л. - Нет! Я скажу... скажу. Они в
сейфе.
   - Ключ!
   - Там нет ключа, там код.
   - Код! Ну, живо!
   - Я н-не помню. Там два десятка цифр.
   Они записаны на бумажке, верхний ящик стола.
   Сергей кивнул Виктору, тот залез в ящик, потом открыл сейф и достал
несколько бумажек.
   - Они?
   - Они, - Виктор спрятал страницы из словаря в карман.
   Следователь вдруг резко изменился: лицо его покрылось испариной,
маленькие глазки перестали испугано бегать и смотрели теперь на Сергея не
со страхом, а скорее со злобой.
   - Я тебя посажу, если ты не опустишь пушку.
   - А если опущу? - поинтересовался Сергей.
   - Все равно посажу. Не в тюрьму, так в психушку. Такие как ты опасны
для общества.
   - Такие как я? А я пожалуй не опущу пистолет, а спущу курок.
   - Так все равно тебя посадят. Так...
   - Еще раз такнешь, - взвизгнул Сергей. - и я тебе яйца отстрелю.
   Дуло пистолета переползло с лица полицейского чуть ниже пояса.
Следователь задергался пытаясь держать руки поднятыми вверх, когда они
рефлекторно пытались прикрыть то место, на которое был нацелен его
собственный пистолет.
   - А теперь отвечай, - проговорил Сергей поглаживая спусковой крючок, от
чего следователь задергался еще сильнее. - Ты знаешь причину, по которой
погибли люди в этой гостинице?
   - Д-да, то есть нет... то есть... Я знаю, что люди погибли во сне из-за
самих снов, но я не знаю что это такое. Хотя говорят, что сны эти снятся
почти каждому первому, но я никогда не... НЕТ! - он дернулся, потом поняв,
что в него еще не стреляют продолжил. - мне никогда ничего такого не
снилось, я никогда не испытывал этого на себе.
   - Ах ты не испытывал! Сейчас испытаешь, - палец Сергея стал медленно,
но верно надавливать на курок. Лицо следователя исказилось в дикой гримасе.
   - Так, стоп, - вмешался Виктор. - погоди, Сережа. Если ты его сейчас...
   - Витя, я его убью. Я пришел для этого и я это сделаю.
   - Серега, не дури. Не дури, тебя посадят.
   - Меня так и так посадят, ты же слышал.
   - За что? У него нет свидетелей, а у тебя есть, то есть будут. Он тебе
не страшен. Сережа, брось. Дай сюда пистолет.
   - Нет!
   - Дай пожалуйста.
   - Нет.
   - Давай, давай. Не дури.
   - Не-е...
   Рука Сергея опустилась, пистолет выпал из ослабевших пальцев, но Виктор
подхватил его, не дал упасть.
   - Спасибо, - лицо следователя приняло более-менее нормальный оттенок,
на нем появилась злорадная улыбка. - Спасибо, друг В... Что это значит?
   Пистолет снова смотрел ему в лицо, только теперь его держала не
трясущаяся рука Сергея, а твердая рука Виктора. Пистолет не трясся, не
гулял из стороны в сторону, а стоял ровно и смотрел пугающим дулом в лоб
следователя. Полицейский ясно увидел свою смерть. Лицо его опять
исказилось, губы затряслись, на лбу появилась испарина.
   - А теперь, козел вонючий, бери бумагу и пиши.
   - Что писать?
   - Пиши: "я сделал это сам, по своей воле", дату поставь и распишись.
   - Я н-не буду.
   - Будешь.
   - Это убийство.
   - А то, что ты делаешь, это что?
   - Но я...
   - Пиши!
   Полицейский всхлипнул, взял бумагу. Руки его тряслись, буквы выходили
кривыми.
   - Все? - поинтересовался Виктор.
   - Да, да.
   - Сложи и сунь себе в карман.
   - Хорошо, вы только не стреляйте. Я все сделаю. Вы только не стреляйте.
   - Конечно не буду, - улыбнулся Виктор.
   Выстрел был бесшумным и неожиданным. Это был не пистолет тысячелетней
давности, как во сне, а лазерный пистолетик одной из последних моделей. Не
было ни звука выстрела, ни предсмертных воплей, был только короткий лучик
и шлепок тела упавшего на пол. Маленький лучик, ударивший в лицо,
превратил голову бывшего следователя в кровавое месиво.
   - За... почему? - промямлил ошалелый Сергей.
   - Чтоб тебя совесть не мучила, - бросил Виктор вытирая пистолет носовым
платком. Он быстро отер пистолет и держа его сквозь тряпку за ствол вложил
в руку трупа. Потом он прошелся тряпкой по сейфу и дверным ручкам, отпер
дверь и выглянул в коридор. В коридоре не было ни души.
   - Пошли, быстро, - скомандовал Виктор и вышел. Сергей поперся за ним
как козел на поводке.
   Виктор запер дверь вытер ручку и с этой стороны и подтолкнул Сергея:
   - Ну же, шевелись, черепаха.
   К вечеру в отеле снова начался бедлам. Кто-то нашел то, что раньше было
следователем галактической полиции и вызвал еще пачку таких следователей.
Полиция явилась с молниеносной скоростью и в угрожающем количестве. Еще не
успел все рассказать диспетчеру человек , который вызвал ГП, а в дали уже
завыли сирены (и не мудрено, ведь никто не доходил до такого, чтобы убить
полицейского вот уже сотни лет).
   К этому времени Сергей и Виктор договорились о том, что будут врать на
допросе и успели хорошенько поднабраться. Теперь они сидели и отмокали под
действием таблеток.
   Когда в дверь постучали Виктор уже почти пришел в себя.
   - Кто? - спросил он подходя к двери.
   - Полиция, - лаконично ответил приятный голос из-за двери.
   - Открываю, - констатировал Виктор, кряхтя ковыряясь с замком.
   Он вошел тихо, спокойно, не с претензией, а с дружелюбием.
   - Старший следователь Полыховски Ян Абрамович. - представился вошедший.
   - Оч-чь приятно, друг Ян. Проходите, присаживайтесь.
   Полицейский принял приглашение Виктора и уселся в кресло. Он был
молодым приятным парнем. На милом мальчишеском еще лице горели озорные
серые глаза. Пухлые губы тронула мягкая улыбка. Над верхней губой
расположились маленькие светло-русые усики. Овал лица обрамляла жиденькая
пушистая бородка и копна таких же как борода и усы светло-русых волос.
Одет он был в форму ГП, но без головного убора и форменная куртка была
застегнута не под горло.
   Вел он себя несколько расковано, но вежливо. Сергей оглядел его первый
раз критически, второй раз с нескрываемой симпатией. Не все полицейские,
оказывается, злобные хорьки, или здоровенные безмозглые жлобы, есть и
очень милые люди.
   - Что привело вас к нам, и где этот... - Виктор изобразил на лице
задумчивость. - Дик Чухридзе, - наконец сообщил он. - Так кажется?
   - Так вы ничего не знаете, огорчился Ян.
   - его убили.
   - О, Боже... - выдохнул Виктор с очень убедительным испугом в голосе.
Он бы стал великолепным актером, подумал Сергей, он сам верит в то, что
говорит. Верит в ложь, которую только что придумал, верит искренне.
   Виктор подошел к бару и щелкнул пальцами. Робот, который первое время
возмущался такой фамильярности со стороны человека, безропотно выдал три
граненых стакана и какую-то закуску. Виктор взял стакан, поднял его со
скорбным видом оттопырив локоть.
   - Вы выпьете?
   - Не откажусь.
   Виктор протянул стакан старшему следователю. Молодой полицейский принял
стакан, критически осмотрел его и поинтересовался:
   - А что это?
   - Наш фирменный напиток, - ухмыльнулся Виктор и влил в себя содержимое
стакана. Полицейский с непонятной гримасой на лице проследил за этим
процессом и попытался повторить - не получилось. Он поперхнулся,
закашлялся, глаза его полезли на лоб.
   Сергей удивленно на него вылупился, а Виктор подошел и с улыбкой
похлопал молодого следователя по спине.
   - Что за гадость вы пьете? - прохрипел несчастный парень сквозь кашель.
   - Водка фирмы "Русская", - механическим голосом подражая роботу сообщил
Виктор.
   - Боже, какая дрянь.
   - Не умеешь петь, не пей, - раздраженно вклинился в разговор робот.
Виктор подавил смешок.
   - Но зачем пить такую дрянь?
   - Дрянь, - согласился Сергей. - но она жутко эффективна, а кроме того,
- он усмехнулся. - а кроме того попробуйте выпросить что-нибудь другое у
этой электронной зануды.
   Следователь посмотрел на Сергея, на бар, снова на Сергея.
   - Пожалуй я откажусь от выпивки, - он попытался сделать серьезное лицо,
что у него в принципе не могло получиться. - К тому же я все-таки на
службе.
   - Да, - вспомнил вдруг Виктор. - так что там стряслось с нашим другом
следователем?
   - Другом? - усмехнулся Ян. - Не знаю как вам, а мне он другом не был.
Злобный хорек. Совал свой нос куда не следует и нарушал закон больше тех,
кого ловил за нарушения закона.
   В точку, подумал Сергей, и злобный, и хорек, и закон нарушал.
   - Так что с ним?
   - Выглядит это так, будто он застрелился, а на самом деле... -
следователь запнулся, с одной стороны ему нельзя было рассказывать о
деталях следствия неизвестно кому, но с другой стороны ему были очень
симпатичны эти два мужика.
   Виктор стоял напротив Яна с совершенно невинным видом и часто моргал
ангельскими глазками. Это склонило полицейского. - На самом деле
экспертиза доказала, что выстрелили ему в голову с расстояния в два-три
метра. Руки у него, сами понимаете, были значительно короче,
следовательно... - он снова замолк и уперся взглядом в стену за спиной
Виктора.
   - Вы хотите сказать, что кто-то его убил?
   - Это вы сказали, - резко отреагировал полицейский, а потом добавил
конспиративным шепотом. - хотя лично я не наказал бы убийцу, а пожал ему
руку и заплатил за его выпивку.
   Виктор отвернулся, спина его нервно подрагивала, а когда он повернулся
обратно, лицо его было красным от насильно зажатого внутри смеха, а в
глазах все еще плясали черти.
   - А позвольте спросить, что он вам сделал? За что вы его так не любили?
- спросил Сергей.
   - Он подставил меня два раза.
   - Почему? - искренне удивился Сергей.
   Ян посмотрел на него как на ребенка, который задает идиотский вопрос,
ответ на который всем давно известен и прост.
   - Потому что хотел занять мое место, я же старше его по званию.
   - Но моложе, - заметил Виктор.
   - Не на много, - смутился старший следователь, который выглядел лет на
десять младше своего настоящего возраста и жутко комплексовал по этому
поводу. - Ладно, спасибо...
   - За что?
   - За все, - серьезно ответил Ян. - я пойду.
   - Ну и что ты о нем думаешь? - спросил Виктор, как только дверь
закрылась за старшим следователем.
   - Он изменил мое мнение о ГП.
   - Хм, по крайней мере он сам поднялся к нам, а не заставил всю
гостиницу собраться в очередь под его дверью.
   Вспомнив очередь под дверью, Сергей вспомнил и прежнего следователя, а
вспомнив следователя он вспомнил и то, как тот умер. От подобных
воспоминаний желание говорить пропало напрочь, и Сергей замолчал. Виктор
тоже сидел молча и задумчиво курил, выпуская под потолок клубы дыма.
Выкурив несколько сигарет он распрощался и ушел. Сергей посидел в тишине
еще немного, потом встал погасил свет и лег на кровать. Сон пришел
быстро...
   ... Он проснулся. Было уже светло, а тут еще вдруг резко посветлело.
Сергей открыл глаза, на фоне светлого окна вырисовывалась черная фигура
Виктора. Виктор отдернул вторую занавеску и повернулся.
   - Проснулся?
   Сергей передернулся. Проснулся? А может заснул? Заснет проснется и
снова вскочит, так кажется пел Виктор. Он вспомнил вчерашние песнопения и
ему стало совестно.
   - Вить, прости, а? Я хотел как лучше.
   - Все, - отрубил Виктор. - проехали.
   Просто надо меру знать, надо думать прежде чем...
   - Кто бы говорил, - перебил Сергей. У него не было желания базарить, но
когда его незаслуженно, по его мнению, задевали, что-то начинало бурлить в
нем, закипало и рвалось наружу.
   - Одно дело пошутить, а другое - опошлять все подряд, будь то песни,
мысли, чувства, порывы... И давай прекратим этот разговор, а то опять
перегрыземся.
   - Хорошо, - Сергей замолчал и не возмутился, хотя это стоило ему
некоторых усилий. И это говорит ему Виктор? Виктор, который все время
ржет, подначивает и издевается, Виктор, который мог бы сдержаться во
многих случаях, а не риготать, как жеребец.
   Сергей поднялся и подошел к окну. За ночь выпал снег, первый в этом
году, однако он успел уже на половину стаять. Деревья стояли совсем
голыми, трава пожухла, пейзаж угнетал своим серым унынием. С забора
слетела на мокрый снег большая рыхлая ворона, посмотрела на Сергея,
сделала несколько размашистых скачков, издала хриплое, картавое
"кр-р-р-р". Интересно, кто назвал этот звук карканьем? Какое "кар", тут
вообще нет гласных.
   - Кончай крякать, буркнул Сергей себе под нос.
   Ворона замолкла, как будто могла не только услышать, но и понять
Сергея. Она скосила голову на бок, посмотрела на него умной черной
бисериной глаза, недовольно развернулась и тяжело поднявшись в воздух
улетела куда-то.
   Вот так и мы, подумал Сергей, как эта птица летаем всю жизнь, там
каркнем, тут каркнем что-то с нам одним понятным смыслом, а потом рухнем
обессиленные временем на забор, посидим, подумаем: "На что я потратил свою
жизнь? Зачем это все? Для чего? Кому это нужно?" - а на утро свалимся с
забора и окоченеем в холоде смерти. И никто не вспомнит, что мы летали
когда-то, что мы каркали что-то и не всегда умно, а иногда просто радуясь
жизни. Зачем это им, тем которые будут после? Они придут гордо вскинув
головы, отметут то, что было до них, попробуют сделать лучше, но вряд ли
изобретут что-то новое, скорее это будет старая конфетка в новой обертке,
а может и с другим названием, но суть не изменится.
   Сергей резко одернул себя, стараясь стряхнуть подступившую было
меланхолию, которая всегда приносила с собой идиотские мысли. А может это
мысли сперва приходили в голову и приводили за собой тягостное настроение?
    
 Они вчетвером вышли из гостеприимного дома, снова оставляя жилище без
жителей. Дома не должны оставаться пустыми. Если люди оставили дом, то он
умирает, а мертвый дом пугает больше, чем мертвый человек. Им ужасно не
хотелось уходить из тепла и уюта, хотя если сравнивать с комфортабельным
номером гостиницы, то этому дому было далеко до понятий "теплый" и
"уютный". Но с другой стороны, если сравнить с сырым, промозглым осенним
лесом... Если сравнить, да все познается в сравнении. И все же им было
тяжело покидать этот дом. Особенно долго Виктор прощался с гитарой. Он
несколько раз любовно перебрал струны, затем положил ее, долго с грустью
смотрел на нее то поглаживая, а то боязливо отдергивая руку. Наконец он
завернул ее в тряпочный пропыленный чехол, поставил в угол, прислонив к
шкафу и тяжело вздохнув вышел из комнаты.
   Они заперли дом, потоптались и пошли отнести ключи и попрощаться с
милыми обитателями другого дома этого городка.
   - Вы уже? - только и спросила женщина и в глазах ее стало еще больше
грусти.
   - Кто рано встает, тому Бог дает, - заметил Сергей.
   - Я в его подачках не нуждаюсь, - буркнул Виктор.
   - Витя, не богохульствуй, - тихо сказал Рик.
   - Да хрен с ним, я в него не верю.
   - Я тоже, но все равно.
   - Мы пойдем, - тихо сказал женщине Володька, как бы оправдываясь. -
прощайте.
   - А Оленька еще спит, - невпопад ответила она. - Ничего, так даже
лучше...
   Мужчины по очереди попрощались с ней и развернувшись пошли прочь.
   - До свидания, мальчики, - голос ее совсем стих и она прошептала. -
постарайтесь вернуться...
   Они прошли совсем недалеко, даже не вышли из городка, как в спину им
ударилось:
   - Стойте! - они повернулись. - Подождите. - Они смотрели на нее
запыхавшуюся, с растрепанными волосами. - Подождите, - она перевела
дыхание. - Куда же вы пойдете?
   - На фронт, - выпалил Володька.
   - Это понятно, - улыбнулась она. - а вы знаете куда идти?
   - Не совсем, - хмуро сообщил Виктор.
   - Совсем не, - поправил Сергей, который был мрачнее тучи и уж точно
мрачнее Виктора.
   - Тогда пойдем, она взяла Виктора за руку и потянула в обратном
направлении. За ними, как стая гусей, потянулись остальные.
    
 - Сама я вам мало чем помогу, - быстро говорила она на ходу. - Я знаю как
пройти на станцию, знаю город, но эти знания вам вряд ли пригодятся.
   Окрестности тоже немного знаю. Вон речка, мы в ней часто купались,
называли ее ближняя речка. Еще есть дальняя, хотя по сути и та, и другая
одно и тоже, просто одна большая река разветвляется. Кроме того есть
ближний лес, дальний лес, но это вам не интересно, а кроме того такую
географию имеет любое маленькое селение... Ну вот мы и пришли.
   Она резво пробежала вдоль обветшавшего заборчика, прошла через дворик и
постучала в затворенные ставни.
   - Дядя Гриша, - прозвенел ее голосок. - Вы дома? Дядь Гриш.
   Никто не ответил. Она снова забарабанила и опять безуспешно.
   - Может его дома нет? - высказал предположение Сергей.
   - Да дома он, дома. Просто глухой как...
   в общем слышит плохо.
   Виктор после последней реплики стал усиленно изучать доски забора, что
позволило ему повернуться спиной к спутникам и вдоволь отсмеяться.
Володька глупо гхыкнул, Рик мило улыбнулся, а женщина смущенно повернулась
к окошку, закрытому ставнями и опять принялась стучать, сопровождая
постукивание призывами появиться на свет божий.
   Не прошло и полугода, как съязвил Виктор, как появился долгожданный
дядя Гриша. При ближайшем рассмотрении "дядя" оказался маленьким щуплым
дедом.
   - Че кричишь, дочка, я ж не глухой. - сообщил он появляясь на таком же,
как и он сам, разваливающемся скрипучем крылечке. Он напоминал сушеную
рыбу: маленький, ссохшийся, с помутневшими от старости глазами и
заострившимися чертами лица.
   - Дядя Гришенька, здравствуй.
   - Здравствуй, здравствуй, - проворчал старик. - а кричать-то зачем?
   - Извини, дядя Гриш. У меня к тебе просьба, помоги этим людям. - она
развернулась и быстро пошла прочь.
   Через несколько шагов она остановилась, повернулась и добавила. - Это
очень хорошие люди. Прощайте, - сказала она, обращаясь уже к четверым
мужчинам молча стоящим в стороне.
   Она мило помахала им рукой, улыбнулась и быстро зашагала уже не
останавливаясь и не оглядываясь. Сергей молча смотрел ей в след до тех пор
пока она не скрылась из виду, а потом тихо вздохнул и развернулся к своим
спутникам. Все они смотрели в том же направлении, только дед изучающе
перекидывал взгляд с Виктора на Володьку, с Володьки на Рика и наконец
остановился на нем. Несколько секунд Сергей и дед смотрели друг другу в
глаза, потом Сергей опустил взгляд.
   - И что же это четыре хороших человека в войну по тылам шастают? -
проскрипел дед с каким-то непонятным торжеством в голосе.
   - Да мы это... - Сергей запнулся.
   - Да ты не оправдывайся. Че мямлишь? Ты толком говори.
   - Мы ехали на фронт. Наш поезд разбомбили. Мы ищем своих, - коротко и
внятно отчеканил Виктор.
   - А где искать не знаем, - с сарказмом в голосе добавил Сергей.
   Дед снова оглядел всех четверых и явно остался доволен, хотя и сказал
довольно сухо:
   - Ну ладно, заходите.
   Они опять шли по лесу, но теперь у них был компас и они знали, где идут
бои в данный момент.
   Дядя Гриша оказался школьным учителем, одним из предметов, которые он
преподавал была география, а по сему у него в доме оказались
географические карты:
   - Правда наш городишко не на каждой карте найдешь, - на старом лице
появилось мечтательное выражение. - Эх был такой славный, чисто российский
уездный городок, - и на его лице промелькнула горькая улыбка.
   А еще в его доме нашелся маленький компас, который он им и презентовал.
   Старик развернул на столе карту СССР и ткнул в нее пальцем.
   - Здесь шли бои три дня назад.
   - Откуда вы это знаете? - поинтересовался Володька.
   - По радио слышал.
   - А чего, с тех пор больше не сообщали?
   - А я знаю? - искренне возмутился дед. - Вот слушай. Я давеча включаю,
а оно молчит треклятое. Сломалось видать, а я чинить не знаю как. Вот ты,
сынок, могешь починить? Может подсобишь?
   - Я не умею, - покраснел Володька.
   И по тому молчанию, которое установилось в комнатушке стало ясно, что
починить приемник не сможет никто. Ну что ж , и на том спасибо. Они
поблагодарили деда и выслушав кучу дребезжащих напутствий распрощались с
ним, а так же с бывшим милым уездным городком.
   Золотой лес ранней осени - это красиво, приятно, хотя и навевает тоску.
Это по-пушкински. Зимний лес, одетый в белый саван снега - пушистый и
мягкий, хоть и холодный.
   Не смотря на многие недостатки он притяг