может   быть,   нос
приподнимется.
     - А нагрузка на корпус? - возразил Пат. - Допустим, я включу моторы
- это  будет все равно,  что бодать кирпичную стену.  Один бог знает,  к
чему это может привести.
     - Но  ведь какая-то  надежда есть.  Так почему не  попытаться?  Пат
поглядел на коммодора, слегка недовольный тем, что тот еще не пришел ему
на помощь. Ханстен спокойно ответил на его взгляд, точно говоря:
     "До сих пор я управлялся, теперь ваша очередь". Что ж, справедливо.
Сью  была права.  Пора стоять на  собственных ногах,  во  всяком случае,
показать другим, что он на это способен.
     - Слишком опасно, - решительно сказал он. - Мы можем спокойно ждать
по  меньшей мере еще  четыре дня.  Нас найдут задолго до  этого,  срока.
Зачем же  идти на  риск при  ставке миллион против одного?  Будь это наш
последний выход, я бы сам сказал - да.
     Пат  Харрис  обвел  кабину  взглядом -  кто  возразит?  И  поневоле
встретился с  глазами мисс Морли.  Да  он  и  не пытался этого избежать.
Однако ее слова неприятно поразили его.
     - Возможно, капитан вовсе и не торопится наверх. Он что-то давно не
показывался, да и мисс Уилкинз тоже.
     "Ах ты,  вобла сушеная, - подумал Пат. - Только потому, что ни один
уважающий себя мужчина..."
     - Спокойно,  Харрис!  -  вовремя вмешался коммодор. - Это я беру на
себя.  В первый раз Ханстен по-настоящему показал свой характер. До этой
минуты он все делал незаметно и  тихо или предоставлял действовать Пату.
Теперь они услышали голос командира,  и  он звучал,  точно труба на поле
брани. Говорил не отставной космонавт, а коммодор космоса.
     - Мисс Морли, - сказал он, - ваше замечание нелепо и неуместно. Вас
может извинить лишь тяжелая обстановка,  в которой мы все очутились. Мне
кажется, вы обязаны извиниться перед капитаном.
     - Я права,  -  упрямо возразила она,  - Пусть он скажет, что это не
так.  За  последние тридцать лет коммодор Ханстен ни  разу не выходил из
себя,  не  собирался срываться и  теперь.  Но  он  знал,  когда  полезно
изобразить гнев;  сейчас не  худо и  притвориться.  Он  сердился на мисс
Морли,  был  недоволен и  Патом -  тот  явно  подвел его.  Факт остается
фактом: Пат и Сью действительно слишком уж долго возились с этим учетом.
Иногда  внешняя  благопристойность  не   менее  важна,   чем  безгрешное
поведение. Недаром китайцы говорят: "Не останавливайся завязывать шнурки
на бахче соседа".
     - Мне  наплевать на  взаимоотношения мисс  Уилкинз  и  капитана,  -
произнес он самым грозным голосом,  на какой только был способен.  - Это
их  личное дело и  пока они честно выполняют свою работу,  мы  не вправе
вмешиваться.  Может  быть,  вы  хотите  сказать,  что  капитан Харрис не
выполняет свой долг?
     - Гм... Я этого не говорила.
     - Тогда прошу вас  вообще не  говорить.  У  нас и  без того хватает
трудностей, незачем создавать новые.
     Остальные  пассажиры  слушали  их  перепалку со  смешанным чувством
неловкости и  интереса,  с  каким большинство людей слушает чужие ссоры.
Впрочем,  эта  стычка затрагивала всех,  так  как  означала первый вызов
авторитету командира,  первый признак того, что дисциплина поколебалась.
До  сих пор их маленький отряд представлял собой гармоническое единство;
но вот чей-то голос обратился против старейшин племени.
     Пусть мисс Морли старая неврастеничка,  она,  кроме того, упрямая и
настойчивая особа.  И  коммодор с понятным замешательством заметил,  что
она собирается дать ему отпор.
     Ни никому не удалось узнать,  что намеревалась ответить мисс Морли.
В  этот  самый  миг  миссис  Шастер издала вопль,  мощь  которого вполне
соответствовала ее комплекции.

     На  Луне,  когда  человек  споткнется,  он  обычно  успевает что-то
предпринять ведь  его  нервы  и  мышцы рассчитаны на  земное притяжение,
которое в  шесть раз  больше лунного.  Но  главный инженер Лоуренс стоял
наклонившись,  и расстояние было слишком мало. Он нырнул в лунную пыль и
очутился во мраке.
     Ничего не  видно,  если не считать слабого свечения приборной доски
внутри скафандра. Осторожно, очень осторожно Лоуренс начал водить руками
в разные стороны.  Рыхлая среда почти не оказывала сопротивления,  но он
тщетно искал какой-нибудь опоры,  нельзя было даже понять, где верх, где
низ.
     Отчаяние сковало все члены Лоуренса. Сердце билось часто и неровно,
предвещая  паническое  состояние,  когда  человеку  отказывает рассудок.
Главный  инженер  не  раз  видел,  как  люди  превращаются  в  кричащих,
одержимых ужасом животных, и знал, что сам на пороге такого состояния.
     Мелькнула мысль  о  том,  что  лишь  несколько минут назад он  спас
астронома от приступа безумия.  Но сейчас некогда размышлять над иронией
судьба.   Надо  призвать  остатки  воли  -  восстановить  самообладание,
усмирить стук я груди, который грозит разорвать его на части.
     Вдруг  в  шлемофоне  инженера  отчетливо  и  громко  раздался  звук
настолько неожиданный,  что волны паники перестали захлестывать островок
его сознания. Это был смех и смеялся Том Лоусон.
     Смех тотчас оборвался, последовало извинение.
     - Простите,  мистер Лоуренс,  я нечаянно. Очень уж потешно глядеть,
как вы болтаете ногами.
     Главный оцепенел.  Страх улетучился, уступив место гневу. Он злился
на Лоусона, но еще больше на самого себя.
     Ведь это же очевидно, ему не грозила никакая опасность, наполненный
воздухом скафандр подобен плывущему на  воде пузырю и  не может утонуть.
Лоуренс сразу сообразил, как надо действовать. Несколько движений руками
и  ногами,  центр  тяжести переместился -  и  маска  вынырнула из  пыли.
Инженер увидел,  что погрузился самое большее на  десять сантиметров.  И
пылекат рядом,  даже непонятно,  как он не задел его,  когда барахтался,
словно выброшенный на мель осьминог!
     Стараясь соблюдать достоинство, главный взялся за бортик пылеката и
вскарабкался на  платформу.  Говорить он  пока не  решался,  неожиданные
упражнения совершенно сбили его с  дыхания,  и голос мог выдать недавний
страх.  К тому же Лоуренс еще сердился.  В былые времена,  когда главный
постоянно  работал  на  воле,   он  бы  так  не  оплошал.   Засиделся  в
канцелярии...  Последний раз надевал скафандр,  когда проходил ежегодную
комиссию, да и то в воздушном шлюзе.
     Поднявшись  на   пылекат,   Лоуренс  снова  взял  щуп.   Постепенно
улетучились  последние  остатки  гнева  и  страха,   и  главный  инженер
задумался.  Хотел он того или нет,  но то, что произошло за эти полчаса,
перебросило мостик между ним и  Лоусоном.  Правда,  астроном рассмеялся,
когда он барахтался в пыли, но зрелище, наверное, и впрямь было смешное.
И  ведь Лоусон извинился.  А  давно ли  казалось,  что  он  одинаково не
способен ни смеяться, ни извиняться...
     Вдруг все посторонние мысли вылетели из головы Лоуренса: щуп уперся
во что-то твердое на глубине пятнадцати метров.

Глава 14

     Когда раздался крик миссис Шастер, первой мыслью коммодора Ханстена
было:  "Господи,  только еще истерики не хватало". А через полсекунды он
сам лишь величайшим напряжением воли удержался от крика.
     Снаружи доносился какой-то звук!  Три дня за обшивкой шуршала пыль,
и вот... Ну, конечно, что-то металлическое скребет по корпусу!
     В  следующий миг кабина загудела от радостных возгласов.  С большим
трудом коммодору Ханстену удалось перекричать ликующий хор.
     - Они нашли нас!  -  воскликнул он. Хотя, возможно, сами об этом не
знают.   Надо  что-то  сделать,  помочь  им.  Пат,  попробуйте  включить
передатчик.  А  мы  будем сигналить ударами по корпусу судна.  Напоминаю
сигнал настройки в  азбуке Морзе:  буква  "ж"  -  ти-ти-ти-та!  Ну,  все
вместе!
     Сперва  стук  получился  довольно  беспорядочным,   но  мало-помалу
установился правильный ритм.
     - Стоп!  -  крикнул  Ханстен  через  минуту.  -  Теперь  послушаем!
Внимание!..
     Тишина...  Жуткая,  неприятная тишина. Пат выключил вентиляцию, и в
кабине было слышно только биение двадцати двух сердец.
     Ничто не нарушало безмолвия.  Может быть,  странный звук был вызван
напряжением в корпусе самой "Селены"?  Или спасатели, если это были они,
уже прошли дальше по пустынной поверхности Моря?
     Вдруг  опять  -   царапанье  по  обшивке.  Движением  руки  Ханстен
остановил новый взрыв энтузиазма.
     - Слушайте,  прошу  вас!  Возможно,  удастся что-нибудь  разобрать.
Несколько секунд длился скребущий звук. И снова - томительное безмолвие.
Кто-то сказал негромко, разряжая напряжение:
     - Как будто трос протащили. Может быть, они тралят?
     - Исключено,  -  ответил Пат. - Сопротивление среды слишком велико,
особенно на такой глубине. Скорее, это щуп.
     - А это значит,  - подхватил коммодор, - что над нами совсем близко
- спасатели. Постучим еще. Ну-ка... все разом...
     "Ти-ти-ти-та!"
     "Тя-ти-ти-та!"
     Сквозь  двойную  обшивку  "Селены" в  пылевой пласт  уходили звуки,
которые сто лет назад летели в  эфире над оккупированной Европой,  голос
рока, открывающий Пятую симфонию Бетховена.
     Пат Харрис, сидя в кресле водителя, тревожно взывал:
     - Я "Селена",  я "Селена".  Как слышите? Прием. И слушал пятнадцать
нескончаемых секунд,  прежде чем  повторить вызов.  Но  эфир по-прежнему
оставался безжизненным.

     На борту "Ауриги" Морис Спенсер нетерпеливо поглядывал на часы.
     - Черт  возьми,   -  вырвалось  у  него.  -  Пылекатам  давно  пора
вернуться. Когда была с ними последняя связь?
     - Двадцать пять  минут  назад,  -  ответил  старший  радист.  -  До
очередного сеанса пять минут,  независимо от того,  нашли они что-нибудь
или нет.
     - А вы не сбили настройку?
     - Занимайтесь своим делом,  уж я  как-нибудь справлюсь со своим,  -
отрезал радист.
     - Виноват, - ответил Спенсер, давно усвоивший, в каких случаях надо
не медлить с извинением. Это просто нервы.
     Он поднялся с сиденья, чтобы пройтись по тесной навигационной рубке
"Ауриги".  Больно ударился о  приборную доску (Спенсер еще  не  привык к
лунному тяготению и  уже начал сомневаться,  что когда-либо привыкнет) и
наконец взял себя в руки.
     Хуже нет ждать,  ждать,  когда выяснится,  будет ли  "материал" для
статей...  Сколько денег уже потрачено,  а ведь это пустяки по сравнению
со  счетами,  которые начнут поступать,  едва  он  даст  капитану Ансону
команду   вылетать.   Правда,   тогда   волнения  кончатся,   первенство
"Интерплэнетери" будет обеспечено.
     - Вызывают,  -  вдруг услышал он голос радиста.  - За две минуты до
срока. Что-то произошло.
     - Я что-то нащупал,  -  раздельно произнес Лоуренс.  -  Но не знаю,
что.
     - На какой глубине? - вместе спросили Лоусон и оба водителя.
     - Около пятнадцати метров.  Отойдем метра на  два вправо,  попробую
еще раз.
     Он вытащил щуп и погрузил его в пыль в новой точке.
     - Есть,  - сообщил Лоуренс, - и на той же глубине. Еще два метра!..
Теперь  препятствие исчезло.  Или  ушло  вглубь за  пределы досягаемости
щупа?
     - Здесь ничего. Проверим в других направлениях.
     Требовалось немало  времени и  усилий,  чтобы  определить очертания
затаившегося в  глубине предмета.  Примерно такие  же  трудоемкие приемы
применяли те,  кто  двести лет назад начал промерять океаны:  опустят на
дно груз на тросе, потом поднимают. "Жалко, - подумал Лоуренс, - что нет
эхолота". Да только вряд ли звуковые или электромагнитные волны проникли
бы здесь больше чем на пять метров в глубину.
     "Какой  же  он  идиот,   не  подумал  раньше!  Вот  почему  пропали
радиосигналы  "Селены".   Среда,   которая  поглотила  ее,  поглощает  и
радиоволны. Хотя, если под ним пылеход..."
     Лоуренс  переключил приемник  на  аварийную волну.  Вот  он,  голос
автомата,  орет что есть мочи!  Да так громко, что непонятно, почему его
не слышно на "Лагранже" и в Порт-Рорисе...  Впрочем,  все ясно, ведь это
металлический щуп  помог.  Коснувшись обшивки "Селены",  он  тотчас стал
своего рода антенной, вывел импульсы на поверхность.
     Добрых пятнадцать секунд главный инженер слушал зов  маяка,  прежде
чем собрался с  духом сделать следующий шаг.  С самого начала Лоуренс не
был уверен в том,  что поиски увенчаются успехом;  он и сейчас опасался,
как бы  их усилия не оказались напрасными.  Ведь еще ничего не известно:
автомат будет слать свои  сигналы неделями,  даже если люди на  "Селене"
давно погибли.
     Резким,  решительным жестом Лоуренс переключил приемник на  обычную
волну пылехода... и был почти оглушен голосом Пата Харриса:
     - Я "Селена", я "Селена". Как слышите? Прием.
     - Я  "Пылекат-Один",  -  ответил  Он,  -  Говорит  главный  инженер
Эртсайда. Я в пятнадцати метрах над вами. Как дела? Прием.
     В  хоре ликующих воплей он не сразу разобрал ответ.  Но и  без того
было  очевидно,  что  пассажиры живы  и  настроение хорошее!  Такой  шум
подняли, будто за праздничным столом сидят. Думают, раз их нашли, значит
все неприятности позади...
     Ладно, пусть ликуют, все равно пока надо доложить на Базу.
     - Порт-Рорис,  я  "Пылекат-Один",  -  сказал главный.  -  Мы  нашли
"Селену",  установили с ней радиосвязь.  Судя по оживлению на борту, все
живы-здоровы.  Корабль  лежит  на  глубине пятнадцати метров,  там,  где
указал доктор Лоусон. Вызову вас через пять минут. Все.
     Со  скоростью света  волны радости и  облегчения распространятся по
всей  Луне,  Земле  и  планетам  внутренней  сферы,  неся  добрую  весть
миллиардам людей...  На  улицах и  движущихся тротуарах,  в  автобусах и
космических кораблях незнакомые люди будут обращаться друг к другу:
     - Вы слышали? "Селену" нашли!!
     Во всей Солнечной системе в этот миг, наверное, только один человек
не  мог  всей  душой  предаться  радости.  Сидя  на  пылекате  и  слушая
счастливые возгласы,  которые доносило радио,  глядя на завихрения пыли,
главный  инженер Лоуренс чувствовал себя  куда  более  беспомощным,  чем
люди,  заточенные в толще Моря под ним.  Ему было страшно.  Он знал, что
предстоит труднейшая битва в его жизни.

Глава 15

     Впервые за  последние двадцать четыре часа  Морис  Спенсер позволил
себе передышку. Все, что можно сделать, - сделано. Люди и аппаратура уже
на пути в  Порт-Рорис.  (Это очень здорово,  что в  Клавии оказался Жюль
Брак,  один из лучших телеоператоров,  они и прежде часто сотрудничали.)
Капитан Ансон  гоняет  вычислительную машину и  озабоченно изучает кроки
Гор Недоступности" Команда (все шестеро) вызвана из  баров (всех трех) и
извещена о том,  что маршрут снова меняется.  Десяток контрактов, все на
крупные суммы,  подписаны на Земле и  переданы по телефаксу.  Финансовые
колдуны "Интерплэнет Ньюс" с научной точностью высчитают,  сколько можно
запросить с  других агентств без опасения,  что те  предпочтут снарядить
собственные ракеты.  Да хотя чего тут опасаться,  он слишком далеко всех
опередил.  Любой конкурент сможет попасть на  хребет не раньше чем через
сорок восемь часов;
     Морис Спенсер будет там через шесть.
     Словом, приятно отдохнуть, твердо зная, что все в порядке и никаких
перебоев не ожидается. Такие антракты придавали жизни особую прелесть, и
Спенсер умел использовать их.  Лучшее средство от язвы желудка,  которая
все  еще  оставалась  профессиональным заболеванием работников печати  и
телеинформации.
     Умение  выгадать минуту  для  передышки всегда отличало его.  Морис
Спенсер -  в одной руке рюмка, в другой бутерброд с маленького подноса -
полулежал в  кресле в салоне кругового обзора Космопорта.  Через двойное
окно он видел пирс,  от которого три дня назад отчалила "Селена". (Никак
не  избавишься от  этих  морских терминов,  хотя  они  здесь  как  будто
совершенно не к  месту.)  Всего-навсего двадцать метров бетонной дорожки
вдается в эту отвратительную гладкую лунную пыль...  Почти на столько же
метров  вытянулась огромной  гармошкой эластичная труба,  через  которую
пассажиры шли из  порта на  посадку.  Сейчас она не закупорена и  частью
опала. Грустное зрелище.
     Журналист посмотрел на часы, потом - на горизонт. Удивительно! Если
не знать,  можно подумать,  что до горизонта самое малое километров сто.
На  самом деле  -  всего два-три.  Вдруг глаза уловили солнечный зайчик.
Идут...  идут сюда!  Через пять минут спасатели будут здесь,  еще  через
пять выйдут из камеры перепада;  он вполне успеет управиться с последним
бутербродом...
     ...Отвечая на приветствия Спенсера,  Том Лоусон ничем не обнаружил,
что узнает его.  Но это было только естественно: ведь их первая короткая
беседа происходила почти в полной темноте.
     - Доктор  Лоусон?  Я  начальник  отдела  "Интерплэнет Ньюс".  Можно
включить запись?
     - Минутку,   -   вмешался   Лоуренс.   -   Я   знаю   представителя
"Интерплэнет". Вы не Джо Леонард...
     - Совершенно верно, я - Морис Спенсер. Принял дела у Джо на прошлой
неделе.  Его  отозвали  на  Землю,  пока  не  отвык  совсем  от  земного
тяготения. Не застревать же ему здесь на всю жизнь.
     - Быстро вы добрались. И часу не прошло с тех пор, как мы передали,
что "Селена" найдена.
     Спенсер не стал отвечать на это;  к чему подчеркивать, что он здесь
уже несколько часов?
     - Ну, так как - можно включить запись? - вежливо повторил он. Морис
Спенсер предпочитал соблюдать правила.  Некоторые репортеры идут на риск
и  пускают магнитофон,  не  дожидаясь разрешения.  Если  тебя поймают на
этом,  останешься без  работы...  Как начальник отдела он  просто обязан
придерживаться порядка,  который  только  на  пользу  и  журналистам,  и
общественности.
     - Попозже,  если не возражаете, - ответил Лоуренс. - У меня слишком
много неотложных дел.  Но доктор Лоусон охотно поговорит с вами. Главная
работа проделана им, ему и вся честь. Можете так и записать.
     - Гм... благодарю... - пробормотал озадаченный Том.
     - Не стоит, - сказал Лоуренс. - А теперь до свидания, еще увидимся.
Я  буду в кабинете старшего инженера.  Таблетки помогут мне держаться на
ногах, а вам все-таки советую поспать хоть немного.
     - После интервью!  - перебил Спенсер и потащил Тома к зданию отеля.
Первый человек, которого он встретил в тесном - десять квадратных метров
- холле, был капитан Ансон.
     - Я  вас  разыскиваю,  мистер  Спенсер,  -  сказал он.  -  Профсоюз
работников космоса  уперся.  Слыхали,  наверное:  правило о  межрейсовом
отдыхе... Ну, так вот...
     - Умоляю  вас,   капитан,   потом.   Свяжитесь  сами   с   юристами
"Интерплэнета". Вызовите Клавий 12-34, Гарри Данцига, - он все уладит.
     Журналист увлек покорного Тома Лоусона вверх по лестнице (отель без
лифтов - необычное явление, но лифты ни к чему в мире, где человек весит
немногим больше десяти килограммов) и  провел его в свой номер,  похожий
на номер любой дешевой гостиницы на Земле, только поменьше да совсем без
окон.  Кресла,  диван и  стол  сделаны просто и  с  минимальным расходом
материала,  в  основном -  стекловолокна;  на  Луне было вдоволь кварца.
Ванная - обычная (слава богу, не то что эти мудреные туалетные комнаты в
ракетах,  приспособленные для невесомости),  и только вид кровати слегка
обескураживал.  Некоторым гостям  с  Земли  скверно  спалось  при  малом
тяготении,  для  них  придумали эластичное покрывало,  которое по  краям
крепилось слабыми  пружинами.  Поневоле вспомнишь смирительные рубашки и
стены с мягкой обивкой...
     И  еще одна милая деталь -  возле двери объявление на трех языках -
по-английски, по-русски и по-китайски:
     ОТЕЛЬ ОБЛАДАЕТ АВТОНОМНОЙ ГЕРМЕТИЗАЦИЕЙ.
     АВАРИЯ КУПОЛА ВАМ НИЧЕМ НЕ УГРОЖАЕТ.
     В СЛУЧАЕ АВАРИИ ПРОСИМ ВАС ОСТАВАТЬСЯ В НОМЕРЕ И
     ЖДАТЬ УКАЗАНИЙ. БЛАГОДАРИМ.
     Спенсер не первый раз читал эти слова и все-таки продолжал считать,
что  даже  столь  важную  информацию  можно  было  бы  подать  в   более
удобоваримой и непринужденной форме. Уж больно сухо сказано...
     Пожалуй,  в  этом вся загвоздка здесь,  на Луне.  Борьба