- Что ты делаешь?
   - Хочу сделать огонь.
   - Вру-у самый большой колдун. Он не умеет делать  огонь,  -  заявил
Ного, подвергая сомнению мои способности.
   - Не знаю, кто такой Вру-у, а я огонь добуду.
   Моя уверенность покоилась  на  сугубо  теоретических  познаниях.  Я
никогда в жизни не добывал огня первобытным способом. Я бил кремнем  о
кремень, искры появлялись, но трут не зажигался.  В  чем  же  дело?  У
кремневых искорок не хватало силы зажечь волокна  коры.  Искры  просто
гасли в них. Тогда я наскреб с обугленного  места  на  дереве  немного
угольного порошка и насыпал на трут таким  образом,  чтобы  искры  при
ударе попадали на порошок. Но сначала пришлось дождаться, пока знойное
солнце все хорошенько просушит. Охота в этот день была успешной,  Ного
терпеливо следил за моими попытками:
   - Надо бить камень до тех пор, пока он не отдаст огонь, - советовал
Ного наставительно.
   - Глупый дикарь! - воскликнул я на незнакомом туземцу языке,  -  не
воображай себя большим докой! Огонь будет!
   Ного воспринял мои слова как заклинание кудесника, тем  более,  что
вскоре трут начал дымиться - тонюсенькая  ниточка  дыма  закурчавилась
над искрой. Я легчайшим дуновением довел ее  до  кондиций  и  попросил
Ного быстро собрать побольше сухой травы и веток...
   Ного смотрел на меня с уважением.  К  нему  примешивалась  изрядная
порция страха - как же, слабое, не виданное в здешних местах существо,
которое не может одолеть даже охромевшую антилопу, сделало то, чего не
смог даже могущественный Вру-у! До сих пор туземцы уверены, что  огонь
с неба посылает Великий  Небесный  Колдун.  Теперь  Ного  увидел,  что
странный человек добыл огонь из камня. Значит, он тоже кудесник!
   Протягивая руки к огню, я испытал смешанное чувство благоговения  и
внутренней неловкости, словно уличал себя в недомыслии. Слабое у  тебя
воображение, Грегор, укорял я себя, - столько  времени  ты  болтаешься
здесь, а не удосужился вспомнить о древнем способе добывания огня!
   В оправдание могу сказать, что я  только  однажды  в  своей  земной
жизни разводил костер. Это было во время школьной экскурсии с ночевкой
на опушке леса. И все. В земном цивилизованном мире огонь ушел в недра
теплоэлектроцентралей. Я знал людей, которые не только ни разу в жизни
не разводили костра, но и не видели его живого пламени...
   И если я волей судьбы попал на первобытную планету, то должен был в
первый же день вспомнить о древнейшем помощнике человека и вызвать его
к жизни. Впрочем, я слишком придирчив к себе.  Как  же  я  мог  добыть
огонь, если с первых дней попал под непрекращающиеся ливни? Не мог. Но
ты, осваиваясь понемногу с диким образом жизни, слишком  уж  копируешь
Ного. Подумай, твои прапращуры еще полмиллиона лет  тому  назад  имели
примерно такой же  уровень  развития,  как  сегодня  на  этой  планете
сородичи  Ного.  Они  еще  не  дошли  и  не  скоро  дойдут  до  уровня
неандертальцев, разве что  ты  поможешь  им,  приобщая  к  современной
цивилизации. Но это уж заведомая глупость, поскольку для этого надо бы
Ного, например, увезти в Европу. Так что не о цивилизации  речь.  Пока
что надо научить  Ного  добывать  огонь.  Пусть  он  почувствует  себя
хозяином огня.  Помни,  копируя  образ  жизни  и  поведение  Ного,  ты
регрессируешь, дорогой Грегор, а  надо  вести  себя  так,  чтобы  Ного
копировал тебя. Ты понимаешь, Грегор, что речь  идет  не  о  внедрении
письменности или календаря среди дикарей, до этого  им  придется  идти
еще 300-400 тысяч лет, -  речь  об  овладении  первичной  технологией.
Здесь тебя сам Бог послал на эту планету. Помоги дикарям.  И  начни  с
Ного. Потихоньку, не торопись. Представь себе, как повели бы  себя  на
твоем месте Дэйв или Андрей.  Ты  стал  жителем  этой  дикой  планеты.
Продумай для  себя  линию  поведения  среди  дикарей.  Что  они  собой
представляют, ты знаешь по Ного. Ты  понимаешь,  что  Ного,  наверное,
далеко не худший экземпляр... С чего начинало человечество первый  шаг
на пути к вершинам  современной  цивилизации?  С  овладения  огнем,  с
каменного топора... Дерзай, Грегор!
   Пытаюсь  вспомнить,  о  чем  шла  речь  на  кафедре  археологии   в
университете.  Что  запомнилось?  До  смешного   немногое.   Палеолит,
мезолит, неолит... Особенности материальной культуры? Не  помню.  Зато
хорошо знаю "камешки", как любил ехидничать Марк.  С  первого  взгляда
определяю  любую  руду  по  образцам.   По   геологическому   строению
поверхности определяю,  что  находится  на  глубине.  Узнаю,  что  где
искать. Смогу разыскивать материалы для изготовления каменных  орудий;
исследуя горные породы, могу находить металлические руды...  Возможно,
в этом будет смысл моей жизни на  чужой  планете.  Научу  Ного  и  его
плоскоголовых выплавлять металлы. Открою перед ними возможности такого
развития, что они за годы смогут проходить тысячелетние  этапы  земной
цивилизации. Они не знают, что такое копье, дротик,  что  представляет
собой лук... Я ко всему их приобщу. Эта планета  бедна  интеллектом  и
научными знаниями, бедна технологически. Я  должен  буду  использовать
свои знания на всю, как говорится, катушку!
   - Только надо вооружиться настойчивостью - и  тогда  любой  замысел
будет нам по плечу, верно, Ного? - я протянул руки к  пламени.  -  Как
добыли  огонь,  так  добудем  и   все   остальное,   что   нужно   для
цивилизованной жизни!
   Не знаю, как Ного  истолковал  непривычные  для  его  слуха  слова,
только на меня он смотрел со страхом:
   - Огонь хорошо горит, Ррегор, не надо больше  колдовать!  Не  надо,
Ррегор!
   Туземец встревожен не на шутку. Он отскочил  от  костра  и  схватил
дубинку. Мне показалось, что одно неосторожное движение с моей стороны
- и Ного или обрушит  ее  на  мою  голову,  или  бросится  бежать  без
оглядки. Ни то, ни другое меня не устраивало. Это урок. Может,  мне  и
удастся помочь Ного и его сородичам, но если я  буду  вести  себя  без
должного такта, без разумной осторожности, то скорее всего  моя  жизнь
закончится бесславно.
   - Кто ты, Ррегор? - спрашивал меня Ного, когда  прошло  напряжение.
Он смотрел на меня новыми глазами. - Где охотится твой род?  Зачем  ты
пришел сюда?
   - Я тебе все расскажу. Не сейчас. Потом.  -  Я  старался  успокоить
Ного, одновременно соображая, как рассказать ему о себе,  о  Земле,  о
"Титане" и "Викинге". Я располагал мизерным запасом туземных слов, но,
думаю, туземный язык вообще был слишком беден для того, чтобы общаться
на самом элементарном уровне многих современных  понятий.  Что  поймет
Ного, если я скажу ему, что в Солнечной системе на расстоянии трех или
четырех парсеков отсюда есть планета Земля, что люди  создали  на  ней
космические корабли, на одном из которых мы и прилетели сюда, потерпев
по пути достаточно серьезную аварию...
   Все это я должен буду  перевести  на  язык  доступных  Ного  и  его
сородичам понятий. Наблюдая Ного, я получил кое-какие представления  о
круге этих понятий. Что ж, будем сочинять примитивные мифы и сказки.
   На землю - допустим условность такого слова  -  спускались  быстрые
сумерки, а в небе начали громоздиться грозовые тучи. Мы выбрали место,
где скальная глыба нависала козырьком, и перенесли туда огонь. К этому
времени Ного уже довольно умело мог разводить костры. Мы расчистили от
камней площадку и  сносно  устроились  на  ночь.  Когда  ночные  тени,
сгущаясь, постепенно скрыли от наших глаз  окрестные  скалы,  а  пламя
костра устроило причудливый танец светотеней, я рассказал Ного историю
своей одиссеи.
   В последнее время  Ного  выглядел  озабоченным.  Его  озабоченность
росла по мере приближения встречи с  единоплеменниками.  Я  так  и  не
понял, каким образом Ного оторвался от сородичей и оказался  там,  где
мы встретились, - не позволял запас слов. Иногда Ного  начинал  что-то
рассказывать, но я только делал вид, что понимаю. Когда  мы  вышли  из
леса и впереди  перед  нами  открылись  холмы  и  скалы  предгорий,  я
подумал,  что  нам  надо  обзавестись  оружием.   В   безлесной   зоне
вооружиться будет труднее. Я сказал об  этом  своему  спутнику,  и  он
согласился. Ного нашел подходящее по крепости дерево, из  которого  мы
вырезали себе дубинки. На тяжелые концы дубинок  я  натыкал  кремневых
острых осколков, так что один вид этого оружия устрашал.  Мне  удалось
найти тонкое стройное деревце, из которого  я  смастерил  пику  длиной
около двух метров. К ней я привязал с помощью лыковой  веревки  острое
каменное лезвие, но веревка скоро разлезлась. Я попробовал  прикрепить
его  жилами  убитого  животного.  Крепление  просто-напросто  гнило  в
условиях постоянной  влажности,  а  когда  пересыхало  на  солнце,  то
крошилось. От пики пришлось отказаться. Оружие должно  быть  надежным,
иначе это может стоить жизни.
   Путь в гору становился все тяжелее. Позади  остались  известняковые
скалы.  Их  сменили  скалы  вулканического  происхождения,  окруженные
чахлыми  засухоустойчивыми   кустарниками   и   деревцами.   Временами
нагромождения скал становились труднопроходимыми. Дичи  стало  меньше.
Мясо  в  нашем  поход-меню  уже  не  числилось,  и   мы   перешли   на
растительность. Мой  желудок  легко  смирился  с  похожими  на  кактус
кочанчиками. Очищенные от колючек, сладковатые,  они  выручали  нас  в
этом безмясном краю. Стало хуже с водой. Иногда встречались журчащие в
расселинах скал ручейки, иногда - лужицы. Я спросил Ного, сколько дней
уйдет у нас на такую дорогу?  Он  показал  два  пальца.  Подумал  -  и
показал три. Ну, три дня - это  терпимо.  Наш  путь  уперся  в  крутой
обрывистый кряж, который казался  непроходимым.  Тучи  проплывали  над
ним, едва не касаясь острых скальных выступов. Ного остановился  перед
кряжем и приветствовал, как старого знакомого. На  его  лице  блуждала
улыбка:
   - Мы пойдем туда, - сказал Ного, указывая на гребень,  -  а  завтра
будем идти вниз. Там опять лес и много дичи. Там охотятся  люди  Ного.
Там много-много дичи, - повторил туземец.
   Пройдя немного вдоль отвесной стены,  Ного  начал  втискивать  свое
массивное туловище в расселину,  расколовшую  кряж  снизу  доверху.  Я
посмотрел  на  нее  и  ахнул  -  по  этой  трещине  разве  что   кошке
карабкаться! Делать нечего - если Ного пролезет, то и мне не  остается
ничего другого, как следовать за ним. Ного полез, да  еще  как  ловко!
Впрочем, и мне показалось трудно лишь вначале.  Так  проползли  мы  по
расселине метров пятьдесят. Потом  мой  спутник  остановился  и  начал
прислушиваться. Я тоже уловил какой-то шум: то ли схватка, то ли  игры
каких-то животных, судя по всему - довольно крупных. Ного колебался  и
я понял, что надо бы вернуться. Да  разве  по  этой  чертовой  трещине
можно  спуститься!  Подниматься  -  еще  куда   ни   шло.   Спускаться
невозможно. Ного полез дальше, верно, решил: будь что будет. Расселина
немного разошлась, мы остановились на небольшой площадке, откуда узкий
карниз увел нас вдоль скалы  с  внутренней  стороны.  Через  несколько
десятков  метров,  завернув  за  угол,  мы  увидели   внизу   довольно
просторную площадку, на которую можно было войти только по  неширокому
ущелью снизу. Но не это главное.
   На площадке  я  увидел  группу  зверей.  Один  из  них  был  весьма
странного вида, ростом с быка. Верхняя челюсть  у  него  заканчивалась
примерно полуметровым мускулистым хоботом. Если быть точным,  хобот  -
это сильно вытянутая  верхняя  губа,  а  из  нижней  челюсти,  странно
отогнутой вниз, торчали два мощных клыка. Вокруг  странного  животного
на  расстоянии  двух-трех  метров  расположились  хищники  из   породы
кошачьих, напоминающие  рысей.  Раны  на  плечах,  шее,  спине  жертвы
говорили об упорной схватке. Кошки казались усталыми, выбивающимися из
сил, но и их жертва не выглядела бодрой. Кошки, передохнув,  бросились
в атаку. Их было пять или шесть, желтошкурых,  с  темными  пятнами  по
бокам. Жертва отбивалась,  прижимаясь  к  скале,  не  позволяя  кошкам
наброситься сзади. Она била  коротким  хоботом,  копытами  и  клыками.
Некоторые кошки тоже были ранены.  Гибкие,  пружинистые,  они  затеяли
вокруг обреченного травоядного танец смерти.
   Я осмотрелся. Получалось так, что звери перекрыли  нам  дорогу.  Мы
должны спуститься на площадку,  занятую  ими,  и  дальше  снова  идти,
ползти, карабкаться в гору. Ного тоже осматривался. Карниз, на котором
мы стояли, проходил в шести-семи метрах над площадкой. Звери,  занятые
схваткой, поначалу не обращали на нас внимания.
   - Этот, большой, кушает корни и ветки. Убивал наших охотников. Эти,
прыгающие, очень злые.  Тоже  убивают  охотников.  Они  убьют  сначала
большого, потом нас. Надо уходить. - Ного, цепляясь руками и ногами за
выступы камней, начал подниматься наискосок вверх по ущелью.  Я  понял
его замысел: обойти площадку поверху до того места, где  стены  ущелья
сближаются на расстояние  около  метра.  Затем  можно  перебраться  на
противоположную стену и продолжать дальше наш путь.
   Из-под  ноги  туземца  сорвалась  огромная  глыба  и   с   грохотом
обрушилась на площадку. Хорошо,  что  Ного  не  перенес  на  нее  всей
тяжести своего тела, - он полетел  бы  вслед  за  глыбой.  Между  тем,
глыба, упав на площадку, задела одну из кошек. Та издала яростный  вой
и начала грызть заднюю часть своего тела, куда  пришелся  удар.  Кошки
оторопели, и я подумал, что если бы  "хобот"  бросился  на  них,  они,
пожалуй, отступили бы, тем более что они задрали вверх головы и начали
злобно  завывать.  Это  уже  по   нашему   адресу.   "Хобот"   упустил
благоприятный момент. Уже в следующую минуту кошки усилили нападение с
удвоенной яростью. Одной из них удалось вскочить  "хоботу"  на  спину.
Она вонзила в спину жертвы когти четырех лап, а в шею - клыки.  Другая
кошка взвилась перед животным и вцепилась клыками в горло. Остальные в
это время тоже не бездействовали.  Одна  начала  рвать  жертве  брюхо,
другая силилась перегрызть сухожилия на задней ноге. После  того,  как
травоядному раздробили позвонки шеи,  оно  упало  и  придавило  кошку,
которая рвала брюхо. С этой секунды  схватка  завершилась,  и  начался
кровавый пир хищников, очевидно, совсем обезумевших от голода. Даже та
кошка, у которой волочились задние лапы,  подползла  и  стала  яростно
отрывать куски плоти...
   Развернувшееся перед моими глазами зрелище потрясло меня. Насколько
привычен к таким пиршествам Ного, но и он как-то  сжался,  подавленный
свирепостью кровожадных кошек.
   - Мы спрыгнем и побежим! - сказал Ного.
   - Куда спрыгнем? - спросил я. Ного показал взглядом.  Он  предлагал
спрыгнуть на площадку в нескольких метрах от хищников! А потом  бежать
вниз по ущелью, надеясь, наверное, что кошкам теперь не до нас.
   - Нет, Ного, они догонят нас!
   - Если будем сидеть здесь, они съедят толстокожего и  доберутся  до
нас, - сказал Ного и, прежде чем я успел возразить, соскочил с карниза
на площадку и помчался, оставив свою дубинку возле меня.  Конечно,  он
был  уверен,  что  кошки,  занятые  пожиранием  толстокожего,   просто
проигнорируют его. Не тут-то было! Одна из кошек подняла голову. В  ее
пасти висел кусок мяса. Увидев дерзкий скачок Ного,  она  взвилась,  в
прыжке проглотила кусок и рванулась за туземцем.  Заметив  это,  Ного,
словно выброшенный из пращи, метнулся на выступ  скалы,  торчавший  из
противоположной  стены.  Кошкины  мощные  когти  царапнули   скалу   в
нескольких сантиметрах от ноги туземца.
   Когда она прыгнула снова, Ного стоял на выступе,  поднимая  тяжелый
камень. Мне показалось, что кошка  скорее  пугала,  чем  действительно
пыталась  достать  туземца.  Она  угрожающе  фыркнула  и  вернулась  к
пиршеству.
   Ного выглядывал из-за скалы на площадку:
   - Гррегор! Ты  видел?  Ного  -  молодец!  -  говорил  он,  потрясая
кулаками.
   - Молодец-то молодец, но что делать дальше? Ты там, а я здесь.  Так
и будем сидеть? Дубинку зачем оставил?
   Кошки, раздирая мясо, с некоторым  удивлением  вслушивались  в  наш
разговор; весь их вид словно говорил: болтайте, болтайте, скоро  и  до
вас очередь дойдет.
   И Ного, и я - мы оба понимали, что у нас  одна  дорога  -  вниз  по
ущелью. Пока кошки здесь, у  нас  вообще  нет  дороги.  Ного  допустил
оплошность. Я прижимался спиной к скале и думал, как же  выбраться  из
этого опасного положения. Разделившись, мы еще больше усугубили его...
Не могу понять Ного. Допустим, он  мог  понадеяться  на  свою  силу  и
ловкость. Но ведь надо было подумать и обо мне! Он знает, что я не так
ловок и не очень силен. Последуй я за Ного,  в  самый  раз  угодил  бы
кошке в лапы. Это было легко предвидеть. А теперь сидим  на  камнях  и
жаримся на солнцепеке. До  сумерек  остается  часа  четыре.  И  ничего
нельзя придумать...
   Мои размышления  прерывает  яростное  рычание,  жалобное  мяуканье.
Кошки почти сожрали жертву и теперь дерутся из-за каждого  куска.  Обе
покалеченные тоже дерутся, но они обречены. Я не знаю, как они  дальше
поведут себя, - одна тянет перебитые задние конечности; вторая, видно,
переломанную переднюю лапу. Я всматривался в хищников, пытаясь в  этом
наблюдении предугадать и свою судьбу. Хоть Ного и  силен,  но  мы  оба
против  этих  кошек  бессильны.  И  если  они  настолько   злобные   и
прожорливые, что не оставят нас в покое, сожрав такого крупного  быка,
то нам надо что-то придумать, притом  немедленно,  чтобы  упредить  их
намерения. Наверное, нам можно было вернуться назад  через  расселину;
можно было бы, не устрой Ного фортель с перебежкой.
   Меня осенило! И я себя начинаю  притормаживать,  чтобы  сгоряча  на
наделать  глупостей.  Итак,  все  идет  как   нельзя   лучше!   Оценим
обстановку: одну кошку убил бык, две покалечены так. что с ними  можно
не считаться. Остаются три здоровых зверя. У них перегружены брюха - и
что бы ни говорили об их злобности,  их  агрессивность  пригашена,  их
ловкости и прыгучести поубавится. Конечно, если они, желая  прикончить
нас, будут действовать согласованно,  то  нам  несдобровать.  Когда  я
говорю о согласованности, я имею в виду, что кошки разделаются с  нами
поодиночке, сначала со мной, затем и с Ного, или наоборот. По  милости
Ного,  мы  разделены  пространством  метров  на  тридцать,  это  очень
устраивает кошек. Надо сделать  так,  чтобы  кошки  тоже  разделились.
Позиции у нас вроде удобные - мы "возвышаемся" над кошками  метров  на
пять-шесть. Если сейчас мы одновременно с туземцем  начнем  швырять  в
кошек булыжники, да еще поднимем дикий шум, будем свистеть и  кричать,
возможны два  исхода:  кошки  уйдут - это  предпочтительный  исход.  В
противном случае они  нападут  на  нас,  но  для  этого  должны  будут
разделиться. Насчет Ного я спокоен - если две  бросятся  на  него,  уж
одной-то он раскроит голову сразу же. Он даже камни приготовил. Вторая
может его царапнуть, большего Ного, надо думать, не позволит кошке.
   Я лихорадочно собрал все  крупные  камни  и  соорудил  нечто  вроде
барьера по краю карниза. Расчет:  если  кошки  прыгнут  на  меня,  они
вместе с барьером рухнут вниз, при этом,  поскольку  камни  увесистые,
могут  и  серьезно  пострадать.  Конечно,  все  может   обернуться   и
по-другому, но не изнывать же на  солнцепеке  до  потери  сознания!  Я
крикнул туземцу, чтобы он тоже готовился; я видел, что мои хлопоты его
заинтриговали, и он,  кажется,  понял  их  смысл.  Во  всяком  случае,
несколько увесистых глыб Ного около себя пристроил.
   Не знаю, как туземца, а меня начала донимать жажда. Этот подъем  по
расселине, это сидение на скале выпарили из меня всю влагу.  Облизываю
шершавые губы и мечтаю о глотке  воды,  которого  лишен  из-за  подлых
кровожадных тварей. Бросаю на них ненавидящие взгляды и  отмечаю,  что
одной кошки не хватает. Неужели ушла? Может, и остальные последуют  за
ней? Э-э, не тут-то было - одна из тварей забралась в выеденное  брюхо
быка, только хвост наружу торчит. У кошек грузно  отвисают  животы,  а
они