ночи...  "Эта  Луна,  -
сказал себе Жюль Брак, - мучение для оператора. Либо черное, либо белое,
мягких,  нежных  полутонов нет.  Не  говоря  уже  о  вечной  проблеме со
звездами. Правда, это скорее вопрос эстетический, чем технический".
     Зритель хочет и  в  дневное время видеть звезды на  лунном небе,  а
ведь  их   обычно  не   видно:   днем  яркий  солнечный  свет  ослабляет
чувствительность  глаза  настолько,  что  небо  кажется  пустым,  сплошь
черным.  Чтобы рассмотреть звезды, надо глядеть через бленду, отсекающую
посторонний свет.  Тогда зрачки постепенно расширятся, и в небе вспыхнут
огоньки,  один за  другим,  пока наконец не заполнят все поле зрения.  А
стоит перевести взгляд на что-нибудь другое -  и фью!  - звезды пропали.
Глаз  человека может видеть одно  из  двух:  либо  дневные звезды,  либо
дневной ландшафт, но не то и другое вместе.
     А  вот  телекамера  способна  видеть  их  одновременно,   и  многие
режиссеры пользовались этим. Правда, другие называли это фальсификацией,
да разве мало на свете задач, исключающих однозначный ответ? Жюль был на
стороне "реалистов" и  не включал звездное небо,  пока его не просили об
этом из студии.
     С минуты на минуту последует команда с Земли.  Он уже дал несколько
кадров  для  ''последних известий":  панораму  Моря,  крупным  планом  -
одинокий шест,  торчащий из  лунной пыли.  А  вскоре его камера может на
много часов стать глазами миллиардов. Если не будет осечки, - величайшая
сенсация года обеспечена...
     Он погладил спрятанный в кармане талисман. Жюль Брак, член Общества
кино-  и  телеинженеров,  обиделся бы  на  любого,  кто обвинил бы его в
суеверии.  Но  заставьте его объяснить,  почему он  ни за какие блага не
согласится вынуть из  кармана эту маленькую игрушку,  пока не  убедится,
что кадры идут в эфир?
     - Вот они! - крикнул Спенсер срывающимся голосом и опустил бинокль.
- Возьми левей!
     Жюль уже  вел  камерой вдоль горизонта.  Безупречно ровная линия на
экране видоискателя,  разделяющая Море и космос,  поломалась, из-за края
Луны вынырнули две мерцающие звездочки. Это шли пылекаты.
     Даже  при  самом  большом  фокусном  расстоянии они  казались очень
маленькими и удаленными.  Как раз то,  что надо: Жюлю хотелось вызвать у
зрителя  ощущение пустоты и  одиночества.  Оператор взглянул на  главный
экран "Ауриги",  настроенный на канал "Интерплэнет". Все в порядке, он в
эфире.
     Жюль Брак достал из кармана небольшую записную книжку и  положил ее
на камеру сверху.  Поднял обложку, она остановилась почти вертикально, и
ее   внутренняя  поверхность  мгновенно  ожила  красками  и   движением.
Одновременно  комариный  голосок  сообшил  ему,   что  идет  специальная
передача  "Интерплэнет Ньюс  Сервис",  канал  сто  семь,  "и  мы  сейчас
перенесем вас на Луну".
     Миниатюрный экран показывал тот же кадр, что и видоискатель камеры.
Впрочем,  не  тот  же!  Маленькая картинка отстает на  две  с  половиной
секунды;  настолько ему дано заглянуть в  прошлое.  За  два с  половиной
миллиона микросекунд -  такими величинами оперируют электронные инженеры
- произошло немало  удивительных превращений.  Камера подала изображение
на передатчик "Ауриги", оттуда оно улетело за пятьдесят тысяч километров
к "Лагранжу". Здесь его выловили из космоса, усилили в несколько сот раз
и направили в сторону Земли, на один из спутников-ретрансляторов. Дальше
- вниз,  через ионосферу (последние сто километров - наиболее трудные) в
здание "Интерплэнет",  где собственно начиналось самое интересное, когда
картинка   вливалась   в   непрерывный  поток   звуков,   изображений  и
электрических  импульсов,   которые  несли   информацию  и   развлечение
человечеству.
     И  вот,   пройдя  через  руки  режиссеров,  создателей  специальных
эффектов,  техников,  картинка вернулась туда,  откуда начала свой путь,
вернулась,  направленная на  Эртсайд мощными передатчиками "Лагранж-2" и
на  Фарсайд -  антеннами "Лагранж-1".  Три  четверти миллиона километров
прошла сна, чтобы одолеть миллиметры, разделяющие телекамеру Жюля от его
карманного приемника.
     "Стоит ли  этот фокус всех вложенных в  него трудов?"  -  спрашивал
себя Жюль.  Вопрос,  который задают себе люди с тех самых пор,  как было
изобретено телевидение.

Глава 21

     Лоуренс еще за  пятнадцать километров приметил "Ауригу";  да как не
приметить - металл и пластик ярко сверкали под лучами солнца.
     "Это что за  чертовщина?  -  спросил он  себя и  сам же ответил:  -
Космический корабль".  Ну  да,  ведь поговаривали о  том,  что  какое-то
агентство зафрахтовало ракету для полета в  горы.  Что ж,  это их  дело.
Главный  и  сам  подумывал,  нельзя  ли  перебросить снаряжение  в  горы
ракетой,  чтобы избежать долгих перевозок по  Морю.  К  сожалению,  этот
вариант отпал -  до  высоты пятисот метров не  было  ни  одной площадки,
пригодной  для   посадки  космического  корабля.   Уступ,   облюбованный
Спенсером,  находится слишком высоко,  спасателям он  не  даст  никакого
выигрыша.
     Главного инженера вовсе не  радовало,  что за  каждым его движением
будут следить длиннофокусные объективы.  И ничего не поделаешь... Хотели
установить  камеру  на  пылекате,  да  он  не  дал,  к  великой  радости
"Интерплэнет Ньюс"  и  крайнему  огорчению  остальных  агентств  (о  чем
Лоуренс,  естественно, не мог знать). А вообще, если вдуматься, это даже
неплохо,  что поблизости есть корабль: будет дополнительный канал связи.
Возможно,  удастся извлечь из него и еще какую-нибудь пользу.  Например,
разместить людей в его отсеках, пока подвезут иглу.
     Но где ориентир?  Пора бы ему показаться!  На миг Лоуренс с  ужасом
подумал,  что щуп мог уйти в  лунную пыль...  Это не  помещает им  найти
"Селену", но сейчас даже пятиминутная задержка может оказаться роковой.
     И тотчас главный облегченно вздохнул: вот он, сразу и не разглядишь
на фоне пылающих гор. Водитель уже обнаружил цель и подправил курс.
     Пылекаты остановились по обе стороны щупа, и закипела работа. Как и
было намечено,  восемь человек в  скафандрах принялись поспешно сгружать
пустые цистерны и  алюминиевые полосы.  Вот уже цистерны схвачены легким
каркасом, сверху настилают фибергласовые плиты - появляется плот.
     Никогда еще в  истории Луны монтажные работы не  пользовались таким
вниманием.  А  все этот глаз на  горе!  Но восемь спасателей не думали о
миллионах,  которые пристально следили за ними.  У  них сейчас была одна
забота: скорее собрать плот и установить направляющее приспособление для
труб бурового снаряда.
     Каждые пять минут,  а  то и чаще,  Лоуренс вызывал "Селену",  чтобы
сообщить Пату и Мекензи о ходе работ.  Он меньше всего думал о том,  что
весь мир затаив дыхание слушает его голос.
     Наконец,  всего через двадцать минут, буровой станок стал на место,
и первая свеча,  словно пятиметровый гарпун, нацелилась на Море. Но этот
гарпун нес жизнь, а не смерть.
     - Начали, - сказал Лоуренс в микрофон. - Первая свеча пошла.
     - Поскорее, - прошептал Пат. - Долго не выдержу.

     Он двигался словно в тумане.  Самочувствие?  Если не считать ноющей
боли в  легких,  в общем-то ничего.  Вот только смертельная усталость...
Пат Харрис превратился в робота,  выполняющего задачу,  смысл которой он
давно успел забыть,  если только вообще когда-либо понимал. В одной руке
- разводной   ключ.   Несколько   часов   назад   он   достал   его   из
инструментального ящика,  зная,  что ключ понадобится.  Для чего?  Может
быть, когда настанет время, он вспомнит...
     Слух  Пата уловил бесконечно далекие голоса.  Этот разговор явно не
был предназначен для его ушей; кто-то забыл отключить волну "Селены".
     - Надо  было сделать так,  чтобы бур  отвинчивался отсюда.  Вдруг у
него не хватит сил?
     - Ничего    не    поделаешь,    приходится   рисковать...    Лишнее
приспособление - это лишняя задержка, не меньше часа. Ну-ка, подай...
     Они  выключились,   но  услышанного  было  достаточно,   чтобы  Пат
рассердился - насколько может рассердиться человек в полубессознательном
состоянии.  Он им покажет... он и его друг, доктор Мек... Мек... как его
там? Забыл, черт возьми.
     Медленно повернувшись на вращающемся кресле. Пат скользнул взглядом
вдоль сидений.  Тела,  тела... где же физик? А, вон он. Стоит на коленях
подле миссис Уильямс.
     Ученый  прижимал кислородную маску  к  лицу  спящей  женщины,  день
рождения которой едва не  пришелся на  день ее  смерти.  Мекензи явно не
сознавал,  что  характерный звук струящегося из  баллона кислорода давно
смолк и стрелка манометра стоит на нуле...
     - Мы почти у  цели,  -  сообщило радио.  -  Вот-вот услышите работу
бура. "Так скоро?" - подумал Пат. Хотя, конечно, тяжелая труба без труда
должна была пронизать пыль.  А он молодец,  смекнул,  в чем дело!.. Бам!
Что-то ударило в крышку. Но в каком месте?
     - Слышу, - прошептал он. - Вы дошли до нас.
     - Знаем,  - ответил голос. - Снаряд уперся. Теперь дело за вами. Вы
можете сказать,  в какую точку попал бур?  Под ним свободный участок или
электропроводка?  Мы  сейчас  несколько раз  поднимем и  опустим снаряд,
слушайте.
     Пат  обозлился.  С  какой стати его заставляют решать такие сложные
задачи!..
     Стук,  стук...  Хоть убей (какое удачное выражение -  но  почему?),
невозможно угадать, где именно стучит. А, ладно, терять нечего.
     - Давайте, - буркнул он. - Путь открыт.
     Пришлось повторить дважды, прежде чем его поняли.
     И тотчас -  ишь ты,  живо поворачиваются!  -  бур принялся сверлить
обшивку.  Пат  отчетливо слышал рокочущий звук,  который был лучше любой
музыки.
     Меньше  чем  за  минуту  бур  прошел  первый  слой.   Снаряд  вдруг
завертелся быстрее и  сразу  остановился -  мотор  выключили.  Бурильщик
опустил трубы на несколько сантиметров,  бур коснулся внутреннего слоя и
заработал снова.
     Теперь звук стал намного громче, и Пат с замешательством понял, что
сверлят рядом  с  главным кабелем,  укрепленным в  центре потолка.  Если
заденут...
     Он медленно поднялся на ноги и побрел,  шатаясь,  на звук. И только
дошел, вдруг с потолка посыпался сноп искр, электричество фыркнуло, свет
погас.
     К  счастью,  осталось  аварийное  освещение.  И  когда  глаза  Пата
привыкли  к  тусклому  красному сиянию,  он  увидел  пронизавший потолок
металлический цилиндр.  Буровой снаряд  медленно опустился в  кабину  на
полметра и остановился.
     За спиной Пата радио говорило что-то важное.  Пока его мозг силился
уловить смысл, руки наложили ключ на конец трубы.
     - Не отворачивайте бур, пока мы не скажем, - твердил далекий голос.
- Мы  еще не установили обратный клапан,  труба открыта в  пустоту.  Как
только установим, скажем вам. Повторяю: не отворачивайте бур, пока мы не
скажем!
     Вот  привязался!  Пат  без  него  знает,  что  делать.  Надо только
покрепче нажать ручку ключа -  вот так,  -  отвернуть бур, и снова можно
будет дышать!
     Почему не подается?.. Пат нажал сильнее.
     - Ради бога!  -  воскликнул радиоголос.  -  Не трогайте!  Мы еще не
готовы! Вы выпустите последний воздух из кабины!
     "Сейчас,  сейчас,  -  думал Пат, умышленно не замечая помеху. - Тут
что-то не так...  Винт можно вращать так...  и  так.  Что если я  вместо
того, чтобы отвертывать бур, только туже завинчиваю его?"
     Сам черт не разберется.  Он поглядел на свою правую руку,  потом на
левую.  Все  равно непонятно.  (Хоть бы  этот болтун заткнулся.)  Ладно,
попробуем в другую сторону, может быть, пойдет.
     И  Пат,  держась за  трубу одной рукой,  степенно зашагал по кругу.
Натолкнулся на ключ с  другой стороны,  ухватился за него обеими руками,
чтобы  не  упасть,  и  застыл в  таком положении,  понурив голову.  Надо
чуточку передохнуть.
     Что это означает?  Он и  сам не знал.  Просто Пат где-то слышал эти
слова, и они показались ему подходящими к случаю.
     - Поднять перископ, - пробормотал Пат.
     Пат  Харрис все еще размышлял над смыслом своей реплики,  когда бур
подался и стал отвинчиваться - легко, без малейшей задержки.
     В  пятнадцати метрах над ним главный инженер Лоуренс и  его люди на
миг оцепенели от ужаса.  Случилось непредвиденное.  Готовя операцию, они
заранее представили себе все возможные осечки - кроме этой...
     - Коулмен,  Мацуи!  -  крикнул Лоуренс.  -  Бога ради,  кислородный
шланг, скорей!
     Но он уже знал, что они не успеют. Чтобы подключить кислород, нужно
сделать еще два соединения.  И оба с винтовой резьбой.  Пустяк,  который
при  других  обстоятельствах не  играл  бы  совершенно никакой роли.  Но
сейчас от него зависела жизнь и смерть людей.
     А Пат продолжал ходить по кругу, толкая ручку ключа. Все шло как по
маслу,  уже сантиметра два резьбы видно;  еще несколько секунд -  и  бур
слетит.
     Ну,  совсем чуть-чуть  осталось!  Шипит  громче с  каждым поворотом
ключа.  Все ясно:  кислород врывается в кабину. Еще немного, и он сможет
дышать как следует, и все будет в порядке!
     Шипение сменилось зловещим свистом.  Внезапно Пат усомнился - то ли
он  делает,  что  надо?  Остановился...  поглядел на  ключ...  задумчиво
почесал затылок.  Вроде все правильно...  Вмешайся в этот миг радио, он,
наверное, подчинился бы, но наверху уже потеряли надежду вразумить его.
     Ладно,  продолжим. (Сто лет такого похмелья не было!) Пат навалился
на ключ - и упал ничком на пол: резьба кончилась, бур сорвался.
     Оглушительный вой потряс кабину, могучая струя воздуха подхватила и
закружила листки  бумаги.  От  холода сгустился пар,  кабина наполнилась
мглой. Пат повернулся на спину, но сквозь мглу он почти ничего не видел.
И тут он понял наконец, что произошло.
     Опытное  ухо  космонавта  мгновенно  распознало  характерный  звук.
Дальше он  действовал автоматически.  Нужно  найти  что-нибудь плоское и
закрыть отверстие - все что угодно было достаточно прочно.
     В  алом тумане,  который уже  редел,  улетучиваясь в  пустоту.  Пат
лихорадочно  искал   взглядом  подходящий  предмет.   Громовой  рев   не
прекращался;  казалось невероятным,  чтобы  такая  маленькая труба могла
быть причиной столь мощного гула.
     Пат карабкался через спящих товарищей,  от кресла к креслу.  Он уже
потерял последнюю надежду -  и  вдруг  увидел  спасительный предмет!  На
полу,  текстом  вниз,  лежала  толстая  раскрытая  книга.  "Нехорошо так
обращаться с книгами,  -  сказал себе Пат,  -  но какое счастье,  что на
борту оказался неряха! Иначе он мог и не приметить ее".
     Едва  Пат  приблизился к  зловещему отверстию,  которое  высасывало
жизнь  из  пылехода,   как  книгу  буквально  вырвало  у  него  из  рук.
Подхваченная струей воздуха, она плотно закрыла трубу. Тотчас рев смолк,
вихрь прекратился. Мгновение Пат стоял, качаясь точно пьяный, потом ноги
его подкосились, и он рухнул на пол.

Глава 22

     В  телевизионных передачах  по-настоящему  незабываемые  кадры  те,
которые возникают неожиданно для  всех,  в  том  числе для  операторов и
комментаторов.  Последние тридцать минут на плоту шла кипучая, но строго
упорядоченная работа; вдруг точно произошло извержение!
     Невероятно,  но  факт:  из Моря Жажды словно вырвался гейзер.  Жюль
реагировал мгновенно.  Объектив  телекамеры тотчас  поймал  столб  пара,
взлетевшего к  звездам  (режиссер потребовал,  чтобы  они  были  видны).
Кверху столб расширялся -  странное бледное растение...  или уменьшенное
подобие  грибовидного  облака,  которое  на  протяжении  двух  поколений
вселяло страх в человечество.
     Это  длилось всего несколько секунд.  Миллионы зрителей,  оцепенев,
глядели на  экраны и  дивились -  как  из  безводного моря  мог  ударить
фонтан? Внезапно гейзер опал и исчез так же беззвучно, как родился.
     Спасатели тоже  ничего  не  слышали,  но,  присоединяя неподатливый
шланг,  они чувствовали, как дрожит столб влажного воздуха. Даже если бы
Пат не закрыл трубу,  шланг рано или поздно удалось бы соединить с  ней,
сила струи была не  так уж велика.  Но это "поздно" могло стать "слишком
поздно"... Или они уже?..
     - "Селена"! "Селена"! - закричал Лоуренс. - Вы меня слышите?
     Тишина.  Передатчик пылехода молчал. Главный инженер не слышал даже
обычных шумов, которые всегда улавливает чуткий микрофон.
     - Соединение готово,  - доложил Коулмен. - Включать кислород? "Ни к
чему,  если Харрис ухитрился привинтить бур на место, - подумал Лоуренс.
- Но  может,  он  просто  чем-нибудь  заткнул  трубу,  и  напор  вышибет
затычку?"
     - Хорошо, - сказал он вслух. - Включайте, полное давление.
     Бам!  Притянутый вакуумом к  трубе "Апельсин и яблоко" шлепнулся на
пол,  и  из отверстия вниз устремилась струя газа,  настолько холодного,
что его путь можно было проследить по белым вихрям сгущающегося пара.
     Минута,   другая,   третья...  Опрокинутый  гейзер  гудел,  но  все
оставалось по-прежнему.  Наконец  Пат  Харрис  зашевелился...  попытался
встать...  струя кислорода сбила его с ног. И не то чтобы она была очень
сильной, просто он был еще слабее.
     Пат лежал,  подставив лицо морозному ветерку и наслаждаясь бодрящим
холодом.  И дышал, дышал... Через несколько секунд он уже совсем очнулся
(вот только голова раскалывается от боли) и припомнил все, что произошло
за последние полчаса.
     При мысли о том, как он отвинтил бур и сражался с потоком уходящего
воздуха,  Пат едва опять не потерял сознание.  Но сейчас не время корить
себя за оплошность; он жив, а это главное.
     Подняв Мекензи,  точно мягкую куклу,  он  отнес его  к  животворной
струе.  Ее  напор заметно уменьшался по  мере того,  как давление внутри
пылехода  приближалось к  нормальному.  Еще  несколько  минут,  и  вихрь
превратится в ветерок.
     Физик очнулся сразу.
     - Где я?  -  спросил он не очень оригинально, озираясь вокруг. - А!
Они пробились к нам! Слава богу, можно дышать. Но что со светом?
     - Не беспокойтесь, я живо налажу. Сперва нам нужно каждого поднести
к  трубе,  чтобы они глотнули кислорода.  Вы умеете делать искусственное
дыхание?
     - Никогда не пробовал.
     - Это очень просто.  Одну минуту,  я только найду аптечку. Пат взял
дыхательный  прибор  и   стал  показывать  его  действие  на   ближайшем
пассажире; это был Ирвинг Шастер.
     - Отодвиньте язык,  чтобы  не  мешал,  просуньте трубку в  горло...
Теперь нажимайте вот эту грушу...  медленнее.  В ритме обычного дыхания.
Ясно?
     - Ясно, а долго надо качать?
     - Пяти-шести глубоких вдохов,  по-моему,  достаточно.  Нам  ведь не
надо их  оживлять,  только провентилировать легкие.  Вы  берете на  себя
носовую часть кабины, я - кормовую.
     - Но у нас один аппарат.
     Пат улыбнулся; улыбка получилась довольно бледной.
     - Обойдемся, - сказал он, наклоняясь над следующим пациентом.
     - Ах да, - произнес Мекензи, - я совсем забыл.
     Пат вряд ли случайно подошел именно к  Сью и,  применяя старый,  но
достаточно действенный способ,  принялся сам вдувать ей воздух в  легкие
через рот.  Правда,  он не стал задерживаться,  как только убедился, что
она дышит нормально.
     Пат  уже занимался третьим пациентом (это был мистер Редли),  когда
снова прозвучал отчаянный призыв радио.
     - "Селена", "Селена", отвечайте!
     Он почты мгновенно схватил микрофон.
     - Я Харрис. Все в порядке. Делаем пассажирам искусственное дыхание.
Больше  говорить  некогда,   потом  вызовем  вас.   Остаюсь  на  приеме.
Расскажите, что делается у вас.
     - Слава богу!  Мы  уже отчаялись!  Вы  нас здорово напугали,  когда
отвинтили бур.
     Слушая голос главного.  Пат подумал, что можно было и не напоминать
ему об этом неприятном происшествии.  Он и  без того никогда в  жизни не
простит себе  такого промаха.  Хотя  в  конечном счете все  обернулось к
лучшему:   бурная  декомпрессия  выкачала  из   "Селены"  большую  часть
отравленного воздуха.  Всего какая-то минута... А для того, чтобы кабина
так