титься твой собственный мир, прежде чем принять окончательное решение?
     - Я его уже принял.
     После моих слов огни мгновенно погасли. Мертвая тишина заполнила туннель. Казалось, сгустился даже воздух. Теперь я мог полагаться только на себя самого и неожиданно почувствовал огромное облегчение.
     Вернувшись к товарищам, я кивнул в ту сторону, куда бежали погасшие теперь огни.
     - По-моему, нам туда.
     - Что там было?
     - Что-то вроде путеуказателя.
     - Но ведь мы только что пришли оттуда!
     - Это ровным счетом ничего не значит, - устало проговорил я. - Здесь все может измениться в любую минуту.
     - Куда именно был направлен указатель? - спросила Анна, внимательно всматриваясь в меня.
     - На райский город! - со злостью проговорил я. - Если не действует кнут, ребенку предлагают пряник.
     - О чем ты, Олег? Ты в порядке?
     Конечно же, я был не в порядке, что-то сдвинулось в моем сознании в ту минуту, когда погасли огни, но афишировать это свое новое состояние я вовсе не собирался.
     - Куда, собственно, вы собираетесь идти? Мы запутаемся в этих туннелях уже через несколько шагов.
     - Попробуйте искатель. Он должен обнаружить на стене остаточные следы. Раз был свет, значит, была и энергия, питавшая его.
     Я оказался прав. Стена, по которой несколько минут назад бежали огни, выглядела на экране ровной плоскостью, перечеркнутой линией темных пятен. Не составляло особенного труда определить любой поворот. Эти пятна тянулись в одну-единственную сторону. И хотя сейчас мы шли по тому самому направлению, которое нам указали, была и разница. Мы сами выбрали этот путь. Гифроновские указатели больше не работали.
     Бластеры вновь превратились в ручки носилок, и мы двинулись в обратном направлении, которое очень скоро сменилось на противоположное.
     Темная линия на экране петляла по стенам перекрещивавшихся проходов, и через некоторое время мы потеряли всякое представление о том, в какую сторону движемся.
     Неожиданно линия пятен на экране закончилась. В том месте, где она окончательно исчезала, на стене белел какой-то квадрат. Я осветил его лучом фонаря - это была табличка с надписью на чистейшем интерлекте: "Здесь выход для всех желающих взглянуть на город".
     У нас не было ни малейшего желания смотреть на город, но и выбора не было. Мы могли проплутать по подземному лабиринту не один месяц, прежде чем наткнулись бы на другой колодец, ведущий наверх. И, кроме того, слова Семена о том, что здесь все проходы ведут только к стене, могли оказаться истиной.
     Спиральную трубу, перед которой белела табличка, кто-то снабдил перилами. Камни на каждом повороте спирали подрубили, образовав некое подобие благоустроенной лестницы.
     Не хватало только билетной кассы, чтобы сходство со входом на развлекательный аттракцион стало полным. Примерно так выглядел вход в сталактитовые пещеры Нового Афона на Земле.
     С минуту мы топтались перед ступенями, никто не хотел первым взойти на эту лестницу, хотя каждый из нас был уверен, что настоящей опасности здесь нет и быть не может. Причина наших сомнений крылась в инстинктивном сопротивлении рекламе - любой рекламе.
     Еще на Земле, в пору юношества, я усвоил простую истину - настоящий товар не нуждается в рекламе. Чем больше и чаще расхваливали какую-нибудь вещь в рекламных рубриках, тем большее барахло вам пытались всучить.
     - Нам надо подниматься наверх. По крайней мере, на улицах Липона мы сможем сами выбирать направление.
     Никто не возразил, но лезть мне пришлось все-таки первым, таща за собой носилки Лании. Ни за что на свете даже на короткое время я бы не согласился оставить ее одну в этом месте.
     Минут через двадцать подъем закончился. Вынырнув из подземного колодца, мы оказались на каком-то подобии смотровой площадки, вознесенной над улицей Липона на добрый десяток метров и обращенной своей смотровой частью, огороженной стальными перилами, к стене, отделяющей Новый город от остального Липона.
     Во время нашего предыдущего выхода на поверхность мы тоже видели стену, но в том месте она казалась непрозрачной, словно заполненной белесым, непроницаемым туманом.
     Здесь же стена была прозрачной настолько, что, казалось, ее нет вообще. Лишь по легкому искажению перспективы и струящемуся в районе стены, словно нагретому над асфальтом воздуху можно было догадаться о наличии в этом месте силовой преграды.
     Тут было совершенно тихо. Никаких следов боя, никаких развалин. Видимо, в этой части Липона война запрещалась его настоящим хозяином, и город, лишенный своей главной составляющей, выглядел мертво, словно экспонат древнего музея.
     Вначале Новый город не произвел на нас особого впечатления. Возможно, потому, что воспринимался как голограмма в хорошем кинотеатре.
     Ну да, перед нами лежала панорама шикарных воздушных дворцов, презревших законы гравитации.
     Колоннады, шпили, нескончаемые потоки воздушного транспорта между зданиями. Все как в заурядных фантастических фильмах, демонстрирующих города будущего.
     И невозможно было понять, счастливо ли живут обитатели этого города, застывшие в неподвижных, отрешенных от всего позах на бесконечных лентах полупрозрачных транспортеров, уходивших на разные горизонты.
     Жители фантастического мира, раскинувшегося перед нами, отдаленно напоминали гуманоидов. Мы были лишены возможности рассмотреть их в деталях, хотя до известной степени силовая преграда помогала нам в обзоре города.
     Если долго всматриваться в одно и то же место панорамы, оно постепенно начинало приближаться к зрителю, укрупняя масштаб, словно осуществляя медленный наезд трансфлокатором на выбранный зрителем объект.
     Но все равно толпы на улицах выглядели именно как толпы, и ничего нельзя было сказать об их составляющих. Очевидно, обзорный трансфлокатор имел свои оптические пределы или укрупнял лишь те предметы, которые создатели этого устройства желали показать нам подробно.
     И все же, несмотря на шикарные общие планы, несмотря на немыслимое совершенство архитектуры, изобилие транспорта и роскошных витрин магазинов, этот город был болен.
     Я не смог бы точно определить, почему у меня возникло такое ощущение. Может, виноваты были окна домов, во многих местах закрытые глухими металлическими шторами, словно их обитатели стремились возвести между собой и городом некую защитную преграду.
     Возможно, причина была в движении пешеходов на транспортерных лентах - слишком медленном и угловатом, словно двигались какие-то резиновые куклы или роботы.
     Но скорее всего главная причина крылась не в этом. От этого шикарного города исходила скрытая угроза. Она ощущалась настолько явно всеми, кто умел видеть не только глазами, что у меня перехватило дыхание.
     - Какого черта мы тут делаем, командир? - услышал я пробивавшийся ко мне, словно сквозь густой туман, голос Северцева. - Вы хотели посмотреть на этот город? Ради этого стоило сюда идти?
     - Не только ради этого. Для того чтобы получить обратный билет, чтобы нас выпустили отсюда, мы должны были увидеть этот город и восхититься им. Так что смотрите и восхищайтесь.
     Неожиданно на городских улицах что-то изменилось. Вдали появилась большая процессия, медленно плывущая по среднему горизонту. Перед ней все остальные потоки затормозили свое движение, освобождая дорогу.
     Когда процессия приблизилась настолько, что трансфлокатор позволил рассмотреть отдельные фигуры, мы увидели, что идущие гуманоиды несут какие-то плакаты.
     Широкие полотнища, растянутые вдоль всей колонны, колыхались на ветру. Казалось, начертанные на них буквы исполняют безумный танец.
     - Что там написано? - спросил Северцев.
     - Откуда мне знать? Это не человеческий язык.
     - Я могу перевести, - неожиданно заявила Анна, и мы оба с удивлением уставились на нее.
     - Можете меня не спрашивать, откуда мне известен их язык. Я этого не знаю. Но на плакатах написано всего два слова: "Мы счастливы!"
     - Не хотел бы я жить в этом городе, - мрачно подытожил свое впечатление от демонстрации Северцев. - Мы должны аплодировать?
     - Необязательно. Просто смотрите и не слишком афишируйте свои истинные впечатления.
     Ночь постепенно отступала. На востоке Липона все ярче разгоралась фиолетовая заря, и картина города за силовой стеной начала постепенно блекнуть.
     - Выходит, днем эта фигня не видна. Интересно, для чего ее понадобилось прятать за силовую стену?
     - Рай всегда окружают забором, чтобы грязные туземцы со стороны не портили общей картины счастья. У нас в Федерации это называется визовым режимом.
     - Визовый режим предусматривает возможность прохода через преграду при определенных условиях, - возразил Северцев.
     - Здесь наверняка есть что-то подобное. Вот только механизм нам неизвестен. Возможно, нам собирались сообщить об этом до того, как я отказался.
     - Отказались от чего?
     - Не будем сейчас об этом. Долгая история. Расскажу, когда доберемся до корабля.
     - В любом случае попадать в этот город мне совсем не хочется.
     - И совершенно напрасно. Если бы мы знали, как проникнуть сквозь стену, мы могли бы покинуть этот мир, а там, возможно, из этого райского города есть пути в иные миры.
     - Эй, вы, там, на площадке, не найдется ли у вас хлеба или воды в качестве платы тому, кто бережет Смотрилище?
     Голос раздался снизу, с улицы, и я готов был поклясться, что за мгновение до этого улица была пуста.
     Человек, появившийся на мостовой рядом с площадкой, производил двойственное впечатление.
     На нем была одежда хоть и рваная, но тщательно залатанная, сделанная из добротного домотканого сукна. За поясом, на самом видном месте, вызывающе торчал черный вороненый парабеллум, с характерными кругляшками затвора в верхней части ствола.
     - Это зависит оттого, для кого ты бережешь это место, кому служишь и что тебе надо от нас, кроме пищи?
     - Слишком много вопросов. Давно мне не задавали столько вопросов.
     - Поднимитесь сюда! - распорядился я, уловив в его голосе угрозу, и положил ладонь на рукоять своего кинжала.
     - Уж не думаешь ли ты, что твой нож быстрее пули? - спросил незнакомец, стремительно выхватывая из-за пояса парабеллум. Он сделал это очень быстро, гораздо быстрее, чем я ожидал, но все же не на столько, чтобы я не успел послать в полет свой верный кинжал, сопроводив этот бросок предложением:
     - Давай проверим.
     Я уже давно научился направлять полет ножа усилием мысли и знал, что не промахнусь. Мне вовсе не хотелось убивать нашего гостя.
     Прежде чем он успел нажать гашетку, сталь ударилась о сталь, выбитый парабеллум оказался на земле, а нож вернулся ко мне.
     Человек в домотканом плаще не двинулся с места, лишь смотрел на свое оружие расширенными от изумления глазами. Я отдал должное его выдержке.
     - Как вам это удалось?..
     - Поднимись к нам, и я тебе расскажу. А пистолет оставь, пусть пока полежит там, где лежит. Я за ним присмотрю.
     Он не стал спорить и, несколько раз оглянувшись на свое оружие, словно никак не мог поверить в очевидное, стал медленно подниматься по металлической лестнице на смотровую площадку.

Глава 39

     Он остановился на последней ступени у самого края, словно готов был в любую минуту спрыгнуть вниз, к своему оружию.
     По лицу этого человека невозможно было определить, сколько ему лет. Его лоб и скулы покрывали глубокие морщины, но волосы, серые от пыли, не тронула седина.
     Он держался совершенно раскованно и разглядывал нас так, словно не мы его, а он нас взял в плен. Его серые внимательные глаза прошлись по нашим лицам и остановились на моем.
     - Кто вы такой? - спросил я довольно резким тоном, стараясь поставить его на место и упредить готовый сорваться с его губ вопрос.
     - Я Димитрий Галов, свободный охотник.
     - И что это значит? Чем вы занимаетесь на самом деле? Здесь есть дичь?
     - Это значит, что я не принадлежу ни к одной из банд, оккупировавших город, и сам себе добываю пропитание.
     - Каким образом? Попрошайничеством?
     - Грабежом в основном. Добровольно здесь никто ничего не отдает, так что приходится отбирать силой. Но я отбираю только самое необходимое.
     - Благородный разбойник, местный Робин Гуд. А ваш отец не говорил вам, что отбирать чужое нехорошо?
     - У меня нет отца. Во всяком случае, я его не знаю, и он ничего не мог мне сказать.
     Я чувствовал, что меня начинает раздражать этот человек своей непробиваемой самоуверенностью и спокойствием. Он держался так, словно его забавляла сложившаяся ситуация, и разглядывал нас с нескрываемой насмешкой.
     - Что вы-то тут делаете, благородные туристы? На эту площадку никто не поднимается по своей воле. - Его взгляд скользнул по лицу Лании и перекинулся на Анну. Улыбка еще явственней обозначилась на его узких, презрительных губах. - К тому же, я смотрю, вам здорово не повезло. У вас сразу две мисс Брове, а мы тут с одной не знаем, как сладить.
     Не дождавшись ответа на свою насмешливую тираду, он тем не менее не потерял своего апломба и продолжил:
     - А как вам понравилось это произведение искусства? - Он кивнул в сторону побелевшей стены, напоминавшей сейчас толстое матовое стекло.
     - Вы считаете, что город за ней не настоящий?
     - Нет, отчего же - он самый настоящий. Кто-то рисует картины, кто-то создает города. Каждый развлекается по-своему. Желаете посмотреть поближе?
     Мой интерес к этому человеку возрастал с каждой минутой.
     - Вы знаете, как туда попасть?
     - Я многое здесь знаю. И если вас заинтересовало мое предложение, может, стоит начать мирные переговоры? Для начала позвольте подобрать мое оружие. Без него я чувствую себя неуютно. Автоматический револьвер здесь слишком большая ценность, чтобы позволять ему безо всякого присмотра валяться посреди дороги. Оглянуться не успеете - сопрут.
     - Хорошо. Но держите его подальше.
     - Я запомнил ваше первое предупреждение.
     Он кивнул на рукоятку моего кинжала и легко, как пантера, спрыгнул вниз сразу через несколько ступенек.
     Не прошло и минуты, как он снова оказался на площадке, демонстративно засунув свой парабеллум за ремень с задней стороны.
     - Вы, кажется, голодны? Присоединяйтесь, мы как раз собирались обедать.
     Он не заставил себя упрашивать. Анна разложила на плащ-палатке пакеты с пемикаром, добавив к этой сухой походной пище, весьма жесткой и невкусной, но содержащей набор необходимых для полноценного питания витаминов и аминокислот, несколько кусков вяленой говядины, сохранившейся у нас еще с момента посещения хутора.
     Говядина не произвела на Галова ни малейшего впечатления, зато на яркую обертку пемикара он смотрел с нескрываемым восхищением.
     - Откуда это у вас?
     - Из Барнуда.
     - Вы хотите сказать, что, когда вас перенесли сюда, вместе с вами перенесли и эту пищу?
     - Нас никто не переносил. Мы пришли сами.
     - Сами? Сюда никто не может прийти по собственной воле. Уйти - это пожалуйста. Сколько угодно... Но прийти... Кто вы такие? И почему у Брове появился двойник?
     - Долго отвечать на ваши вопросы, и я еще не решил, стоит ли терять на вас время.
     - Стоит. Если вам понадобится проводник по Липону или, паче чаяния, вы вдруг надумаете вернуться обратно в Барнуд, без меня вам не обойтись.
     Не слишком поверив ему, я тем не менее вынужден был скрывать от него свое волнение.
     - Вы хотите сказать, что знаете, как попасть в Барнуд?
     - Разумеется, я это знаю.
     Он неторопливо пододвинул к себе свою порцию пемикара, с наслаждением понюхал ее и стал медленно пережевывать с таким выражением, словно смаковал некий необычный деликатес.
     - Если попасть в Барнуд так просто, то почему барнудские продукты вызывают у вас такое удивление?
     - Я не сказал, что это просто. Я сказал, что знаю, как это сделать. Но эта дорога в одну сторону. Вернуться по ней нельзя. Вот почему меня так удивили ваши продукты и оружие... - Он выразительно посмотрел на наши привязанные к куртке бластеры. - Как я уже говорил, сюда никто не попадает по собственной воле...
     Он вновь принялся за свой пемикар и, казалось, целиком ушел в это занятие. Но я знал, что это не так, что он продолжает следить за мной, спрятавшись за маской голодного человека.
     - Во сколько обойдутся ваши услуги, если мы решим вернуться в Барнуд? - спросил я напрямик, отбросив дипломатические тонкости, и сразу же понял, что наконец-то взял нужный тон в разговоре с этим человеком.
     - Шесть тысяч кредосов.
     - Вы с ума сошли! - возмутился Северцев, - за эти деньги можно добраться до Земли.
     - Только не отсюда!
     Северцев хотел еще что-то сказать, но я остановил его жестом.
     - Предположим, я соглашусь на ваши условия. Но, как вы понимаете, никто не возит с собой такую сумму. Я смогу заплатить вам только в самом Барнуде.
     - Я не собираюсь в Барнуд. Я остаюсь здесь. Так что платить вам придется вперед, всю сумму.
     - Мне показалось, вы деловой человек, Галов. Но ваше требование неразумно. Вы прекрасно знаете, что у нас с собой не может быть таких денег.
     - Догадываюсь. Но ваше оружие... Здесь оно ценится весьма высоко. Я бы, пожалуй, согласился принять ваши бластеры в уплату за мои услуги, по три тысячи за штуку.
     С авантюристами проще всего разговаривать на их собственном языке, и потому я не стал упоминать о том, что в бластерах осталось по одному заряду.
     - Я согласен. Но сначала вы докажете нам, что действительно знаете дорогу в Барнуд.
     - По рукам. Я покажу вам дверь, ведущую в Барнуд. Прежде чем открыть ее, вы отдадите мне бластеры.
     - Договорились.
     Было уже около одиннадцати, когда, закончив сборы, мы тронулись в путь на поиски обещанной Галовым двери.
     Улучив момент, когда проводник не мог нас слышать, Северцев спросил:
     - Почему вы не сказали ему, что в бластерах осталось по одному заряду?
     - Зачем?
     - Ну как "зачем", Олег! То, что вы делаете, - бесчестно! Он же выполняет свою часть договора!
     - Откуда вы знаете, как он ее выполняет? Галов авантюрист, и нас ждет впереди немало сюрпризов. Так что будьте внимательны. А если он действительно честно выполнит свою работу, я сумею с ним рассчитаться, не сомневайтесь.
     Часа два мы пробирались через развалины Липона. Иногда совсем близко, иногда далеко в стороне слышались выстрелы. И Галов, давно уже с недоумением поглядывавший на наши импровизированные носилки, наконец не выдержал:
     - Здесь довольно опасный район. А вы странно обращаетесь со своим, то есть с моим, оружием. Я бы посоветовал привести его в рабочее состояние. Оно может понадобиться в любую минуту.
     И опять я не стал ничего объяснять, лишь последовал его совету. Пришлось отыскать в развалинах два подходящих металлических прута. Носилкам замена пошла на пользу, а мы с Северцевым почувствовали себя довольно неуютно, взгромоздив на шею практически бесполезное и довольно тяжелое оружие.
     - Последний заряд не трать ни в коем случае! - шепнул я ему, когда мы производили эту замену.
     Вскоре развалины кончились. Мы благополучно миновали район боев и вышли в относительно целый городской центр.
     Липон по-прежнему производил на нас мрачное впечатление и вызывал желание поскорей покинуть город. Те, кому пришлось здесь жить, наверно, испытывали к этому городу похожие чувства - нигде я не смог заметить следов постоянного человеческого жилья. Или хоть каких-то попыток наладить свой быт. Встречались лишь временные убежища да покинутые военные укрепления.
     Самым непонятным казалось полное отсутствие жителей. Иногда мне казалось, что за нами кто-то следует, а из пустых глазниц домов следят чьи-то глаза. Но этим все и ограничивалось, никаких прямых контактов с жителями Липона так и не произошло.
     К вечеру Галов вывел нас к необычному зданию, похожему на два мавзолея, поставленных друг на друга, причем верхний был перевернут. Эта странная башня производила угрожающее, давящее впечатление. Казалось, совершенно непонятно