з репрограммы создавались по новому методу,  и  весь  экипаж
рыбачьей лодки получил только их,  правда,  с  небольшими  вариациями.
Неужели Большой Мозг проявил  фантазию  при  конструировании  моделей?
Конечно,  даже  у  менее  совершенных   думающих   машин   наблюдалось
стремление к оптимизации собственной структуры.  Самопрограммирование?
Коррекции, вычисленные по оптимуму? Иными словами, в том виде, в каком
"первичный"  Гилл  представлял  себе  "первичного"  Сида,  по   своему
усмотрению усовершенствовав его вторую модель. Во всяком случае,  Гилл
не собирался наделять женщин психикой и поступками мужчин. Новый метод
должен был дать  более  совершенный  результат,  в  особенности  после
успеха с Эви и Опэ. Модель Дие была  сконструирована  на  сравнительно
более слабых импульсах, чем оба брата. Но как и  откуда  Большой  Мозг
мог  получить  информацию  о  том,  что  Эви  и   Опэ   должны   стать
навигаторами? Быть может, Гилл высказывал свои намерения вслух, и Мозг
впитал это через каналы вербальной связи, в том  числе  через  Шарика,
который  при  всей  его  автономности  был   лишь   частью   комплекса
кибернетической системы? И для Дие, которая была по порядку третьей, с
учетом всех мотиваций Мозг выдал на консоциатор полную и  оригинальную
сопрограмму? Да, если эта загадка когда-нибудь выяснится,  то  уже  на
Земле. Но факты - упрямая  вещь;  только  Дие,  одна  из  всех,  любит
смотреть на звезды.
   - Мне можно их понаблюдать? - Дие горела от нетерпения.
   - Можно, Дие.
   Мат подошел к пульту.
   Казалось,  гигантская  рука  великана  сдернула  с  потолка  салона
непроницаемую завесу, состоявшую из мозаики телевизионных мониторов, и
во всей своей необъятности раскрылась вселенная.  Дие  села  в  кресло
перед пультом, откинула голову на высокую спинку. Глаза ее, и без того
огромные, еще расширились. Эви неслышно подвинулся в сторону и, упорно
смотря в пол, попятился к дальней приборной доске. Мат искоса наблюдал
за юношей. И это навигатор? Правда, Сид тоже открывал панораму  купола
только после работы, когда хотел полюбоваться на  вселенную.  И  точно
таким же манером садился в кресло, как села  Дие.  Ну  а  он  сам?  Он
смотрит на звезды, как на придорожные  столбы  на  пути  к  выполнению
сверхзадачи. Летит среди них - и только. Центр системы - Солнце -  уже
был различим. В виде желтенькой звездочки второй величины,  прямо  над
головой. Больше половины пути  уже  позади.  Сила  земного  тяготения,
имитируемая  гравитаторами  до  семидесяти  процентов  от  нормальной,
свидетельствовала, что они стоят на полу. Но им казалось, что  корабль
и они стремглав падают вперед, на тусклую  точку  Солнца.  Уменьшенная
гравитация экономила силы, но давала достаточное  чувство  уверенности
только при задернутой панораме. Сейчас же они ощущали только падение в
бескрайней пустоте, которая  странным  образом  становилась  осязаема,
когда видишь ее всю целиком. Он содрогнулся.
   - Мат, - шепнула Дие.
   - Слушаю.
   - Ты знаешь все, Мат. Ответь, почему я люблю звезды?
   - Не знаю.
   - Просто ты не хочешь сказать.
   - То, что я могу сказать тебе, Дие, будет лишь  полуправдой.  Да  и
этого ты не поймешь.
   - Ты считаешь меня глупой?
   - Нет. Но я сам еще многого не понимаю.
   - Слушай, Мат... - Дие осеклась, не  договорив  начатой  фразы,  но
потом все же решилась. - Там, на берегу моря, я уже видела эти звезды.
Смотрела, как они  загораются  над  темными  холмами  или  над  морем,
качающим лодку. Они отражались в волнах, так я любила их больше всего.
Когда я выходила на берег, они сияли у меня над головой  и  у  ног  на
волнах, везде, кругом, повсюду одни звезды. Но я... - Она умолкла.
   - Продолжай, Дие, я не сержусь. Ведь с другими ты говоришь о береге
совсем иначе, я знаю.
   - Не могу.
   - Что не можешь?
   - Не могу продолжать. Я помню  только,  что  там  все  было  совсем
другое. И звезды тоже...
   - Это понятно, Дие. В атмосфере свет звезд преломляется...
   - Опять ты считаешь меня глупышкой? Ведь я не о том.
   - О чем же?
   - Там, на берегу, они были частичками чего-то большого, но  к  нему
принадлежали и мы. - Видно было, что Дие трудно говорить.  -  А  здесь
все иначе...
   - Понимаю, Дие.
   - Я тоже понимаю, хотя и не умею высказать. Но все это бесполезно и
для меня, и для тебя.
   - Потому-то я и не думаю о прошлом, - солгал  Мат.  -  Смотреть  на
звезды можно, но думать...
   - Мат, можно тебя спросить?
   Хрупкая фигурка Дие с лицом, повернутым к звездам, казалось, парила
в воздухе вместе с креслом. Глаза  ее  жадно  впитывали  лучи  далеких
светил. Гилл слабо разбирался в изобразительном искусстве,  но  сейчас
вдруг остро  почувствовал:  ему  будет  больно,  если  обыденный  жест
разрушит неповторимую гармонию этой позы.
   - Конечно, можно.
   - Скажи, ты и Нуа часто говорите о звездах?
   Ничто не изменилось в командном салоне, не стронулось с места. Эви,
будто онемев, стоял у стены, Дие по-прежнему парила в  воздухе.  Нужно
ответить сейчас же, причем с полным равнодушием.
   - Нет, Дие, - чуть растягивая слова, сказал Мат. - О них мы еще  не
говорили.
   Он вернулся к пульту и  выключил  панораму.  Дие  не  шевельнулась,
только взгляд ее  устремился  на  Мата.  Тот  спокойно  выдержал  этот
взгляд. От  закипавшей  злости  натянулась  кожа  на  скулах,  он  это
почувствовал. Коварный вопрос, подлый, как удар ножом. "Красивые слова
о звездах заманили меня в твою ловко расставленную ловушку, Дие. Но ты
поплатишься за это. Нет, не сию минуту. Потом, когда ты  меньше  всего
будешь ожидать. Тебе хотелось, конечно, чтобы я взорвался  и  накричал
на тебя; мне придется лишить  тебя  этого  удовольствия,  дорогая.  Ты
внимательный и кроткий наблюдатель, только и ждешь, не выдаст ли  себя
глупый Мат чем-нибудь, чтобы тут же использовать это против него. Но я
опытный игрок, Дие. Один раз тебе удалось меня провести, больше это не
повторится".
   - Встань с кресла, Дие. Мне нужно работать.
   Он наугад включил несколько  контрольных  кнопок.  На  стене  опять
затанцевал  разноцветный  хоровод  электрических   сигналов,   зеленых
зигзагов.  Облитая  отсветами  мигающих   красных,   зеленых,   желтых
огоньков, Дие шла к лифту.
   Эви сделал шаг, чтобы последовать за ней и о  чем-то  спросить,  но
взгляд Мата удержал его на месте. Двери  лифта  неслышно  задвинулись,
поглотив Дие.
   - Садись на место, - сказал Мат. - Или ты хочешь топтаться до конца
смены?
   Эви послушно присел на краешек  самого  дальнего  от  Мата  кресла,
стоявшего перед экраном радиолокатора.
   Это случилось в  конце  очередной  смены.  Арро  работал  последние
шестнадцать часов перед "сонным отпуском".  Скрыть  случившееся  стало
уже невозможно. В первой половине смены не было никаких признаков, что
Арро чувствует себя плохо. По своему обыкновению он сидел молча, глядя
прямо перед собой. Уже давно, с одобрения Мата, Арро проводил контроль
двигателей в одиночку. Кроме того, Опэ тоже еще не окончил смену, Арро
мог бы позвать его. Вскоре время Опэ истекло, и он ушел вниз. Мат, как
обычно, дожидался, пока Нуа поднимется и заступит на  дежурство.  Арро
долгим взглядом встретил ее, выходящую из лифта, потом вдруг безмолвно
протянул к ней руки. Нуа не видела его, она  улыбалась  Мату,  который
стоял возле  своего  командирского  пульта.  Из  горла  Арро  вырвался
булькающий, глухой стон, сам он поднялся во весь рост своего, когда-то
сильного тела, затрясся в судороге и повалился  на  пол,  лицом  вниз.
Пока Мат и Нуа пытались привести его в чувство, вернулся Опэ,  видимо,
обеспокоенный тем, что командир долго задерживается наверху. Увидев  и
поняв, в чем дело, он ринулся обратно в спальный отсек и,  прежде  чем
Мат смог бы ему помешать, поднял с постелей всех членов экипажа.
   Агония продолжалась долго. Во всяком случае, достаточно  для  того,
чтобы заспанные Грон, Дие и Эви, пошатываясь  и  сопя,  поднявшиеся  в
салон, полностью пришли в себя. Еще до их появления Мат и Нуа  подняли
и посадили несчастного в кресло. Теперь все шестеро стояли  вокруг,  с
тревогой и страхом  прислушиваясь  к  хриплому,  прерывистому  дыханию
Арро, оно становилось все реже. Нуа,  обхватив  его  ноги,  опустилась
рядом и громко зарыдала,  теряя  всякий  контроль  над  собой.  Дие  с
большим трудом удержалась,  чтобы  на  нее  не  прикрикнуть.  Впрочем,
рыдания неверной жены заглушат стоны умирающего, так даже лучше.  Арро
прощался с жизнью; Эви и Опэ стояли  рядом,  стиснув  зубы,  Грон  тер
глаза кулаками, то ли вытирая набегавшие слезы, то ли разгоняя остатки
сна. Мат поднял безвольно повисшую руку Арро,  чтобы  пощупать  пульс.
"Безошибочно, как табло", - мелькнуло в голове  у  Дие.  Какое  табло?
Почему? Неужели она  мыслит  категориями  Гилла  даже  в  эту  минуту?
Осознав значение слова, она рассердилась на себя больше, чем  на  Нуа.
Гилл прав, они стали механизмами. Хорошо бы сейчас  вцепиться  всем  в
волосы, бросить в лицо правду.
   Наконец настала та тягостная минута, когда после последнего  вздоха
окружающие напрасно ждут следующего. Арро сник, морщинистое  лицо  его
разгладилось, голова медленно  повернулась  набок.  Мат  выпустил  его
руку, рыдания Нуа перешли в пронзительный вопль.
   - Нет, нет. Я не хочу... Это  неправда!  Арро,  вернись!  Арро,  не
нужно!
   Дие захотелось ударить ее ногой в живот, гнев и боль искали выхода.
Неужто и это желание исходит от Гилла?  О,  нет,  рассудочность  Гилла
пропала куда-то вместе с Матом, "Галатеей", со всем этим. Она  увидела
себя в своей деревне на берегу залива,  на  центральной  площади,  где
собравшиеся старцы творили суд. Женщина  принадлежит  мужчине  до  тех
пор, пока он в силах ее удержать. Так гласит закон. Но есть и  другой,
более сильный, более высший - убийце нет пощады, ибо он оскорбляет всю
общину, и поэтому он убийца всех. Дие выбросила вперед руку:
   - Это ты убил его, Мат!
   - Замолчи, Дие, ты не ведаешь, что говоришь.
   - Нет, ведаю! Ты убил Арро, и я это докажу!  Этот  человек,  -  она
повернулась к остальным, не желая называть  Мата  по  имени,  совершив
злодеяние, убийца теряет право на имя, - этот  человек  стал  убийцей!
Послушайте, как это было...
   - Молчи!
   - Нет, не заставишь! Слушайте: этот человек...
   Дие  получила  поддержку,  откуда  меньше  всего  ее  ожидала.  Нуа
поднялась с колен и пронзительно заголосила:
   - Это он! Он убийца! Я тоже знаю! Еще раньше, чем Дие!
   В горле у Дие от отвращения перехватило дыхание. И  эта  тварь  еще
смеет? Были заодно, она спала с ним, а теперь...
   - Хватит! - заорал  Мат  во  всю  глотку,  чтобы  перекричать  Нуа.
Схватив за плечи, он начал ее трясти. -  Умолкни!  Умолкни,  Нуа!  Это
ложь, и ты знаешь это лучше других! Только ты знаешь всю правду.
   - Ты, ты убил его! - продолжала визжать Нуа.
   - Нет и нет! Я не убивал! - Он повернулся лицом к  мужчинам,  молча
стоявшим на своих местах. - Из-за того,  что  эти  две  женщины  вдруг
взбесились, я еще не убийца! Или вы мне не верите?
   Грон тупо моргал глазами, вспоминая. "Опэ сказал:  "Нуа  все  время
скалит зубы". А теперь она рыдает и обвиняет Мата. Правда, Мат в  свое
время избил Арро, но от побоев нельзя умереть, да еще столько  времени
спустя. И потом ведь, первой его обвинила Дие, а  не  Нуа.  Почему?  А
теперь Дие смотрит на меня и ждет... Чего она от меня может ждать? Мат
наш командир. Тогда в лодке старшим был  Арро,  но  Мат  доказал,  что
он..."
   Нуа удалось вырвать плечо из железных рук Мата, она заколотила  его
по труди обоими кулаками.
   - Убийца! Убийца! - кричала она в такт ударам, и  крики,  казалось,
придавали ей сил. Мат не успел обхватить ее снова и  начал  отступать,
пятясь к стене.
   - Остановите ее! Горе отняло у нее разум, разве вы не видите?
   Грон тронулся было с места, но кресло с  телом  Арро  оказалось  на
пути. Зато Опэ двумя прыжками настиг Нуа, схватил за длинные волосы  и
рывком бросил наземь, а затем - все произошло  так  быстро,  что  Грон
даже ничего не успел понять, -  когда  Мат  наклонился  над  женщиной,
двумя сцепленными руками изо всей силы ударил его по затылку.
   - Убийца, - произнес он, распрямляясь и опуская руки. С безучастным
выражением лица  Опэ  наблюдал,  как  барахтается  на  полу  жена  его
старшего брата, стараясь выбраться из-под рухнувшего на нее тела.
   - Не он увез нас от нашей лагуны, это правда, - продолжал Опэ. - Но
он помешал вам вернуться туда. Это он отправил в путь "Галатею", и  мы
рано иди поздно погибнем вое до одного!
   Начиная со старта "Галатеи". он произнес меньше слов,  чем  в  этот
раз.
   - Однако... - заикнулся было Грон.
   - Помолчи, Грон, - цыкнула на него Дие.  Прежде  чем  дать  открыть
мужу рот, надо было выяснить намерения обоих братьев. Ей не  хотелось,
чтобы с Гроном расправились так же  молниеносно,  как  с  Матом.  Грон
сильнее любого из них, но ведь их двое.
   - Что же вы думаете теперь делать? - Дие сделала паузу. - Как  жить
дальше?
   Последние слова женщина нарочно сформулировала двусмысленно.  Пусть
выскажутся сначала Опэ и Эви. Куда клонит Дие, Эви понял на  мгновение
раньше младшего брата.
   - Дальше - не будет. Мы возвратимся домой.
   - И у вас хватит уменья?
   - Иначе я бы не сказал об этом. Управлять кораблем  гораздо  легче,
чем это старался представить Мат.
   - Ты в этом уверен?
   Грон опять собрался было вставить слово, но Дие  жестом  остановила
его, и он послушался. "Бедный Мат, хотя я и боялся его. но  нельзя  же
так..."
   - Да, уверен, - отрезал Эви.
   - И сколько на это потребуется времени?
   - На полет домой? Этого я так сразу  сказать  не  могу,  необходимо
посчитать.
   - Хорошо, а на то, чтобы повернуть "Галатею"?
   - Я сказал уже, нужно считать! Во  всяком  случае,  немало.  Только
считать придется недели две-три, не меньше.
   - А он? Что будет с ним, с убийцей? - Это сказала Нуа,  полагавшая,
что настало время вмешаться и ей. Она тяжко  страдала,  но  нельзя  же
допускать, чтобы сопливые мальчишки решали их общую  участь  без  нее.
Тем более что и Дие моложе ее.
   Эви бросил на нее выразительный взгляд, но Нуа не  захотела  понять
того, что прочитала в его глазах.
   - Он же убийца! Убийца Арро.
   "Уж не начинает ли она весь спектакль  сначала?"  -  подумала  Дие.
Пусть попробует, уж тогда-то она ей покажет.
   - Потом! - Слово, уроненное Эви, щелкнуло, будто  камень  по  борту
лодки. - С ним потом. И с тобой тоже, - добавил он,  чтобы  у  Нуа  не
оставалось никаких сомнений на этот счет. - Некоторое время  он  может
нам еще понадобиться.
   Для Дие этого было достаточно.
   - А пока ты будешь делать расчеты, все останется по-прежнему?
   - Да. Мы включим тормозную систему только после того,  как  целиком
вычислим обратную траекторию.
   - Почему?
   Она, конечно, знала, что не поймет его  объяснений,  но  ответ  ее,
собственно, не интересовал, служил только гарантией.  Гарантией  того,
что она, Дие, с ним равноправна. Она спрашивает, и ей должны отвечать.
Пусть привыкают.
   - Новую траекторию можно вычислить только из элементов  пройденной.
Если начать торможение раньше, кривая траектории изменится, и  расчеты
окажутся ошибочными.
   - Ну а горючее? - Грон был горд, что наконец и он вставил слово.
   - Горючего хватит. Ты, инженер, должен знать это лучше нас всех.
   Дие задохнулась от злости. Недаром она боялась, что Грон вступит  в
разговор. Такой ответ равносилен поражению. Получается, ей одной  надо
держать в руках этих юнцов.
   - А что делать с этим? - она поторопилась с вопросом, чтобы не дать
Грону и дальше подрывать свой авторитет.
   - Внизу есть свободная камера, где температура ниже нуля, -  быстро
ответил Опэ, словно давно ожидал этого вопроса.
   - Хорошо. Значит, вы его и отнесете. - Дие, стиснув зубы,  набирала
очки. Она даже не заметила, что подобное выражение мог  бы  употребить
только Гилл. "Так, значит, я в состоянии им приказывать",  -  отметила
она.
   - А куда девать Мата?
   - Запрем в его собственной спальне! -  оживился  Грон.  Эви  искоса
взглянул на Нуа.
   - Нет, это не годится.
   - Что ты на меня так смотришь?  -  заголосила  Нуа.  -  Неужели  ты
думаешь, я способна...
   - Умолкни. Ничего я не думаю.
   Дие продолжала развивать наступление.
   - Так что же? Будет лучше, если  мы  поставим  все  точки  над  "и"
сразу, не правда ли?
   - Мата мы тоже отправим в нижний отсек.
   - Что-о? -  Грон  выпучил  глаза.  -  Живого  человека  запирать  в
холодильник?
   - Вентиляция и  кондиционеры  подают  воздух  до  самого  низа,  до
четырнадцатого отсека. Мы заблокируем лифт, он будет ходить только  до
пятого.
   - Вы хотите сказать, там, внизу, он сможет передвигаться как хочет?
- Дие не на шутку струхнула.
   - А почему бы и нет? Ты, Дие, там еще не бывала. Если мы  перекроем
люки на пятом  и  шестом  уровнях,  он  не  сможет  подняться  наверх.
Говорить с ним можно будет по селектору. Предупредим:  если  он  будет
вести себя прилично, мы даже включим для него освещение.
   "Все продумано до мелочей, - отметила про себя Дие.  -  Сколько  же
времени убил Эви на этот план? - Опять вступил в действие притаившийся
в ней Гилл. - Значит, он сидел и наблюдал за Матом. Как он ходит  взад
и  вперед,  проводит  свои  проверки,  измеряет,  записывает,  зевает,
улыбается, спит с Нуа... Хорош мальчик!"
   - А как быть с пищей?
   Ужасно, насколько больше хлопот доставляют живые, чем  мертвые.  Но
Мат действительно может еще пригодиться.
   - Мы скажем ему, что он сможет получать пищу только в  том  случае,
если спустится на седьмой уровень по нашему сигналу. Тогда мы  откроем
люк между пятым и шестым и оставим его порцию. Если  же  он  вдруг  не
захочет уйти, то останется голодным. Впрочем, связь можно поддерживать
и на лифте. Только мы будем брать с собой инфрапистолет.
   Нуа решила, что настал подходящий момент для новой истерики.
   - Что такое? Кормить убийцу? Человека, который убил...
   - Умолкни, женщина. - Равнодушный тон Эви хлестнул Нуа больнее, чем
удар бичом. - Умерься. Я думаю, ты тоже иногда бываешь голодна.

   Весь первый день, после того как к  нему  вернулось  сознание,  Мат
бушевал в полной темноте. Впрочем, не  весь  день  -  Эви  каждый  час
вызывал его по селектору и сообщал точное время. После  девятнадцатого
вызова Мат пришел к выводу, что у  Эви  больше  ума,  чем  можно  было
предположить, и утихомирился.  Впоследствии  он  не  раз  краснел  при
мысли, что так бездарно  потратил  целых  девятнадцать  часов.  Думать
дальше не хватало сил, прежде надо было выспаться.  Однако  измотанные
нервы не позволили сразу уснуть, и двадцатый вызов Эви застал  его  на
ногах. С предельной вежливостью Мат попросил дать ему покой хотя бы на
шесть часов,  чтобы  уснуть.  Эви  проявил  большее  великодушие,  чем
следовало ожидать.
   - Я оставлю одностороннюю связь Мат. Проснешься, вызови меня сам.
   - Благодарю.
   Он проспал более десяти часов. Проснувшись, вызвал Эви  и  объявил,
что голоден и хочет пить.
   -  Хорошо,  Мат,  режим  безопасности  мы  обсудим  потом,  а  пока
предупреждаю, что мы будем спускаться только с ннфрапнстолетом.
   - Если вам так спокойнее, валяйте, меня  интересует  одно:  есть  и
пить.
   - Выходим.
   Зажегся свет. Мат ожидал  в  кольцевом  коридоре  седьмого  отсека,
отойдя как можно дальше от лифта.  Из  раздвинувшихся  дверей  сначала
показалось дуло пистолета.
   - Вы оскорбляете себя, а  не  меня.  Зачем  так  трусить?  Оставьте
поднос на полу возле лифта.
   - Нам надо поговорить Мат.
   - Нельзя попозже? Я слишком голоден.
   - Коротко и только суть. Чтобы ты смог поразмыслить. Согласен?
   - Прошу.
   - Мы разворачиваем "Галатею" назад, к дому.
   - Решение принято единогласно?
   - Когда командовал ты, такие вопросы нам не задавались.
   - Правильно. Вопрос излишний.
   - Тогда?
   - Теперь тоже.
   - Значит, ты принял к сведению?
   - Им