ы  и
отплытие  "Аляски"  не  может  задержаться.  Капитан  лично  всех  об   этом
предупредил. Поэтому он отдал приказ сняться с якоря.
   На корабле уже  убирали  якорную  цепь,  когда  была  замечена  лодка,  с
предельной скоростью плывшая к "Аляске". Все.подумали, что на ней  находится
Тюдор Броун, но  вскоре  убедились,  что  она  привезла  только  письмо.  Ко
всеобщему удивлению, это письмо было адресовано Эрику.
   Распечатав конверт,  Эрик  увидел,  что  в  нем  была  визитная  карточка
Дюрьена, генерального консула в отставке, члена Французского географического
общества. На ней было написано карандашом:

   "Счастливого пути! Скорейшего возвращения!"

   Как передать душевное состояние Эрика?  Внимание  и  участие  знаменитого
ученого глубоко растрогали его. Когда юноша покидал эту гостеприимную землю,
где он провел не более трех дней, ему казалось, что он расстается с родиной.
Эрик бережно спрятал визитную карточку г-на Дюрьена в бумажник, подумав, что
прощальный привет благородного старца принесет ему счастье.
   Две минуты спустя "Аляска" отчалила и направилась к выходу из  гавани.  В
шесть  часов  вечера  она  рассталась  с  лоцманом,   который   пожелал   ей
благополучного плавания.
   Было 20 февраля. Стояла ясная погода. Солнце скрылось за линией горизонта
столь же внезапно, как в летние  дни.  Надвигалась  ночь,  и  вскоре  совсем
стемнело, так как луна должна была взойти  только  в  десять  вечера.  Эрик,
несший первую  вахту,  неслышными  шагами  прохаживался  по  шканцам56.  Ему
казалось, что вместе с Тюдором Броуном исчезли  все  злые  силы,  угрожавшие
экспедиции.
   "Лишь бы ему не взбрело в голову дожидаться нас на Мальте или в Суэце", -
думал Эрик.
   Ведь это было не только возможно,  но  и  вполне  вероятно,  если  Тюдору
Броуну захотелось избежать длительного обхода, который "Аляска" должна  была
сделать, чтобы попасть в Египет. Пока судно будет огибать Францию и Испанию,
он сможет, если ему заблагорассудится, провести неделю в Париже или в  любом
другом городе, лежащем на пути, чтобы потом встретить "Аляску"  в  одном  из
тех портов, куда она зайдет за почтой, будь то Александрия  или  Суэц,  Аден
или Коломбо на Цейлоне, Сингапур или даже Иокогама.
   Но пока все это было только предположением. В настоящее время Тюдор Броун
отсутствовал, и  этого  было  вполне  достаточно,  чтобы  все  почувствовали
большое облегчение.
   Поэтому обед, состоявшийся, как обычно, в  половине  седьмого,  прошел  в
самой сердечной и непринужденной обстановке. За  десертом  был  провозглашен
тост  за  успех  экспедиции,  который  каждый  про  себя,  более  или  менее
отчетливо, связывал с исчезновением Тюдора Броуна. Затем  все  поднялись  на
палубу, чтобы выкурить сигару.
   Ночь была очень темная. Вдали, на севере, светились огни маяков на  мысах
Сен-Мать„, Пьер-Нуар и Уэссан. На юге остались позади яркий фонарь Бек-дю-Ра
и цепочка мигающих огней Тевеннека.  Неподвижный  свет  на  скале  Бек-дю-Ра
указывал, что судно находится на правильном пути. По левому  борту  "Аляски"
через каждые четыре секунды вспыхивали и тотчас же  гасли  огни  на  острове
Сен. Свежий северо-восточный ветер ускорял ход корабля, давая крен на  левую
сторону. Впрочем, судно испытывало незначительную бортовую качку, хотя  море
было неспокойно.
   Как раз в ту минуту, когда пассажиры вышли на  палубу,  матрос  на  корме
заканчивал подъем лага57.
   - Десять с четвертью узлов58, - ответил он капитану,  который  подошел  к
нему, чтобы узнать результаты измерения.
   - Прекрасная  скорость!  Если  бы  удалось  выдержать  ее  на  протяжении
пятидесяти - шестидесяти дней! - сказал улыбаясь доктор.
   - Вы правы, - согласился капитан, - тогда бы  не  пришлось  израсходовать
много угля до Берингова пролива.
   С этими словами капитан отошел от доктора и спустился к себе в каюту. Там
он  вынул  из  большого  ящика  наклеенную  на  холст  карту,  лежавшую  под
барометрами  и  морскими  часами,  и  развернул  ее  на  письменном   столе,
освещенном ярким светом большой карсельной59 лампы. Эта карта,  составленная
британским  адмиралтейством,   показывала   самые   мельчайшие   особенности
прибрежной морской полосы между 47ё и 49ё северной широты и 4ё и 5ё западной
долготы от Гринвича, то есть тех самых мест, где сейчас находилась "Аляска".
Карта была величиною почти с квадратный метр. Очертания побережья,  острова,
неподвижные и вращающиеся маяки, песчаные отмели, глубины,  вс„,  вплоть  до
путей следования, было подробнейшим образом  обозначено  на  этой  карте.  С
такой картой и компасом,  казалось,  даже  ребенок  мог  бы  провести  самый
большой корабль через эти коварные места, где  еще  недавно  опытный  офицер
французского морского флота, лейтенант Маж, исследователь  Нигера,  потерпел
крушение вместе со своими спутниками на  корабле  "Мажисьен"  ("Чародейка"),
после того, как там уже затонул пароход "Сане" и многие другие суда.
   Случаю было угодно, чтобы капитан  Марсилас  никогда  не  плавал  в  этих
водах. И в самом деле, только необходимость зайти в Брест привела его  сюда,
иначе он шел бы в открытом море. Потому капитан мог рассчитывать  только  на
внимательное изучение карты и старался не отклониться с правильного пути. Но
маршрут был самым простым. Оставив слева Пуа-дю-Ван, Бек-дю-Ра и остров Сен,
почти всегда окутанный водяной пылью ревущих волн, на котором, по  преданию,
некогда обитали девять жриц-друид60, "Аляска"  должна  была  взять  курс  на
запад, чтобы затем повернуть на юг,  когда  она  попадет  в  открытое  море.
Неподвижный огонь на острове точно указывал ее местонахождение, и,  судя  по
карте, менее чем в четверти мили к западу от этого маяка остров заканчивался
цепью  отвесных  скал,  вдающихся  в  открытое   море,   достигающее   здесь
стометровой глубины. Так как этот ориентир был особенно важен в такую темную
ночь, капитан, тщательно изучив карту, решил приблизиться к  нему  на  более
близкое расстояние, чем он сделал бы это при дневном  свете.  Поднявшись  на
палубу, он окинул взглядом море и приказал Эрику повернуть на двадцать  пять
градусов к юго-западу.
   Этот приказ немного озадачил молодого лейтенанта.
   - Вы говорите на  юго-запад?  -  вежливо  переспросил  он,  полагая,  что
ослышался.
   - Да, на юго-запад, - повторил свое приказание капитан.  -  А  что,  этот
путь вам не по вкусу?
   - Если вы позволите вам ответить, капитан, я должен признаться, что да, -
чистосердечно сказал Эрик. - Я предпочел бы и дальше держать на запад.
   - Для чего? Чтобы потерять еще одну ночь?
   Тон капитана не допускал  дальнейших  рассуждений.  Эрик  точно  выполнил
полученный приказ. Ведь его начальник был испытанным моряком, которому можно
было полностью довериться.
   Как ни незначительно было изменение курса корабля, оно сразу же сказалось
на его скорости. "Аляска" испытывала сильную бортовую  качку  и  при  каждом
резком повороте погружалась носом в волны.  Море  вокруг  нее  бурлило.  Лаг
показывал четырнадцать  узлов  и,  так  как  ветер  крепчал,  Эрик  приказал
зарифить61 два паруса.
   Доктор  и  Бредежор,   внезапно   почувствовав   недомогание,   поспешили
спуститься в свои  каюты.  Капитан,  остававшийся  еще  некоторое  время  на
палубе, вскоре последовал за ними. Но едва он успел дойти  до  своей  каюты,
как к нему явился Эрик.
   - Капитан,  -  сказал  он,  -  я  только  что  услышал  по  левому  борту
подозрительный шум, как если бы волны разбивались о скалы.  Я  считаю  своим
долгом сказать вам, что, по моему мнению, мы идем опасным путем.
   - Воистину, сударь, ваше беспокойство переходит в упрямство! - воскликнул
капитан. - Какая опасность может нам угрожать, раз  мы  находимся  в  добрых
трех - четырех милях от маяка?
   И с раздражением он показал на  карте,  по-прежнему  развернутой  на  его
столе, остров Сен, который  стоял  подобно  часовому  на  самой  оконечности
бретонской отмели. Эрик следил за его рукой.  Он  ясно  видел,  что  никакая
опасность  не  была  обозначена  у  подступов   к   этому   острову,   круто
обрывающемуся в море и омываемому глубокими  водами.  Ничто  не  могло  быть
более надежным и успокоительным в глазах моряка. И все-таки ведь это не было
галлюцинацией - шум волн, разбивающихся о скалы, шум,  который  доносился  с
левого борта, то есть с подветренной стороны, и следовательно  с  небольшого
расстояния!
   Странное ощущение, о котором у Эрика не хватало решимости признаться даже
самому себе: ему казалось, что он не  узна„т  в  очертаниях  берегов  ничего
общего с описаниями этих коварных и зловещих мест, известными ему по  разным
географическим источникам. Но как он мог противопоставить краткие  и  беглые
впечатления, смутные воспоминания такому очевидному и неопровержимому факту,
как карта Британского адмиралтейства? Эрик на это не осмеливался.  Известно,
что карты именно для того и созданы, чтобы предостерегать мореплавателей  от
возможных изъянов и пробелов  памяти.  Он  поклонился  своему  начальнику  и
поднялся на палубу.
   Не успел он еще взойти на мостик, как раздались крики:
   - Рифы с правого борта! И через несколько секунд снова:
   - Рифы с левого борта!
   Вслед за пронзительным свистком  началась  беготня  по  палубе,  "Аляска"
вздрогнула, замедлила скорость, дала задний ход. Капитан Марсилас бросился к
лестнице, ведущей  на  палубу.  В  ту  же  минуту  он  услышал  глухой  шум,
напоминающий скрежет полозьев по песку, Внезапно  капитан  упал  от  резкого
толчка. Судно задрожало от киля до верхушек-мачт. Затем воцарилась тишина  и
"Аляска" замерла в неподвижности.  Она  вклинилась  между  двумя  подводными
скалами.
   Капитан Марсилас с окровавленной от удара головой с трудом встал на  ноги
и добрался до палубы. Все там было в полном  смятении.  Охваченные  паникой,
матросы бросились к  шлюпкам.  Волны  яростно  обрушивались  на  неожиданную
преграду, которую создавало им потерпевшее крушение  судно.  Два  сверкающих
глаза маяков, Тевеннека и острова Сен, направленные на "Аляску" с неумолимой
неподвижностью, казалось, укоряли ее за то, что она пошла навстречу  гибели,
от  которой  они  предостерегали.  Эрик,  стоя  на  капитанском  мостике   и
наклонившись  через  правый  борт,  пытался,  несмотря  на  кромешную  тьму,
определить размеры катастрофы.
   - Что случилось, лейтенант? - нетерпеливо обратился к нему капитан,  еще.
не пришедший в себя от падения.
   - А случилось то, капитан, что,  повернув,  согласно  вашему  приказу,  к
юго-западу, мы налетели на рифы, - ответил Эрик.
   Капитан Марсилас не произнес ни слова. Да и что он мог  возразить?  Круто
повернувшись, он сошел с палубы.
   Как это ни странно, но при всем трагизме создавшегося положения  "Аляске"
не  угрожала  немедленная  гибель.  Неподвижность  судна,  присутствие  двух
маяков, близость земли, которая определялась самими этими рифами,  зажавшими
"Аляску" в клеши, - все это делало катастрофу скорее мрачной, чем  пагубной.
Эрик, со своей стороны, видел только одно: экспедиция прервана,  возможность
отыскать Патрика О'Доногана потеряна!
   Однако Эрик тотчас же пожалел о резких словах, сказанных им.под  влиянием
горького чувства, наполнившего его душу. Поэтому, спустившись с  мостика  на
палубу, он стал повсюду искать своего начальника с  великодушным  намерением
ободрить его, если только это возможно.
   Но капитан исчез, и не прошло еще и трех минут, как в его каюте  раздался
выстрел.
   Эрик бросился туда, но дверь была заперта изнутри.  Он  вышиб  ее  ударом
ноги.
   Капитан Марсилас лежал на ковре с простреленной головой, сжимая револьвер
в правой руке.
   При виде корабля, гибнущего по его вине,  он  пустил  себе  пулю  в  лоб.
Смерть наступила мгновенно. Доктор и Бредежор, вбежавшие в  каюту  вслед  за
Эриком, могли только это подтвердить.
   Но некогда было предаваться скорби. Эрик, поручив обоим  друзьям  поднять
тело капитана и уложить его на диван,  должен  был  вернуться  на  палубу  и
подумать о спасении экипажа.
   Когда он проходил мимо каюты Маляриуса, этот добряк,  разбуженный  то  ли
неподвижностью судна, то ли выстрелом, раскрыл дверь и высунул седую голову,
увенчанную  неизменной  шелковой  шапочкой.  После  Бреста  он  ни  разу  не
просыпался и ничего не заметил.
   - Что такое? Что произошло? - спокойно спросил он.
   - Что произошло? - ответил Эрик. - Произошло, дорогой  учитель,  то,  что
"Аляска" села на рифы, а капитан Марсилас покончил с собой.
   - Боже мой! - воскликнул потрясенный Маляриус. - Но  тогда,  мой  дорогой
мальчик, значит, погибла наша экспедиция?
   - Ну нет, дорогой учитель, это совсем другое дело,  -  возразил  Эрик.  -
Ведь я-то еще не умер! До тех пор, пока в моей груди не остановится  сердце,
я буду говорить: вперед!
   Глава четырнадцатая. БАС-ФРУАД.
   "Аляску"  с  такой  силой  выбросило   на   скалы,   что,   застывшая   в
неподвижности, она не казалась среди них  инородным  телом.  Хотя  положение
корабля было и незавидным, оно не представляло непосредственной  угрозы  для
экипажа. Наталкиваясь на эту необычную преграду, волны обрушивались на  нее,
перекатывались через палубу, и брызги их долетали до верхушек мачт.  Но  все
же море было не настолько бурным, чтобы предвещать  немедленную  катастрофу.
Если бы погода не ухудшилась, можно было надеяться дотянуть до рассвета  без
новых осложнений.
   Эрик сразу это понял. В качестве старшего офицера он немедленно  взял  на
себя командование. Приказав наглухо задраить орудийные люки и  иллюминаторы,
а также закрыть просмоленным брезентом все  отверстия  на  случай  бури,  он
спустился вместе со старшим плотником в трюм. И там с  большой  радостью  он
удостоверился в  отсутствии  течи.  Внешняя  обшивка  "Аляски"  защитила  ее
корпус,  а  предосторожности,  принятые  против  полярных  льдов,  оказались
действенными и в отношении рифов. Правда, после сильного  толчка  выбыла  из
строя паровая машина. Но так как взрыва не  последовало,  то  и  повреждения
были не столь значительны. Поэтому Эрик решил повременить с высадкой  людей,
пока в этом не было крайней необходимости.
   Вслед за тем он велел выстрелить из пушки,  чтобы  привлечь  внимание  на
острове Сен, и решил спустить бот, который должен был отправиться в Лориан.
   "Нигде в другом месте, - утешал он себя, - нельзя рассчитывать  на  более
быструю и действенную помощь, чем в этом огромном морском арсенале  Западной
Франции!"
   И в этот трагический час, когда каждый, кто находился на борту  "Аляски",
считал, что все уже окончательно погибло, Эрик начинал надеяться на  лучшее,
ибо он принадлежал к породе людей с бесстрашным сердцем, которые никогда  не
падают духом и не признают себя побежденными.
   "Только бы удалось вызволить "Аляску", - думал  он,  -  и  тогда  мы  еще
посмотрим, за кем будет последнее слово!"
   Но ни с одним человеком юноша не  решался  поделиться  своими  надеждами,
которые,  разумеется,  в  этой  обстановке  были  бы  сочтены  несбыточными.
Поднявшись из трюма, он заявил, что пока нет оснований тревожиться, так  как
еще достаточно времени, чтобы дождаться помощи. Затем он велел выдать  всему
экипажу чаю с ромом.
   Ничего другого и не  требовалось,  чтобы  привести  матросов  в  отличное
расположение духа.
   Паровой бот был спущен на воду с исключительным рвением.
   В ту же минуту сигнальные  ракеты  с  маяка  на  острове  Сен  оповестили
потерпевшее крушение судно, то ему будет оказана помощь.  Вскоре  в  темноте
показались два  красных  огня,  приближавшихся  к  "Аляске"  с  подветренной
стороны. С обеих сторон послышались оклики, и стало известно,  что  крушение
произошло возле Бас-Фруад у Сенского фарватера. Но прошел  еще  добрый  час,
прежде чем лодке удалось причалить  -  сильный  прибой  делал  эту  операцию
весьма опасной. Наконец шестеро гребцов  ухватились  за  брошенный  канат  и
взобрались на палубу "Аляски".
   Это были сильные мужественные рыбаки с острова Сен,  люди  бесстрашные  и
закаленные,  которым  не  впервые  приходилось  оказывать   помощь   жертвам
кораблекрушений.  Они  полностью  одобрили  намерение  Эряка  обратиться  за
содействием в Лориан,  так  как  маленький  порт  на  острове  Сен  не  имел
необходимых приспособлений для спасательных работ. Было решено, что двое  из
этих людей, как только взойдет луна, отправятся на боте в  Лориан  вместе  с
маастером Герсебомом и Отто. А пока рыбаки сообщили некоторые сведения о тех
гибельных местах, где произошла катастрофа.

   Сенская отмель имеет форму клина, который тянется с острова Сен на девять
миль к востоку. Она разделяется на  две  части:  Поят  де  Сен  и  Бас-Фруад
(Сенский мост и Холодная коса).
   Понт де Сен длиною в четыре мили, а шириной - в полторы.  Он  состоит  из
довольно высоких скал, вытянувшихся цепью над поверхностью моря.  Бас-Фруад,
как бы продолжая Понт де Сен, простирается еще на пять миль в длину и на две
трети мили,  в  среднем,  в  ширину.,  Бас-Фруад  также  представляет  собой
нагромождение рифов, невидимых во время прилива. Только некоторые из  них  в
часы отлива выступают на поверхность. Главные из этих скал  носят  названия:
Корненген, Шомер, Корнок-ар-Гуле, Бас-Вен, Мэдью и Армен.  Упомянутые  скалы
как  раз  наименее  опасны,  так  как  возвышаются  над  водой.  Хаотическое
нагромождение этих многочисленных подводных скал, к тому же еще недостаточно
изученных, сила морского прибоя на этой  песчаной  косе,  быстрые  подводные
течения, огибающие ее со всех сторон, делают ее опасной  для  судоходства  и
как бы нарочно созданной для кораблекрушений. Вот почему  фонари  маяков  на
острове Сен и Бек-дю-Ра  были  установлены  таким  образом,  чтобы  освещать
очертания подводной гряды, которую, благодаря  этому,  корабли,  плывущие  с
Запада, легко могли опознать и обойти. Но эта полоса рифов  в  то  же  время
была настолько пагубной для кораблей, плывущих с юга,  что  необходимо  было
заблаговременно их предупреждать специальными световыми сигналами о грозящей
опасности. Как назло, на южном конце  Сенской  отмели  нет  ни  одного  даже
самого крохотного островка или утеса, где можно было бы  построить  маяк,  а
сила прибоя здесь так велика, что не  позволяет  использовать  даже  бакены.
Поэтому пришлось решиться на постройку маяка на скале Армен, расположенной в
трех милях от конца грядь. Работы были  сопряжены  с  большими  трудностями.
Маяк, строительство которого началось в 1867 году, через двенадцать  лет,  в
1879 году, достиг только половины  своей  высоты  -  тринадцати  метров  над
уровнем моря. Рассказывают, что был даже такой год, когда работать удалось в
общей сложности только восемь часов, хотя строители все  время  подстерегали
благоприятные минуты. Вот почему к моменту крушения "Аляски" маяк еще не был
закончен.
   И тем не менее этого было недостаточно для объяснения всего  случившегося
после выхода из Бреста. Эрик дал  себе  слово  заняться  выяснением  причины
катастрофы, как только отчалит паровой бот.
   Когда  подняла.сь  луна  и  бот  отчалил,  юный  капитан,   оставив,   по
обыкновению, на палубе только вахтенных, всех остальных отправил на отдых, а
сам спустился в кают-компанию.
   Бредежор, Маляриус и доктор дежурили возле теля капитана "Аляски". Увидев
Эрика, все они встали.
   - Мои бедный мальчик, чем вызвана эта драма,  что  же,  в  конце  концов,
произошло? - спросил доктор.
   - Непонятно, - ответил юноша, наклонившись  над  картой,  развернутой  на
столе покойного капитана. - Я инстинктивно  чувствовал  и  говорил,  что  мы
взяли неправильный курс. Я убежден, и все подтверждают это, что мы находимся
по крайней мере в трех милях к западу от маяка - приблизительно вот здесь, -
добавил он, указывая точку на карте.  -  И,  как  видите,  тут  не  отмечено
никакой опасности - ни отмели, ни рифов. Ничего, кроме темного цвета больших
глубин. Это просто непостижимо! Ведь нельзя  же  в  самом  деле  пов