овней, поскольку  для решения
огромного числа задач потребуется многоступенчатая иерархия интеллектуальных
устройств-посредников.  Так оно  и  получилось.  После школы  лишь пятьдесят
процентов поднимается на самый примитивный (первый) уровень интеллектуальной
техники, а  из них лишь десять процентов  оказывается способными подниматься
на второй уровень. На более высокие уровни поднимаются единицы. В результате
ЗС   сейчас   испытывает   дефицит  молодых   людей   на   высоких   уровнях
интеллектуальной сферы.

        "СЕКС И ЛЮБОВЬ"
     Согласно  социологическим обследованиям,  10  процентов женщин начинают
сексуальную жизнь до 12 лет, а мужчины - до 14; 40 процентов женщин - от  12
до 14  лет, мужчины - от  14 до 16; 40 процентов женщин  -  от 14 до 20 лет,
мужчины - от 16 до 22; 10 процентов женщин  -  после 20 лет или не  начинают
совсем,  мужчины -  после  22.  Первые и  последние 10  процентов  считаются
уклонением от нормы.
     Согласно  тем  же  данным  социологов,  первый  сексуальный  опыт  люди
приобретают  от старших  по  возрасту,  от  знакомых,  от  развратников,  от
насильников, от  сексуально ненормальных.  В  шестидесяти случаях из ста это
делается из любопытства, за вознаграждение и потому, что так принято. Лишь в
тридцати  случаях  из  потребности  и  стремления к удовольствию.  В  десяти
случаях люди испытывают отвращение.
     Обычное дело, когда  родители сами  совращают своих  детей.  Этому даже
найдено научное  обоснование. В  ЗС  ежегодно до миллиона несовершеннолетних
детей покидает семьи. Большинство  из них становятся поживой  бизнесменов за
счет  секса  и развратников.  Впрочем,  вместо  разврата  теперь  говорят  о
сексуальной   культуре,   а   сексбизнес   называют    трудоустройством    и
профессиональным обучением.
     На основе таких исследований был принят закон о сексуальном образовании
в средней школе.  В программу образования входят не только теоретические, но
и   практические   занятия.   Обучают   на   манекенах,    охраняя    мораль
несовершеннолетних.    Причем    определяют,   кто   является   прирожденным
гомосексуалистом. Таких просвещают  и в этом  отношении. В результате люди с
детства  настолько хорошо узнают все, что  касается любви  и секса, что  уже
никогда  потом  не  испытывают  ни  какого  ощущения  тайны,  возвышенности,
божественности любви.
     Изобилие  секса, однако,  является  кажущимся. На самом деле тут  имеет
место  такое же неравномерное распределение, как и в отношении прочих  благ.
Одним достается  изобилие, и  они,  пресыщаясь, кидаются в самый  изощренный
разврат. Другим достается мизер, а кому совсем ничего. Проституток полно, но
им  надо платить.  Для  "любви"  у  них  есть  постоянные  партнеры.  Потому
изнасилования,  половые извращения и гомосексуализм  суть привычные  явления
нашей жизни  с  раннего  детства. К. тому  же,  как  установила  сексология,
происходит снижение сексуальных потенций западоидов.  Западоиды  выделяют  в
два раза  меньше  спермы во  время  полового акта, чем незападоиды, и  число
живых  сперматозоидов в  пей в  два раза  меньше. Сокращается потребность  в
половых  актах,  так что  ее приходится стимулировать искусственно. А это, в
свою очередь, способствует росту сексуальной патологии. И тоже с детства.
     О  своих  первых  сексуальных  опытах  не  хочу  вспоминать  -  стыдно.
Способность  стыдиться западоидам  чужда, так что  наличие  ее у  меня  есть
отклонение от нормы.  В университете у  меня  возникла  связь, типичная  для
за-падоидов  моего  возраста и положения. Мы  заключили юридический контракт
относительно  наших  сексуальных  отношений,  в  котором   были  учтены  все
возможные ситуации (в контракте было 500 пунктов).

        "ДРУЖБА"
     Через  фильмы,  романы  и  телевидение  нам усиленно  навязывают  культ
дружбы. Но в  реальности  мне за всю жизнь так и  не довелось  наблюдать  ни
одного случая настоящей  дружбы. То,  что у нас  называют дружбой, есть лишь
сообщничество  в каком-то  деле.  Дружбу в  старом  смысле  у  нас  заменяют
отношения предпочтения и вынужденность общения с более или менее устойчивыми
партнерами.  Социологи  ввели  свое  понятие дружбы  на этой  основе  и свои
критерии измерения. Они установили, что даже в этом смысле продолжительность
дружбы у западочдов в среднем  не превышает пяти  месяцев, а процент случаев
многолетней дружбы близок нулю.
     Мои попытки  заиметь  дружеские отношения  с другими детьми не удались.
Один раз этому помешали мои родители, другой раз - родители кандидата  в мои
друзья. Один раз "друг" начал вымогать у меня деньги, а когда у меня таковых
не  оказалось, ударил  меня. Другой  "друг" сделал попытку  завести  со мной
сексуальную связь. Я воспротивился, и "дружба" оборвалась.

        "РЕЛИГИЯ"
     С первых же шагов нашей жизни нам стараются привить религиозные чувства
и убеждения. Это - тоже школа на развитие в нас качеств западоидности.
     По  опросам   социологов  и   по   официальным  статистическим   данным
подавляющее  большинство западоидов считает себя верующими  и  принадлежит к
какой-то Церкви.  Очень немногие безразличны  к религии и не причисляют себя
ни   к  какой  Церкви.  Число   убежденных  атеистов  ничтожно.  Хотя  среди
демократических  свобод  есть   свобода  вероисповедания,   практически  она
означает  свободу выбора религии и  Церкви,  а не свободу от них. Убежденный
открытый  атеизм  вызывает враждебное  отношение общества. Он воспринимается
почти  что  как  коммунизм,  который  у  нас  запрещен   во  всех  формах  и
проявлениях. Если бы я заявил себя атеистом,  на работу  меня не взяли бы не
то  что в МЦ, но  в любое  захудалое государственное  и частное предприятие.
Более того, если бы  я здесь, в МЦ, не соблюдал религиозные обязанности, как
все, и не платил бы церковный  налог, меня на работе тут не оставили бы ни в
коем случае, а скорее всего уволили бы под каким-нибудь предлогом.
     Вместе с тем, если  судить об отношении к религии не по этим формальным
признакам,   а  по  фактическому  поведению  западоидов  в  жизненно  важных
ситуациях, то легко  заметить и  без  специальных социологических измерений,
что  западоиды  никогда  не  поступают  как искренне  религиозные  существа.
Религия  для них  является элементом  формальной  (официальной) идеологии, а
церковь   -  элементом   государственно   признанного  и   общеобязательного
идеологического механизма.
     Можно  ли считать западоидов  фактическими атеистами? Ответить  на этот
вопрос однозначно невозможно. Вряд ли найдется  хотя бы один более или менее
образованный западоид, который верил бы в содержание религиозных текстов как
в научные истины.  Но можно  ли тут говорить  о некоем фактическом  атеизме?
Атеизм  у нас  есть определенная идеология, а  не признание  истин  науки  о
происхождении человека,  о  его  психике  и  т.д.  Когда-то  в прошлом наука
противопоставлялась   религии  как  атеизм.  Теперь  это  противопоставление
исчезло и
     стало  фактически  запретным.  Мракобесие,   поддерживаемое  учеными  и
массмедиа, пропагандируется у нас во много раз сильнее, чем результаты науки
в исследованиях тех явлений, которых касается  религия. Тебя никто  не будет
порицать  за  то,  что  ты  будешь  открыто  признавать  и  пропагандировать
шарлатанские учения о жизни души после смерти  тела. Но  ты сразу же ощутишь
негативные последствии, если где-то публично заявишь, что религиозные учения
о человеке - вздор.

        "ПЕРМАНЕНТНАЯ ВОЙНА"
     Официально считается, что мы сто  лет живем без войн и что наш ЗС стоит
на страже вечного мира. Те. наши операции в странах Четвертого Мира, а порою
- и в ЕАС и ВС, которые уносят сотни тысяч и даже миллионы людей, войнами не
считаются.  Это полицейские операции  по наведению порядка или  по наказанию
преступников,  а также гуманные операции по борьбе с эпидемиями и голодом. И
тем  более не  считаются  войнами  те  сражения, которые  у  нас в самом  ЗС
постоянно ведутся с молодежными бандами и бунтами. Эти банды порою достигают
многих  сотен человек и  хорошо организованы, а  в бунты вовлекаются десятки
тысяч,  так  что  специальным вооруженным  силам  приходится  вести  с  ними
настоящие  сражения. Солдаты  и офицеры  этих  сил награждаются  орденами  и
медалями и повышаются в чинах и званиях.
     Позднее  я узнал,  что эти банды и  бунты  вовсе не являются  полностью
стихийными  и  неподконтрольными.  Они   связаны   с   миром  организованной
преступности и в какой-то мере манипулируются правящими силами, а порою даже
провоцируются специально. Десять лет назад, например, такой "стихийный" бунт
был спровоцирован определенными  кругами власти ЗС с целью  оказать давление
на  Верховный  Конгресс,  который должен был утвердить бюджет  на пятилетие.
Предполагалось  при   этом  основательно  увеличить  расходы  на   армию   и
специальные полицейские силы. Противники этого были достаточно сильны, чтобы
устроить публичный скандал, и подоплека бунта на миг вылезла наружу.
     Большинство  участников  таких  банд  и  бунтов  -  незападоиды.  Но  и
западоидов  среди них немало. Я не попал в эту среду,  но и не  поднялся над
нею  настолько,   чтобы   игнорировать  ее   как  неизбежное  зло  наподобие
загрязнения окружающей среды и плохой погоды.

        "ЖИЗНЕННЫЕ УРОКИ"
     Итак, никаких глубоких семейных привязанностей, никакой  любви, никакой
дружбы, никакой  веры  -  таковы  исходные принципы нашего бытия.  Состояние
душевной   опустошенности,  черствости,  подавленности,   изолированности  и
одинокости с детства становится обычным для  большинства западоидов. Люди не
осознают это состояние  и  даже избегают  осознавать. Они  стремятся  любыми
путями  заглушить  его   и   уклониться  от  мучительного  самонаблюдения  и
самоанализа.  Это   -  необходимая  мера  самозащиты.   Но  я  не  смог   ею
воспользоваться.
     Я не  выделялся  из  среды своих сверстников ни силой,  ни красотой, ни
отвагой,  ни претензиями на лидерство,  ни  стремлением  к  популярности, ни
предприимчивостью, ни  успехами в спорте,  ни  в обладании девочками.  Я был
самым  заурядным мальчиком  и юношей с  точки зрения всех  тех, кто  окружал
меня. То,  что во мне было исключительным, не замечал никто. Да я и сам лишь
потом заметил, что в чем-то выпадал из общего правила, а именно - в том, что
имел прирожденную страсть и способность к познанию человеческого бытия.
     Я еще в  школе сделал два открытия, определившие  вею  мою  последующую
жизнь. Первое - что картина нашего  общества, которую нам навязывали по всем
каналам  идеологии, пропаганды,  образования и  культуры,  имела очень  мало
общего  с реальностью. Позднее я  узнал, что и  другие  молодые люди  делали
аналогичные открытия. Но в  их жизни это играло иную  роль, чем  в моей. Они
это  принимали как естественное  условие, с которым  надо  просто считаться,
чтобы добиться успеха. Для меня же это стало объектом страсти познания.
     Второе открытие я сделал, читая книги XVII-XX веков. Заключалось  оно в
следующем.  То,  что  считалось  высшим  достижением  прогресса человечности
(доброта,    любовь,    дружба,    сострадание,    верность,    бескорыстие,
самоотверженность и т.п.) и казалось вечной ценностью,  на самом  деле  было
исторически  преходящим явлением.  Это были  лишь яркие и благоухающие цветы
прогресса человека. Они отцвели и опали -- окончился период человечности. На
их   место   пришли  бесцветные  и   зловонные  плоды   -   начался   период
сверхчеловечности. На место поэзии пришла проза плодов.
     Развивая мое  второе открытие, я установил,  что многое  из  того,  что
считалось  признаками  детства  и  юности,  на  самом деле  было  качествами
взрослых, передаваемыми детям какими-то незримыми  путями. Если  взрослые не
приобретают такие качества, они не могут  появиться и  у детей.  Мы утратили
фактически  способность  к  детскости  и  юности.  Мы  развили  колоссальную
культуру для детей  и  сферу индустрии, производящую  всевозможные  средства
развлечения, воспитания и образования детей, основанные на достижениях науки
и  техники. И  именно этим  самым мы  убили  детскость,  так  как  подлинная
детскость была  порой  творческого открытия  человеком мира  с  минимальными
средствами. Палка с сучками, перевязанная тряпкой, есть в неизмеримо большей
степени детская игрушка, если она изобретена  ребенком,  чем в  совершенстве
сделанная индустриальным способом и  набитая электроникой вещь, ведушая себя
почти как  живое  существо.  Изощренные  фильмы  и книги,  в которые  вложен
огромный  интеллект и фантазия  взрослых  профессионалов, не оставляют места
для  творческой  деятельности  самих  детей,  потребляющих  в  изобилии  эту
продукцию.

        "МИР ИСКУССТВЕННОСТИ"
     Мы с рождения живем в мире сдержанных, заниженных, подавленных и вообще
не возникших эмоций.  В лучшем случае - в атмосфере холодного и расчетливого
любопытства.  И  вместе  с  тем - в мире  искусственно  раздутых,  показных,
театральных и извращенных внешних проявлений внутренне заниженной или вообще
рационально допускаемой эмоциональности. Все  то, что, по идее, должно  было
бы образовывать наш внутренний мир и его внешнее проявление, у нас разложено
на  мельчайшие  части,  описано  в  бесчисленных  научных  и   псевдонаучных
сочинениях, изображено в еще более многочисленных произведениях  искусства и
псевдоискусства, превращено  в  источники бытия  для столь же многочисленных
специалистов. В  нашем мире нету никаких тайн.  Все  открыто. Все объяснено.
Для всего есть  средства и наставники. Если ты  начал, например,  чихать, то
стоит нажать  кнопку, как тебе на помощь  приходит  целая наука - чихология,
целая  область  медицины  -  чихотерапия,  целая  армия  целителей,  готовых
завалить тебя советами и обобрать до липки.
     Мы  рождаемся, формируемся  и живем в мире искусственности. Все то, что
считалось (и считается  на словах) естественностью, послужило лишь  исходным
пунктом, материалом, поводом и жизненным соком для грандиозной искусственной
сферы отчужденной (отнятой у  людей,  взятых индивидуально) эмоциональности.
Мы  с  рождения, обучаемся не  культуре переживаний,  которой  вообще нет, а
культуре  притворства, игры в переживания, расчета поступков,  изображающих,
скрывающих  или  преувеличивающих  переживания.  Мы  не переживаем  в некоем
первозданном смысле, а обучаемся тому, что следует переживать в той или иной
ситуации  и  как  проявлять  внешне  то   переживание,  которое   мы  должны
испытывать. Одним словом, то, что раньше немногие люди должны были  делать в
особых  ситуациях  и многие  в  исключительных  случаях  (похороны,  визиты,
приемы, празднества),  теперь делают почти все и почти всегда.  Мы вырастаем
психологически  как  короли, герцоги,  графы прошлого,  оставаясь ничтожными
социальными единичками безликих величин настоящего.

        "УНИВЕРСИТЕТ"
     В университет я поступил самый дешевый и бесперспективный. Одновременно
с  учебой  приходилось подрабатывать, так как отец  не помогал мне никак. Об
этих годах могу сказать  лишь два слова: работа и учеба. Все то хорошее, что
люди должны переживать в  этом возрасте и в среде себе подобных, прошло мимо
меня. И таких, как я, было, надо думать, немало.
     До  университета  я  рос  в  среде  почти стопроцентной  аполитичности.
Кое-кто  в   моем   окружении   работал  в   государственных  учреждениях  и
общественных  организациях.  Но   мы  не  воспринимали  это  как  участие  в
политической  жизни.  Это  была  профессиональная   работа,  и  все.  Сферой
политической активности  мы  считали  правительства, политические  партии  и
движения, борющиеся за власть или стремящиеся оказать  какое-то давление  на
нее, выборы органов власти, участие в демонстрациях и митингах. Мои родители
и я вслед за ними игнорировали все это. не имея на это  ни  времени, ни сил,
ни охоты. Все это никак не влияло  на  наш образ  жизни, а если и влияло, то
настолько косвенно, что мы вообще не замечали тут роли политики.
     В  университетские годы я был всегда  вне того, что некоторые социологи
называют  сферой  гражданского  плюрализма.  Я   имею  в  виду  бесчисленные
внеполитические  организации, движения, кампании,  сборища. В ЗС  существует
только зарегистрированных около  двухсот  тысяч обществ  и  движений  такого
рода. Их  поощряют. Они  в  какой-то мере удовлетворяют  стремление людей  к
стадности  и  коллективности.  Все  студенты,  с  которыми  мне  приходилось
сталкиваться,  принимали  участие  в  таких  объединениях.  Они  не  столько
учились, сколько функционировали в этой среде.  Меня тоже пытались вовлечь в
такой образ жизни. Но я не поддался. Я хотел во что бы то ни стало пробиться
на уровень научной или профессорской карьеры.
     Ко  времени окончания университета  я приобрел  репутацию аполитичного,
одержимого наукой и  оригинально  мыслящего студента. Место  ассистента мне,
казалось,  было гарантировано. Но чтобы  получить его, я должен был написать
диссертацию. Я это  и сделал, вложив в нее все свои способности и результаты
размышлений. Я был уверен, что заслужу высшие похвалы коллег.  Но получилось
наоборот.  Моя работа  вызвала сильнейшее раздражение у моих профессоров. Ее
разгромили как научно несостоятельную. Место в университете мне, разумеется,
не предложили.
     Мое сочинение разгромили не потому, что оно было плохое, - в кулуарах о
нем говорили как о блестящем, - а потому, что  я нарушил  неписаные нормы на
этот счет. Я это понял потом, пополнив ряды безработных.

        "ЖИЗНЕННЫЕ УРОКИ"
     Первая моя ошибка заключалась в том, что я хотел начать научную карьеру
с выдающегося открытия, а  не  наоборот,  завершив достаточно  высокий  этап
карьеры  открытием.  В  глазах оппонентов  мой  замысел  выглядел  чрезмерно
претенциозным. Наша ученая среда не могла допустить, чтобы он стал известным
в качестве идей такого ничтожества, каким был для них я. Судьбой идей  у нас
распоряжается  армия теоретиков, каждый из которых имеет свою концепцию и не
допускает даже намеков на то, что она ложная или хотя бы бессмысленная. Всем
этим концепциям грош цена с научной  точки зрения.  Но они кормят и приносят
славу  многим  людям. Мой замысел  выглядел  как угроза  их существованию  в
качестве значительных личностей и авторитетов.
     Для  известности  и признания социальной теории автор  должен  занимать
высокий  пост  или быть знаменитым.  Самыми авторитетными мыслителями у  Нас
являются  известные   профессора,  делающие   "открытия"   применительно   к
конъюнктуре  на идейном  рынке,  видные политические деятели и их советники,
преуспевающие миллиардеры, кинозвезды, чемпионы по популярным видам спорта и
т.п. Они совместно  со  средствами массовой информации  имеют  монополию  на
истину - решают, что должно быть сказано  публично, что из сказанного должно
быть признано за истину и кому должно быть приписано авторство.
     Вторая моя  ошибка  заключалась  в моей  методологической установке.  В
соответствии  с принятыми правилами,  я  должен  был использовать  всю  мощь
современной  интеллектуальной  и  информационной техники  так,  чтобы каждый
пустяк и каждая банальность выглядели как вершины познания. Я же  исходил из
открытой мною установки, что в научном познании социальных  явлений  главным
должно быть умение наблюдать  очевидное, понимать сущность и важность  этого
очевидного,  его место  и роль  в жизни  общества,  другими словами - умение
видеть  реальность  своими  глазами, прямо, без посредства  триллионов слов,
которые  наговорили  предшественники,  стремившиеся  не  столько  к  истине,
сколько к жизненному успеху за счет болтовни на ту или иную тему.
     И  третья  моя ошибка заключалась в том,  что я стремился к  истине как
таковой, не считаясь с официальной и общепринятой идеологической  концепцией
нашего общества, я нарушил одно из важ