ушками и все время натыкался на мягкую обезьяну. У обезьяны
была вырвана пуговица глаза и из "глазницы" торчал кусок ваты. Маленького
Валю это зрелище приводило в ужас. Вата из драных углов дивана торчала
точно так же.
  Лена тяжело вздохнула, взяла иголку с ниткой и принялась за работу. В
результате ее усилий вата, или чем там был набит этот диван, исчезла а на
месте дыр появились косые уродливые шрамы. Диван от этого менее сердитым
не стал, но Валентин побоялся упоминать об этом вслух, а то вдруг и
вправду за сумасшедшего примут.
  - Так тебя устроит? - отдуваясь спросила Лена.
  - Вполне, - отозвался Валентин, хотя диван ему по-прежнему не
нравился.
  - Ну вот и славно. Ты бы помог мне с вещами разобраться, а то
валяешься целый день, а работы непочатый край.


                                2.


Валентин стоял на кухне у раскрытого окна, смотрел вниз и курил.
Внизу суетились маленькие люди, по периметру крохотного дворика стояли
спичечные коробки машин. На разломанной, за десять лет, детской площадке
бегали совсем уж малюсенькие ребячьи фигурки. Валентин затянулся, пустил в
окно струю дыма. Десять лет здесь живет, а все удивляется, что с высоты
семнадцати этажей мир кажется маленьким, съеживается в десятки раз.
  Валентин затянулся в последний раз, затушил окурок и швырнул его в
окно. Бычок уменьшался на глазах до тех пор, пока не превратился в точку
исчезнувшую в гуще кустов. Вот это полет! Как быстро и как долго! Чем бы
еще швырнуть? Валентин подумал, что у человека забравшегося высоко наверх
неминуемо появляется желание плюнуть вниз. Он высунулся из окна, воровато
огляделся и плюнул. Еще один полет. Интересно, хотя занятие достойно
дебилов. Кажется чем-то подобным занимался слуга господина Д'Артаньяна у
Дюма.
  - Валя! - голос жены оторвал от маразматического занятия. - Принеси
мне пожалуйста ножницы.
  Валентин нехотя закрыл окно и потопал в комнату. В абсолютно пустой
некогда комнате, помимо дивана теперь стояла небольшая стенка, пара кресел
и журнальный столик. На стене, над столиком висела картина. Эта картина
была единственной в комнате вещью, которая не вызывала у Валентина
негативных эмоций. Как это раньше делал диван, так теперь вся комната
пугала Валентина. Он не любил сюда заходить, а если и заходил, спешил
поскорее уйти.
  Валентин залез в ящик стенки, начал копаться в его содержимом, но
ножниц не нашел, как не старался.
  - Ты ящик перепутал, милый, - заметил женский непоседливый голосок.

  - Спасибо, - поблагодарил Валентин и полез в соседний ящик.
  - Валя! С кем ты там разговариваешь? И где ножницы?
  Валентин замер, потом резко отшатнулся от ящика. Только теперь до
него дошло, что первый раз прозвучал не Ленин голос. Валентин обернулся,
но в комнате никого не было. Показалось, послышалось.
  - Ни с кем, - закричал он жене. - сам с собой.
  - Значит я никто? - непоседливый женский голосок звучал теперь
обиженно. - Фи, какой ты противный, милый.
  Валентин подпрыгнул на месте, обернулся - никого. Повернулся к
стенке, потом снова резко обернулся - снова никого. Черт, совсем нервы
расшатал.
  - Дьявол! - пробурчал он себе под нос.
  - Не ругайся, милый, - в голосе все больше сквозила обида.
  Валентин завертелся на месте, внутри сидел страх, сердце колотилось,
как ненормальное.
  - Кто тут? - хрипло прошептал он.
  - А кого ты тут видишь кроме меня?
  - Я тебя не вижу.
  - Да вот же я, прямо перед тобой.
  - Где? - Валентину показалось, что он сходит с ума, хотя чувствовал
он себя, как обычно, если не учитывать дикий страх.
  - Милый, ты что совсем ничего не видишь? Ну тогда давай на ощупь.
  Открытый ящик стенки с силой захлопнулся, хотя Валентин к нему не
притронулся. Более того, захлопнувшись он отдавил Валентину пальцы.
Валентин закричал, на крик прибежала Лена.
  - Валя, что случилось?
  Валентин беспомощно открывал и закрывал рот, его колотила дрожь, а ко
всему жуткая боль пронзала пальцы. Лена наконец увидела отдавленные
пальцы:
  - О господи, Валечка. Как тебя угораздило? Господи. Погоди, сейчас.

Лена умчалась на кухню за аптечкой, а Валентин снова услышал женский
непоседливый голосок:
  - Ну что, теперь ты меня видишь?
  Валентин поднял глаза. Из стеклянной дверки посудного отделения
стенки на него смотрело милое женское личико. Валентин судорожно
развернулся, но в комнате по-прежнему никого не было. Валентин снова
взглянул на отражение. Личико преобразилось в ехидной улыбке:
  - Ну что, милый, чего пялишься? Нравлюсь?
  Лена услышала грохот, стремглав бросилась в комнату. Когда она
вбежала в комнату, Валентин валялся на полу без сознания.


                                3.


В течении недели Валентин под любым предлогом избегал страшной
комнаты. Лене он ничего не говорил, боялся, что примет за сумасшедшего. А
может он действительно сошел с ума? Нет, не может быть. Он стоял у окна и
смотрел на маленький город, это всегда успокаивало его, но не теперь.
Внутри него копошились страхи, что-то глодало и не уходило.
  - Валя, я в магазин схожу.
  Он оторвался от окна, вышел в коридор. Лена надевала сапоги.
  - Погоди, я с тобой, - ему мучительно не хотелось оставаться в
квартире одному.
  - Лучше пока пельмени свари. Для того чтобы сварить пельмени обе руки
не нужны. Кроме того, твои пальцы заживают, так что не сочти за труд,
поставь водичку на плиту, а потом засыпь и вылови. Не так уж и трудно.
  - Хорошо.
  - Не грусти, я скоро вернусь.
  Дверь за ней захлопнулась. Валентин остался один. Он отправился на
кухню, достал кастрюлю.
  - Валюха! - на этот раз голос был мужской. Приятный мужской голос.
Это что-то новое.
  Валентин дернулся, подскочил к крану, включил воду. Струя с шумом
ударилась в дно кастрюли.
  - Валюха! Иди, поговорим, - голос звучал из далека. Из дальней
комнаты!
  Валентин увеличил напор, вода зашумела сильнее.
  - Милый, что ты там такое делаешь, что не можешь оторваться?
  Кастрюля наполнилась, вода полилась через край.
  - Валюха!
  - Милый!
  - Валентин Николаевич!
  Валентин не хотел слышать ничего кроме шума воды, но голоса
стремились переорать.
  - Не слышит, - уже тише сообщил грубый бас.
  Валентин прислушался, но голосов не услышал. Он выключил воду, отлил
излишек воды из кастрюли в раковину, вытер дно кастрюли и поставил ее на
плиту. Прислушался. Тишина. ТИШИНА! Мать ее так. Валентин, стараясь
ступать неслышно, прокрался к двери страшной комнаты, прильнул к ней ухом.
Все тоже - тишина. Какое-то нездоровое любопытство проснулось в нем. Он
знал, что пожалеет, чувствовал это каким-то шестым чувством, но рука
толкнула дверь. Ничего не произошло.
  Валентин вошел в комнату. Ничего, тишина и покой. Он развернулся,
вздрогнул. Дверь была закрыта. Раздался мерзкий козлиный смешок. Валентин
с силой дернул дверь на себя, но она не поддалась. Он нервно повернулся,
затравлено забегал глазами по комнате. Дружный хор ударил по ушам:
  - Сюрпри-и-из!!!
  Валентин заткнул уши руками, со всех сторон несся оглушительный
хохот. Потом смех стих. Валентин разжал ладони, опустил руки.
  - Милый, ты что не рад?
  - А с чего ему радоваться? - приятный мужской голос звучал со стороны
столика. Валентин пригляделся, с полированной поверхности на него смотрело
приятное моложавое лицо.
  - А почему бы и не радоваться, - воспротивилась стенка.
  - А чего радоваться, когда ты ему пальцы отдавила? Будь я на его
месте, никогда бы тебе не простил.
  - Правильно, - грубый бас со стороны дивана. - Валентин Николаевич, а
помните, как вы нажрамшись на мне отсыпались? Все бока мне отдавили, епона
мама!
  - Не выражайтесь, дорогой диван. Манеры у вас, фи! - противный
блеющий голос, дверь.
  - Не тебе учить меня манерам, - грубо огрызнулся диван. - Я все-таки
лет на пятнадцать тебя постарше. А что вы стоите, Валентин Николаевич,
присаживайтесь.
  - Спасибо, я п-постою, - пролепетал Валентин.
  - Ага! - хриплый баритон со стороны кресла. - Что я тебе говорил?
Старый скрипучий маразматик! Не фига было пружинам волю давать. А ты
молодец, Валь. Помнишь обиду. Но в ногах правды нет, садись.
  Кресло сдвинулось с привычного места, Валентин отступил, ломанулся к
двери, задергал ручку. Дверь не поддавалась. Послышался мерзкий смех, его
подхватили со всех сторон.
  - Отпусти его! - вмешалась стенка. Смех оборвался, дверь распахнулась
сама по себе. - Иди, милый, иди.
  Валентин пулей вылетел из комнаты. Ему вслед донесся женский голосок:

- Ну а вы чего развеселились, дурни? Справились? Э-эх, он же
слабенький, а вы...
  Валентин не прислушиваясь заперся в ванной.

Он не знал сколько просидел на краю ванной, глядя на воду, струей
падающую вниз, растекающуюся и скрывающуюся в дырке слива. Воду он включил
чтобы ничего не слышать, а кроме того, говорят, что текущая вода
успокаивает. Ну конечно не текущая из-под крана, но... А потом он плохо
себе представлял, что может его сейчас успокоить.
  В дверь постучали, Валентин не отреагировал, а только увеличил напор
воды. Стук возобновился:
  - Валя, Валечка, открой! - это был голос Лены, такой родной.
  Валентин выключил воду и открыл дверь. Лена бросилась на него:
  - Валя, Валечка, что стряслось, что с тобой?
  - Не спрашивай, просто бежим!
  - Что?
  - Бежим, здесь нельзя оставаться.
  Лена побледнела и отшатнулась:
  - Валя, с тобой все в порядке? Что произошло?
  - Вещи!
  - Какие вещи?
  - Мебель! Вещи! Они живые, они... они... ОНИ!
  - Валя, ты что?!
  - Леночка, ты что мне не веришь?
  - Валя, ты...
  - Нет это ты!.. Впрочем, если хочешь, то пойди и посмотри сама.
Только не входи в комнату!
  Лена уверенно пошла в комнату, Валентин посеменил за ней.
  - Не входи!
  - Поздно, уже вошла! Ну и что? Что здесь такого?
  Валентин смотрел на жену, потом взгляд его улетел дальше. Он
пригляделся к стеклянной дверки стенки. Женская мордашка весело показывала
ему язык.
  - Вон! - дико закричал Валентин. - ВОН! Смотри!!!
  Лена повернулась, но ничего не увидела, Валентин тоже уже ничего не
видел. Лена боязливо пробежала к двери и закрылась в соседней комнате.
Валентин прислушался, Лена отрывисто говорила по телефону.
  - Что она делает?!
  - Санитаров для тебя вызывает, милый.
  - Заткнись!
  - Валентин Николаич, разве можно так с женщиной?
  - Правильно, Валюха, так с бабьем и надо!
  Валентин почувствовал страшный приступ головной боли. Его скрючило,
он повалился на пол, последнее, что он слышал, был женский голосок:
  - Тебе что, плохо, милый?


                                4.


Лена шла домой, шла по лужам. Было холодно и сыро, но ей было все
равно. Валентин умер. Умер в машине скорой помощи так и не попав в
больницу. Потом было вскрытие. У него обнаружили рак головного мозга. Она
рассказала про его приступ, про крики о живой мебели. В ответ ей
недоуменно пожали плечами. Может быть раковая опухоль спровоцировала
галлюцинации? Врачи снова пожали плечами. Может он сошел с ума? Может. От
чего? А кто его знает?
  Лена шла по сырому осеннему городу и ей было ужасно плохо. Валя умер!
А ведь ему не было и сорока! Валя умер! Как же она теперь будет? Одна?
ОДНА!!! Ей стало страшно и тоскливо. Валя умер.
  Она переступила порог квартиры. Квартира опустела и стала страшной.
Она закрыла дверь и заревела. Она выла и обливалась слезами. Валя умер!

Лена кое-как доползла до кровати, зарылась в подушку и затихла. Спать
она не могла. Слезы теперь беззвучно стекали в подушку. Валя умер!


                                5.


- Эй, ребята! Вы слыхали, Валюха окачурился! - женский непоседливый
голосок.
  - Как? - хриплый баритон.
  - А у него раковую опухоль головного мозга нашли, - снова женский
голосок.
  - А это что? - грубый бас.
  - Эх ты, не знаешь! Да что с тебя взять, диван он и есть диван! -
хриплый баритон.
  - Раковая опухоль головного мозга, - снова женский голосок. - это
такая гнусная штука в башке, от которой умирают.
  - А вы знаете, что говорят? - мерзкий мужской голос похожий на
козлиное блеяние. - Говорят, что из-за этой опухоли у него чего-то
сдвинулось и были галлюцинации. Говорят, что мы и есть эти галлюцинации.
Представляете, мы ему мерещились! Ха-ха-ха!
  - А теперь мы кому мерещимся? - грубый бас.
  - Не знаю.
  - Придумала! - женский голосок. - Давайте будем мерещиться Ленке! Ей
так грустно сейчас, одиноко. Давайте ее развеселим!
  - Давайте, давайте, - приятный мужской голос с садистскими нотками. -
Соберемся и дружненько ее доконаем. Доконаем Ленку!
  - Доконаем!!!


17.01.2000.


Как дети.


- Сука!!! - отчаянный крик пронзил ночную тьму, перекрыл рев
двигателя, затем раздался пронзительный скрип тормозов. Машина
остановилась буквально в нескольких сантиметрах от споткнувшегося Бориса
Вадимыча. Он улыбнулся пьяной виноватой улыбкой и попытался подняться, но
у него ничего не вышло. Водитель тем временем выскочил из машины и
подлетел к нему:
  - Сволочь, хер собачий, что ты делаешь? - разъяренный водитель
схватил Бориса Вадимыча за грудки и поднял одним резким сильным движением.
- Ты, б...дь, паскуда, хочешь чтобы меня посадили? У меня, б...дь, двое
детей! Ты их растить будешь, мудило?
  - Изь-зини, командир, - собрав все силы выдавил Борис Вадимыч. - Я
нечаянно... иык... ой.
  - Извини? Извини?! Да я ж тебя скота чуть не сбил, тварь ты пьяная!

  - Ну чего вы шуик... ой... шумите? Я же не хотел...
  - Б...дь, я тебя сейчас приведу в чувства! Педераст сраный!
  Кулак водителя ткнулся в челюсть Бориса Вадимыча, потом его
развернуло, воротник больно врезался в шею, начал душить. Борис Вадимыч
захрипел, схватился за горло и душение прекратилось, но зато земля ушла
из-под ног, что-то больно ударило сзади, весь мир завертелся в бешеном
темпе, и Борис Вадимыч понял, что падает.
  Боль была глухая не навязчивая, и он не обратил на нее внимания. Судя
по ощущениям, он лежал на газоне. Борис Вадимыч приподнял голову и
посмотрел по сторонам. Водителя уже не было, машины тоже. Борис Вадимыч
еще раз огляделся по сторонам, убедился в том, что его противник уехал и
только тогда сообщил разбитыми губами:
  - Сам козел.
  Он попробовал подняться, но у него не получилось и он рухнул обратно
на газон. Может остаться тут? Да нет, еще милиция заберет... И потом дома
мама, ждет, волнуется. Он еще раз дернулся вверх собрав все силы и, для
начала, встал на колени. Голова гудела, к горлу подкатывала тошнота, он
чувствовал себя отвратительно, но ему почему-то было на это наплевать.
Главное сейчас было добраться до дома. Борис Вадимыч поднялся и потопал по
газону спотыкаясь и еле шевелящимся языком поминая черта.
  Только не подумайте, что Борис Вадимыч был пьяницей. Нет. За те сорок
лет, которые он прожил на этом свете он ни разу не напивался (до
сегодняшнего дня), он вообще не пил, не курил, не играл в азартные игры,
не шлялся по бабам, знакомств, порочащих его не имел, не разводился,
правда и не женился. В общем он не делал ничего предосудительного, даже
фамилия у него была какая-то праведная - Боголюбский. Он всю свою жизнь
посвятил работе и маме, с которой жил вместе все эти сорок лет. Что же
касаемо работы, то тут он уходил в нее с головой, правда ничего особенного
не добился, кроме перевода на новую должность. Именно это продвижение по
служебной лестнице сегодня он и отмечал со своими коллегами.
  Коллеги отмечали все подряд, был бы повод. Его все время приглашали
присоединиться, но он отказывался. Сегодня отвертеться не удалось. По
учреждению, в котором он работал пополз слушок: "Слыхали, а Вадимыч-то
большим начальником стал".
  - Борис Вадимыч, надо бы проставиться, - тонко намекнули коллеги и он
поперся в магазин за шампанским. Коллеги приветствовали шампанское, но
выразили расстройство по поводу отсутствия водки. Борис Вадимыч выслушал
поздравления и собрался было домой, но не тут-то было. Он долго
отнекивался, но сам того не желая оказался за столом с бокалом
шампанского. Как это произошло для Бориса Вадимыча оставалось загадкой. Он
все порывался уйти, но остался за столом.
  Вскоре шампанское кончилось и кто-то побежал в ларек за добавкой.
Борису Вадимычу было уже все равно и он покрыл шампанское водочкой, потом
шел большущий провал. Теперь же он шел домой пешком (потому что гор
транспорт уже не работал) и по газону (по известной причине).
  Тщательно переставляя ноги Борис Вадимыч добрел до конца газона и
снова вылетел на проезжую часть. На этот раз ему не повезло. Он услышал
нарастающий гул мотора, женский визг, чего-то не хватало... Ах да, не было
скрипа тормозов.
  Борис Вадимыч обернулся, увидел девушку за рулем машины. Девушка,
пронзительно визжа, бросила руль и закрыла лицо руками, Борис Вадимыч
почувствовал удар. На миг все потемнело, а потом... Потом он увидел машину
откуда-то сверху и с боку, а еще он увидел себя! Он лежал на асфальте, в
луже крови, с пробитой головой!
  Борис Вадимыч моментально протрезвел, но зрелище от этого менее
кошмарным не стало, и он потерял сознание.

Он очнулся. Вокруг него в тающей серой дымке стояли люди. Он
пригляделся: нет не люди, бесплотные они какие-то. Существ похожих на
людей было четырнадцать, все они были на одно лицо. Семеро из них были
одеты в перламутровые воздушные одеяния, остальные в такие же воздушные
наряды, только серебристого цвета.
  - Очухался, - произнес один из четырнадцати глубоким грудным голосом.

  - Извините пожалуйста, не могли бы вы сказать где я?
  - В Тайланде, - грубым голосом ответил ему другой. - Вы посмотрите на
него. Какие манеры! А знаешь, что? Засунь-ка ты свои манеры себе в жопу.

Борис Вадимыч недоуменно посмотрел на него, потом на остальных.
Перламутровые и серебристые одеяния... Белые халаты?
  - Простите, я что в больнице?
  - Ах извините, ах простите, - передразнил второй.
  - Где я? - потребовал ответа Борис Вадимыч. - Скажите, где я? Где?!

  - В гнезде, - грубо ответил второй.
  - Ладно, - одернул его первый. - это все же наша работа, так что надо
открыть глаза человеку, раз он сам не видит, что на том свете.
  - Где?! - задохнулся Борис Вадимыч.
  - В Кливленде, - вставил шпильку второй.
  Первый укоризненно посмотрел на второго, потом обратился к Борису
Вадимычу:
  - Милый, ты на небесах.
  - Перестаньте паясничать, - обрушился на них третий - обладатель
трубного голоса. - Раб Божий Борис, душа твоя принята в загробный мир,
скажи спасибо, что не распалась на атомы.
  - Спасибо, - автоматически ответил ничего не понимающий Борис
Вадимыч. - Так я что, в раю?
  - Нет.
  - Неужели в аду?
  - Хрен тебе, а не рай с адом, - хохотнул второй.
  - Вы это называете чистилищем, - мягко объяснил первый.
  - К делу, ангелы мои, - призвал третий. - Начнем, пожалуй.
  - Эй-эй, чего это вы начнете? - вскрикнул Борис Вадимыч.
  - Суд над Рабом Божьим Борисом. Посмотрите на жизнь этого человека.

Борис Вадимыч не знал, что видят четырнадцать нелюдей, но перед его
глазами промелькнула вся его жизнь, как один миг.
  - Что скажите? - поинтересовался третий.
  - Что сказать? Да будет он обречен на муки веч...
  - Погодите, погодите, - залепетал Борис Вадимыч. - Как на веки
мучные?
  - Муки вечные, - поправил первый.
  - Все равно. За что меня в ад? Я же ничего плохого не сделал.
  - А за что тебя в рай? Что ты сделал хорошего? Не мешать, это еще не
значит помогать. Для того чтобы попасть в рай надо хоть что-то сделать в
своей жизни для людей.
  - Но не в ад же. Может я ничего не сделал хорошего, но что я сделал
плохого?
  - Ты умер.
  - Это все? Извините, я что сам себя переехал?
  - Ты говоришь, что не сделал ничего плохого, что не сам себя лишил
жизни, - третий вздохнул задумчиво. - А кто пьяным вылетел на дорогу?
  - Ты еще не знаешь, зараза... - второй наткнулся на укоризненные
взгляды и поправился. - "Раб Божий", что случилось из-за тебя с той
девушкой.
  Что-то автоматически щелкнуло в мозгу Бориса Вадимыча:
  - Стойте! Если я на небесах, то где тогда Бог? И вообще, кто вы
такие?
  Неизвестно почему, но эта реплика в