ни. Я ушел  со  свалки  и
снова двинулся на юг.
   В километре от свалки, около ручейка, было большое бунгало  с  окнами  на
море. Оно было заперто, на неровной дороге, ведущей к дому и в дюнах за  ним
не было свежих следов. По этой дороге Вилли, один из друзей  Джеми,  однажды
прокатил нас на микроавтобусе, мы  ездили  по  песку  и  скользили  вниз  со
склонов.
   Сквозь окна я заглянул в пустые комнаты, там была старая  разнокалиберная
мебель, выглядевшая пыльной и заброшенной. Старый  журнал  лежал  на  столе,
один угол его пожелтел от солнца. Я сел и допил воду в тени дома, снял кепку
и вытер лоб носовым платком. Я услышал приглушенные взрывы вдали, где-то  на
берегу моря, самолет прогремел над спокойной водой и улетел на запад.
   Недалеко от дома начинались низкие холмы,  покрытые  дроком  и  согнутыми
ветром деревьями. Я навел на них бинокль, отмахиваясь от мух, и  моя  голова
начала побаливать, а язык высох, хотя я только что выпил теплой воды.  Когда
я опустил бинокль и одел очки, я услышал это.
   Кто-то завыл. Какое-то животное  -  Боже  мой,  надеюсь,  подобные  звуки
издавал не человек - кричало, его  пытали.  Это  был  тонкий,  агонизирующий
вопль, нота, которую животное  могло  издавать  только  in  extremis,  звук,
который не должно издавать ни одно живое существо.
   Я сидел, и с меня капал пот, высыхал, я был болен от  испепеляющей  жары,
но я задрожал. Я затрясся от холода с головы до ног  как  пес,  отряхивающий
воду. Волоски на тыльной стороне шеи отлепились  от  пленки  пота  и  встали
дыбом. Я быстро встал, зацепившись руками за теплую деревянную  стену  дома,
бинокль колотился о грудь. Крик прилетел с холмов. Я  поднял  очки  на  лоб,
взялся за бинокль, задевая им кости  глазниц,  когда  боролся  с  колесиком,
которое наводит резкость. Мои руки дрожали.
   Черный силуэт, за которым тянулся дым, выстрелил из кустов. Он сбежал  по
склону, по  желтеющей  траве,  под  изгородью.  Мои  руки  скачками  двигали
бинокль, я пытался следовать за силуэтом. В  воздухе  висел  вой,  тонкий  и
ужасный. Я потерял беглеца за кустом,  затем  снова  увидел  его,  горящего,
бегущего и прыгающего через траву и осоку. Рот у меня совсем пересох,  я  не
мог  глотать,  я  кашлял,  но  бежал  за  животным,  оно   соскальзывало   и
поворачивало, взвизгивало и подпрыгивало в  воздух,  падая  и  вскакивая.  В
нескольких сотнях метров от меня и на таком же расстоянии от подножия  холма
оно исчезло из вида.
   Я быстро перевел бинокль обратно, посмотреть на вершину холма,  тщательно
проверил всю цепочку холмов,  вдоль,  вниз,  обратно,  вверх,  опять  вдоль,
остановился пристально осмотреть куст, помотал головой, опять  осмотрел  все
холмы. Какая-то безответственная часть меня подумала, что в  фильмах,  когда
кто-то смотрит в бинокль, и зрители видят картинку, которую предположительно
видит герой, это всегда восьмерка, лежащая на боку,  но  когда  я  смотрю  в
бинокль, я вижу более-менее  правильный  круг.  Я  опустил  бинокль,  быстро
оглянулся вокруг, никого не увидел, тогда я выбежал из тени дома, перескочил
через невысокий проволочный забор, обозначавший сад и побежал к холмам.

3

   Около холма я постоял несколько секунд нагнувшись, так, что  голова  была
на уровне колен, я тяжело дышал, пот капал с волос на  траву  у  ног.  Майка
приклеилась к телу. Я уперся руками  в  колени  и  поднял  голову,  напрягая
глаза, я рассматривал дрок и деревья на вершине. Я глянул вниз, на поля,  на
следующую линию кустов дрока, отмечавшую просеку железной дороги. Я  побежал
трусцой вдоль холмов, поворачивая голову  туда-сюда,  пока  не  нашел  пятно
горящей травы. Я его затоптал, поискал следы и нашел их. Я побежал  быстрее,
не обращая внимания на протестующие горло  и  легкие,  снова  нашел  горящую
траву и занимающийся куст дрока. Я их потушил и двинулся дальше.
   В  небольшой  долине  на  другой  стороне  холмов  деревья  росли   почти
нормально,  только  их  вершины,  которые  поднимались  над  гребнем,   были
искривлены ветром и наклонены от моря. Я  сбежал  в  травянистую  долину,  в
движущийся узор теней от медленно  колышущихся  листьев  и  веток.  Там  был
камни, окружавшие почерневший центр.  Я  посмотрел  вокруг  и  увидел  пятно
примятой травы. Остановился, успокоился и опять посмотрел вокруг, но  больше
ничего не заметил. Я подошел к камням, потрогал их и  пепел  в  центре.  Все
было горячее, слишком горячее, я мгновенно отдергивал пальцы, хотя все  было
в тени. Пахло бензином.
   Я выбрался из долинки, залез на дерево, успокоил себя и медленно осмотрел
местность вокруг, применяя, когда было нужно, бинокль. Ничего.
   Я спустился с дерева,  секунду  постоял,  глубоко  вдохнул  и  сбежал  по
смотрящему на море склону холма, направляясь по диагонали к месту, где  было
животное. Один раз я изменил направление движения, чтобы затоптать небольшой
огонь. Я испугал пасущуюся овцу, перепрыгнул через нее, овца  остолбенела  и
поскакала прочь, мекая.
   Пес лежал в ручье, вытекающем из болота. Он был еще жив, но большая часть
его черного меха сгорела и кожа под ним была красной и  сочилась  жидкостью.
Собака дрожала в воде и я дрожал вместе с ней. Подняв голову  из  воды,  она
увидела меня единственным целым глазом. В луже вокруг собаки плавали кусочки
свалявшейся, полусгоревшей шерсти. Я почувствовал запах сожженного мяса и  в
горле, чуть пониже кадыка, появился комок.
   Я достал мешочек с железками, положил одну из них в  катапульту,  отцепив
ее от ремня, вытянул руки, ладонь оказалась около лица, где она  намокла  от
пота, потом отпустил катапульту.
   Голова пса дернулась, упала вниз, животное отнесло  от  меня  течением  и
перевернуло. Тело проплыло немного, натолкнулось на  берег.  Из  дырки,  где
раньше был единственный  целый  глаз,  просочилось  немного  крови.  ?Придет
Франк?, - прошептал я.

4

   Я вытащил пса из ручья, вырыл яму в торфянистой земле,  давясь  время  от
времени рвотой из-за запаха трупа. Похоронив  животное,  я  опять  посмотрел
вокруг, учел слегка усилившийся ветер, отошел в сторону и зажег траву. Огонь
побежал по последним  следам  огненного  пути  собаки  и  по  ее  могиле.  Я
остановился у ручья, куда, как мне казалось, должна была прибежать собака, и
затоптал несколько  костерков  на  дальнем  берегу,  куда  ветром  перенесло
угольки.
   Когда все было сделано, я повернул в сторону дома и побежал.

5

   Домой я добрался без происшествий, выхлебал две  пинты  воды,  попробовал
расслабиться  лежа  в  прохладной   ванне,   около   которой   стоял   пакет
апельсинового сока. Я еще долго дрожал и смывал запах гари  с  волос.  Запах
жарящихся овощей приплыл с кухни, где отец готовил обед.
   Я был уверен: я почти встретился с братом. Это было не место его ночевки,
решил я, но он был там, и я чуть-чуть разминулся с ним. С одной  стороны,  я
был рад, что не увидел его, в этом было трудно признаться,  но  это  так.  Я
опустился в ванне, вода сомкнулась надо мной.
   Я спустился на кухню в халате, отец сидел за столом в шортах и  тенниске,
локти на столе, уставившись в "Инвернесский  Курьер".  Я  поставил  пакет  с
апельсиновым соком  в  холодильник  и  поднял  крышку  кастрюли,  в  которой
охлаждалось кэрри. Миска с  салатом  стояла  на  столе.  Отец  переворачивал
страницы газеты, игнорируя меня.
   - Горячее? - спросил я за неимением лучшего вопроса.
   - Х-н-н-х.
   Я сел на противоположном конце стола. Отец  перевернул  еще  страницу.  Я
кашлянул.
   - Около нового дома был огонь. Я его увидел. Я пошел  и  погасил  его,  -
сказал я, оправдываясь.
   - Погода такая, - сказал отец, не  посмотрев  вверх.  Я  кивнул,  почесал
лобок сквозь халат.
   - Я слышал прогноз погоды, все должно  измениться  завтра  вечером,  -  я
пожал плечами. - Так передали.
   - Ну, поживем - увидим, - сказал отец,  возвращаясь  к  первой  странице,
потом поднялся и проверил кэрри. Я еще раз кивнул, играя с  концами  завязки
халата и небрежно посмотрел на газету. Отец нагнулся над  плитой  и  понюхал
смесь в кастрюле. Я не отрывал глаз от газеты.
   Я посмотрел на отца, поднялся, подошел  к  стулу,  на  котором  он  сидел
раньше, стал как будто я смотрел в дверной проем, но на самом деле мои глаза
были скошены в газету. Внизу  страницы,  слева,  был  заголовок  ?ЗАГАДОЧНЫЙ
ПОЖАР В КОТТЕДЖЕ?. Незадолго  до  выхода  номера  в  печать  дом  к  югу  от
Инвернесса внезапно сгорел. Полиция проводит расследование.
   Я вернулся на свое место за столом и сел на стул.
   Мы  съели  кэрри  и  салат,  я  снова  начал  потеть.  Я  думал,  что   я
ненормальный, когда однажды заметил, что после кэрри на следующее  утро  мои
подмышки пахли специями, но с Джеми случилась такая же история, и  теперь  я
чувствую себя получше. Кэрри я заедал бананом и йогуртом, но оно  все  равно
было слишком острое, а отец, у которого к кэрри мазохистский подход, не доел
почти половину своей порции.

6

   Я продолжал сидеть в халате и смотрел в холле телевизор,  когда  зазвонил
телефон. Я пошел было к двери,  но  услышал,  как  отец  вышел  из  кабинета
ответить на звонок, поэтому я остался у двери - слушать. Я мало что услышал,
но затем застучали  шаги  по  лестнице,  и  я  бросился  обратно  к  креслу,
плюхнулся в него, положил голову на спинку, закрыл глаза и открыл рот.  Отец
открыл дверь.
   - Франк, тебя.
   - Хм? - медленно сказал я, приоткрывая  глаза,  посмотрел  на  телевизор,
затем поднялся, слегка пошатываясь. Отец оставил дверь  открытой  и  ушел  в
кабинет. Я подошел к телефону.
   - Мм? Алло?
   - Аллоу, это Френк? - сказал очень английский голос.
   - Да, алло? - Озадаченно сказал я.
   - Хе-хе, Франки, - закричал Эрик. - Я тут, в гуще лесов и по-прежнему  ем
горячих собак! Хо-хо! Как ты там, мой юный друг? Звезды пророчат  удачу?  Ты
под каким знаком родился? Я забыл.
   - Пса.
   - Ого! Точно?
   - Да. А ты? - спросил я, покорно следуя одному из старых ритуалов Эрика.
   - Я - Рак! - крикнул он в ответ.
   - Доброкачественный или злокачественный? - устало спросил я.
   - Злокачественный! - крикнул Эрик. - У меня вши! - я отодвинул трубку  от
уха, а Эрик бушевал.
   - Слушай, Эрик? - начал я.
   - Как ты? Как дела? Какдела?  Ты  в  порядке?  Чтоподелываешь?  Аты?  Где
сейчас твоя голова? Откуда ты родом?  Боже,  Франк,  знаешь  ли  ты,  почему
?Вольво? свистят?  Ну,  я  тоже  не  знаю,  но  какая  разница?  Что  сказал
Троцкий?  ?Мне  нужен  Сталин  так  же,  как  мне  нужна  дырка  в   голове?
Ха-ха-ха-ха!  Вообще-то  мне  не  нравятся  немецкие  машины,  у  них   фары
расположены слишком близко друг к другу. Ты в порядке, Франки?
   - Эрик?
   - В постель, спать, возможно, мастурбировать. А,  не  гладь  меня  против
шерсти! Хо-хо-хо!
   - Эрик, - сказал я, посмотрев вокруг и вверх по лестнице, убедившись, что
отца не было видно. - Ты заткнешься?
   - Что? - обиженно спросил Эрик.
   - Собака, - зашипел я. - Видел сегодня ту собаку. Около  нового  дома.  Я
был там. Я ее видел.
   - Какую собаку? - сказал  Эрик  удивленно.  Я  услышал,  как  он  глубоко
вздохнул и что-то стукнуло на заднем плане.
   - Не пытайся меня запутать, Эрик, я ее видел. Я хочу, чтобы ты прекратил,
понял? Не трогай собак. Ты меня слышишь? Ты понял? Ну?
   - Что? Какие собаки?
   - Ты слышал. Ты слишком близко. Не трогай собак. Оставь  их  в  покое.  И
детей тоже. И червей. Забудь. Приходи, увидимся. Если хочешь - это  было  бы
здорово - но горящих собак и червей не нужно. Я серьезно, Эрик. Поверь мне.
   - Поверить чему? О чем ты? - он спросил грустным голосом.
   - Ты слышал, - сказал я и  положил  трубку.  Я  стоял  около  телефона  и
смотрел на лестницу. Через несколько секунд опять зазвонил телефон. Я поднял
трубку, услышал гудки и положил ее на аппарат. Постоял там несколько  минут,
но больше ничего не произошло.
   Когда я возвращался в холл, из  кабинета  пришел  отец,  вытирая  руки  о
тряпку, сопровождаемый странными запахами, глаза его были расширены.
   - Кто это был?
   - Джеми, - сказал я ?смешным голосом?.
   - Хххх - с явным облегчением сказал он и ушел.

7

   Если не считать отрыжку, вызванную кэрри, отец  вел  себя  тихо.  Вечером
стало прохладней, я вышел погулять и обошел вокруг острова. С моря  набежали
облака, закрывая небо как дверь, которая заперла жару над островом. Гром без
молнии ворчал на другой стороне холмов. Я спал неспокойно,  лежал,  потея  и
дергаясь, поворачиваясь на кровати, пока кровавый не  рассвет  поднялся  над
песками острова.

11: Транжира

1

   Я проснулся после неспокойного сна, одеяло лежало на полу около  кровати.
Но я все равно вспотел. Я встал, принял душ, тщательно побрился  и  забрался
на чердак, пока там не стало слишком жарко. На чердаке было очень  душно.  Я
открыл окно и высунул голову  наружу,  вглядываясь  через  бинокль  в  землю
позади и море впереди. Небо было закрыто облаками, свет казался уставшим,  и
ветер был затхлый. Я немного  повозился  с  Фабрикой,  накормил  муравьев  и
паука, и венерину мухоловку, проверил провода  и  батарейки,  стер  пыль  со
стекла над циферблатом, смазал дверцы и другие механизмы, большей частью для
того, чтобы успокоиться. Я стряхнул пыль с алтаря и  аккуратно  все  на  нем
расставил, проверил линейкой, что баночки и все остальное  было  расположено
строго симметрично.
   Я начал потеть еще до  того,  как  спустился,  но  мне  было  лень  опять
принимать душ. Отец уже встал и приготовил завтрак, пока я смотрел  утреннюю
субботнюю передачу, Мы ели молча. Я  обошел  остров,  заглянув  в  Бункер  и
забрав оттуда мешок с Головами для возможной починки  Столбов  во  время  их
обхода.
   Обойти их заняло больше времени, чем  обычно,  потому  что  я  много  раз
останавливался,  поднимался  на  вершину  ближайшей  дюны,  чтобы  осмотреть
округу. Я ничего не заметил. Головы на Жертвенных  столбах  были  в  хорошем
состоянии. Мне пришлось заменить пару мышиных голов, но и только.  Остальные
головы и вымпелы были нетронуты. На обращенном  к  центру  к  большой  земле
склоне дюны, которая была напротив центра острова, я нашел мертвую чайку.
   Я забрал голову и бросил все остальное около Столба.  Я  положил  голову,
которая уже начинала вонять, в полиэтиленовый пакет, а  его  положил  к  уже
засушенным в Мешок с Головами.
   Я услышал, а потом  и  увидел  как  поднялись  птицы,  кто-то  прошел  по
тропинке, но я знал, что это  просто  миссис  Клэмп.  Я  взобрался  на  дюну
посмотреть и увидел, как она ехала по  мосту  на  своем  старом  велосипеде.
Когда она исчезла за дюной около дома, я бросил взгляд на пастбище,  но  там
не было ничего нового, лишь овцы и чайки. Со  свалки  поднимался  дым,  и  я
слышал размеренное ворчание старого дизеля на железной дороге. Небо  было  в
облаках, но яркое, ветер липкий и неуверенный. На  море  около  горизонта  я
видел золотые полоски - вода блестела под разрывами в облаках - но они  были
очень, очень далеко.
   Я обошел все Жертвенные Столбы, потом в  течение  получаса  радовал  себя
стрельбой по мишени  около  старой  лебедки.  Я  поставил  несколько  пустых
консервных банок на старое железо барабана, отошел на тридцать метров и сбил
их все из катапульты, мне понадобилось только три дополнительные железки для
шести банок. Когда  я  нашел  все  снаряды,  кроме  большого  подшипника,  я
поставил банки на место, вернулся на прежнюю  позицию,  и  стал  бросать  по
бакам камни, теперь мне понадобилось четырнадцать  камней,  чтобы  сбить  их
все. Закончил я метанием ножа в дерево около старого загона для овец  и  был
рад убедиться, что правильно определяю нужное число поворотов  ножа,  лезвие
каждый раз входило прямо в изрезанную кору.
   Дома я помылся, сменил тенниску, пришел на кухню и вовремя: миссис Клэмп
   Подавала первое, которое почему-то было обжигающим  бульоном.  Я  помахал
над ним ломтиком мягкого, пахучего белого хлеба, а  миссис  Клэмп  нагнулась
над своей тарелкой и шумно прихлебывала, отец  крошил  хлеб  из  отрубей,  в
котором, похоже, были стружки, над своей тарелкой.
   - Как поживаете, миссис Клэмп? - вежливо спросил я.
   - О, у меня все в порядке, - сказала миссис Клэмп, сдвигая вместе  брови,
похожие на лохматый конец шерстяной нити, выбившийся из носка. Она закончила
гримасу и посмотрела на ложку, с которой капало,  она  держала  ложку  около
рта, говоря. - О, да, у меня все в порядке.
   - Горячее, правда? - сказал я  и  замычал,  продолжая  обмахивать  хлебом
бульон, а отец посмотрел на меня, нахмурившись.
   - Лето, - объяснила миссис Клэмп.
   - О, да, - сказал я, - а я и забыл.
   - Франк, - неотчетливо сказал отец, его рот был полон овощей и стружки. -
Я не уверен, что ты помнишь вместимость наших ложек.
   - Одна шестнадцатая пинты? - невинно спросил я.
   Он сердито уставился на меня и отпил немного супа. Я  продолжать  махать,
остановившись только, чтобы отодвинуть коричневую пленку, которая собиралась
на поверхности моего бульона. Миссис Клэмп опять отхлебнула бульона.
   - И как там в городе, миссис Клэмп? - спросил я.
   - Отлично, насколько я знаю, - миссис Клэмп сказала супу. Я кивнул.  Отец
дул в свою ложку.
   - У Макисов пропала собака, так мне сказали, - добавила миссис  Клэмп.  Я
слегка поднял брови и озабоченно улыбнулся.  Отец  перестал  дуть  и  поднял
глаза, суп стекал с ложки, конец  которой  стал  медленно  опускаться  после
заявления миссис Клэмп, звук отдавался в комнате как звук мочи,  льющийся  в
унитаз.
   - Неужели? - сказал я, продолжая махать. -  Какая  жалость.  Хорошо,  что
моего брата здесь нет, а то бы его тут же обвинили, - я улыбнулся, посмотрел
на моего  отца,  потом  вернулся  к  миссис  Клэмп,  она  смотрела  на  меня
сузившимися глазами сквозь пар от ее супа. В куске хлеба, которым я охлаждал
бульон, образовалась трещина и он разломился. Я  ловко  поймал  отвалившийся
край свободной рукой и положил его на мою тарелку для второго, взял ложку  и
нерешительно попробовал бульон.
   - Хм, - сказала миссис Клэмп.
   - Сегодня миссис Клэмп не смогла привезти твои котлеты,  -  сказал  отец,
кашлянув на ?не?, - вместо них она привезла тебе фарш.
   - Профсоюзы, - хмуро пробормотала миссис Клэмп, плюнув в свою тарелку.
   Я поставил локоть на стол, оперся щекой о кулак и озадаченно посмотрел на
миссис Клэмп. Безрезультатно. Она не  смотрела  вверх,  наконец  я  мысленно
пожал плечами и продолжал пить. Отец опустил  ложку,  вытер  лоб  рукавом  и
попытался вынуть ногтем  что-то  застрявшее  между  двух  верхних  зубов,  я
полагаю, это был кусочек стружки.
   - Вчера около нового дома я увидел небольшой костер, миссис Клэмп. Я  его
погасил. Я был там, увидел и погасил, - сказал я.
   - Не хвастайся, парень, - сказал отец. Миссис Клэмп поджала губы.
   - Ну, я же сделал это, - я улыбнулся.
   - Миссис Клэмп это не интересно.
   - Нет, я бы так не сказала, - заметила миссис  Клэмп,  кивнув  головой  с
непонятным ударением.
   - Видишь? - спросил я, мурлыкая, посмотрел на моего отца и указал головой
на миссис Клэмп, которая громко прихлебывала.
   Во время второго - тушеного мяса - я сидел тихо, отметив только во  время
десерта, что заварной крем с ревенем имел необычный вкус, хотя на самом деле
просто молоко, из которого был приготовлен крем, явно  скисло.  Я  улыбался,
отец рычал и миссис Клэмп прихлебывала десерт, сплевывая кусочки  ревеня  на
салфетку. Сказать по правде, крем был немного не доварен.

2

   Ужин сильно меня развеселил, и хотя вторая половина дня была  жарче,  чем
утро, я был энергичней. Над морем не было щелей в облаках, свет просачивался
сквозь облачное покрывало,  объединяясь  с  наэлектризованностью  воздуха  и
слабым ветром. Я вышел из дома, энергичной трусцой обежал остров, видел  как
уехала миссис Клэмп, потом я пошел в том же направлении, я хотел посидеть на
верхушке высокой дюны, которая была в нескольких сотнях метров от острова  и
осмотреть млеющую землю в