западного побережья, я не удивлюсь, если
она из Глазго.
   - Не, я бы  не  хотел  иметь  такой.  Слишком  тяжелый.  Мне  бы  подошла
пятисотая. Мне очень  нравится  ?Мото  Гуззи?,  но  я  не  уверен  в  ручном
управлении.
   Боже, меня чуть не вывернуло на куртку девчонки, я бы  мог  наполнить  ее
карманы через сломанные и заржавевшие молнии и уронить Джеми, он бы пролетел
через комнату и упал прямо в бочки с пивом под стеллажами с колонками, а эти
двое обменивались абсурдными мотоциклетными фантазиями.
   - Закурим? - спросила девчонка, сунув пачку мимо  моего  носа  в  сторону
Джеми.
   Я продолжал видеть светящийся след от голубой пачки даже после того,  как
она ее опустила. Джеми, должно быть, взял  сигарету,  хотя  я  знал,  он  не
курит, и я увидел, как вверх поднялась зажигалка,  вспыхнувшая  перед  моими
глазами дождем  искр,  похожих  на  фейерверк.  Я  почти  почувствовал,  как
зажглась задняя доля моего мозга. Я  попытался  сделать  Джеми  какое-нибудь
остроумное замечание о задержке в его росте, но все  провода  в  моем  мозгу
были забиты  срочными  сигналами  от  внутренностей.  Я  чувствовал  ужасное
бурчание в животе, но не мог двинуться с места.  Я  застрял  у  колонны  как
атлант, а  Джеми  продолжал  разговаривать  с  девчонкой  о  звуке,  который
издает ?Трайумф? и о поездках на бешеной скорости вокруг Лох  -  Ломонда,  в
которых она участвовала.
   - Так ты здесь на отдыхе?
   - Ага, я и мои друзья, У меня есть бойфренд, але ен сейчас на буровой.
   - А? понятно.
   Я продолжал глубоко дышать, пытаясь прочистить  мозги  кислородом.  Я  не
понимал, как Джеми с его ростом и весом с половину меня, сколько  бы  мы  не
выпили вместе, казалось, был ни в одном глазу. Он точно  потиху  не  выливал
свои пинты на пол, тогда я бы промок. Я понял,  что  девчонка  наконец  меня
заметила. Она ткнула меня рукой в плечо, и постепенно до меня дошло, уже  не
в первый раз.
   - Эй, - сказала она.
   - Что? - я боролся, как мог.
   - Ты в порядке?
   - Ага, - я медленно кивнул, надеясь, что она отвяжется,  потом  посмотрел
вверх и в сторону, как будто я только что нашел на потолке нечто  интересное
и важное. Джеми слегка ударил меня ногами:
   - Что? - опять сказал я. - Нет. Ты готов? Хорошо, -  я  закинул  руки  за
спину, чтобы найти колонну, нашел ее и толкнул себя вверх, надеясь, что  мои
ноги не поскользнуться на влажном полу.
   - Может, ты меня лучше поставишь, Франки, -  сказал  Джеми,  ударив  меня
сильнее.
   Я опять посмотрел вверх и в  сторону,  будто  бы  на  него  и  кивнул.  Я
соскальзывал спиной по колонне, пока почти  сел  на  пол.  Девчонка  помогла
Джеми спрыгнуть. Его рыжие волосы и ее белые вдруг показались мне неожиданно
яркими в хорошо освещенной комнате. Дункан приближался к  нам  со  щеткой  и
большой корзиной, высыпая в нее окурки  из  пепельниц  и  вытирая  столы.  Я
пытался подняться, потом Джеми и девчонка взяли  меня  под  руки  и  помогли
встать. У меня начало троиться в глазах, и я  недоумевал,  как  такое  может
быть, если у меня два глаза. Я не был уверен, говорили ли они  со  мной  или
нет.
   Я сказал да на случай, если говорили, и увидел, как меня вывели на свежий
воздух через пожарный выход. Мне нужно было в  туалет,  и  с  каждым  шагом,
который я делал, содрогания моих внутренностей усиливались. Перед глазами  у
меня была ужасное изображение моего тела, почти целиком состоящего  из  двух
отсеков  одинакового  размера:  один   из   них   полон   мочи,   другой   -
непереваренного пива, виски, чипсов, жареного арахиса, слюны, сопель,  желчи
и одного или двух кусков рыбы с картошкой. Некая нездоровая часть меня вдруг
подумала о яичнице, лежащей на слое жира на тарелке рядом с жареным беконом,
волнистым,  с  маленькими  озерцами  жира,  наружный  край  тарелки   покрыт
застывшими комочками жира. Я поборол ужасный позыв к рвоте, поднимающийся из
желудка. Я пытался думать о приятных вещах, а когда не  вспомнил  ни  одной,
попытался  сосредоточиться  на  происходящем  вокруг  меня.  Мы  были  около
"Герба", шли по тротуару, прошли Банк, Джеми был с одной стороны и  девчонка
с другой. Ночь была облачная и прохладная, фонари желтые. Запах паба остался
позади, и я попытался проветрить голову  на  свежем  воздухе.  Я  знал,  что
спотыкаюсь, иногда я натыкался на Джеми или девушку, но я  почти  ничего  не
смог с этим поделать, я чувствовал себя как один  из  динозавров,  настолько
больших, что у них  был  почти  самостоятельный  мозг  для  контроля  задних
конечностей. Казалось, у меня был отдельный мозг для каждой  конечности,  но
все они  разорвали  дипломатические  отношения  между  собой.  Я  качался  и
шатался, положившись на удачу и двух людей рядом со мной. Честно  говоря,  я
не слишком доверял ни одному из них: Джеми  был  слишком  маленького  роста,
чтобы остановить меня, если бы я начал серьезно опрокидываться,  а  девчонка
была девчонка. Вероятно, она слишком слабая, но даже если и нет,  я  ожидал,
она допустит мое падение, поскольку женщины любят  смотреть  на  беспомощных
мужчин.
   - Вы што, зауседы гэтак?
   - Как? - сказал Джеми, по моему мнению, без нужной степени негодования  в
голосе.
   - Ты у яго на плячах сидишь?
   - Да нет, это просто чтобы лучше видеть группу.
   - Ну, слава Богу. Я думала, вы и у туалет так ходзице.
   - Ага, мы заходим в кабинку, и Франк делает  в  унитаз,  а  я  в  сливной
бачок.
   - Жартуеш!
   - Ага, сказал Джеми голосом, искаженным ухмылкой.
   Я шел рядом с ними так ровно, как только мог, слушая их чепуху. Я  слегка
рассердился на Джеми, ведь он, пусть и в шутку, сказал обо мне в туалете, он
же знает, насколько я чувствителен в этом вопросе. Только один или два  раза
он дразнил меня заманчиво звучащим предложением пойти в туалет в "Под Гербом
Колдхеймов" (или тому  подобное  заведение)  и  атаковать  струей  плавающие
окурки.
   Я признаю, я видел, как Джеми делает это, и я  был  под  впечатлением.  В
"Гербе" отличное оборудование для этого вида спорта - большой канавообразный
писсуар, тянущийся вдоль одной из стен и до половины другой  с  единственным
сливным отверстием. По Джеми,  цель  игры  состоит  в  том,  чтобы  пригнать
намокший окурок от точки, где он  плавает  в  дырку,  разбив  его  en  route
насколько удастся. Дополнительные очки за каждое из керамических  отделений,
мимо которых ты продвинешь окурок, за  проведение  окурка  в  отверстие,  за
начало от дальнего конца писсуара, за степень разрушения окурка  -  понятно,
разбить маленькое черное кольцо на сгоревшем  конце  очень  трудно  -  и  за
количество окурков, с которыми ты расправился за вечер.
   В сокращенной форме игра может происходить в обычных маленьких писсуарах,
которые сейчас в моде, но Джеми никогда  этого  не  пробовал,  он  настолько
маленького  роста,  что  если  он  попытается  использовать  один  из  таких
писсуаров, ему придется стоять в метре от него.
   В любом случае, игра делает отправление  малой  нужды  значительно  более
интересным, но она не для меня, спасибо жестокой судьбе.
   - Он твой брат?
   - Нет, он - друг.
   - Ен зауседы таки, как сейчас?
   - Да, в субботу вечером.
   Конечно, это была чудовищная ложь. Я редко напиваюсь до степени, когда не
могу говорить или идти ровно. Я  бы  сказал  об  этом  Джеми,  если  бы  был
способен говорить и не был бы так сосредоточен на преставлении ног. Теперь я
не был уверен, будто меня обязательно вырвет, но какая-то  безответственная,
склонная к разрушению часть моего мозга -  вероятно,  всего  лишь  несколько
нейронов, но думаю, они есть в любом мозге и достаточно даже  малочисленного
хулиганского элемента, чтобы запятнать честное имя  остальных  -  продолжала
думать о яичнице и беконе  на  холодной  тарелке,  и  каждый  раз  я  почти?
Потребовалось усилие воли для мыслей о холодных ветрах  на  вершинах  холмов
или узорах теней волн на волнистом песчаном дне - о  том,  о  чем  я  всегда
думал как о воплощении чистоты и свежести, что всегда отвлекало мой мозг  от
концентрации на содержимом моего желудка -  потребовалось  усилие  воли  для
мыслей.
   Но писать хотелось еще сильней, чем  раньше.  Джеми  и  девчонка  были  в
дюймах от меня, держали меня под руки, я часто  на  них  натыкался,  но  мое
опьянение усиливалось - по  мере  того,  как  две  быстро  выпитые  пинты  и
сопровождавшее их виски догнали мой кровоток - и я мог бы с тем  же  успехом
быть  на  чужой  планете,  такова  была  вероятность  понимания  меня  моими
спутниками. Они шли по сторонам меня и разговаривали друг  с  другом,  несли
всякую чепуху, как будто она была важна, а я, у которого мозгов было больше,
чем у них обоих вместе взятых, я, у которого было жизненно важное сообщение,
не мог выдавить из себя ни слова.
   Должен был существовать способ. Я попытался вытрясти мусор  из  мозгов  и
сделать несколько глубоких вдохов. Я пошел  твердой  походкой.  Я  тщательно
подумал о словах, и о том, как они произносятся. Я проверил язык и горло.  Я
должен был  собраться.  Я  должен  был  говорить.  Я  посмотрел  вокруг,  мы
пересекали дорогу, к низкой  стене  была  прибита  табличка  Юнион-стрит.  Я
повернулся к Джеми, а потом к девушке и ясно сказал:
   - Я не знаю, придерживались ли вы, или до сих пор придерживаетесь мнения,
- да, по крайней  мере,  вы  двое,  поскольку  вы  можете  исключить  вашего
покорного слугу - мнения, которое однажды посетило и меня  по  поводу  слова
Юнион   в   наименовании   улицы,   которое   несомненно   ассоциируется   с
профессиональным союзом, объединяющим  рабочий  класс:  в  течение  некоего,
довольно значительного промежутка времени мне  казалось,  что  это  довольно
социалистическая идея для отцов города - так назвать  улицу;  мне  казалось,
будто еще не все потеряно в смысле дальнейшей  перспективы  возможного  мира
или, по меньшей мере, прекращения классовой борьбы,  если  признание  пользы
профессиональных союзов  смогло  найти  путь  на  столь  почетную  и  важную
табличку,   но   я   должен   признать,   я   был   разочарован   в   данном
ложно-оптимистическом мнении, когда отец  -  Боже,  будь  милосерден  к  его
чувству юмора  -  однажды  проинформировал  меня:  имеется  в  виду  недавно
подтвержденный союз английского и шотландского Парламентов, который  местные
отцы города, вместе с сотнями других городских советов того,  что  до  этого
объединения было независимым королевством  -  праздновали  с  такой  помпой,
безусловно, надеясь на всевозможные льготы.
   Девчонка посмотрела на Джеми:
   - Ен казау што-небудзь?
   - Он просто откашлялся, - сказал Джеми.
   - Я думала, ен казау штосци пра бананы.
   - Бананы? - недоумевающе сказал Джеми, посмотрев на девчонку.
   - Нет, - сказала она, посмотрев на меня и качая головой, - ты прав.
   Вот и  поговорили,  подумал  я.  Очевидно,  оба  они  в  тяжелой  степени
алкогольного опьянения и не понимают правильный разговорный английский язык.
Я тяжело вздохнул, посмотрел сначала на одного, потом  на  вторую,  пока  мы
медленно шли по центральной улице мимо ?Вулворса? и светофоров. Я  посмотрел
вперед  и  придумал  план  действий.  Они  перевели  меня  через   следующий
перекресток, причем я чуть  не  упал,  пересекая  бордюр.  Вдруг  я  осознал
уязвимость своего носа и передних зубов при столкновении с гранитом мостовой
Портнейла на любой скорости больше доли метра в секунду.
   - Я з сябрам ездили по колеям, проложенным лесниками по холмам дзесци  на
пяцидзесяци. Скальзили як на ралли.
   - М-м.
   Боже мой, они все еще говорили о мотоциклах.
   - Куды мы яго тащим?
   - К моей маме. Если она не спит, она заварит нам чаю.
   - Твая маци?
   - Ага.
   - А.
   И тут я мысленно увидел выход как при вспышке молнии. Это было  настолько
очевидно, что я не мог понять, почему я  не  видел  этого  раньше.  Я  знал,
времени терять нельзя и смысла колебаться не было - я бы скоро  взорвался  -
поэтому я опустил голову и освободился от Джеми и от девчонки и  побежал  по
улице. Я хотел убежать, как Эрик, найти приятное тихое место - пописать.
   - Франк!
   - О, ради Бога, як ты утамиу, куды ты?
   Мостовая по-прежнему была у меня под ногами, а они  двигались  более  или
менее так, как должны были. Я слышал, как Джеми и девчонка бежали за мной  и
кричали, но  я  уже  пробежал  мимо  старого  магазина,  памятника  погибшим
солдатам и продолжал набирать скорость. Мой раздутый мочевой  пузырь  бежать
не помогал, но и не настолько и мешал, как я боялся.
   - Франк! Вернись! Франк, стой! Что с тобой! Франк, чокнутый  ублюдок,  ты
себе шею свернешь!
   - А, няхай сабе галаву сламаець!
   - Нет! Он - мой друг! Франк!
   Я свернул за угол на Бэнк-стрит, протопотал по ней,  чуть  не  задев  два
фонарных столба, резко повернул налево на  Адам  Смит  Стрит  и  подбежал  к
гаражу Макгарви. Скользнул во двор и забежал за бензоколонку, хватая  воздух
ртом, икая и чувствуя, как в голове колотит молотком. Я сбросил штаны и  сел
на корточки, прислонился к колонке с авиационным бензином,  тяжело  дыша,  а
лужа дымящейся мочи собиралась на грубом, как кора, цементе. Застучали шаги,
и справа от меня появилась тень. Я обернулся и увидел Джеми.
   - Ка-ка-ка?  -  выдохнул  он,  положив  руку  на  другую  колонку,  чтобы
уравновесить себя, слегка согнулся и посмотрел на свои ноги, вторая рука  на
колене, он тяжело дышал -  Ты-ты-ты?ты  здесь?Фу?  -  он  сел  на  основание
колонки и уставился на темное стекло окон  конторы.  Я  тоже  сел,  обмякнув
около колонки, и отпустил последние капли. Я откинулся назад и  тяжело  сел,
потом поднялся и натянул штаны.
   - Зачем ты это сделал? - спросил Джеми, по-прежнему тяжело дыша. Я махнул
рукой, пытаясь застегнуть  ремень.  Я  опять  начинал  чувствовать  приступы
тошноты, когда вдохнул клубы запаха паба, поднимающиеся от моей одежды.
   -  Изв?  -  я  начал  говорить  "извини",  но  слово  перешло  в   рвоту.
Антиобщественная часть моего мозга вдруг подумала о покрытой жиром яичнице с
беконом, и из  желудка  брызнул  гейзер.  Я  сложился  пополам,  рыгая,  мои
внутренности сжимались внутри, непроизвольно, как женщина должна чувствовать
толкающегося внутри себя ребенка. Мое  горло  заполнилось  со  сверхзвуковой
скоростью. Джеми поймал  меня,  я  почти  упал.  Я  стоял  как  полуоткрытый
перочинный нож, шумно плюхая на бетон. Джеми засунул  одну  руку  за  ремень
моих штанов, чтобы я не упал лицом вперед, а другую руку положил мне на лоб,
тихо говоря  что-то  утешительное.  Меня  тошнило,  желудок  начинал  сильно
болеть, глаза наполнились слезами, из носа текло, и голова была  как  спелый
помидор, готовый лопнуть. Я пытался вдохнуть между позывами, втягивая горлом
куски рвоты и кашляя и  сплевывая  одновременно.  Я  услышал,  как  я  издал
ужасный звук, похожий на  звук  Эрика,  бесящегося  в  телефонной  будке,  и
надеялся, что никто не проходил мимо и не видел меня  в  такой  унизительной
позе. Я остановился, почувствовал себя лучше, начал опять, почувствовал себя
в десять раз хуже. Я согнулся, Джеми помог мне отойти в сторону, я  стал  на
четвереньки на относительно  чистый  бетон,  где  масляные  пятна  выглядели
старыми. Я кашлял, плюхал, несколько  раз  подавился,  потом  упал  на  руки
Джеми, подняв ноги к подбородку, чтобы облегчить боль в мускулах желудка.
   - Теперь тебе лучше? - спросил Джеми. Я кивнул,  качнулся  вперед,  чтобы
опираться попой и ступнями в землю, голова между  коленями.  Джеми  похлопал
меня.
   - Минутку, Франки, - он отошел на несколько  секунд,  вернулся  и  принес
грубые бумажные салфетки из автомата,  вытер  мой  рот  одной  салфеткой,  а
остаток лица другой. Он даже взял и бросил их в мусорный ящик.
   Хотя я по-прежнему ощущал себя пьяным, желудок болел, в горле  как  будто
подрались два ежа, я все-таки чувствовал себя гораздо лучше.
   - Спасибо, - смог сказать я и попытался встать. Джеми помог мне.
   - Боже, до чего ты себя довел, Франк.
   - Ага, - сказал я, вытирая глаза рукавом, и оглянулся посмотреть, что  мы
одни. Я похлопал Джеми по плечу, и мы пошли на улицу.
   Мы шли по пустынной улице, я тяжело дышал, а Джеми поддерживал  меня  под
локоть. Очевидно, девушка ушла, но я об этом не жалел.
   - Почему ты убежал?
   - Нужно было, - я тряхнул головой.
   - Что? - засмеялся Джеми. - Почему ты сразу не сказал?
   - Не мог.
   - Из-за девчонки?
   - Нет, сказал я и закашлялся. - Не мог говорить. Слишком пьяный.
   - Что? - засмеялся Джеми.
   - Я кивнул. Он снова засмеялся и потряс головой. Мы продолжали идти.
   Мать Джеми еще не спала, и она  заварила  для  нас  чай.  Она  -  большая
женщина, всегда, когда я вижу ее по вечерам после паба, в зеленом халате, мы
- ее сын и я - в  конце  концов  оказываемся  в  ее  доме.  Она  не  слишком
неприятная, даже если и делает вид, что я нравлюсь ей больше, чем  это  есть
на самом деле.
   - Ох, парень, ты не в лучшей форме. Садись, я  налью  тебе  чаю.  Ах,  ты
ягненочек, - я был посажен в кресло в  гостиной  муниципального  дома,  пока
Джеми вешал наши куртки. Я слышал, как он прыгал в холле.
   - Спасибо, - прохрипел я сухим горлом.
   - Держи, малек. Хочешь, я включу для тебя обогреватель? Тебе холодно?
   Я покачал головой, а она улыбнулась и кивнула, и похлопала меня по плечу,
и пошлепала на кухню. Вошел Джеми и сел на диван рядом с моим креслом. Джеми
посмотрел на меня, улыбнулся и покачал головой.
   - На кого ты похож, на кого ты похож, - он хлопнул в  ладоши  и  качнулся
вперед на  диване,  его  ноги  торчали  горизонтально.  Я  закатил  глаза  и
посмотрел в сторону.
   - Не обращай внимания, не обращай внимания. Пара чашек чаю, и ты будешь в
порядке.
   - Хо, - выдавил я и задрожал.

9

   Я ушел оттуда около часа ночи, трезвый и налитый чаем.  Желудок  и  горло
мои были почти в норме, хотя голос звучал сипло. Я пожелал Джеми и его  маме
спокойной ночи и пошел пригородом до дороги, ведущей  на  остров,  потом  по
дороге в темноте, иногда используя фонарик, к мосту и дому.
   Это была спокойная прогулка через болото,  дюны  и  кочковатое  пастбище.
Кроме звуков  своего  движения,  я  слышал  только  отдаленный  шум  тяжелых
грузовиков на дороге, идущей через город.  Облака  закрывали  большую  часть
неба, от луны было мало света, дорога впереди меня была совсем темной.
   Я вспомнил как однажды, два года назад, в середине лета,  когда  я  также
шел по дороге поздним вечером после целого дня похода по холмам за  городом,
я увидел в сумерках странный. Свет  переливался  в  небе  над  и  далеко  за
островом. Он ходил волнами и двигался как  волшебное  полотнище,  сверкая  и
переливаясь, горя как что-то тяжелое и твердое, так  ничто  не  могло  вести
себя в воздухе. Я стоял и смотрел на небо, навел бинокль и увидел, как время
от  времени  вокруг  движущихся  волн  света  появлялись  и  исчезали  некие
структуры. Мой мозг  лихорадочно  пытался  найти  объяснение  увиденному.  Я
быстро огляделся  вокруг,  а  потом  вернулся  к  далеким,  молчащим  башням
мерцающего пламени. Они висели в воздухе как лица огня, смотрящие  вниз,  на
остров, как что-то ждущее.
   Потом ко мне пришел ответ и я понял.
   Это был мираж, отражение моря в воздухе. Я наблюдал пламя газовых факелов
на буровых, которые могли быть в сотнях километров отсюда, в Северном  море.
Посмотрев опять на смутные структуры, окружавшие пламя, я подумал, что они и
вправду были похожи на неясно проявившиеся в блеске факелов буровые. Я пошел
дальше, счастливый, счастливей, чем я был до того, как увидел странные  огни
- и подумал, что кто-нибудь одновременно менее последовательный и с  меньшим
воображением решил бы, что видел НЛО.

10

   Наконец я добрался до дома. В доме было темно. Я стоял и  всматривался  в
темноту, ощущая дом в слабом свете убывающей луны, и  подумал:  он  выглядит
даже больше, чем при свете, он как каменная голова гиганта, громадный,  чуть
обозначенный луной череп, полный теней и восп