поняла, что с варваром, определенно, сегодня что-то  не  в
порядке. Да и с проституткой тоже, хотя и по-другому. Побледневшая,  она  не
отрывала глаз от гиганта; маленькая ручка сжалась в кулачок, да так  сильно,
что побелели суставы.
   Джехан посмотрела на свою руку. Ее суставы были в  ссадинах  от  удара  в
стену. Из-за Талот. Думать о СуСу с ее белым  любовником  и  одновременно  о
Талот значило бесчестить сестру-легионера. Теперь Джехан  должна  перед  ней
извиниться. А все из-за этого дурацкого сборища, из-за дурацких  разговоров,
которые так действуют на нервы, что начинаешь думать даже о проститутке  как
о личности, когда она - дрянь, не лучше делизиек. Все  из-за  этих  дурацких
стен...
   - А-аах! - СуСу вдруг издала жуткий стон. Огромный варвар валился  набок,
грозя придавить ее. Он вцепился в край ближайшего стола и хрипел, в  уголках
бесцветных губ выступила розоватая пена.
   СуСу, стараясь поддержать его, уперлась в великана обеими руками.
   Гигант медленно выпрямился, и она обняла его, чтобы он не упал  в  другую
сторону. Глаза великана закатились, язык вывалился наружу -  мокрый  розовый
пласт.
   - Помогите! - закричала СуСу жалобно и отчаянно. Охваченная  ужасом,  она
попыталась помочь гиганту. Он немного пришел в себя и недоуменно  глядел  на
СуСу.
   Джехан заметила этот взгляд.
   Каким-то чудом проститутке удалось поставить своего друга на ноги.
   Обняв его, она повела великана  к  двери.  Каждый  ее  мускул  дрожал  от
напряжения. Джехан вдруг  узнала  это  отчаянное  напряжение:  так  выглядит
раненый лорус, пытающийся укрыться от преследователя в  безопасности  своего
логова.
   Гигант споткнулся, удержался на  ногах  и  споткнулся  снова