тую  в  руке  плитку  "Таблерона". -
Посмотрите-ка  вот  сюда. Этот вопрос давно уже не дает мне покоя. Как может
человек, создание столь высокоорганизованное, заниматься производством столь
примитивной пищи?
     Тренчард швырнул шоколадную плитку в ящик стола и извлек оттуда салфетку.
     -  Все  дело  в  том, - продолжал он рассуждать, - что наше собственное
солнце  тоже  в  конце  концов  медленно,  пережив несколько кратковременных
вспышек,   начнет   остывать,  если  только  оно  не  взорвется,  сделавшись
сверхновой, а это весьма маловероятно; звезды в данной части галактики редко
переживают   подобные   катаклизмы.  Чтобы  человечеству  пережить  подобные
перемены  (а  это  еще  спорный  вопрос,  переживем  ли  мы их или нет), ему
придется  в  корне изменить свою анатомию и физиологию. Вполне вероятно, что
мы кончим именно тем, что уже успели проделать этериалы.
     - Но если мы на это пойдем, - задумчиво проговорила Жанель, - останемся
ли мы людьми после подобных метаморфоз?
     - Ответ зависит от того, что именно вы понимаете под термином "люди", -
ответил  Тренчард,  бросая скомканную салфетку в корзину для бумаг. - Но мы,
по крайней мере, останемся живы. Проделав такие процедуры, мы выиграем время
и сможем потом "сделаться людьми" в каком-нибудь другом месте. А может быть,
даже  и  здесь. Сегодня "быть людьми" означает вовсе не то, что это означало
десять,  или  двадцать,  или  пятьдесят  тысяч  лет тому назад. Мы постоянно
практикуемся  в  генной инженерии на самих себе - прямо или косвенно. Всякие
там  переселения  народов,  смешанные  браки, войны и стирание племен с лица
земли  на  протяжении  многих  тысячелетий делали свое дело. Точно так же мы
обрабатываем  и  все  прочие виды живых существ на Земле. Возьмем, например,
бактерий.  Некоторые  из  них одомашнены, приспособлены для наших нужд - ну,
скажем,  те, что производят сыр или вино. Другие уничтожены, как возбудитель
черной  оспы,  третьи  видоизменены  так,  что  сделались менее опасны и ими
теперь  можно управлять - биологическое оружие, например. Иной раз у нас это
получалось  неумышленно.  Вспомните хотя бы, как вирус СПИДа и туберкулезные
бациллы,   взаимодействуя   друг   с  другом,  породили  новую,  куда  более
смертоносную  разновидность  туберкулеза. Вспомните теперь одомашненных коз,
овец,  свиней  и  иже  с  ними  -  все  они  созданы  нами  на  основе очень
ограниченного  числа  диких  видов.  Нужные  качества  оставлялись, ненужные
отметались.  Все  это как раз и есть генная инженерия. Да посмотрите хотя бы
на   шесть   сотен   пород   собак,   каждая   из   которых   происходит  от
одного-единственного  общего  дикого предка. Все они разные. Но перестали ли
они от этого быть собаками - каждая из искусственно созданных пород?
     Жане ль медленно покачала головой.
     -  Понятия не имею, - неторопливо проговорила она. - Лично я принадлежу
скорее к семейству кошачьих.
     -  Однако рано или поздно, - снова заговорил Тренчард, - если, конечно,
человечество  достаточно  долго  протянет,  на  подобный вопрос нам все-таки
придется  отвечать.  Сколько  "человеческого"  мы намерены в себе сохранить?
Настолько   ли  мы  не  желаем  поступиться  принципами,  что  не  переживем
изменений, которые само время диктует нашему миру, и уйдем в небытие? Или же
все-таки согласимся расслабиться и покориться неизбежному?
     Жанель  улыбнулась  и  встала  со стула. Через -несколько минут отходит
очередное судно в Андермат, и, если поспешить, она на него вполне успеет.
     -  Неизбежность,  -  заявила  она,  -  это  термин,  пригодный лишь для
пассивного зрителя.
     Жанель  двинулась  к дверному проему, помахала на прощание рукой и, уже
уходя, услышала из-за спины:
     - Расскажите об этом госпоже энтропии.


ГЛАВА 6

     Вернувшись на швейцарскую базу, Жанель позволила себе на следующее утро
подольше  поспать  - единственная маленькая роскошь посреди тяжелых трудовых
будней  -  и  не поднималась почти до девяти часов. Предыдущей ночью системы
слежения  не  засекли  ни  одного  НЛО  и ни одной боевой группе не пришлось
вылетать  на  перехват.  "Хвала  небесам  за это маленькое благословение", -
подумала Жанель, сладко зевая и потягиваясь.
     Все  утро она посвятила осмотру второго этажа ангаров, где полным ходом
шли  строительные работы, телефонным звонкам и переговорам по рации, а потом
до  самого  полудня осуществляла "бумажную часть" командирской деятельности.
Когда  рабочий стол наконец опустел и все сегодняшние папки переместились на
пол  -  по  возможности  в  самые  углы  кабинета,  с  глаз  долой, - Баррет
переоделась  в  гражданское  и,  оседлав  служебный  вагончик, отправилась в
город.
     День  выдался  чудесный.  Солнце  так  и сверкало на ярко-синем небе, а
потому весь городок оказался переполнен бесчисленным множеством лыжников, во
весь  голос  перекликавшихся  друг  с другом не то на трех, не то на четырех
различных  языках.  Агрессивно  яркие  лыжные  комбинезоны так и бросались в
глаза.  "Я,  наверное, не доживу до того благословенного дня, - сказала себе
Жанель,  -  когда  через  пару лет мода все-таки переменится и на смену этой
свистопляске  красок  придут  мягкие,  приглушенные  тона  или  какая-нибудь
палитра землистых оттенков - все что угодно, но только не это".
     В  городском  офисе  Комиссии  ООН тоже выдался довольно тихий день. По
крайней мере, по сравнению с предыдущими.
     - Эти лыжники все, время путают нас с туристским информационным бюро, -
первым делом пожаловалась Калле. - Сегодня я уже объяснялась с тремя разными
группами  этих  жизнерадостных  людей  в  ослепительных  одеяниях.  Все  они
пытались добиться, чтобы я забронировала для них гостиничные номера. Начинаю
уже подумывать: а не пробежаться ли действительно по здешним гостиницам и не
собрать  ли  в нашей конторе по нескольку стопок рекламных брошюр каждого из
этих заведений?
     -  Что  ж,  может,  и стоит этим заняться, - улыбнулась Жанель, - если,
конечно,   администрация   гостиниц   не   воспримет   подобные  деяния  как
вмешательство в их частный бизнес.
     -  Мне кажется, все пройдет нормально, - заметила Калле, - покуда мы не
пытаемся продавать проездные билеты канатных дорог.
     Жанель  рассмеялась и вновь принялась за работу. Предметом исследований
стали  теперь  внушительные  стопки бумаг, большей частью написанные от руки
жалобы и протесты местных жителей по поводу присутствия на их земле каких-то
бюрократов  из  ООН.  Руководство  Икс-команды  всегда  требовало  от  своих
замаскированных контор по связям с общественностью, дабы работали они именно
так,  как  отделения  тех  организаций,  чья  вывеска красуется над парадным
входом  того или иного офиса. А потому Жанель приходилось либо писать самой,
либо  кому-то поручать составлять подробные ответы на каждую жалобу и каждый
запрос,  терпеливо  объясняя, как поступило бы и настоящее представительство
ООН, что может быть сделано ради разрешения той или иной проблемы, волнующей
адресата  письма.  Или  же  (что  случалось  гораздо чаще) втолковывать этим
людям,  что  сделать  в  данном  случае что-либо просто невозможно. Часа два
Жанель  диктовала  Калле  все  эти  нудные  письма, а потом, когда помощница
отправилась  на  обед,  уселась  за  компьютер  сама. Подобного сорта работа
давалась  Жанель  не слишком легко, особенно когда приходилось снова и снова
расписывать  людям  многочисленные  причины того, почему она совершенно не в
состоянии   им   помочь.  У  госпожи  Баррет  возникло  неудержимое  желание
расправиться с проклятой стопкой бумаг с помощью хорошей лазерной пушки.
     Приложив все силы, дабы подавить его, Жанель все же завершила начатое и
к  концу  почувствовала  даже, что сделалась настоящим виртуозом составления
многословных  отписок.  Когда  Калле вернулась с обеденного перерыва, Баррет
уже  могла  покинуть офис с чистой совестью и, оставив помощницу разбираться
со  всякими мелкими недоделками, отправилась сама перехватить сандвич-другой
в  небольшом  заведении  с  вывеской "Delicatessen", расположившемся как раз
позади соседнего отеля.
     Однако  добраться  до  закусочной  не  удалось.  Жанель остановилась на
минутку  возле  широкой  витрины  книжного магазинчика рядом с гостиницей и,
осмотрев  местные печатные издания, уже поворачивалась, чтобы перейти улицу,
когда   заметила   приближающегося   Ули   Трагера.  На  лице  его  читались
одновременно ярость и следы только что пережитой трагедии.
     -  Герр  президент!  -  произнесла  она. Трагер остановился и, будто не
сразу придя в себя, посмотрел в лицо Жанель.
     - Фрейлейн Баррет, - кивнул он, - ну как сегодня ваши дела?
     Жанель  призадумалась  и  решила,  что осторожничание и прочие светские
уловки  с  ее  стороны,  пожалуй,  помогут  Ули  не  больше,  чем помогли бы
прикованному к кровати Молсону.
     -  У меня, слава Богу, все в порядке, - ответила она. - Но вот вы сами,
Ули...  Вы  же  выглядите  так, будто только что потеряли лучшего друга! Что
случилось?
     Мэр  ответил  довольно  мрачным  взглядом,  в  то  же время не лишенным
удивления - почти как в тот раз, когда Жанель извинялась за то, что позабыла
имя его коровы.
     -  Да,  я  очень  расстроен, - признал Ули, - и собираюсь пойти выпить.
Может, не откажетесь посидеть со мной?
     На  лице  швейцарца,  всегда  спокойном  и  невозмутимом  -  не считая,
конечно,  последней  праздничной  вечеринки,  - отразилась столь откровенная
просьба  не  покидать  его  в  беде,  что  Жан  ель  почувствовала настоящее
изумление.
     -  Для спиртного мне, пожалуй, сегодня еще рановато, - проговорила она,
-  а  вот просто составить компанию - это пожалуйста. Позвольте, я только на
минутку отлучусь, предупрежу своего секретаря.
     Жанель  торопливо  вернулась в офис, растолковала Калле, где ее найти в
случае  необходимости,  и  вновь  заспешила  к  Ули.  Они  вместе  подошли к
"Короне",  и  Трагер, никуда не сворачивая, двинулся в бар. Усевшись за один
из старинных деревянных столиков в самом углу, мэр бросил скорбный взгляд на
приблизившегося бармена по имени Штефан и мрачно произнес:
     - Корншнапс, пожалуйста. Двойной.
     -  А  мне  просто  стаканчик  колы,  -  добавила Жанель. - Даже пива не
возьмете, Ули? - поинтересовалась она, когда Штефан отправился за напитками.
     Насколько  Жанель  успела  изучить  местные обычаи, привычка швейцарцев
практически  не  допускает  потребления  какой-либо  разновидности "огненной
воды" без того, чтобы не запивать каждый ее глоток порцией пива.
     -  Мне  хотелось бы сделаться по-настоящему пьяным, - с горечью пояснил
Ули, по-видимому имея в виду, что это ему может и не удаться.
     - Скажите же наконец, в чем дело!
     На  столе  появились  шнапс и кола. Ули обхватил высокий цилиндрический
стакан  крепкого  напитка,  на  мгновение  уставился на него своим печальным
взглядом и в следующий миг одним махом опрокинул всю порцию в рот.
     - Моя пугнира пропала, - выдавил он из себя, опуская порожний стакан на
стол.
     - Пропала? Вы имеете в виду свою корову? Росселану? Как? И где?
     -  Не  знаю.  Кто-то  ее  забрал.  Жанель сосредоточенно глотала колу в
надежде, что мысли ее не отразятся на лице.
     - Но кто ее мог забрать?
     -  Полагаю,  что тот же, - медленно, с расстановкой произнес Ули, - кто
остальных  моих  коров оставил... - Трагер мрачно покачал головой. - Штефан!
Еще один, пожалуйста.
     - Оставил их где?
     -  Не где, фрейлейн, а в каком виде. Оставил их разорванными на куски и
разбросанными  по  всему  лугу.  Их, видимо, просто порубили. У всех вырваны
сердца.
     Вновь  появился  Штефан  с еще одним стаканом в руке. Ули взял стакан и
перевел взгляд на бармена:
     -  Продолжайте  приносить  мне  еще  с таким же интервалом. Фрейлейн, -
снова обратился он к Жанель, - вам, наверное, трудно будет понять, насколько
это все...
     - Просто Жанель.
     -  Жанель...  Спасибо.  Мы,  здешние жители, в общем-то люди простые, и
человек,  приехавший  из  какого-нибудь крупного города, пожалуй, не поймет,
как  мы  относимся  к этим животным. Наши коровы - это наша жизнь. Жизнь эта
строится  в  основном  на  производстве  молочных  продуктов да обслуживании
приезжих  лыжников.  Больше  здесь  просто  ничего нет. В нашей местности не
отыскать  достаточно большого клочка земли, чтобы выращивать хлеб, овощи или
фрукты,  мы слишком далеко от всякой тяжелой промышленности и крупных дорог,
возле  которых  идет  оживленная  торговля.  У  нас  есть  только  небольшие
высокогорные  луга,  способные прокормить маленькие стада. А когда не имеешь
возможности  разводить  скот  в  больших  количествах,  когда одному хозяину
принадлежит  десять,  от  силы  пятнадцать коров, они делаются уже не просто
домашними  животными,  а настоящими твоими товарищами, помощницами в работе.
Ты очень близко сходишься с каждой из них, успеваешь досконально изучить все
их  привычки  и  особенности  поведения.  Вы  близкие  друзья. А с пугнирой,
которая  гораздо умнее и сильнее остальных, которая заметно выделяется среди
своих  собратьев,  пусть  даже  собратья ее всего лишь коровы, вас связывает
по-настоящему  тесная  дружба.  Отношения  почти  те же, что у пастуха и его
овчарки:  оба  делают  одну  и  ту  же работу, только разными способами и на
разных  уровнях.  Каждый  осознает, что может положиться на своего партнера,
они друг друга любят и уважают.
     - И вот теперь я лишился трети своего скромного стада, - продолжал мэр.
-  Разумеется,  это  сильный  удар  по моему карману. Чтобы восполнить такую
потерю,  потребуется вложить немалый капитал - все это так, но поймите: сами
разговоры  о  том,  что тут можно что-либо "восполнить" и "заменить", просто
бессмысленны.  Это  были  мои  товарищи,  мои  друзья  и  мои  помощники.  А
Росселана, которую не искромсали, как остальных, которая просто исчезла... -
Взгляд  Ули  уперся в крышку стола. - Люди подобными вещами не занимаются. К
тем  пастбищам  в последнее время вообще не приближался ни один человек. Это
ведь те чужаки, верно? Космические пришельцы.
     Жанель вовсю старалась, дабы работа ее мозга не отразилась на лице.
     - Да, я слыхала о подобных вещах... - неуверенно согласилась она.
     -  Вот-вот.  - Ули совсем помрачнел. - Зачем они теперь заявились к нам
сюда?  Просто  ума  не приложу. В прошлом году ничего подобного не было. Нам
всем тут казалось, что те неприятности, с которыми столкнулось человечество,
всякие  там  террористические рейды касаются только крупных городов, что они
просто минуют нас. Завоеватели приходят и уходят, но высокогорные долины для
них  представляют слишком мало интереса, чтобы утруждать себя необходимостью
отправлять  в  горы  войска.  Вот  сборщиков  податей  - другое дело. - Лицо
Трагера  засветилось  иронией.  -  К примеру, в прошлом веке на высокогорную
деревушку  претендовал некий князь, в нынешнем - какой-нибудь епископ, а еще
через  год заявится посланец одного князька, о котором ты прежде и слыхом не
слыхивал.  Люди  всякий  раз  платили  давно  установленную  традицией сумму
податей,  и  их  вовсе  не заботило, в чей именно карман она отправлялась. В
конце  концов  настало  время,  когда завоеватели вообще убрались восвояси и
оставили нас в покое - все на тех же горных склонах. Мы продолжали себе жить
и  не  обращали  внимания на внешний мир, занятый какими-то своими заботами,
которые  нас  не  касаются.  Но  это все, - произнес он, опрокидывая в горло
очередную  порцию,  - нас очень даже коснулось, и, похоже, так просто нам не
отделаться.
     -  Насколько я понимаю ситуацию, - отозвалась Жанель, грустно покачивая
головой,  -  в  этом  вы  совершенно  правы. Эти типы намерены захватить всю
планету,  если  только  это  им  удастся.  А отрезанные от всего мира горные
долины вовсе не кажутся такими уж отрезанными, когда взираешь на них сверху,
из космоса.
     -  Да...  Вы  говорите,  - заметил Ули, - что представляете Независимую
контрольную  комиссию  ООН... Как вам кажется, вы ничего не сможете по этому
поводу предпринять?
     Жанель  открыла  было  рот,  чтобы  произнести "очень жаль, но ничем не
смогу  вам  помочь", но так и не смогла выдавить из себя эти слова. Все утро
она произносила подобные фразы, но тогда они относились к проблемам, которые
Жанель,  увы,  действительно  не  могла разрешить. Теперь, похоже, несколько
другой случай.
     -  У  нас есть, - осторожно начала она, - несколько работников, которых
можно  было  бы  назвать  специалистами  в  подобного  рода  делах.  Я  могу
попросить, если вы этого хотите, чтобы одного-двух из них прислали сюда. Что
конкретно, по-вашему, им следовало бы тут предпринять?
     -  Видите  ли,  -  пояснил  Ули,  -  речь  идет не только о моих личных
интересах.  Я  был  бы  очень  рад,  если бы удалось избавить всех остальных
здешних жителей от подобных потерь. Мы, швейцарцы, очень не любим жаловаться
на  судьбу.  Вот  выражать  протесты  по  поводу  того  или  иного нарушения
гражданских  прав  -  это  да,  - мимолетно улыбнулся он. - Жаловаться мы не
любим, но я не могу не признать, что если подобные события будут случаться и
дальше,  то  великое множество людей в окрестностях нашего городка - из тех,
что  не  заняты  в  туристическом  бизнесе,  -  в  ближайшие пару лет сильно
пострадают.  И  было бы просто здорово, если бы вы сумели это предотвратить.
Даже  если бы просто удалось выяснить, куда подевались все похищенные коровы
- независимо от того, живы ли они теперь или нет.
     "Наверняка  мертвы,  -  подумала  Жанель, отлично зная, что случалось с
домашним  скотом,  который  пришельцам доводилось похищать раньше. - Бедняга
Ули!"
     -  Да,  конечно,  -  заговорила  она  вслух,  понимающе  кивая,  - наша
организация может выделить несколько человек для специального расследования.
Этим  людям  надо  будет  переговорить  с каждым, кому хотя бы раз случалось
увидеть  что-то  странное  и  необычное. Нам, вероятно, понадобится помощь в
смысле языка, Ули. Далеко не все из наших специалистов говорят по-немецки.
     - Ну конечно, мы найдем тех, кто не откажется помочь, - заверил Трагер.
- Скажите, Жанель, а когда ваши специалисты смогут сюда прибыть?
     -  Если  я сейчас успею вернуться в свой офис и сделать пару телефонных
звонков, то, возможно, даже прямо сегодня.
     - Ну тогда давайте приступим к делу, - кивнул мэр.
     Жанель  покинула  Ули,  оставшегося  поглощать все новые и новые порции
шнапса  за  столиком  бара,  и  зашагала  в  свою  контору.  На всевозможные
телефонные  звонки  и  переговоры  по  рации ушло около двух часов. Подобная
операция,  в  ходе  которой  люди  Икс-команды  вынуждены выходить на прямой
контакт  с  огромным  количеством местных жителей, должна быть согласована с
самым  высоким  начальством.  А  начальство далеко не всегда готово одобрить
такого  рода  общение с гражданскими лицами. В высших эшелонах регионального
командования  немало сторонников той точки зрения, что гражданские вообще не
должны  иметь никакого представления о деятельности Икс-команды. Гражданские
не  слишком  надежны,  любой из них может проболтаться о каких-нибудь важных
вещах  тем  нечистоплотным личностям, что снабжают пришельцев информацией. И
все-таки  многие  штабисты  вполне  готовы выслушать разумные доводы, понять
ситуацию  и  одобрить планы Жанель. Она отлично знала, кто эти люди и где их
искать,  а  потому  хотя  и  не  без  труда,  но  уладила в конце концов все
проблемы,  а  затем  снова  поспешила  в  бар,  где  и  обнаружила Ули. Герр
президент, казалось, был ничуть не пьянее, чем два часа назад, что вызвало у
Жанель  немалое  удивление,  поскольку  за время ее отсутствия этот господин
наверняка успел потребить просто немыслимое количество шнапса.
     -  Начнем  с  завтрашнего утра, - объявила она. - Из Женевы нам пришлют
троих или четверых экспертов.
     Экспе