Местные жители
крайне встревожены.
     Ари посерьезнел.
     - А я-то думал, что похищения скота во всем мире резко пошли на спад.
     Он  предпочел  не упоминать о том, что это наверняка напрямую связано с
резким  взлетом  числа похищений самих людей за последние несколько месяцев.
Подобная  информация  не  афишируется  на  весь  мир,  и в Икс-команде очень
надеялись, что местные правительства пока что слишком заняты, чтобы обратить
внимание  на  такую статистику. Цифры посвященных этой теме отчетов наводили
на весьма невеселые размышления. О том, например, что инопланетяне завершили
уже  сбор  всей  нужной  им информации, касающейся домашних животных планеты
Земля,  и  теперь  полностью  сосредоточились  на  приматах во главе с самим
человеком.
     -  Вот-вот,  -  согласилась Жанель, - мне тоже так казалось. Но сейчас,
похоже,  происходит  нечто  новое, и я совершенно не понимаю, что именно. По
крайней  мере,  мне  это  очень  не нравится. В ближайшее же время собираюсь
связаться,  со  специалистами  по  статистике  на  базах в Омахе и Цинь-Тао.
Посмотрим,  что они смогут толкового сообщить. Кто знает, а вдруг это просто
ошибка в подсчетах или что-нибудь подобное.
     -  Там,  в  Марокко, - нахмурился Ари, - не так уж часто похищали скот.
Но, с другой стороны, в Марокко вообще не так уж много скота.
     - Его и там хватает. - Жанель откинулась в кресле. - Но тамошние коровы
никогда  не  служили  объектом столь пристального внимания инопланетян. Зато
здесь... Впрочем, не знаю. По крайней мере, местные жители здорово привязаны
к  своим  стадам.  Так  что  нашим  усилиям  по  установлению  дружественных
отношений  с  местным  населением  вовсе  не  повредит, если мы, как одна из
комиссий ООН, подыщем людей, которые помогли бы им стеречь коров, а заодно и
лили воду на нашу мельницу. Понимаете, о чем речь, полковник?
     - Если о том, что завтра с утра вы отошлете меня обратно в Марокко, - с
невозмутимым видом ответил Ари, - тогда вполне понимаю.
     "Да  как  он  смеет  в  подобном  тоне..." - Жанель резко выпрямилась в
кресле.
     -  Я  вам тут больше не нужен, - продолжал Ари. - Бригадам строителей я
уже  все растолковал, связи со швейцарскими военными наладил. Здешняя армия,
за  исключением  самых верхов, уверена, что наши люди просто выполняют заказ
швейцарского правительства. Так что и здесь, как говорит наш знакомый Конни,
уже  все  улажено.  Самые  главные  объекты  вот-вот будут запущены в строй.
Временные  жилые квартиры будут готовы через пару дней, остальное - максимум
через  неделю.  Потом  приступим  к оборудованию помещений для самой тяжелой
техники.  На это уйдет еще неделя. Расписание всех работ рассчитано на самые
сжатые  сроки,  поставки  необходимых материалов и оборудования со складов в
Соединенных  Штатах и Китае этим срокам вполне соответствуют. К счастью, это
местечко  представляет  собой один большой и уже готовый ангар. Первый этаж,
где  мы  собираемся  разместить  свою авиацию, уже полностью оборудован - за
исключением  входных  шлюзов,  которыми сейчас и занимаются. Еще два-три, от
силы четыре дня, и они будут готовы. Потом планируется переделать под ангары
второй  этаж. Там надо будет расширить входы и блокирующие их устройства - и
причем   так,  чтобы  снаружи  по-прежнему  ничего  не  было  заметно.  Паши
самолетики побольше тех агрегатов, что использовали швейцарцы в начале века.
На все уйдет максимум недели две.
     - А как насчет подготовки помещений для военнопленных?
     На  лице Ари засветилось выражение полного удовлетворения плодами своих
трудов.
     - Загончики будут готовы уже к концу недели. Хотя должен заметить, что,
пока  не  будут  установлены системы поддержания соответствующего климата, а
служба  безопасности  повсюду  не  расставит свои посты, вам не будет от них
совершенно  никакого  толку. База не сможет пользоваться ими по крайней мере
еще недели три, - доложил он. - Так что прошу прощения, босс...
     Жанель  издала  глубокий  вздох  и снова откинулась в кресле, остановив
взгляд на физиономии полковника. За окном начали падать капли дождя и первые
хлопья мокрого снега.
     - Кстати, у нас возникли кое-какие проблемы, - сменила она тему.
     - Здесь? Или там, в Марокко?
     -  В  Марокко, - произнесла Жанель. - Тамошние дела опять покатились по
наклонной.
     - Сколько раз прошлой ночью вылетали на перехват?
     - Шесть.
     - Ну и как успехи?
     Жанель удрученно покачала головой:
     - Вовсе не так здорово, как следовало бы.
     Подобная   формулировка   была   явно  слишком  мягкой,  однако  Жанель
предпочла,  чтобы  Ари составил свое собственное мнение о ситуации, и решила
не  добавлять  никаких  эпитетов,  дабы командирские речи не повлияли на его
оценку.  "Де  Лонфи,  -  рассуждала  она  про  себя, - это, похоже, наиболее
скверная  идея  из всех, что приходили мне в голову за последние пару лет...
Хотя,  может  быть,  он  просто  оказался  выбит  из  колеи этим неожиданным
повышением  и  ему нужна помощь, чтобы дело пошло на лад. Похоже, моя святая
обязанность - сделать все, чтобы он эту помощь получил".
     - Группы, которые командир Де Лонфи посылал на перехват, большей частью
потерпели  неудачу,  -  произнесла  она  вслух.  - В общем, я хочу, чтобы ты
сегодня же отправлялся туда и взял на себя роль консультанта.
     - И, разумеется, я и сам буду вылетать на задания.
     Жанель  помедлила.  Сейчас  бы  надо  как  ни  в чем не бывало спокойно
произнести:  "Ну да, разумеется". Но она просто не могла выбросить из головы
тот  последний  бой  Ари.  "Он  же  нарочно играл с огнем! Эта его проклятая
импульсивность..."  -  снова  и  снова  крутилось  у  нее  в уме. И все-таки
пытаться  использовать  свое  служебное  положение,  дабы оградить одного из
подчиненных  от  опасностей, которые неизбежно сопровождают его службу, ради
своих сугубо личных целей - последнее дело для командующего.
     -  Да, - не без труда проговорила она. - Разумеется. Но только вот что:
я  требую,  чтобы вы, полковник, по крайней мере до тех пор, пока исполняете
обязанности  консультанта,  ни  в  коем случае не подвергали себя опасности.
Человек,  осуществляющий надзор за работой множества боевых групп, просто не
имеет права беззаботно выскакивать на передовую.
     Выражение  лица  собеседника  ясно  давало  понять,  что  Ари  мысленно
просчитывает  все  варианты  лазеек,  которые  позволят, не нарушая напрямую
приказа,  вести  себя в прежней бесшабашной манере. Впрочем, Жанель не могла
не предвидеть этого заранее.
     -  Я  бы  и  сама  этим  занялась,  если  бы выпала свободная минута, -
продолжала  она, - но подобной роскоши у меня нет. Заправлять в этой конторе
я могу поручить нашим спецам по связям с общественностью, но на базе полно и
других  дел.  Организация  строительных  работ,  с  которой  ты  так здорово
справился, - это еще далеко не все.
     "Проклятый мозговой щит! - снова промелькнуло у нее в голове. - Где, во
имя  всего  святого,  должна я раздобыть на него деньги? А щит-то совершенно
необходим.  Тем более здесь, в столь бойком месте, где полно местных жителей
и целые толпы туристов. Да, это тебе не Марокко".
     - Вас понял, мэм, - лаконично отчеканил Ари.
     - Ты это искренне? - предпочла уточнить Жанель.
     Ари некоторое время просто рассматривал ее глаза.
     - Искренне, - отозвался он после минутного молчания.
     -  Спасибо.  -  Жанель  понимала  (да  и  Ари,  разумеется, это отлично
понимал),  что  командиру,  в  общем-то,  этого  не  следовало говорить; она
поспешила  вернуться  к  вопросам  более  прагматическим.  -  Мне  бы  очень
хотелось,  чтобы  ты  вылетел как можно скорее. Просто не могу избавиться от
мысли,  что  разведка  пришельцев наверняка уже собрала данные о том, что мы
тут  затеваем, и... Мне крайне не хочется, чтоб все здешние работы оказались
прерваны  только из-за того, что операции по перехвату их диверсионных групп
будут  дурно  подготовлены,  а командование в один прекрасный день не сумеет
вовремя  среагировать.  Вот  потому-то я и намерена послать на "Ирил М'Гаун"
своего  лучшего  пилота,  чтобы  новому  командующему  было от кого получить
дельный совет.
     Ари  ответил  выразительным  взглядом типа "подобная лесть вам ничем не
поможет".   Хотя  во  взгляде  этом  в  то  же  время  читалось  уважение  и
признательность.
     -  Я буду там через пару часов, - ответил он. - Через пятьдесят минут с
нашей горы стартует самолет. Как раз успею на него сесть.
     -   Очень   хорошо.   У  тебя  есть  что  еще  рассказать  относительно
строительных работ? Из того, что мне действительно надо знать?
     - Нет, командир.
     -  Ну  ладно.  Тогда я теперь сообщу тебе детали вчерашних ночных боев.
Когда доберешься до "Ирил М'Гауна", сам прослушаешь записи радиопереговоров.
Но вкратце я лучше обрисую ситуацию прямо сейчас.
     Следующие полчаса они провели, обсуждая, какие группы вылетали не туда,
где  могли  бы  оказаться более полезными, с кем следует побеседовать о том,
какие  системы  вооружения  и  защиты  с собой брать, какие группы вооружены
слишком  легко,  а  какие,  наоборот,  слишком перегружены крупнокалиберными
стволами.  За  окном  все гуще и гуще валил снег. Уличные фонари прямо перед
дверью офиса раскрашивали снежинки в золотистые тона.
     -  Спокойной  ночи,  госпожа  командующий,  -  отсалютовал  Ари,  когда
разговор наконец завершился.
     Жанель  прочитала  в  его  глазах множество вещей, которые полковник не
собирался   высказывать   вслух   даже  наедине.  Этот  человек  явно  очень
беспокоился  за  нее  и не желал ее оставлять, и в то же время его поглощало
стремление  вернуться  к  самым  любимым  в  жизни  занятиям - пилотированию
"шторма" и руководству десантными операциями непосредственно на линии огня.
     -  Спокойной ночи, полковник. - Она в свою очередь тоже отдала честь. -
И доброй тебе охоты. Завтра прямо с утра я буду ожидать рапорта об улучшении
результатов боевых операций.
     - Вы получите его.
     Он   вышел  на  застилаемую  хлопьями  снега  улицу  и,  остановившись,
внимательно  огляделся  по сторонам. Полковника Лоренца интересовало явно не
дорожное  движение,  а могущие оказаться на пути под слоем свеженького снега
кучки некой неприятной субстанции.
     Жанель  улыбнулась  и,  тяжко  вздохнув, опустила взор на рабочий стол,
заваленный   бумагами   и  высокими  стопками  конторских  папок.  В  голове
продолжали вертеться мысли о финансировании того самого мозгового щита.

     На  довольно  приличном  расстоянии  к северу в городе Цюрихе небо было
таким  же сумрачным. Был как раз час пик, дождь лил не переставая. Казалось,
нынешней  осенью Цюрих упорно стремился избегать даже пятиминутной встречи с
ярким  солнцем,  навечно  отгородившись  тяжелыми  тучами.  Вид на длинную и
широкую  Банхофштрассе  с  массивных  каменных  ступеней  старого  здания  с
надписью  "Hauptbahnhof"  на  самом  верху  -  центрального железнодорожного
вокзала города - ограничивался сегодня лишь несколькими ближайшими домами да
сплошной пеленой густого тумана. Уже через полтора квартала улица совершенно
растворялась  в  серебристо-сером  месиве  воды  и  воздуха,  и только яркие
неоновые  вывески да огни больших окон пробивались сквозь эту морось. Потоки
тумана  клубились в вершинах вереницей протянувшихся вдоль улицы лип. Сквозь
ветви  деревьев  нечетко  просвечивали  эмблемы  крупнейших  в  мире банков,
расположившихся  в  трех  кварталах  отсюда  на  Парадеплац. Впрочем, в этих
световых  пятнах  едва можно было узнать перекрещивающиеся старинные ключи и
тому  подобную  символику.  Эмблемы  напоминали  скорее здоровенные таблетки
аспирина.   Где-то  внизу  вдоль  по  Банхофштрассе  скользили  бело-голубые
цюрихские  трамваи,  разрезая  мглу  единственной  мощной  передней  фарой и
оставляя  след  двух  красненьких  огоньков позади. По обе стороны от них по
серо-белым   тротуарам   сновали   толпы  людей,  направляясь  к  трамвайным
остановкам,   или   расположенным   на   углу   Банхофштрассе  и  Банхофплац
эскалаторам, опускающимся в недра железнодорожного вокзала.
     Какой-то  странный  писк,  начавший  раздаваться над площадью, заставил
прохожих  устремить  взгляды в небо. Стоявшие возле самого вокзала принялись
озираться,  явно  с  некоторым сомнением, на железнодорожные пути. То и дело
можно  было  отчетливо  различить  раздававшийся из депо и трамвайных парков
скрип  колес,  но все эти звуки тут же замолкали, а резкий непонятный свист,
не  прекращавшийся ни на секунду, явно не имел с ними ничего общего. Нашлись
в  толпе  и  такие,  что  пристально вглядывались в туманную Банхофштрассе в
поисках  какого-нибудь  трамвая  с  неисправным мотором. Однако и трамваи на
улицах  производили  ничуть  не  больше  шума, чем обычно. Что ж, может, это
туман   всему   виной.   Говорят,   он  иногда  способен  каким-то  образом,
концентрировать звуки.
     Но нет, никакой туман явно не в силах заставить трамвай, или поезд, или
еще  что-нибудь  подобное  звучать  таким  вот  странным образом. Загадочный
свист,  перейдя  на  фортиссимо,  превратился  в  оглушительный  крик  и, не
останавливаясь  на  достигнутом, продолжал нарастать и нарастать с ужасающей
силой.
     Именно   в  этот  момент  откуда-то  сверху  из  густой  пелены  тумана
неторопливо  выдвинулась  конструкция  странной  формы и опустилась прямо на
крышу главного цюрихского вокзала. Конструкция эта состояла из двух обширных
восьмиугольников,   поставленных  один  на  другой,  с  четырьмя  небольшими
выступами   такой   же   восьмиугольной  формы  внизу.  Загадочное  летающее
сооружение  с  явной  осторожностью  приземлилось  посреди расположенного на
верхнем этаже шикарного здания в стиле необарокко просторного зала ожидания.
Затем,  не  останавливаясь, двинулось дальше - все вниз, вниз и вниз, до тех
пор,  пока громадные каменные блоки роскошного вокзала не начали сыпаться на
площадь,  разлетаться  во  все  стороны  и  валиться прямо в окна окружающих
Банхофплац   пятизвездочных  отелей.  Увы,  многие  гости  города  оказались
вынуждены  переселиться из него на кладбище. Увесистые обломки не миновали и
стоящий прямо позади вокзала Швейцарский Национальный музей, с ходу обкорнав
его  сказочные  башенки  с  наконечниками из старой позеленевшей бронзы. Все
здание в мгновение ока сделалось похоже на хаотичное нагромождение выдранных
зубов.
     В  то же самое мгновение десантный террористический корабль пришельцев,
столь  же  неожиданно  выплыв из тумана прямо на Парадеплац, раскрошил своей
тяжестью  кативший  через  площадь  трамвай  и  уютно  расположился в центре
площади.  Водитель  еще  одного  трамвая,  как раз заворачивавшего в сторону
вокзала,  заметив,  во  что  этот вокзал превратился, счел наиболее разумным
никуда  дальше  не ехать. Он нажал на тормоза, распахнул двери и обратился к
пассажирам  с  просьбой  срочно  покинуть вагон. Проследил, чтобы все вышли,
обесточил  свою  машину  и,  еще  раз  убедившись,  что в вагоне никого нет,
выбрался  на  улицу  сам.  Затем,  уже  стоя на мостовой, водитель захлопнул
переднюю  дверь  и  извлек  из  кармана ключ, чтобы надежно ее запереть. Это
движение  оказалось последним из всего, что он проделал, будучи человеком. В
последующую  секунду по жилам шофера уже струилась кровь криссалида. Ключ от
трамвайных  дверей ненужной железкой выпал из разжавшейся ладони и со звоном
покатился по мостовой.
     Вся  Парадеплац  наполнилась криками ужаса, которым гулким эхом вторили
вопли,  раздававшиеся с железнодорожного вокзала. С борта десантного корабля
на  площадь хлынули флоатеры и риперы, десятками хватая застигнутых врасплох
прохожих  и  зевак.  Само  здание вокзала, шедевр архитектуры Якоба Ваннера,
строилось  на  века, и разрушить его до основания оказалось не под силу даже
обрушившемуся  с  неба  громадной  тяжестью космическому линкору пришельцев.
Однако  разрушение  воздвигнутых  человеком  построек  вовсе не было для них
главной   задачей.   С   палубы  линкора  выпрыгивали  криссалиды  и  те  из
инопланетян,  что  получили  на  Земле  прозвище  "снейкмены"  - "змеелюди".
Пришельцы  эти  начали  методично пробиваться к нижним этажам вокзала, самые
"молодые"  помещения  которого  уходили  на три уровня под землю как раз под
старым главным зданием.
     Снаружи уже завывали сирены и трещали выстрелы полицейских револьверов,
но  крики  и  стоны множества попавших в ловушку в помещении вокзала людей -
раненых,  умирающих,  захваченных инопланетянами живьем или просто впавших в
истерику  -  все  еще были куда громче. На поверхности земли, там, где берет
начало  Банхофштрассе,  отчаянно  метались многочисленные прохожие в тщетных
попытках  отыскать  хоть какое-нибудь укрытие. Увы, укрытий не осталось. Все
магазины  поторопились  захлопнуть двери, но снейкмены без труда вламывались
сквозь   застекленные   витрины   и  незамедлительно  бросались  на  добычу.
Кибердиски   разносили   на  куски  массивные  жалюзи,  торопливо  опущенные
хозяевами  помещений, и, запрыгивая через проломы вовнутрь, предавали смерти
все,  что  двигалось,  да  еще  на  всякий  случай стреляли и во все то, что
двигаться  не  могло.  Грохот плазменных орудий и автоматов да оглушительные
разрывы  бомб  и  гранат  сделались  вдруг  для этой улицы обычным явлением.
Гулкое эхо раскатывалось по всему городу. Раненых и свалившихся без сознания
представителей  человечества  без  промедления  подбирали  и  тащили на борт
кораблей, дабы поэкспериментировать над ними позже. Другие, более удачливые,
погибали  мгновенно,  сжигаемые  лучами лазера, задавленные обломками зданий
или  разорванные на куски. Мостовые Цюриха начали окрашиваться в новый цвет.
Красный.  А на главном железнодорожном вокзале, в этом храме пунктуальности,
остановилось движение поездов.

     Через  несколько  часов  после  расставания  с  Жанель  Ари,  как  он и
предполагал,  уже  приземлился на "Ирил М'Гауне". В первую же минуту до него
донесся  шум,  топот  и  голоса  из ангаров боевых кораблей. Повсюду сновали
вооруженные люди. Кое у кого лица были довольные, однако попадались и такие,
что  сильно  смахивали  на  потревоженных  муравьев,  жилище  которых кто-то
бесцеремонно пнул сапогом.
     Сворачивать  сейчас  в сторону от ангаров Ари хотелось меньше всего, но
он  скрепя сердце все же торопливо зашагал прямо к кабинету командующего. До
чего   же   странно,  постучавшись  в  эту  дверь,  не  услышать  привычного
"Н-н-да-а?" Жанель всякий раз реагировала именно так.
     -  Войдите!  -  прозвучал  из-за двери угрюмый голос Де Лонфи. И Ари, к
своему  удивлению, неожиданно почувствовал какую-то странную душевную боль -
лишь от того, что там сидит не Жанель. "Ладно, теперь не до этого", - сказал
он себе и вошел.
     Посреди  кабинета  перед  столом,  заваленным толстыми кипами отчетов и
донесений  и  Бог знает чем еще, восседал Де Лонфи. Столь огромные баррикады
на  том  самом  столе, который лишь несколько дней назад Ари видел абсолютно
чистым, заставили вдруг полковника остановиться в недоумении.
     -  Вы  что-то  хотели,  если  я  правильно  понял? - произнес Де Лонфи,
отрывая  хмурый  взгляд  от  множества бумаг. - Я, видите ли, сейчас изрядно
занят.
     - Простите, сэр, - отсалютовал Ари, - госпожа командующий...
     -  Да,  знаю.  Присаживайтесь  и  давайте  со  всем  этим разберемся, -
пробурчал Де Лонфи.
     Ари сел, продолжая чувствовать себя немного неловко. Общение с Де Лонфи
никогда  не  доставляло  ему  особого удовольствия. Дело в том, что Де Лонфи
получил  столь высокое звание лишь за примитивную выслугу лет. Других заслуг
за  ним  явно не числилось. Ари подозревал, что самому Де Лонфи было отлично
известно  мнение  товарищей  на этот счет, и это его изрядно раздражало. Что
касается  самого  Ари,  бесспорно  считавшегося  лучшим  на всей базе боевым
пилотом,  то  л