- Угу. А души?
   - А души, между прочим, тоже женского рода.
   Игорь вздрогнул. Девушка, хотя какая она девушка, когда она Бог,
засмеялась:
   - Да ладно, ладно, шучу я. Души бесполые.
   Игорь дернулся еще резче и опустил глаза туда, где его ноги плавно
переходили в живот. Девушка рассмеялась еще звонче:
   - Да я не в том смысле. Не дергайся, там все на месте.
   Игорь все же пощупал рукой, убедился в ее правоте, несколько успокоился.
   - Ладно, - сказал он. - Мифы - бред.
   - Почему бред? Очень милые сказки, только не про нас.
   - Хорошо, не про вас. А, что тогда на самом деле? Что про вас? Что
теперь со мной будет?
   - Есть варианты, хотя тут как раз все стандартно. Сейчас мы, не судим
конечно, а взвешиваем твои поступки, а там, что весы покажут, то и будет.
Если хорошее в тебе перевесит, то дальнейшая твоя жизнь пойдет так, как ты
представляешь для себя счастье, а если перевесит плохое, то с тобой будет
происходить то, что мучило тебя еще в земной жизни, то что ты считаешь для
себя адом.
   Ну конечно ни райских садов, ни котла со смолой не будет, мы же не
звери.
   - Кончай говорить, дорогая, - подала голос рыжая. Ее голос в отличие от
грустного, но мягкого и насыщенного голоса блондинки, которая назвала себя
Богом, звучал мелодично, но насмешливо, с сарказмом. - Заканчивай эти
разговоры.
   Пора начинать, а то так и до вечера не освободимся.
   Она шагнула в сторону, и между девушками из воздуха возникли золотые
весы. Чаши весов поколыхались и замерли, поймав шаткое равновесие.
   - Ну вот, дорогая, теперь давай вспоминать. В четыре года он подрался с
мальчиком из соседнего дома, - она говорила, а перед глазами Игоря встала
та сцена. Хотя нет, не перед глазами, а он еще раз пережил те минуты своей
жизни.
   Впечатление осталось двоякое: с одной стороны было приятно вспомнить
детство, с другой - драться было не очень приятно. Потом он снова очутился
в лесу с двумя девушками, что-то звякнуло. Игорь посмотрел на весы. На
одной чаше еще качающихся весов теперь лежал черный шарик, перевешивающий
весы, нарушивший равновесие. При ближайшем рассмотрении шарик оказался
крупной черной жемчужиной, но не это тронуло Игоря.
   - Стойте! Но ведь наказывать или не наказывать надо не за действие, а
за причину этого действия. Я ведь тогда подрался с ним, потому что он
девочку обижал.
   - Ну как наказывать это другой разговор.
   За причину, за следствие - у каждого свое мнение на этот счет, -
сообщила рыжая, потом обратилась к блондинке. - Как мы поступим, дорогая.
   - Я думаю, он прав, но права и ты, - она на секунду задумалась. -
Хорошо, будем оценивать и непосредственное действие, так как оно влияет на
события, и причину этих действий, так как цель может быть благая, хоть и
не оправдывает средства. Итак он хотел защитить девочку, это хорошо.
   Снова звякнуло, весы выровнялись. На правой чаше теперь лежал такой же
шарик, как и на левой, только перламутровый. 'Сразу видно, что бабы -
подумал Игорь - жемчуг, золото...' - Это не твое дело, - сообщила ему та,
что назвала себя Богом.
   - Вы еще и мысли читаете? - содрогнулся Игорь.
   - А как же, конечно. И мы знаем о тебе больше, чем ты сам. Но давайте
перейдем к делу.
   Обе посмотрели на весы. Игорь невольно посмотрел туда же.
   - Да, так будет верно, - обронила рыжая.
   - А теперь, дорогая, вспомни, как он врал матери, - Игорь пережил,
прочувствовал, прожил эти моменты своей жизни еще раз. - вспомни, как он
таскал у нее из кошелька мелочь, вспомни...
   Черные шарики забарабанили по левой чаше весов. Потом заговорила
блондинка, и на весы посыпались перламутровые шарики. Вся жизнь была
прожита Игорем еще раз. Сначала хронология более менее соблюдалась. С того
раза, когда впервые обманул маму он, почувствовав, что ложь его принята на
веру и остается безнаказанной, начал обманывать чаще все больше по
пустякам. Потом однажды упер у матери из кошелька несколько манеток. Мама
не заметила этого и кража повторилась. В школе он все же продолжал хорошо
учиться, потом однажды переругался с классной руководительницей, обозвал
ее п...дой при всем классе и, хлопнув дверью, удалился. Мать была вызвана
в школу, но так об этом и не узнала. А Игорь продолжал посещать стены
храма знаний, но заходил он туда все реже и реже, а оценки его становились
все хуже и хуже. Потом вспомнилось, как он со своим приятелем обчистил
соседскую квартиру, вспомнились все его 'шалости', которые он позволял
себе будучи 'уважаемым' человеком в своем дворе.
   Последнее событие, которое он пережил заново в хронологическом порядке,
было изъятие им того самого ножичка у одного лоха. Лох был соплив и
самоуверен. Игорь нагрел его в карты, а потом, когда оказалось, что долг
отдавать лоху нечем, пришел к нему домой и взял себе первое, что
понравилось - ножичек лохова отца. Лох умолял взять что-нибудь другое, но
Игорь был непреклонен. Этот поступок долго рассматривался с разных точек
зрения и был оценен целой горстью шариков, распределившихся по обеим чашам
весов.
   Дальше подробности жизни Игоря заскакали уже без соблюдения хронологии.
Он прожил всю свою жизнь еще раз.
   Иногда поступки его переоценивались им и тогда он стыдливо опускал
глаза. Иногда он воспринимал реакцию на свои действия в штыки, даже если и
был не прав, то не признавал этого. Однако вспоминались не только плохие
поступки, но и двоякие, и откровенно хорошие. Весы двигались не находя
покоя, изменяли свое положение то в одну, то в другую сторону, иногда
находя равновесие. Но не успев замереть, тут же снова приходили в движение.
   Наконец весы замерли. Игорь посмотрел на результат, вздохнул с
облегчением. Весы хоть и чуть заметно, но все же перевешивали в правую
сторону. Девушки: златокудрая Бог и рыжая Сатана - задумались, морщили
лобики пытались припомнить еще что-то.
   - Да! - вспомнила рыжая. - А тот самый первый раз, когда он солгал
матери. Помнишь, дорогая?
   - Помню, - отозвалась та, что была Богом. Весы вздрогнули, Игорь тоже.
Горку шариков на левой чаше весов увенчала еще одна черная жемчужинка,
весы выровнялись и замерли.
   Девушки снова призадумались, но так ничего и не вспомнили. Игорь тоже
ничего не вспомнил и не мог вспомнить при всем желании, потому что вся его
жизнь от и до уже была прожита им еще раз. Не осталось ни одного поступка,
ни одной тайной мысли, которая не была бы раскрыта и положена шариком на
одну из чаш весов.
   - По моему все, дорогая, - задумчиво протянула рыжая.
   - Да, теперь все, - согласилась та, что была Богом.
   Девушки посмотрели на весы, Игорь смотрел туда же. Весы замерли,
количество перламутровых и черных шариков уровнялось.
   - И что теперь? - не выдержал Игорь.
   - Есть варианты, - задумчиво, как бы разговаривая сама с собой
произнесла блондинка.
   - Какие? - поинтересовался Игорь.
   - Тебе-то что?
   - Как это? Ведь это моя судьба.
   - Хорошо, мы даем тебе испытание.
   - Какое?
   - Их много, я пока еще не придумала, что подсунуть тебе.
   - А дальше?
   - Дальше, если ты с честью выдерживаешь испытание, то на правой чаше
весов появится еще один шарик и ты...
   - Попаду в рай?
   - Нет, это грубо и приземленно. Нет никакого рая, мы просто замыкаем
тебя. Ты уйдешь сам в себя и будешь вечно испытывать эмоции, переживать
события, которые ты сам считаешь счастьем. Если твои представления о
счастье изменятся, то ты сам себя перезамкнешь на то, что ты будешь
считать счастьем в тот момент. Если ты не выдержишь испытания, то шарик
добавится к тем, что лежат на левой чаше весов. В этом случае мы замкнем
тебя в другую сторону.
   Твоя психика сама будет подбрасывать тебе все самое страшное и
мерзостное, что ты можешь для себя представить. И опять же, если твои
представления о самом страшном для тебя изменятся, то ты сам себя
перезамкнешь и снова будешь мучаться от своих фобий.
   - Какое испытание?
   - Сейчас решим, - и они исчезли, просто растворились в воздухе.
   Игорь потер глаза, но девушки не появились. Может их и не было? Нет
были, весы вон до сих пор стоят, где и стояли. У Игоря зачесались руки. А
что если переложить шарик с одной чаши весов на другую пока никого нет?
Соблазн был велик, но тут же в голове родился другой вопрос. А если в этом
и есть испытание?
   Тогда он переложит шарик, обманет этих девушек и будет вечно мучаться.
Это еще если обманет, а то может ему и не поверят. Игорь обошел весы
кругом. Переложить, или не перекладывать? Вот это вопрос, посложнее чем
гамлетовский.
   Он сделал еще один круг вокруг весов и уперся в материализовавшихся из
ничего девушек.
   - Мы придумали.
   - Значит испытания еще не было? - Игорь посмотрел на девушек, на весы,
но шарика так и не появилось.
   - Мы отправим тебя назад, - как бы не слыша его продолжила блондинка. -
и дадим тебе возможность исправить один из твоих грехов или грешков.
   - Какой?
   - Увидишь, - улыбнулась рыжая.
   Улыбнулась как-то хищно, наверное именно она придумала, какой грешок
должен будет исправить Игорь.
   - У тебя будет возможность исправить ситуацию, - продолжала блондинка.
- кроме того, у тебя будет знание - память обо всем, что случилось с тобой
до сегодняшнего дня и здесь сегодня. А теперь прощай, больше мы с тобой не
увидимся. Сразу после того, как ты совершишь самый главный поступок в
своей жизни, в зависимости от результата, мы замкнем тебя в ту или в
другую сторону.
   Если у тебя есть какие-нибудь вопросы или пожелания, говори сейчас.
   - Здесь, что, какой-то подвох?
   - С чего ты взял?
   - Ну я не знаю, слишком много всего вы мне разрешаете и оставляете. Так
что?
   - Да, конечно, подвох есть.
   - Какой?
   - Увидишь. Ты все увидишь сам. И скоро.
   Прощай.
   Игорек сидел в кустах с автоматом. Враги были где-то рядом. Игорь
пригнул голову, огляделся.
   Ну конечно, именно это он должен исправить. С этого проступка все
началось. Но какой пустяк! Он взрослый человек, хоть и выглядит сейчас
восьмилетним мальчиком, он знает то, что не известно ни одному человеку на
земле. Он знает все, что будет с ним дальше, знает зачем он здесь, знает,
что ему надо сделать и чего делать не надо. Он выдержит испытание, конечно
выдержит.
   Враги показались неожиданно, в это время к нему подполз его друг.
   - Игореус, пора бежать, а то они нас засекут, они сюда идут.
   Игорь взял автомат и пополз в сторону, враги приближались. Его друг,
который полз сзади, вдруг вскочил на ноги и щелкая по врагам из пистолета
закричал:
   - Нате, гады, получайте. Кх! Кх!
   'Гады' быстро сообразили в чем дело и стали стрелять по кустам, в
которых прятались Игорек с другом. Друг упал, выронив пистолет. Враги
подбирались к кустам.
   - Ты умер? - спросил Игорек.
   - Нет, - сообщил друг. - меня ранили.
   Беги.
   - Нет, они возьмут тебя в плен и будут пытать.
   - Это не важно.
   - Важно. Мы убежим вместе.
   Игорек поднял пистолет друга, поднял самого друга, и они похромали в
сторону. Время от времени Игорек поворачивался назад, вскидывал автомат и
кричал: 'Тра-та-та-та-та!' Тогда враги падали, и Игорек снова бежал. А
враги вставали и догоняли его. Тут в глаза Игорю бросились часы. Он
остановился, закричал:
   - Три-три, нет игры!
   - Игореус, ты чего?
   - Мне домой пора.
   - Да ладно, давай еще пол часика.
   - Нет.
   - Ты чего, маленький?
   Конечно он не был маленьким, он был взрослым человеком и он прекрасно
знал, что ему сейчас надо делать.
   Но он был маленьким мальчиком, как не парадоксально это звучало. Он был
маленьким мальчиком, хотя и знал все то, чего не знает ни один человек на
планете. Все эти знания были сейчас, как в тумане. Он был маленьким
мальчиком и чувствовал, ощущал этот мир, как маленький мальчик. И больше
всего на свете ему сейчас хотелось доиграть, победить всех врагов,
заставить их трепетать, бежать с поля боя побросав оружие, а потом
радостно кричать 'Ура!' и праздновать победу... Но мама-то уже наверное
дома, и ему пора домой. Мама уже не отпустит, скажет, что поздно, что
завтра будет день. Правильно! Нет, не правильно. Какой день завтра? Врага
надо разгромить сегодня, за ночь он накопит силы и будет сопротивляться, а
сейчас они так близки к победе. Что делать? С одной стороны мама, с другой
- победа. Его начали раздирать противоречия. Что делать?
   Что делать?
   Что?!
   Есть один единственно правильный ответ, такой простой и понятный ему -
взрослому человеку, который был сейчас маленьким мальчиком.
   Он посмотрел на часы, повернул стрелки на пол часа назад, а маме
скажет, что часы отстают. Игорек вскинул автомат на изготовку и радостно,
забыв про противоречия, про все на свете, том и этом, противоречия сообщил:
   - Еще полчаса!
   - Два-два, есть игра, - завопил кто-то.
   Друзья-одноклассники опять стали превращаться во врагов с дикими
оскалами. Игорек откатился в сторону, выстрелил, побежал, проломился
сквозь кусты, обернулся и снова выстрелил. Война продолжалась, но только
для Игорька. Для Игоря вся борьба закончилась, а может быть только
начиналась?


   Жаба голубых кровей.

   На мотив русской народной сказки.


   Я перся через лес уже не первый день. Сыро, грязно, холодно по ночам и
жарко днем. Ужасно!
   Просто форменный кошмар, особенно после царского терема. Да, забыл
сказать, что я сын царя, царевич значит. Ну, если вам интересно, то начну,
как водится, с начала.
   Я родился в этом тереме, там прошло все мое детство, там я лишился...
Ну чего лишился, того лишился, с каждым бывает. Жизнь моя была похожа на
сказку. Пьянки-гулянки с утра и до ночи с друзьями, охота, девки и все
такое. И хоть я и младший сын, и у меня есть два брата, но папашиного
богатства мне тоже перепало достаточно. Так что грех жаловаться! И вообще,
когда ваш папашка царь - это здорово. Могу каждому пожелать, хотя здорово
было до определенного времени.
   Год назад умерла моя мать. Папашка, хоть и поимел половину прислуги, не
говоря уже о придворных дамочках, но мать все-таки любил. Он как-то
постарел сразу, из моложавого атлета превратился в дряхлого старика. А
теперь совсем плохой стал, крыша у него не то едет, не то течет. Все
чегой-то про смерть свою талдычит.
   Не, вы не подумайте ничего такого, я не против. Один речет, как на бабу
забрался, другой, как в сиську надрался... Ой, это я уже почти стихами
заговорил! Но я не об этом, я вот о чем. Ведь каждый говорит о чем думает,
а думает о чем хочет. Ну и пусть папашка мой распрекрасный рассказывает
всем и каждому о том, что вот он скоро помрет, вот он будет так в гробу
лежать, а вот какая у него рожа при этом будет. Потом о том, как его
закопают, как черви будут жрать его разлагающийся труп, как... Вы только
не подумайте, что я циник. Нет.
   Просто, я каждый день выслушиваю подобные рассказы. Но даже и это не
страшно, хочет - пусть бурчит про то, что нравится, но нельзя же на
личность давить.
   А было вот как. Неделю назад меня с утра разбудили и к папашке зовут.
Ну оделся, пошел. Все же он царь и папаша мой. Братишки мои уже с папашей
о чем-то шушукаются. Они всегда от меня все скрывали. Говорили, что я
дурачок, трепло, пень безмозглый ну и еще много всего лестного по поводу
моих умственных способностей и способностей, которыми заведует та фигня,
что пониже пояса. Ну да бог им судья, я не вмешиваюсь.
   Так вот, вхожу я стало быть к папашке.
   Он трепаться с братьями перестал и на меня смотрит, вот-вот дыру
протрет.
   - Звали? - говорю.
   - Звал, - коротко и ясно. Ну мы, я и братья, встали пред ним, стоим. Он
смотрел, смотрел, вздыхал даже.
   Видно хочет сказать чего-то, да не знает с какого боку подгрести.
   Смотрю я на него: старый, разваливающийся маразматик, а тут у него еще
и душевный разлад ко всему. Жалко мне папашку стало.
   - Не молчи, - говорю ему. - Государь, скажи, что от нас хочешь - все
сделаем.
   Ну вот так всегда, сначала скажу, потом думаю. Братья на меня
вылупились, как на дурака последнего, в глазах злоба, чуть не шипят. Зато
папашка обрадовался, ожил, даже помолодел... на пару месяцев. Он так
радовался, что в первый момент и выговорить-то ничего не мог.
   - Дети мои, - начал он наконец. - Я стар и скоро умру. Но я хочу, что
бы вы жили в мире и согласии, что б были счастливы. А потому, я решил, что
вы должны жениться.
   - На ком?
   - Зачем?
   Это выразили свои эмоции мои братья, я сказать ничего не смог, стоял,
как громом пораженный. Еще бы, я ведь еще не всех баб в царском тереме
перелапал, а тут жениться. Зачем? На ком? И вообще, я только начал входить
во вкус, получать удовольствие от своей вольной, беспутной жизни и вот на
тебе. Нет, не хочу жениться, не хочу спать с одной девкой, когда рядом
много других. Не хочу чувствовать ответственность за кого-то, пусть лучше
отвечают за меня, а я буду дурака валять. Молодость бывает один раз в
жизни и я не хочу ее терять только потому, что мой шизанутый папаша решил
меня женить. Все. Точка. Финита! Баста!!!
   - Вы должны найти себе хороших девушек, - продолжал папаша, который
естественно не слышал протеста, прозвучавшего в моей голове. - Но найти вы
их должны не сами - человеку свойственно ошибаться, - а с Божьей помощью.
   - Это как? - поинтересовался мой старший братец. Голос его прозвучал с
таким сарказмом, что казалось яд сейчас закапает на пол и прожжет там
хорошенькую дыру.
   - Для начала вы должны перестать шалопайничать, - папаша не заметил
яда. - Потом вы возьмете и изберете себе жен способом, в основе которого
будет лежать везение.
   Удача. Божественное расположение. Ну например, вы едете в поле,
стреляете из лука, смотрите куда упадет стрела. Первая женщина, что
поднимет вашу стрелу, станет вашей женой. Боги всегда жаловали нашу
династию, так что опасаться за ценность выбора вам не стоит. Но сначала, -
папаша строго посмотрел на меня и братьев. - сначала вы должны перестать
гулять направо и налево, - папаша смерил меня испепеляющим взглядом. -
Прежде всего это относится к тебе, Ванюша.
   - А если мы откажемся? - попытался найти лазейку средний брат.
   - Я отрекусь от трона в пользу своего первого советника и лишу вас
наследства.
   Это был удар ниже пояса, все это понимали: и отец, и братья, и даже я,
хотя меня всегда считали дурнее других.
   - Я даю вам неделю времени. На следующей недели будет первая свадьба, -
папашка дал понять, что аудиенция окончена, и мы побрели к выходу.
   Следующая неделя прошла, как нескончаемо долгий ночной кошмар. Началась
она с того, что сразу после беседы с папашей мои любящие братья отметелили
меня без какого-либо повода.
   - За что? - просипел я, когда они закончили свою грязную работу.
   - Ах ты не понял? - удары посыпались новой, еще более яростной, волной,
а когда они закончили меня колотить был подведен итог. - Что бы знал когда
рот открывать, а когда не стоит. Дурак!
   Последнее замечание было особенно обидно, потому как дураком я себя не
считал, хотя и раньше слышал подобные замечания от окружающих. Душа ныла и
протестовала, тело болело от незаслуженных побоев, но это все были только
цветочки.
   Ягодки пошли, когда пришлось отказаться от баб и пьянок, и топать на
стрельбище. Из лука я не стрелял уже давно, да никогда у меня это особо и
не получалось. Тренировка тянулась мучительно долго. На утро я с трудом
встал с постели. Тело болело не только от побоев, но и от борьбы с луком.
   Тренировочки продолжались всю неделю, к концу которой я чувствовал себя
истерзанным куском мяса. Папашка вызвал нас к себе:
   - Ну вы решили? Вы готовы?
   Конечно решили, кто ж откажется от престола и такого состояния, как у
моего папашки. Так вот собрались, поехали в поле. Прискакали, спешились.
Папашка чуть не развалился по дороге, ну да хрен с ним. Мой старший братец
слезает с коня, натягивает тетиву и... Я долго смеялся. Стрела сорвалась,
пролетела несколько метров и грохнулась на землю. Баб поблизости не
наблюдалось. Дальше творилось нечто невообразимое. Я ржу, братец
материться, а сам уж