погрузил руку в  тонкий пласт пыли и нащупал пальцами крышу
"Селены".  Такую радость он  редко испытывал.  Он  добрался до пылехода!
Наверно,  что-нибудь вроде  этого  чувствовал в  старину золотоискатель,
сидя на дне ямы и глядя на первые блестящие крупинки...
     Лоуренс  трижды  постучал  в  крышу;  сейчас  же  последовал ответ.
Конечно,  азбука Морзе не нужна,  когда рядом висит микрофон, но главный
отлично понимал,  как  ободрит пассажиров "Селены" его стук.  Теперь они
точно знают - считанные сантиметры отделяют их от спасения!
     Однако сперва нужно убрать с  дороги несколько барьеров.  Первый из
них  -  металлическая платформа,  она же  -  основание поршня под ногами
Лоуренса.  Она  выполнила свое предназначение:  не  пускала лунную пыль,
пока опоражнивали колодец. Теперь, чтобы выпустить людей из пылехода, ее
надо убрать.  И  не повредить при этом перемычку,  которую она позволила
установить.
     Основание поршня было съемным -  достаточно отвинтить восемь болтов
по окружности.  Лоуренс в  несколько минут управился с ними и привязал к
диску веревку.
     - Вира!
     Более толстому человеку пришлось бы  карабкаться вверх по  лестнице
впереди диска;  Лоуренс повернул его  на  ребро и  пропустил мимо  себя,
прижавшись к  стенке  колодца.  Прощай,  последний рубеж  обороны...  Он
проводил диск взглядом.  Теперь нечем перекрыть колодец,  если перемычка
сдаст и лунная пыль ворвется внутрь.
     - Ведро! - попросил главный.
     Оно уже спускалось к нему.
     "Сорок лет назад,  - сказал себе Лоуренс, - на пляже в Калифорнии я
играл совком и ведерком,  сооружал крепости из песка. Теперь я - главный
инженер  Эртсайда -  копаю  лунную  пыль,  занятие  посерьезнее,  и  все
человечество ждет, что у меня получится".
     Ушло  вверх  первое ведро,  и  обнажилась часть  крыши,  очерченная
нижним ободом перемычки. Пыли оставалось совсем немного, еще два ведра -
и перед Лоуренсом засверкала алюминированная ткань наружной обшивки. Она
сморщилась от чрезмерной нагрузки, и главный легко, одними руками сорвал
ее. Показался фиберглас. Что дальше? Ничего не стоит пропилить в обшивке
отверстие  электрической пилой.  И  всех  погубить:  в  двойном  корпусе
пылехода  уже  просверлено  несколько  дыр,  и  все  пространство  между
стенками  заполнено  лунной  пылью.   Давление  большое,  только  пробей
отверстие в  обшивке -  пыль  сразу хлынет фонтаном!  Чтобы проникнуть в
"Селену", нужно как-то сковать этот коварный пласт.
     Лоуренс еще  раз  постучал по  крыше.  Так  и  есть,  звук  глухой,
смягченный пылевой прослойкой.  А вот это уже неожиданно:  снизу в ответ
раздался частый тревожный стук!
     Не  успели  товарищи  сверху  сообщить главному,  что  случилось на
"Селене", как он уже сам понял: Море Жажды предприняло последнюю попытку
удержать свою добычу.
     Три обстоятельства привели к тому,  что именно Карл Юхансон заметил
беду:  он  был  инженер-атомник,  обладал  хорошим обонянием и  сидел  в
кормовой части  пылехода.  Несколько секунд Юхансон принюхивался,  потом
сказал сидевшему у прохода соседу "Извините",  встал и не спеша прошел в
туалетную.  Он  не  хотел напрасно настораживать людей,  да  еще теперь,
когда спасение совсем близко.  Но  за  свою многолетнюю работу инженером
Карл Юхансон слишком часто убеждался, чем грозит запах горящей изоляции.
     Он задержался в  туалетной ровно двенадцать секунд,  вышел из нее и
быстро  (в  меру  быстро,  чтобы  никого  не  испугать) прошагал к  Пату
Харрису, который разговаривал с коммодором.
     - Капитан,  -  тихо, но решительно перебил он их. - На борту пожар.
Проверьте в туалетной. Я больше никому не говорил.
     Пат тотчас сорвался с места. Ханстен побежал за ним. В космосе, как
и на море,  не разглагольствуют,  услышав слово "пожар".  Тем более, что
Юхансон был не такой человек,  чтобы поднимать ложную тревогу. Он, как и
Пат Харрис,  работал в техническом отделе Лунной администрации;  недаром
коммодор включил его в "карательный отряд".
     Туалетная ничем не  отличалась от таких же кабин в  любом небольшом
сухопутном,  морском,  воздушном или космическом экипаже; можно было, не
сходя с  места,  коснуться рукой любой стены.  Кроме задней,  на которой
висел умывальник, - фиберглас вздулся пузырями от жара, они колыхались и
лопались...
     - Через минуту огонь будет здесь!  -  крикнул коммодор. - Но откуда
пожар?
     Пата уже не  было.  Он  вернулся почти сразу,  неся под мышками оба
огнетушителя.
     - Коммодор,  -  сказал Пат Харрис,  -  прошу вас, доложите на плот.
Скажите,  что нам осталось всего несколько минут.  Я буду здесь, встречу
огонь.
     Ханстен подчинился.  Пат услышал,  как он  докладывает Лоуренсу,  и
тотчас в кабине поднялся переполох.  Дверь в туалетную открылась,  вошел
доктор Мекензи.
     - Я могу вам помочь? - спросил ученый.
     - Боюсь,  что  нет,  -  ответил Пат,  держа  наготове огнетушитель.
Странное чувство -  будто все это происходит не  в  жизни,  будто он  на
грани сна и яви. Страха не было, после всего пережитого он не мог больше
волноваться, делал все как-то безучастно.
     - Откуда огонь?  -  повторил Мекензи вопрос коммодора. И добавил: -
Что за этой переборкой?
     - Наш главный источник энергии. Двадцать мощных элементов.
     - Какой запас?
     - Когда  мы  вышли,   было  пять  тысяч  киловатт-часов.  Осталась,
наверное, половина.
     - Все ясно.  Где-то короткое замыкание. Должно быть, элементы горят
с тех самых пор, как повредило кабель.
     Похоже на  правду -  хотя бы потому,  что на борту "Селены" не было
других источников энергии.  Правда,  огнеупорные материалы,  из которых"
был сделан пылеход,  от  обычного огня не  воспламеняются,  но если весь
запас  энергии,  рассчитанный  на  многочасовое  движение  с  предельной
скоростью, обратится в тепло, беды не миновать...
     Но ведь это невозможно!  На то и автоматические выключатели,  чтобы
срабатывать при  такой  перегрузке.  Может  быть,  они  вышли из  строя?
Мекензи  выскочил  в   камеру  перепада  и  убедился,   что  выключатели
сработали.
     - Все цепи выключены,  -  доложил он Пату.  -  Тока нет.  Ничего не
понимаю.
     Несмотря на бедственное положение. Пат не удержался от улыбки. Этот
Мекензи -  ученый до мозга костей:  даже погибая, он будет допытываться,
что и  как.  Поджариваясь на вертеле (а им угрожало нечто в  этом роде),
спросит палачей, что за дрова...
     Складная дверь отворилась, вошел Ханстен.
     - Лоуренс обещает за  десять минут прорезать люк,  -  сказал он.  -
Переборка выдержит?
     - Кто ее знает - ответил Пат. - Она может продержаться час, а может
рухнуть  через  несколько  секунд.  Все  зависит  от  того,  как  быстро
распространяется пламя.
     - Разве нет автоматических огнетушителей?
     - Они  там  не   нужны,   обычно  за  переборкой  вакуум,   лучшего
огнетушителя не придумаешь.
     - Ну конечно!  -  воскликнул Мекензи. - Неужели не понимаете? Отсек
затопило.  Когда просверлили крышу,  пыль просочилась внутрь и  замкнула
все цепи.
     Мекензи прав.  Все  секции,  которые сообщаются с  наружной средой,
сейчас  забиты  лунной пылью.  Она  ворвалась через  отверстия в  крыше,
наполнила промежуток между стенками, постепенно скопилась вокруг силовой
установки.  В  лунной  пыли  достаточно метеорного железа,  она  хороший
проводник  -   началась  пиротехника:   искры,   вольтовы  дуги,  тысячи
электрических костров.
     - Если облить стенку водой,  -  сказал коммодор, - это поможет? Или
фиберглас лопнет?
     - Давайте  попробуем,  -  отозвался Мекензи.  -  Только  осторожно,
чуть-чуть.
     Он наполнил из крана пластмассовый стакан -  вода уже нагрелась - и
вопросительно поглядел на товарищей.  Никто не возражал, и физик плеснул
несколько капель на вздувшуюся плиту.
     Раздался такой  треск,  что  Мекензи  тотчас  прекратил свой  опыт.
Слишком опасно... Будь переборка металлическая, такой способ годился бы,
но  эта  пластмасса плохо проводит тепло,  она  не  выдержит термических
напряжений.
     - Мы  тут  ничего  не  можем  сделать,  -  заключил коммодор.  -  И
огнетушители не  спасут.  Лучше выйти и  запереть отсек.  Дверь послужит
переборкой, даст нам небольшую отсрочку.
     Пат  колебался.  В  кабине  было  невыносимо  жарко,  но  отступать
казалось ему трусостью. Хотя вообще-то доводы Ханстена убедительны: если
остаться  здесь,  пожалуй,  задохнешься в  дыму,  едва  огонь  прогрызет
фиберглас.
     - Ладно,   пошли,  -  согласился  он.  -  И  соорудим  какую-нибудь
баррикаду снаружи.
     Успеют  ли?..  Пат  Харрис  отчетливо слышал,  как  зловеще  трещит
стенка, которая сдерживала напор всепожирающего пламени.

Глава 30

     Весть  о  том,  что  на  "Селене"  пожар,  никак  не  отразилась на
действиях Лоуренса.  Торопиться нельзя: в эти решающие для всей операции
минуты любая  ошибка может оказаться роковой.  Он  мог  только работать,
работать и надеяться, что опередит пламя.
     Сверху в  колодец спустили приспособление,  напоминающее шприц  для
смазки или для росписи тортов.  Правда,  заряжен он  был не кремом и  не
тавотом, а быстро твердеющей органо-силиконовой смесью, которую накачали
в него под большим давлением.
     Первая  задача  -  впрыснуть смесь  в  пространство между  стенками
корпуса,  да  так,  чтобы  при  этом  в  колодец  не  просочилась  пыль.
Клепальным пистолетом Лоуренс вбил в обшивку "Селены" семь полых болтов:
один в центр расчищенного круга, остальные равномерно по краям.
     Затем он соединил шприц с центральным болтом и нажал спуск.  Легкое
шипение -  смесь  устремилась через  полый  болт,  своим  напором открыв
клапан в  его  нижней части.  Лоуренс быстро переносил шприц от  болта к
болту,  посылая в каждый определенное количество смеси.  Вот так, теперь
она пропитала всю пыль между стенками,  и получился как бы шершавый блин
около метра в  поперечнике.  Нет,  не  блин,  конечно,  а  суфле,  ведь,
вырвавшись из шприца, жидкость образует пену.
     Через  несколько секунд смесь  начнет твердеть;  для  этого  в  нее
добавлен катализатор.  Лоуренс смотрел на  часы:  пять  минут -  и  пена
станет твердой, как камень, и пористой, как пемза. Вся пыль в этой части
корпуса окажется "замороженной", и можно не опасаться нового притока.
     Пять  минут...  Этот срок никак не  сократишь,  пена должна достичь
заданной плотности, от этого зависит успех. Если он неверно выбрал точки
или  ошибся в  расчете времени,  если  химики на  Базе допустили промах,
можно считать пассажиров "Селены" мертвыми.
     Пока шло  время,  главный расчистил дно  колодца.  Он  все отправил
наверх и остался без каких-либо инструментов,  с голыми руками.  Если бы
Морису  Спенсеру удалось спустить в  узкую  шахту  телекамеру (а  он  бы
продал душу дьяволу за такую возможность!), зрители ни за что не угадали
бы, что сейчас предпримет Лоуренс.
     И  как  бы  они  удивились,  увидев,  что  сверху главному инженеру
спускают нечто вроде детского обруча!  Но это была не игрушка,  а  ключ,
призванный вскрыть "Селену".

     Сью  уже  собрала пассажиров в  носовой,  приподнятой части кабины.
Сгрудившись в  кучку,  они тревожно глядели на потолок и напрягали слух,
ловя обнадеживающие звуки.
     "Вот когда важно их подбодрить",  - сказал себе Пат. Сам капитан не
меньше,  а может,  больше других нуждался в этом;  ведь только он (разве
что  Ханстен и  Мекензи тоже  догадались) полностью отдавал себе  отчет,
какая опасность им грозит.
     Огонь - само собой. Он, конечно, убьет их, если прорвется в кабину;
но огонь движется медленно,  с ним какое-то,  пусть короткое время можно
бороться. А вот против взрыва они бессильны.
     "Селена" сейчас представляла собой мину с подожженным шнуром. Запас
энергии в элементах,  питавших ее двигатели и электрические приборы, мог
обратиться в неконтролируемое тепло,  но взрывом не грозил. К сожалению,
этого нельзя было сказать о цистернах с жидким кислородом.
     В  них  осталось еще немало литров страшно холодного и  чрезвычайно
активного вещества.  Когда  нарастающий жар  разрушит  оболочку цистерн,
физические  и  химические явления  вызовут  взрыв.  Небольшой,  конечно,
равный до силе взрыву сотни килограммов тола. Достаточно, чтобы разнести
"Селену" вдребезги.
     Пат  решил  не   говорить  об  этом  Ханстену.   Коммодор  сооружал
баррикаду.  Снимал кресла в носовой части кабины и втискивал их в проход
между задним рядом и  дверью в туалетную.  Будто они готовились отразить
чье-то вторжение,  а не бороться с пожаром. И ведь так оно и было. Пламя
может и не распространиться за пределы энергоотсека, но как только сдаст
искореженная переборка, оттуда хлынет лунная пыль.
     - Коммодор,  - сказал Пат, - пока вы заняты здесь, я начну готовить
пассажиров.  Что  будет,  если  двадцать человек одновременно бросятся к
выходу!
     В  самом деле,  страшно подумать.  Нельзя допустить свалки,  а  это
будет не  просто,  как ни дисциплинированны пассажиры.  С  одной стороны
единственный узкий тоннель,  с другой - стремительно наступающая смерть;
долго ли тут до паники...
     Пат прошел на  нос.  На  Земле это был бы  крутой подъем,  здесь же
тридцатиградусный уклон  не  чувствовался.  Глядя на  обращенные к  нему
тревожные лица, капитан сказал:
     - Пора  приготовиться.  Как  только  пробьют  люк,  сверху  подадут
веревочную  лестницу.   Первыми  выходят  женщины,  за  ними  мужчины  в
алфавитном порядке.  Не старайтесь бежать. Вспомните, как мало вы весите
здесь,  и  поднимайтесь на  руках,  побыстрее,  конечно.  Но  не тесните
переднего,  времени вполне  достаточно,  и  за  несколько секунд вы  уже
будете наверху.  Сью,  попрошу вас выстроить всех по  порядку.  Хардинг,
Брайен, Юхансон, Баррет - вы остаетесь в резерве. Нам может понадобиться
ваша...
     Он  не  закончил  фразы  -   из  кормовой  части  пылехода  донесся
приглушенный взрыв. Ничего особенного, бумажный пакет хлопнул бы громче.
Но этот звук означал,  что переборка сдала.  А потолок, к несчастью, был
еще цел.
     В  нескольких сантиметрах над  ними  Лоуренс положил свой  обруч на
фиберглас  и  принялся  обмазывать  его  быстросхватывающимся  цементом.
Поперечник обруча почти  равнялся диаметру колодца,  в  котором сидел на
корточках главный.  Опасности никакой,  и все-таки Лоуренс работал очень
осторожно.   Бесцеремонное  обращение  подрывников  со  взрывчаткой  ему
никогда  не  нравилось.   Кольцевой  заряд,  который  он  установил,  не
представлял собой ничего необычного и  действовал просто.  Взрыв высечет
аккуратную канавку заданной ширины и  глубины,  в  тысячную долю секунды
выполнит работу,  на которую у электрической пилы ушло бы четверть часа.
Кстати,  сперва Лоуренс хотел применить пилу;  хорошо, что передумал. Не
похоже, чтобы в его распоряжении было пятнадцать минут!
     Он вскоре убедился в этом.
     - Огонь в кабине! - крикнули сверху.
     Главный  инженер поглядел на  часы.  На  миг  ему  показалось,  что
секундная стрелка  замерла на  месте.  Знакомая иллюзия.  Нет,  часы  не
остановились,  просто время идет не так быстро, как ему нужно бы сейчас.
До сих пор оно текло слишком стремительно,  теперь,  разумеется, тащится
еле-еле...
     Еще тридцать секунд,  и пена затвердеет.  Лучше чуть подождать, чем
взрывать преждевременно, когда она еще пластична.
     Лоуренс не  спеша стал  подниматься вверх по  лестнице,  разматывая
провода электродетонатора. Он точно рассчитал время. Когда главный вышел
из  колодца,  снял  с  оголенных концов  провода  страхующую закоротку и
присоединил их к электродетонатору, оставалось ровно десять секунд.
     - Передайте, что мы начинаем отсчет, - сказал он.
     Спускаясь бегом  на  корму,  чтобы помочь коммодору (хотя он  плохо
представлял себе,  что  теперь  можно  сделать),  Пат  слышал,  как  Сью
неторопливо называет фамилии:
     - Мисс Морли, миссис Уильямс, миссис Шастер...
     Ирония судьбы:  мисс Морли опять будет первой,  теперь уже по  воле
алфавита. На этот раз ей не на что пожаловаться.
     Но тут ему пришла в  голову другая,  ужасная мысль:  "А если миссис
Шастер застрянет в  тоннеле и  закупорит выход?"  И  ведь не  пустишь ее
последней!  Нет-нет, все будет в порядке. Не может быть, чтобы спасатели
не предусмотрели этого. К тому же миссис Шастер заметно похудела.
     При  первом взгляде Пату  Харрису показалось,  что  дверь туалетной
успешно противостоит натиску изнутри.  Если  бы  не  тонкие струйки дыма
вдоль петель,  можно подумать,  что вообще ничего не  произошло.  И  Пат
облегченно вздохнул.  Это же двойной фиберглас!  Пока он сгорит, пройдет
часа четыре, а то и больше. Задолго до этого...
     Что-то  щекотало его  босые  ступни.  Пат  сперва невольно шагнул в
сторону,  потом уже  в  сознании родился вопрос:  "Что  это  такое?"  Он
поглядел вниз.  И  хотя глаза Пата давно привыкли к  тусклому аварийному
освещению,  до него не сразу дошло,  что в  щель под забаррикадированной
дверью просочился зловещий серый  поток  -  и  обе  плиты прогнулись под
многотонным давлением пыли!  С  минуты на минуту их сорвет.  А если и не
сорвет,  это  теперь не  играет никакой роли.  Грозный беззвучный прилив
наступал, лунная пыль поднялась уже ему до щиколоток.
     Пат оцепенел,  он даже не пытался заговорить с коммодором,  который
стоял рядом с ним так же неподвижно. В первый (и скорее всего последний)
раз  в  жизни  капитана Пата  Харриса охватил приступ неодолимой ярости.
Море Жажды,  которое в этот миг множеством тонких, сухих щупалец гладило
его ноги,  казалось Пату коварным существом,  которое играло с ним,  как
кошка с мышкой.  "В ту самую минуту,  -  думал он, - когда нам казалось,
что теперь-то уж все в  порядке.  Море всякий раз преподносило нам новый
сюрприз.  Мы  все  время отставали на  один ход,  а  теперь ему и  вовсе
наскучила игра. Этот Редли не так уж и ошибался..."
     Свисающий из  трубы  воздухопровода громкоговоритель пробудил  Пата
Харриса от мрачных размышлений.
     - У нас все готово!  - крикнули сверху. - Отойдите в конец кабины и
прикройте лицо. Начинаем отсчет с десяти.
     - Десять.
     "Мы и так дошли до конца,  -  подумал Пат.  - Десять!.. Не много ли
будет... Не дотянем".
     - Девять.
     "Бьюсь об заклад, все равно ничего не выйдет. Море не допустит. Как
только почует, что мы ускользаем..."
     - Восемь...
     "А  жаль,  ведь сколько сил положили.  Сколько людей работали,  как
черти, старались выручить нас. И надо же, такое невезение..."
     - Семь.
     "Кажется,  семь - счастливое число? Может, все-таки выберемся? Хотя
бы несколько человек..."
     - Шесть.
     "Почему  не  потешить  себя?  Теперь  уже  все  равно.  Итак,  если
считать... ну, пятнадцать секунд на то, чтобы пробить люк..."
     - Пять.
     "И сбросить лестницу; они, наверное, подняли ее для сохранности..."
     - Четыре.
     "И,  допустим,  каждые три  секунды выходит один пассажир...  пусть
даже пять секунд..."
     - Три.
     "Двадцать два на пять получится тысяча...  нет,  вздор,  арифметику
забы..."
     - Два.
     "Словом,  сто с чем-то секунд,  или почти две минуты,  за это время
проклятые цистерны вполне успеют отправить нас на тот свет..."
     - Один.
     "Один!  А я еще не закрыл лицо.  Может, лечь, пусть наглотаюсь этой
вонючей дряни..."
     Громкий отрывистый треск,  и словно порыв ветра.  И все.  Совсем не
эффектно.  Но  подрывники превосходно знали свое дело (всегда бы  так!).
Энергия взрыва была точно рассчитана и  направлена,  ее  избытка хватило
только на  то,  чтобы  исчертить рябью лунную пыль,  которая покрыла уже
половину площади пола.
     Время  остановилось,  целую  вечность длилась заминка.  А  затем на
глазах у  них медленно свершилось чудо,  неожиданное,  а потому особенно
ошеломляющее; хотя если бы было время вдуматься - ничего таинственного.
     В  алом  полумраке  вспыхнуло кольцо  яркого  белого  света