трофей и так же неспешно, как и раньше побрело по улице.
   - Ну, что уставился? - раздался над ухом голос Ивана Ивановича. -
Вылезай, приехали.
   Стас нехотя повиновался, хлопнул дверцей, спросил, когда Иван Иванович
запер машину и квакнул сигнализацией:
   - Зачем мы здесь? Что за странное место?
   - Место, как место, - Иван Иванович отвечал рассеянно, мысли его витали
где-то очень далеко. Он быстрыми шагами удалялся от машины углубляясь в
лабиринт грязных, замаранных улочек.
   - Так зачем мы здесь? - повторил Стас так и не дождавшись ответа.
   - Что ты сказал? - вздрогнул Иван Иванович.
   - Зачем мы здесь? Почему мы приехали в такое странное место? -
терпеливо повторил Стас.
   - Место... Место. Здесь собираются твои сторонники, но не все, а только
те, которые свободны, как и ты.
   Зарегистрированные сюда не ходят. Власти удавились бы если б знали, что
существует такое место и столько незарегистрированных.
   - А вы?
   - А что я? - отмахнулся Иван Иванович. - Я конечно зарегистрирован, но
этих свободных собрал именно я. Ну что ты вылупился? Собрал и место сборищ
им построил... То есть не построил конечно, а обустроил.
   - И вас никто не контролировал? Не заметил? - удивился Стас.
   - Нет. И сейчас меня не видят, - Иван Иванович остановился и расстегнул
пиджак, на ремне у него болтался, помигивая зеленой лампочкой, маленький
приборчик. - Видел? - Иван Иванович вновь застегнул пиджак. - Она гасит
сигнал чипа. Сейчас меня не найдут при всем желании, для тех, кто захочет
выяснить мое местонахождение, я дома. И не спрашивай как работает эта
фиговина, об этом знал только один человек - тот человек, который сделал
ее для меня, но он уже никому не раскроет своих секретов, - Иван Иванович
хищно ухмыльнулся. - Единственная проблема - это батарейки. Эта фигня
сажает их оченно быстро, потому у нас в запасе часа три. Давай живее.
   Стас засеменил за этим хладнокровным безжалостным хищником. Интересно,
его тоже пустят в расход, когда надобность в нем отпадет? Стас
передернулся, поежился, но взял себя в руки. Нет уж, он - другое дело. А
потом если надобность в нем и отпадет, то это произойдет очень не скоро.
   Иван Иванович резко остановился, огляделся по сторонам и нырнул в
грязный подвал. Стас замер, завертел головой, неуверенно шагнул вниз по
ступенькам.
   - Ты что, уснул? - зло окрикнул голос Ивана Ивановича из подвала. -
Давай сюда. Живо!
   Стас шагнул в дверь подвала, непроглядная тьма поглотила его чуть не с
радостным воплем. Стас спешно заперебирал ногами, с разгону уткнулся во
что-то.
   - Смотри куда прешь! - нервно рыкнул из темноты знакомый голос. - Иди
за мной.
   Глаза еще не привыкли к мраку подвала, Стас шел интуитивно, на ощупь,
на звук. Коридор петлял, вертелся, как уж на сковородке, запутывался в
хитрый лабиринт. Но только Стас привык к темноте и начал различать стены и
кучи мусора, как коридор сделал резкий разворот и ослепил Стаса светом
мощных ламп. Стас сощурился, поэтому не видел, а только слышал, как пальцы
Ивана Ивановича нащупали на стене скрытую панельку, настучали код. Стас
продолжая щурится, чуть приподнял голову, увидел, как стена отъехала в
сторону, открывая новую череду коридоров и проходов, но уже не темных и
задрипанных, а чистых, освещенных яркими лампочками.
   - Пошли! - скомандовал Иван Иванович.
   Стас шагнул за ним в светлый прямоугольник двери, и стена тут же
сомкнулась за его спиной. Стас обернулся, посмотрел на глухую стену, на
месте которой только что была дверь. Техника на гране фантастики. Сим-сим,
открой дверь, это я пришел. Стас повернулся спиной к стене и бросился
догонять Ивана Ивановича, который уже скрывался за поворотом.
   Через минуту хождения в этом подземном лабиринте Стас запутался
окончательно. Абсолютно одинаковые стены, коридоры, переходы. Коридор
петлял, разделялся на несколько, сходился в один с какими-то другими
коридорами, спускался вниз, взлетал вверх.
   Все это Стас чувствовал каким-то шестым чувством, но сказать точно...
   Да что там точно, даже приблизительно, где он находится, не мог. Иван
Иванович шел впереди неторопливо, уверенно, целеустремленно, и Стасу
оставалось только поражаться, как этот человек ориентируется в этом
безликом лабиринте, где нет ни каких-то примет, ни звуков, ни запахов,
ничего за что могут уцепиться человеческие чувства. Даже каких-то простых
законов, которым подчиняется этот лабиринт. А если эти законы и имеются,
то они должно быть абсолютно не логичны, иначе бы Стас их уловил.
   Коридор закончился тем же, чем и начался - глухой стеной. Иван Иванович
снова заелозил ладонью по стене, бесшумно появилась панелька, тихо
защелкали кнопки, с едва различимым шорохом распахнулась стена. Иван
Иванович пропустил Стаса вперед, на этот раз стена закрылась не сама, а
повинуясь очередному коду. Стас огляделся: просторная хорошо освещенная
комната, три самых обычных двери и глухая стена там, где только что был
вход. Иван Иванович прошел через зал, достал ключ и отпер одну из дверей:
   - Проходи.
   Стас повиновался, переступил порог маленькой комнатушки. Здесь была еще
одна дверь, кресло, стол, на столе комп с монитором дюймов на двадцать
пять. Стас не спеша оглядывал комнатушку, Иван Иванович запер дверь,
прошмыгнул к компьютеру, включил его и скрылся за другой дверью. Стас сел
в кресло перед компом, через несколько секунд экран осветился голубым
светом, потом компьютер натужно зажужжал, что-то догружая, экран
разделился на четыре части и показал одну и туже картинку, только с разных
сторон. Стас открыл рот и замер перед монитором. Это был огромный...
   Даже не зал, а черт его не знает как обозвать подобное помещение. С
одной стороны сиротливо торчала трибуна пока пустая, с другой наваливаясь
друг на друга в ожидании стояли люди. Много людей. Сотни, тысячи людей.
Над этой страшной толпой повис гул - люди приглушенно переговаривались.
Стас перевел взгляд на трибуну, самая обычная, но... Стас вздрогнул. Над
трибуной расположился портрет. С портрета на собравшихся серьезно и
задумчиво взирал он, Станислав Паншин.
   Скрипнула дверь, Стас обернулся. Иван Иванович хоть и был серьезен,
хитро улыбнулся, подмигнул:
   - Следи за всем, что происходит. Когда позову, зайдешь в эту дверь. Там
тебя встретят, - Иван Иванович посмотрел на экран, сделался еще более
серьезным и вновь скрылся за дверью.
   Через несколько секунд Стас увидел его на трибуне. По толпе волной
прошел гул, Иван Иванович вскинул руку, все затихло. И тогда, когда в этом
огромном зале смолк последний шепоток, когда каждый из этих
незарегистрированных, как догадался Стас, перестал шевелиться, боясь
нарушить тишину, тогда Иван Иванович заговорил. Он говорил негромко, но
голос его мощно разлетался по всему залу, слова доходили до каждого. И не
так был важен смысл этих слов, как тон, с которым все это говорилось.
Голос его ворожил, приковывал, заставлял поддаваться той эмоции, которая
требовалась Ивану Ивановичу. И зал жил по его законам. Как удалось этому
человеку обрести власть над такой толпой? Но, как оказалось, это был не
предел.
   - Свободные! - повысил голос Иван Иванович. - Сегодня свершится то, что
было предречено! Сегодня пред вами предстанет тот...
   Господи, подумал Стас, боже, какая глупость. Это же что-то полу
религиозное. Как оказывается можно прицепить социальное к политическому и
припудрить религиозным. Нет, бред. Идиотизм, я сплю. Он сильно ущипнул
себя и взвился от боли.
   Нет, это не сон. Но как же так? Неужели столько свободных, вместе с тем
изгоев, поверили в подобный бред? Ведь видно же, что все это бредятина
высосанная из пальца.
   - Этот человек, - закончил свое излияние Иван Иванович. - Как вы уже
догадались, Станислав Паншин!
   Стас поднялся с кресла и пошел к двери, в спину ему раздался такой
дикий вой, что динамики не выдержали и засвистели. Стас открыл дверь,
шагнул в коридорчик, теперь вопли неслись не сзади, а спереди. В
коридорчике Стаса ждал какой-то человек. Он всматривался в Стаса широко
распахнутыми глазами, потом заикаясь произнес:
   - Вам т-туда, - Стас шагнул в указанном направлении, и заика не
выдержал, спросил: - Вы дейст-твит-тельно Ст-танислав Паншин? Т-ТОТ САМЫЙ?!
   - Я действительно Станислав Паншин, - Согласился Стас на ходу, но что
значит "тот самый"?
   - Т-тот самый. Мессия! Человек свобод-дный. СВЕРХЧЕЛОВЕК! - заика
сорвался, всхлипнул, по его щекам потекли слезы, но то были слезы радости.
Господи, подумал Стас, как же он им головы засрал. Но как?
   Коридорчик кончился, и Стас оказался на трибуне рядом с Иваном
Ивановичем. Толпа издала такой громогласный рев, что Стас еле удержался на
ногах, в голове забарабанили отбойными молотками, слух перестал ловить не
то что мельчайшие тонкости звуков, но и вообще нормальные звуки, только
гулкий, громогласный фон и вычленяющиеся из него дикие вскрики. Иван
Иванович заорал в самое ухо:
   - Успокой их. Только ты сможешь сейчас как-то повлиять на эту толпу.
   Стас вяло вскинул руку, гул голосов, как отрезало. Наступила полнейшая
тишина. Стас пошатываясь вступил на трибуну, повинуясь какому-то импульсу,
который буквально витал в воздухе заговорил. Он говорил то, чего от него
ждали услышать, говорил с тем же спокойствием, что и Иван Иванович. Врал
без зазрения совести, но ему верили и впитывали каждое его слово, а иногда
и сами продолжали за него, начинали скандировать. Стас плохо помнил, что
говорил, плохо помнил, как его провожали, совсем не помнил, как провели по
коридорам и посадили в машину. В себя он пришел только в знакомом особняке
на диванчике.
   - Очухался? - поприветствовал его Иван Иванович. - А я уж думал совсем
загнулся. Ты чего такой бледный?
   - Голова... болит. И не варит... - пробормотал Стас.
   - Ничего, - успокоил Иван Иванович. - Они ребята хоть и шумные, но сами
все за нас сделают, когда время придет. А ты молодец, мой мальчик, не
растерялся, говорил уверенно.
   Правильно говорил, с ними так и надо. И закончил вовремя. А как ты
умудрился так здорово...
   - Не помню, - оборвал Стас. - Ничего не помню. А вот как вы умудрились
так запудрить им мозги?
   - Так же как и всем остальным. Я - политик, мой мальчик. Вешать лапшу
на уши моя профессия. Если бы я не умел этого, то уже бы лежал в могиле,
или умирал в нищете. А я...
   Он не успел закончить, в разбухшую голову Стаса ворвался раздирающий
треск. Стас почувствовал, как в голове что-то лопается, рвется, будто туда
вогнали раскаленный гвоздь. Иван Иванович подошел к телефону и легким
движением прекратил страшную пытку:
   - Слушаю... Да... Это вы меня спрашиваете?..
   Иван Иванович вышел из комнаты и плотно закрыл за собой дверь. Теперь
Стас не слышал ни единого звука.
   Собственно он сейчас был не в силах к чему-то прислушиваться, но даже
если бы и захотел, то ничего не услышал бы.
   Иван Иванович вошел в комнату через десять минут. Сел в кресло к столу,
проговорил напряженно:
   - У нас неприятности, мой мальчик, надо перестраховаться, - Иван
Иванович нервно забарабанил пальцами по столу.
   - Что случилось? - встрепенулся Стас.
   - Тебя видели недалеко от моего особняка. Мне намекнули, что я, как мэр
города, мог бы заняться отбросами общества, которые обнаглели до такой
степени, что гуляют у меня под окнами, - Иван Иванович оборвал дробь и
принялся грызть ноготь на большом пальце правой руки.
   - Что будем делать? - мрачно поинтересовался Стас.
   - Сейчас я подумаю, а после скажу, что будешь делать ты.
   - А что будете делать вы?
   - Тебя это не касается, - отрезал Иван Иванович, резко поднялся и вышел.
   Стас зло посмотрел ему вслед. Ничего, отольются кошке мышкины слезы. И
Стас сжал челюсти, да так, что зубы заскрипели, а больную голову пронзил
очередной раскаленный гвоздь.



                                   Глава 7.



   Стас стоял у стены и разглядывал надпись: "Да здравствует Станислав
Паншин - Человек Свободный! Свободу каждому! Бей "контролеров" и жидов!"
Интересно, подумалось Стасу, а евреев-то за что? Так, по привычке? Это как
раз тот самый случай затрепанного лозунга, который никогда не исчерпает
своей актуальности. В любом случае, кого бы и в чем бы не винили, а жиды
будут виноваты всегда. С ними могут конкурировать разве только хохлы и
цыгане. Хотя нет, куда каким-то цыганам до евреев. Евреи вне конкуренции.
   Подул ветерочек, Стас поежился.
   Интересно, чего он тут ждет? Иван Иванович сказал встать у этой стены и
ждать. Чего ждать? Он так и не смог этого выяснить. "Ты сразу поймешь,
когда и что надо будет делать," - только и сказал Иван Иванович.
   Стас застегнул куртку под самое горло, сунул руки в карманы. Еще чуть и
станет по настоящему холодно. Он снова посмотрел на стену. Ну кому мешают
эти евреи? Лучше американцев били, вот уж действительно паразиты. Так нет,
мы добрых американских дяденек примем как высшее благо, а своих поколотим.
Ну не совсем своих, но где теперь найдешь настоящего великоросса? Все мы
немножечко "пролетарии всех стран соединяйтесь". Так к этому и призывали
долгое время, если вспомнить историю. А если представить, что все мы от
Адама и Евы, то и вообще споры о национальностях глупы до невозможности.
   Стас повертел головой в поисках неизвестно чего, зябко передернулся.
Интересно, сколько еще стоять?
   Он обвел взглядом городской пейзаж и вдруг замер. Внутри похолодело,
захотелось бежать, но ноги вмерзли в асфальт. Стас стоял и смотрел, как
медленно увеличиваясь в размерах, к нему приближается патрульная машина с
маленькой металлической фиговиной на крыше. В таких машинах ездят те, кто
отлавливает незарегистрированных, а такие штуковины на крышах реагируют на
человека без чипа. Радиус действия пятьсот метров, кажется, мелькнуло в
голове. Подтверждая его мысли металлическая побрякушка на крыше машины
взвыла и замигала красным маячком.
   От неминуемой гибели Стаса спасло только то, что находился он в
ненавистном мегаполисе, на улицах которого всегда полно народу. Вой сирены
перекрыл хриплый голос усиленный мегафоном:
   - Всем стоять! Обнаружен незарегистрированный! Предупреждаю, любого кто
сдвинется с места, считаю преступником и уничтожаю на месте!
   Толпа замерла, люди боязливо оглядывались по сторонам. Сирена наконец
смолкла, из машины вывалились четверо в черной форме.
   - Повторяю, - сообщил один из них, и голос его, искаженный хриплым
треском мегафона разлетелся над головами прохожих. - Первый кто двинется с
места, подохнет!
   С этими словами он достал из кармана маленький приборчик и подошел к
первому попавшемуся человеку, из тех, что стояли рядом со Стасом.
Приборчик ткнулся в грудь замершему человеку, пипскнул. Патрульный
посмотрел на крохотный экран прибора, козырнул прохожему:
   - Прошу прощения, вы можете быть свободны.
   Прохожий вздохнул с облегчением и поковылял прочь, а патрульный подошел
к следующему и повторил ту же операцию. Стас подавил оцепенение,
безразлично покрутил головой, отмечая, что до угла дома метров пятнадцать.
Пришлепнут, как пить дать. Пока он развернется, пока пробежит... А с
другой стороны здесь полно народу, не будут же они стрелять в невиновных.
Не будут. Хотя, это не охранник из гипермаркета, этим закон не писан,
могут и десяток невиновных уложить, чтобы грохнуть одного виноватого.
   Патрульный неспешно, методично обходил застывших людей, тыкал им в
груди приборчиком, смотрел на экран, извинялся и шел дальше. Только что он
извинился в одиннадцатый раз.
   Стас еще раз посмотрел на угол дома, на патрульных...
   Он разворачивается, они видят это, кричат ему. Он делает пару шагов,
они соображают, что что-то здесь не так, тянутся за оружием. Он делает еще
шагов пять, они выхватывают пистолеты, а тот, что возле машины, хватает
автомат с заднего сидения. Еще три шага, они вскидывают оружие, целятся.
Несколько шагов, выстрелы...
   Стас передернулся, стряхнул наваждение.
   Лицезреть свой исковерканный труп неприятно даже в воображении.
   Патрульный козырнул и отпустил очередного перепуганного на смерть
человека. Ладно, подумал Стас, надо что-то решать. Сколько его шагов
соответствует полутора десяткам метров? А еще надо за угол повернуть.
   И что там за углом?
   Чего я жду, разозлился Стас, если не сделать что-то сейчас, то проживу
еще минут семь. Если попробовать рвануть отсюда, могу подохнуть и еще
раньше, но есть шанс дожить до пенсии. Что я теряю? Несколько минут, так
они погоды не делают.
   - Пи-и-и-ип, - пискнула машинка в руках патрульного. Тот козырнул,
открыл рот, и в этот момент Стас дернулся.
   Резко, разворачиваясь уже на бегу. Скачок, вопль в спину. Еще скачок,
еще... Хлопнула дверь машины, щелкнуло, лязгнуло железо. Спасительный угол
был в двух шагах. Стас понял, что не успевает и мысленно попрощался с
немилосердным к нему миром, но что-то внутри продолжало гнать его вперед.
   Вместо выстрелов сзади послышался шум, дикие вопли, визг. Люди падали
на землю, патрульные матерились. Стас завернул за угол. Что-то чиркнуло по
спине, вырвало клок куртки. Стас повернул голову - это был всего лишь
осколок кирпича, стесанный со стены опоздавшей пулей.
   Будем жить! Стас метнулся в переулок, как раз вовремя: патрульные
выскочили из-за угла, снова взвизгнули пули высекающие искры из стены за
спиной Стаса. А он продолжал бежать, петляя, как заяц, запутывая следы.
Проулки мелькали с неимоверной скоростью, и Стас уже не знал где
находится. Он знал только, что выигрывает расстояние в один дом, но оно
остается неизменным. Преследователи не отставали. Стас пронесся стрелой
через несколько улочек, свернул еще пару раз, потом повернул и, не долго
думая, сиганул в подъезд какого-то дома.
   Поднявшись на три лестничных пролета вверх, Стас выглянул в окно.
Патрульных было шестеро: четверо с автоматическими пистолетами, двое с
автоматами на перевес. Они пробежали, выбивая пыль из асфальта, до конца
дома, свернули в проулок. Стас несколько минут смотрел в окно, потом
бесшумно скользнул по лестнице, вынырнул из подъезда.
   - Вот он! Я его вижу! Стреляю на поражение! - Стас увидел выскочившего
из-за угла патрульного с автоматом и тут же бросился обратно в подъезд.
   - Стрелять по ногам и только в крайнем случае, - услышал Стас властный
голос поднимаясь по лестнице. - Брать живым!
   Не плохо. Живым это уже что-то, ухмыльнулся Стас перескакивая через три
ступени. Нет, попадаться к ним в руки не стоит, но раз он должен остаться
живым, значит у них появились некоторые ограничения, а для него это плюс.
Внизу хлопнула дверь в подъезд. Стас замер, прислонился к стене и
вслушался в топот.
   Их было трое. А остальные? Видимо по соседним подъездам сидят, на тот
случай, если он полезет через крышу.
   Хорошо, найдемся. Стас оскалился и, скользнув на этаж, распластался по
стене за трубой мусоропровода. Топот разделился: один вошел в лифт и
поехал наверх, другой остался внизу, а третий, грузно бухая сапогами,
поднимался по лестнице, заглядывая на каждый этаж. Он так торопился, этот
третий, что Стасу стало смешно. В этом подъезде и при таком раскладе он
хозяин положения, а этот несчастный патрульный явно торопится в могилу.
   Дверь приоткрылась. Стас видел только черное плечо и ствол автомата,
видел несколько секунд. Потом все исчезло, хлопнула дверь, патрульный с
автоматом побежал вверх по лестнице. Стас с быстротой и грацией пантеры
метнулся к двери, неслышно распахнул ее и, прежде чем она вновь долбанула
по косяку, пролетел десяток ступеней и свернул шею ничего не
подозревающему патрульному. Все произошло мгновенно, молниеносно. Дверь
грохнула и одновременно с ней бухнулся на пол труп с неестественно
вывернутой шеей.
   Один есть. Осталось пять. В первую голову надо позаботится о тех, что
находятся в этом подъезде. Верхний или нижний? Конечно верхний, он уже
видать доехал. Стас поднял со ступенек выпавший из мертвых пальцев автомат
и неслышно запрыгал наверх. Дабы у невидимых ему противников не возникло
никаких