л я этого раньше, а то прикоснулся бы  кулаком
к противным мордам жрецов. Вечно они торчат за нашими спинами!
   -  Здесь  очень  строго  следят  за   исполнением   законов.   Если
представитель высшего дотронется к  низшему  -  это  считается  грубым
нарушением, - пояснял Марк.
   - Меня приняли здесь как брата Икенду! Для брата Икенду законы Мазу
ничего не значат!
   - Грегор, не мели чепуху! Ты можешь паясничать перед Мазу, а  зачем
притворяться перед нами? Уж  если  я  за  столько  времени  ничего  не
добился, то что можешь сделать ты?
   Я дотронулся до плеча гончара - он вздрогнул. То ли  ожидал  удара,
то ли еще чего. Его спина хранила следы истязания.
   - Вставай и не бойся! - сказал я, помогая ему встать. Он глядел  на
меня глазами затравленного зайца.
   - А переводить с одного языка на другой тоже запрещено?
   Марк двинул плечом. Он был раздосадован:
   - Ты считаешь, что делаешь добро, да? - с вызовом спросил он. - Так
знай, ты сделал зло. Этого несчастного сегодня же ночью утопят. И если
только его одного, то это будет меньшее зло. Могут утопить всю семью!
   Я поднял с земли гончара и его жену и  подвел  их  к  воротам.  Они
дрожали, не смели поднять глаз. Вокруг нас уже толпились зеваки. У них
были строгие, невозмутимые глаза. Я погладил пострадавших по плечам:
   - Не надо бояться, - сказал я на  божественном  языке  Ного.  И  на
своем добавил: - Марк, переведи им: - Вы не должны бояться меня. Я вас
люблю. Икенду тоже вас любит. Я люблю всех жителей  города  независимо
от того, пороли их или не пороли. Слушайте, это говорит брат Икенду!
   Подняв руки, я повернулся к  туземцам,  запрудившим  улицу.  Они  с
удивлением и страхом смотрели на происходящее. В толпе, то в одном, то
в другом месте мелькали фигуры в белом. Я видел их  злобно  сверкающие
глаза... Марк перевел мои слова. Сделал это  с  неохотой,  но  ему  не
оставалось иного.  Когда  он  закончил,  лица  у  жителей  посветлели,
раздались восторженные крики. Все они разом  смолкли,  когда  в  толпе
послышались угрозы жрецов. Туземцы поспешно разошлись. Марк побледнел:
   - Ты сумасшедший, Грегор! Через несколько минут  Мазу  будет  знать
обо всем! - встревоженно говорил Марк.
   Ну и плевать, думал я. Он  сам  объявил  на  площади,  что  я  брат
Икенду, а, значит, могу поступать, как нахожу нужным.
   - Но мы не знаем в деталях, что для них Икенду! - сказал Марк. - До
сих пор я ничего о  нем  не  слышал.  Они  упоминают  других  богов...
Возможно, у этого бога есть какой-то  авторитет.  Но  что  произойдет,
когда твой спутник проснется и всем станет ясно, что  он  не  тот,  за
кого его приняли?
   - He беспокойся, Ного очень смышленый человек. К  тому  же,  с  ним
разговариваю только я. Даже если не удастся удержать  его  в  ипостаси
лесного  бога,  он  сам,  своим  умом,  своей   силой,   ловкостью   и
находчивостью завоюет себе авторитет даже в глазах Мазу.
   - М-мда! - задумчиво протянул Марк, - и  для  тебя,  и  для  твоего
дикаря то, что ты  говоришь,  -  небольшое  утешение.  Он  пока  спит,
остается Икенду... Он - бог до своего пробуждения. Не думай, что  Мазу
и  его  окружение  такие  тупицы,  что  проглотят  все,  что   им   ни
подсунешь...

   Вечером того же дня ко мне подошел Марк. Он был встревожен:
   - Мазу  хочет  говорить  с  тобой...  Собственно,  с  нами.  Сейчас
подойдет Вэл... Боюсь, заваривается каша.
   - Чего же хочет верховный жрец?
   - Кто знает, чего он хочет! Боюсь, ты  его  недооцениваешь!..  Надо
будет взять с собой и Тена Линга - он лучше всех нас  владеет  местным
языком. Мазу очень уважает астрономию, к тому же... Этот Ного, он  еще
не пришел в себя? Вэл говорит, что он может проснуться в любой момент,
почти не получает снотворного.
   - Интересно! Мне он этого не говорил... - сказал я, поворачиваясь к
двери, в которую как раз входил Вэл. - Вэл, почему ты не  сказал  мне,
что Ного может проснуться?
   - Я решил не давать ему снотворное. У него непорядок с  сердцем,  -
довольно резко ответил врач, - попробуем наш прибор!
   В руках Вэла я увидел прибор -  небольшую  коробочку  с  проводком,
заканчивающимся пластинкой в форме  полумесяца.  Мне  он  знаком.  Это
"няня" из гибернатора. Значит, Ного будет оторван от  действительности
неопределенно долгое время!
   - Зачем это нужно? - я выхожу  из  себя.  -  Мне  сейчас  очень  не
хватает Ного! Его рука почти зажила! Или ты отрицаешь это?
   - Его сердце, дорогой коллега, вызывает у меня кое-какие  опасения,
- недовольным тоном отвечает Вэл, - обещаю, как  только  твоему  другу
станет лучше, я посоветуюсь с тобой о его  состоянии.  Сейчас,  думаю,
тебе лучше подготовиться к встрече с королем. Ты будешь приветствовать
его на языке лесного бога? Грегор, хочу сказать тебе одну  вещь  -  не
ставь под удар судьбу нашей экспедиции, пока у  нас  есть  возможность
выбраться отсюда!
   На языке у меня вертится едкий ответ, когда подходит Тен  Линг.  За
ним  появляется  факельщик.  В  коридоре  к  нам  пристраиваются   еще
несколько туземцев  с  факелами.  Наши  тени,  когда  мы  проходим  по
коридору, прыгают по углам. Я думаю о Ного. Не могу  поверить,  что  у
него больное сердце, а если больное, то почему это  выяснилось  только
сейчас? Вэл говорил, что у  него  сердце,  как  ракетный  двигатель...
Ного, Ного, мой лучший товарищ, что за беда с тобою приключилась?..
   Мы вошли в большую  комнату,  заполненную  жрецами.  Все  в  белом.
Удивляет чрезвычайно низкий потолок. У  дальней  стены,  на  небольшом
возвышении - трон.  Чуть  позади  трона,  с  правой  стороны  сверкает
огромный золотистый диск, назначение которого  до  меня  доходит  чуть
позже, когда перед ним устанавливается факел и свет  огня,  отраженный
диском, буквально ослепляет нас. Сам Мазу остается в тени. Я с  трудом
различаю черты его лица.
   Произносятся приветственные формулы, предусмотренные  церемониалом.
Я не понимаю ни слова. Марк говорит - верховный жрец отвечает. Если  у
Марка голос звучит обыкновенно, то у короля он имеет странный,  слегка
вибрирующий  тон.  Подозреваю,   что   здесь   замешана   определенная
акустическая хитрость. Словом, все сделано для  того,  чтобы  унизить,
подавить волю стоящих перед верховным жрецом...
   Мазу говорил долго. Я не понимал, о чем шла речь, но по  тону  было
ясно, что разговор поворачивается неприятной для  нас  стороной.  Меня
это настораживает.
   - Сколько мы еще будем здесь  торчать?  -  спрашиваю  у  Тен  Линга
довольно громким шепотом.
   Марк бросает на меня отчаянный взгляд. Мазу замолкает и делает знак
жрецам.  Бесшумные  жрецы  подставляют  нам  низенькие,  без   спинок,
табуретки. С этих низеньких сидений мы смотрим вверх на Мазу,  вытянув
шеи. Темное лицо  на  фоне  сверкающего  диска.  Мазу  снова  начинает
говорить. Тен Линг переводит:
   - Грегор, он говорит о тебе... Хотя он тебя не принял,  как  своего
брата, он  почитает  брата  божественного  Икенду,  и  потому  накажет
гончара. Завтра утром его вышлют из города за  то,  что  он  позволил,
чтобы  к  нему  прикоснулась  рука  брата  божественного   Икенду,   в
результате чего рука брата Икенду стала нечистой...
   - Старый Вру, злой дух плоскоголовых, - бормочу  я  тихо  на  языке
плоскоголовых, - я должен помнить о тебе; о твоей перевернутой  с  ног
на голову логике, когда виновный дважды карает невиновного...
   Говорю Тен Лингу: - Скажи ему, что он никого не  должен  наказывать
из-за меня. Если я захочу наказать, виновного и  так  постигнет  кара,
независимо от того, кто он. А если кого-то  коснулась  моя  рука,  или
рука Икенду, тот человек очистится...
   Марк хочет вмешаться, но Линг бесстрастно переводит  мои  слова.  Я
смотрю строгим взглядом в лицо Мазу. Если бы не этот слепящий диск!  Я
чувствую, что Мазу не слушает переводчика. В толпе жрецов  ни  шороха,
ни звука.
   Марк и Тен Линг тревожно переглядываются:
   - Возмутительно! - говорит Марк.
   - Что?
   - Он говорит, что этой ночью  посылает  флотилию  больших  лодок  с
воинами для нападения на соседний город. Он требует, чтобы ты, Грегор,
сказал, каким будет исход битвы?
   Понимаю, что ответ должен быть быстрым. У Вру была точно  такая  же
манера. Когда во время  наших  диспутов  я  загонял  его  в  угол,  он
хватался за какую-нибудь явно невыполнимую  мысль,  нелепость  которой
очевидна  для  всех,  приписывал  ее  оппоненту  и  выдавал  себя   за
единственного носителя истины.
   - Марк, помоги мне... Я еще не разбираюсь в пантеоне  их  богов.  У
них есть особый бог моря?
   - Есть...
   - Тогда переводи: мы не можем вмешиваться в дела морского бога.  Он
наш друг. Он сохранил нашу лодку и  привел  ее  в  эту  бухту.  Икенду
приказывает скалам  -  и  скалы  сдвигаются  или  падают...  Марк,  не
возражай, поверь, я иду единственно верной тропинкой. Посмотришь,  все
будет хорошо...
   Мои   ожидания   действительно   оправдались.   Фигуры   в    белом
заколыхались, по краям прошелся  гомон.  Он  прекратился,  когда  Мазу
поднял руки:
   - Я не понял, что хочет сказать нам Мастер Слов, брат божественного
Икенду! Бухта наших отцов стала мертвой бухтой, и в знак примирения мы
по приказу богов засыпали  камнями  вход  в  другую  бухту.  Какая  же
опасность угрожает водам Новой бухты?
   - Будущее в руках богов, - отвечаю я, - я спрошу  у  своего  брата,
божественного Икенду, что он думает об этом?
   Я  в  этом  диалоге  терплю  поражение.  Мазу  воспользовался  моей
ошибкой, которую я счел за проявление мудрости.  Он  наступает,  хочет
меня уложить на лопатки. Он знает, что я лгу, я  знаю,  что  он  лжец.
Проиграет тот, кто запутается в собственном вранье.
   - Мастер Слов говорит, что разговаривает  с  Икенду?  -  удивляется
Мазу. - Но мы знаем, что божественный охотник спит. Как же с ним можно
говорить?
   - Ты проиграл, Грегор, - сказал Марк, - я с ним очень много спорил,
и он никогда не чувствовал себя таким уверенным.
   Я пытался еще  что-то  доказывать;  что  бог,  даже  спящий,  может
наставлять уму-разуму, но  выглядел  я  в  целом  неубедительно.  Меня
сбивал  с  толку  сверкающий  диск  -  от  него  разболелась   голова,
невозможно было собрать воедино свои мысли. Вмешался Тен Линг:
   - Братья, у меня возникла идея. Грегор городил здесь чепуху, но она
натолкнула меня на одну мысль.  Я  все  больше  думаю  о  ней,  как  о
реальной. Надо продолжить этот разговор с Мазу. Давай, Грегор,  говори
дальше. Все равно, что. Главное - говори побольше, чтобы Мазу поверил,
что я перевожу.
   - Я желаю от всей своей души, чтобы на его голову обрушился потолок
этой комнаты после того, как мы выйдем отсюда... Этого достаточно?
   - Можешь продолжать в этом же духе.
   - Тогда пусть обрушатся и стены ущелья, через которые вышли в  море
его лодки, раз уж "Викинг" не может выйти через этот пролив.
   - Именно об этом я и думал, -  сказал  Линг  и  начал  "переводить"
властительному жрецу свою речь под видом моей. По мере того, как  Линг
говорил, Марк приходил в тихое изумление:
   - Сумасшедшая идея! А вдруг повезет!?
   - А что он говорит, я ведь не понимаю?
   - Поговорим потом. Здесь не место.
   Среди жрецов почтительный шепот сменился шумом, Мазу вдруг забыл  о
своем божественном статусе, резко прервал Линга. Они  заспорили.  Марк
весь превратился в одно большое ухо.
   - Скажи хоть, о чем речь?
   - Потерпи. Об этом поговорим серьезно, только не  здесь,  -  сказал
Марк, очень живо реагируя на слова Тена. Он даже включил  в  "перевод"
несколько своих реплик.
   Наконец Мазу закончил аудиенцию заключительной речью, после чего мы
в сопровождении факельщиков отправились назад. Марк по  дороге  сказал
Тену Лингу:
   - Сейчас об этом ни слова. Соберемся - и все обговорим.
   Через  десять-пятнадцать  минут   мы   все   собрались   у   Марка.
Отсутствовал один Феликс - был дежурным на "Викинге".
   - Друзья, речь идет о деле  чрезвычайной  важности.  Тен  Линг  под
маркой перевода слов Грегора предложил Мазу план, который может  стать
решающим в нашей судьбе. Из этого  вытекает  необходимость  хранить  в
тайне все, о чем пойдет речь.
   - Говори, Тен!
   - Мистификации Грегора, которыми он пытался  оболванить  верховного
жреца, подали мне  идею...  Когда  Грегор  сказал,  что  Икенду  может
повелевать  скалами,  я  увидел,   что   Мазу   этим   озадачен.   Как
прореагировал бы Мазу, если бы нам понадобилось вытащить  "Викинг"  на
берег? Скорее всего, не разрешил бы.  Хотя  реализовать  такую  задачу
было бы весьма трудно - берег довольно крут. Но если  обрушить  берега
пролива в Новой бухте и  завершить  то,  чего  не  сделали  аборигены?
Зачем? А затем, что Новая бухта превратится в обыкновенный пруд.  Воду
из пруда можно  выкачать  в  море,  то  есть  осушить.  Таким  образом
"Викинг" окажется на суше. Вы скажете, что придется  выкачивать  много
воды. Верно, много.  Но  если  вывести  "Викинг"  на  мелководье,  нам
придется выкачивать всю воду  из  бухты.  Но  для  начала  надо  будет
открыть пролив в Старой бухте. Нельзя аборигенов оставлять без  выхода
в открытое море. Это можно сделать взрывом. Сможем  ли  мы  изготовить
достаточное количество взрывчатки?
   Дэйв и Марсе о чем-то начали переговариваться. Марк сказал:
   - Говорите открыто, нечего перешептываться!
   - О чем речь? Здесь,  в  городе,  в  достаточном  количестве  можно
достать свиной или растительный жир. Технология производства глицерина
не очень сложна. Чем его нитровать? На наших биогенераторах произведем
столько азотной кислоты, сколько понадобится. - Дэйв на этот  раз  был
чрезвычайно, на удивление лаконичен.
   Мишель  подтвердил,  что  берется  прочитать  курс  по   технологии
изготовления некоторых химических веществ для коллектива, поскольку  в
самом процессе производства придется участвовать всем. Курс  рассчитан
на два-три часа. Тонкости - на практике.
   Попросил слова Андрей. Он предложил  использовать  для  откачивания
воды один из резервных топливных насосов. Его производительность  хоть
и не велика для такой  работы,  но  достаточна,  если  эту  работу  не
регламентировать слишком сжатыми сроками. Насос надо будет  установить
рядом с "Викингом", чтобы использовать его  энергетическую  установку.
Придется также насыпать небольшой островок, на котором и  смонтировать
насос. Тен Линг, который слушал всех очень внимательно, вдруг встал  и
спросил Андрея, куда он, собственно, намерен откачивать воду?
   - Как это куда? В море, конечно! - сказал Андрей и тут же  запнулся
- понял, что ответ не продуман. На "Викинге" нет шлангов такой длины.
   - Придется монтировать  насос  на  плоту  у  самого  завала.  Длины
электрических проводов достаточно, они нас не регламентируют, - сказал
Дэйв.
   - Как только освободится площадка, где будет стоять "Викинг",  надо
ее сразу готовить, как стартовую, - сказал Марк, - но так,  чтобы  это
не вызвало подозрения Мазу.
   За полчаса выяснилось, что проект вполне осуществим. Тилл поразился
тому, что удалось уговорить Мазу. Как это получилось?
   - Не без хитрости, дорогой Тилл, не без хитрости!  -  сказал  Марк,
потирая руки, - как всем известно, Грегор  недурно  изучил  психологию
туземцев. Правда, наши туземцы на целую голову выше его плоскоголовых,
но все  они  одинаково  легко  попадаются  на  мистификации.  Мазу  не
исключение. Тен сказал, что Икенду  мог  бы  вернуть  к  жизни  Старую
бухту, но в обмен требует до конца завалить Новую. Мазу  ухватился  за
эту идею. Ведь для него  важно  все,  что  работает  на  его  цель,  -
задержать нас в городе. Мы ведь помимо своей воли стали одной из  опор
его власти! Поэтому о  действительном  смысле  завала  пролива  он  не
должен знать.
   Мазу еще не дал  прямого  ответа  на  нашу  идею.  Он  сомневается,
правильно ли Грегор понимает Икенду и правильно ли мы переводим  слова
Грегора. Требует гарантий.
   - Какого же рода гарантии ему нужны?
   - Сначала Икенду должен расчистить пролив в Старую бухту, тогда  он
поверит, что богам угодно полностью завалить вход в Новую.
   - Так чем же это плохо? - прямодушный Такура не видит ловушки.
   - Когда мы расчистим пролив Старой бухты,  он  может  не  разрешить
перекрытие пролива Новой.  Значит,  мы  должны  будем  продумать  план
собственных действий...
   Возможность такого поворота событий притушила наши восторги.  А  то
кое-кому показалось, что мы уже видим Землю. Теперь приуныли и думаем.
Молчание прервал Тилл:
   - Не беда. Пришло время решать и нам, и Мазу. Как бы  ни  сложилось
наше намерение,  мы  должны  приниматься  всерьез  за  решение  судьбы
экспедиции. Мазу коварен. Это мы должны иметь в виду.  Я  не  исключаю
схватки. Значит, надо думать о взрывчатке не только для скал, но и для
Мазу. Короче - надо начинать действовать.
   - Ребята, только прошу вас - не обостряйте отношений с Мазу. У него
больше возможностей навредить нам, чем у нас - защититься от них...  И
вот о чем я хотел еще сказать: я был не всегда справедлив  к  Грегору.
Мне показалось, что он вернулся из джунглей  сломленным.  Конечно,  он
пережил многое, это не прошло бесследно. Если  откровенно,  я  боялся,
что он,  не  имея  возможности  контролировать  свои  поступки,  может
принести вред нашим замыслам...
   - Друзья, я все понимаю: и ваши тревоги, и  опасения...  Да  и  сам
бываю  излишне  резок  и  нетерпим,  подводит   выдержка.   Мне   тоже
показалось, что вы прижились тут и перестали думать о  возвращении  на
Землю... Я рад, что ошибся.
   - Мои  отношения  с  Мазу  могли  вызвать  у  Грегора  определенные
подозрения. Я  это  вижу.  Но  я  прав.  Своим  поведением  мы  должны
поддерживать у Мазу чувство уверенности в том, что не собираемся, да и
не можем покинуть эту планету. А  когда  наши  проблемы  будут  решены
вплоть до стартовых, придется Мазу доказать, что такова воля  богов...
Еще одна проблема - Ного. Как нам быть с ним? Как ему быть с  нами?  -
Марк посмотрел на меня.
   - А что с Ного?
   - Когда Ного проснется, с ним появятся проблемы, - заявил  Марк,  -
это естественно. Я попросил Вэла,  чтобы  он  подольше  держал  его  в
постели. Это важно. Предстоящая операция по подрыву завала  в  проливе
Старой бухты - очень трудная задача. Ты, Грегор, понадобишься нам  как
геолог. У тебя не будет времени возиться с  ним.  А  ведь  первые  дни
после пробуждения будут для твоего туземца самыми трудными...
   Я признал правоту Марка и его сомнений.

   На другой день с утра пораньше мы вышли из дворца. Нас было пятеро.
Дэйв и Мишель отправились на "Викинг", чтобы подготовить  материальную
базу для изготовления взрывчатки. Андрей  должен  сменить  Феликса  на
дежурстве, а нам с Тен Лингом предстояло  осмотреть  завал  в  проливе
Старой бухты. Некоторое время мы шли вместе,  потом  трое  свернули  к
пристани, а мы с Теном, перевалив через вершину холма, направились  по
своим делам. Вскоре мы заметили своих  сопровождающих.  Это  были  два
жреца и четыре стражника с  копьями.  Мазу,  очевидно,  забеспокоился.
Хорошо, что я на всякий случай взял с собой лук и  колчан  с  десятком
стрел. По дороге Андрей пытался нас, настроенных мрачно, развеселить:
   - Грегор, принесешь мне голову Большого Гривастого!
   - Но ведь он идет охотиться на морского змея! - возразил Дэйв.
   - Ах да, я перепутал, - соглашается Андрей,  -  но  у  этого  змея,
говорят, ракетные двигатели!
   Я не принимаю шутливого тона, внутренне я напряжен:
   - Вы лучше думайте о  том,  как  сделать  продукт  и  не  повредить
машину, а, Тен? Могут они сделать продукт?

   Некоторое время мы идем среди  садов.  Потом  выбираемся  на  берег
пролива. Впрочем, я неточно выражаюсь, надо - бывшего пролива.  Теперь
это ущелье с крутыми скалистыми откосами. Мы идем поверху вдоль ущелья
в сторону моря. Входа в ущелье отсюда не видно, но  слышно,  как  туда
вторгаются океанские волны.  Я  подбираюсь  к  самому  краю  обрыва  и
заглядываю вниз. Спуска к  воде  здесь  нет.  Противополож