о раньше, но лучше так, чем
сопьется или повесится. Да, самое время склеивать, и кто теперь это
сделает лучше него?
   Однако решить это одно, а сделать - совсем другое дело. И вникнув во
все подробности, Виктор не нашел ничего лучше, как натрескаться вместе с
Сергеем водкой. От водки облегчение не пришло, но зато на утро пришло
похмелье. Они, как две серо-зеленые тени, спустились в ресторан и заказали
завтрак, но есть его не стали, а только выпили по две чашки остывшего кофе
и молча сидели теперь над третьими. Виктор видел и ощущал боль друга, как
свою, но помочь не мог. Просто не знал как и чем помочь.
   Сергей долго сидел погрузившись в свои страдания, бездумно блуждая
взглядом по полутемному залу ресторана.
   Наконец его взгляд остановился на Викторе, сначала бездумно, потом
сосредоточился, затем в глазах появилась мысль. Сергей казалось понял
состояние друга, но молчал. Молчал долго, потом наконец выдавил, чтобы
хоть что-то сказать:
   - Витя, а чего ты вообще ко мне пришел?
   - Когда? - Виктор выглядел непривычно мрачным и хмурым.
   - Когда я... гм, в самый неподходящий момент.
   - Ну извини, - Виктор казалось ошарашен.
   - А что мне было делать, когда в мой номер (тоже кстати в самый
неподходящий момент, ведь я там был не один и мы с ней не водку трескали)
влетает твоя Марина, бледная как смерть, и начинает кричать, что у тебя
неприятности, и что из-за них ты решил сигануть с балкона, а тридцать
пятый этаж это тебе не третий, - Виктор обиженно посмотрел на Сергея. - Ты
чего, Серый? - забеспокоился Виктор.
   Сергей не знал "что он", но у него что-то нехорошо защекотало внутри и
видок был такой, что если бы увидел себя со стороны, то обязательно задал
тот же вопрос, что и Виктор: "Чего это ты?"
   - Витя, - по слогам проговорил Сергей. - я ее уже два дня не видел.
   - Ну и что? - упрямо повторил Виктор. - она забегает и говорит, что вы
мол сидели, а тебе письмо принесли, а в письме про то, что какая-то
Наталья Сергеевна умерла, а ты... То есть как два дня?
   - А вот так, - Сергей издал какой-то ненормальный истерический смешок.
- вчера ее у меня не было и позавчера она ко мне не заходила. Сегодня я ее
тоже не видел, так что уже третий день, а вчера было два дня.
   - Что за бред? Но ведь она сама сказала, что...
   - Я не знаю, что она тебе сказала, но факт остается фактом.
   Сергей почувствовал, что он начинает сходить с ума. А может он наоборот
прозревает? Начинает прозревать. В памяти пошли всплывать какие-то неясные
оговорки, которые временами проскакивали у Марины, потом мелькнуло еще
одно воспоминание и еще одно из последних, причем очень четко и ясно.
   - Она много чего говорит, - пробормотал Сергей и, посмотрев на
ошалевшего Виктора, добавил. - Витя, ты помнишь тот день, когда мы
вчетвером бежали по лесу и наткнулись на врага, а потом ты их увел и
запутал?
   - Помню, но...
   - Мы тогда бежали долго, а потом переночевали в лесу, ожидая тебя, и ты
пришел только на другой день.
   А что ты делал днем между теми двумя снами? Ведь там был день. Ведь не
мог же ты проспать двое суток.
   - Не помню, - буркнул Виктор.
   - Вспомни.
   - Это что, так важно?
   - Это очень важно, жизненно важно. От этого может зависеть судьба
земного населения.
   - Ну ладно, - пробормотал Виктор потупясь, будто признаваясь в какой-то
постыдной слабости. - в номере я весь день просидел.
   - Что?
   - Ну да, - пробормотал Виктор еще больше смущаясь, что было не в его
характере. - сидел в номере и боялся выйти, а вдруг увижу твой труп? Так
переживал за тебя, как ты там без меня в лесу, а выйти и зайти к тебе
боялся, вдруг тебя уже нет.
   Сергей расчувствовался от этого признания, но быстро пришел в себя,
вспомнив про цель своих расспросов, задал следующий вопрос.
   - А с Мариной ты не говорил?
   - Да нет же говорю, никуда я не ходил.
   - Ну может она к тебе заходила?
   - И ко мне никто не заходил, и ни с кем я в тот день не встречался и не
общался. Сидел пиво хлестал и в игрушку компьютерную резался - все пытался
ни о чем не думать. А что?
   - Я тоже дергался из-за тебя, а она ко мне зашла и сказала, что ты жив.
   - Ну и что?
   - Она знала, что ты жив.
   - Откуда?
   - Не знаю, но думаю на эту тему.
   - Да брось, просто утешала тебя и все.
   - Нет, она знала, - упрямо повторил Сергей.
   Виктор хмуро посмотрел на друга. Чего это он? Явно нервное
расстройство. Оно и понятно - мать умерла.
   Виктор был уже не рад, что разговорил Сергея, но вдруг вспомнил начало
беседы и, ничего еще не поняв, вздрогнул. В горле пересохло, он спросил:
   - К чему ты клонишь?
   Сергей не ответил, но на лице его сменилось и смешалось несколько
выражений: боль, тоска, озлобленность, ярость, снова грусть смешанная с
какой-то теплотой и снова гнев - потом лицо его очистилось от эмоций и он
взял себя в руки. Виктор почувствовал стальную непоколебимую
решительность, которая исходила от Сергея. Он и не думал, что этот человек
может излучать столько внутренней силы.
   Сергей резко поднялся и развернулся, собираясь идти.
   - Ты куда? - остановил его голос Виктора: спокойный, ровный, без эмоций
- обычный.
   - Выяснить кое-что.
   - Я с тобой, погоди. - Виктор поднялся из-за стола и сделал шаг.
   - Нет, - голос Сергея прозвучал негромко, но властно, с металлом в
голосе.
   Виктор остановился и внешне не проявил никаких эмоций, хотя в голове
стучалась и билась, словно птица в клетке, одна и та же мысль. Господи,
неужели он на столько не разбирается в людях, ведь казалось, что знает
Сергея, как свои пять пальцев. А Сергей стоял в двух шагах от него и думал
о том, что не может быть чтобы он так изменился за последние месяцы.
   - Витя, ты меня здесь подожди, ладно, - проговорил он вдруг
извиняющимся тоном.
   - Ладно, - выдохнул Виктор с непонятным Сергею облегчением и опустился
обратно за столик. - Жду.
   - Жди меня, и я вернусь, - бросил Сергей, развернулся и пошел. Куда?
Виктору оставалось только догадываться.
   Сергей преодолел несколько этажей огромного здания гостиницы, прошел
твердым уверенным шагом по коридору и уткнулся в малоизученную дверь. Нет
с человеком, что жил за этой дверью он общался довольно часто, но он
предпочитал принимать гостей, а не ходить в гости, а с женщинами общался
только на своей территории. Ну на крайняк на нейтральной. Теперь
обстоятельства вынуждали его идти против принципа и он без стука вошел в
дверь и перешагнул порог.
   В комнате было пусто, но в ванной шумела вода и оттуда доносился
мелодичный напевающий что-то голос. Сергей посмотрел на часы и вспомнил,
что сейчас только девять утра. Желание ввалиться в ванную и устроить
разборку на месте поутихло и он приземлился в кресло. А куда спешить?
Теперь спешить некуда, теперь она никуда не денется. И он расслабился,
отдаваясь на волю воображения, которое живо рисовало варианты сцены,
которая произойдет в этой комнате в ближайшем будущем. Забегая вперед
можно сказать, что все вышло совсем не так, как представлялось. Что ж, так
всегда бывает.
   Она никуда не делась. Напевая и вытирая голову, зарывшись лицом в
полотенце, она вышла из ванной минут через пятнадцать после того, как в ее
номер зашел Сергей. Сергея она не видела, и это разозлило его, хотя он уже
держал себя в руках.
   - Привет, - сказал Сергей холодно.
   Напевание оборвалось, и Марина дернулась, услышав знакомый голос. Из
дебрей полотенца появилось еще не накрашенное, но такое же милое личико,
на нем засветилась улыбка.
   - Привет. Ты вошел, а я не слышала.
   Голос ее звучал как всегда нежно и ласково, в груди у Сергея что-то
екнуло. Именно этой ласки ему и не хватало. Но он воскресил в памяти все
события этого утра и снова похолодел. Она смотрело на его злое угрюмое
лицо и улыбка ее растворилась в испуге.
   - Сережа, что случилось?
   Сергей нервно хохотнул.
   - Случилось? Да случилось и многое.
   Например погибла моя мать, но тебя ведь это не волнует.
   - Сережа я не...
   - Что ты не? Не знала? Не ври! Ты все знала.
   - Сережа...
   - Ты знала все. Ты всегда знала все. А я-то дурак обрадовался, что ты
тоже знаешь про эти сны, про кошмарные сны, которые теперь уже реальнее,
чем моя жизнь. Думал хорошо, что не надо тебе объяснять, что не примешь за
маразматика. А потом огорчался, что ты мучаешься от тех же кошмаров,
переживал за тебя.
   - Сережа...
   - А еще я любил тебя. Я дурак, но я любил тебя, а ты... Ты... Ты, - он
захлебнулся словами, которые не могли выразить эмоций и всхлипнул, а потом
захохотал истерически и завсхлипывал, и забился в истерике.
   Она вышла из комнаты и тут же вернулась со стаканом воды. Она подошла к
нему, опустилась рядом с ним на колени и подняла на него взгляд полный
мировой скорби.
   - Да, Сережа, конечно ты прав, - она протянула ему стакан воды и
положила руку на колено. Он принял воду, нервно дернул коленом, стряхивая
ее руку, и начал давясь и всхлипывая пить. Руки тряслись, в горле стоял
ком и старался не пропустить воду, и вода проливалась, и стекала по рукам
и подбородку. Марина села на поручень кресла и стала поглаживать его, как
ребенка, успокаивать.
   - Да, конечно это я виновата, Сережа, только успокойся, - приговаривала
она и от этого пропадали неизвестно куда так четко отточенные аргументы.
   Постепенно вода кончилась, а вместе с ней пропали и всхлипы, и ярость,
и жар гнева, и предвкушение расплаты. Не осталось ничего, только пустота и
холод.
   - Холодно, - всхлипнул он в последний раз и замер.
   Ее пальцы, несущие успокоение, пробежались по его заледеневшим рукам.
Она поднялась и отошла куда-то. Скрипнула дверь старинного шкафа (весь ее
номер был обставлен в каком-то давно забытом стиле), прошлепали ее голые
ноги по полу, и на Сергея обрушилась лавина мохнатого пледа. Он вздрогнул
и съежился. Она заботливо укутала его, и он почувствовал тепло. Она снова
села рядом. Он попробовал отстраниться, но кресло было маленьким и у него
ничего не вышло.
   - А теперь ты должен выговориться, только спокойно, без нервов, а потом
я тебе кое-что расскажу.
   Он открыл было рот, но вместо слов у него вырвался очередной всхлип и
он замолк. Через какое-то время он сказал не поднимая головы:
   - Ты всегда все знала заранее, - голос его звучал неестественно глухо и
тихо. - Ты знала, что Виктор будет жить, а не погибнет там в лесу, уводя
за собой немцев. Ты знала, что умерла моя мама, и что я получил письмо
извещающее меня об этом, ты знала, что я не смогу пережить этого и
попробую покончить с собой. Ты всегда все знала наперед. А теперь я спрошу
тебя откуда ты все это знала? - он сделал драматическую паузу, только
барабанной дроби не хватало. - А все очень просто. Ты работаешь в науке -
это раз. Ты работаешь в засекреченной лаборатории - два. Ты никогда не
говорила над чем ты работаешь и у тебя есть на это право, ведь это секрет
- три. Ты всегда все знала заранее, но об этом я уже говорил. Ты знаешь о
моих снах и говоришь, что с тобой лично происходит тоже самое, хотя мне ты
ни разу не "снилась". Теперь осталось добавить немного смекалки и мы
придем к простому выводу, - он попытался сделать торжественный вид, но это
у него не получилось и он закончил. - Современная наука дошла до того, что
научилась влиять на сновидения масс, причем очень эффективно и ваша сверх
секретная лаборатория экспериментирует на населении нашей планеты. Все
просто - логика, дедуктивный метод, Шерлок Холмс и доктор Ватсон.
   - Все?
   - Все.
   - А теперь послушай, что я тебе скажу.
   только не кипятись и не обижайся. Вся твоя дедукция - чушь собачья. Я
правда не знаю, что подумала бы на твоем месте, но могу тебе сказать, что
есть на самом деле.
   - Ну соври еще что-нибудь, - вяло огрызнулся Сергей.
   - Не надо, Сережа, я никогда не врала тебе. Кое-что не говорила - да,
но врать не врала. Я не знаю эксперимент ли это или еще что-то, а если
эксперимент, то чей. Я ничего не знаю о том, как это происходит и кто за
этим стоит. Да, я работаю в секретной лаборатории, но занимаюсь я только
лишь останками внеземной цивилизации, найденными в соседней системе. - Она
говорила четко и уверенно, и Сергей хотел ей верить, но ведь его друг тоже
говорил четко и уверенно, однако это не мешало ему врать как сивому мерину.
   - Допустим я тебе поверил. Допустим. Но как тогда объяснить то, что ты
всегда все знала заранее. А ведь ты знала, а не просто утешала меня говоря
то, что я хотел слышать.
   Она смотрела на него горько улыбаясь.
   - А я и не говорю, что не знала. Я действительно знала, не все, как ты
говоришь, но многое, - она вновь посмотрела на Сергея, тот хотел что-то
сказать, но не смог, только на ничего не понимающем лице читался немой
вопрос. - Очень просто, - улыбнулась она. - я видела во сне. Я говорила
тебе, что тоже попала под влияние этой аномалии, или эксперимента, если
тебе так больше нравится. Ну вот. Это все чистая правда, только я не
сказала тебе еще одной вещи, - она замолчала, судорожно сглотнула
застрявший в горле ком. - я... я вижу эти сны заранее. Я - ясновидящая, то
есть нет, не так. Я вижу пророческие сны.
   Сергей рассмеялся.
   - Но это же абсурд. Это антинаучно!
   - Твои ночные кошмары тоже антинаучны.
   - Но этого не может быть.
   - Того, что происходит с тобой тоже не может быть, того, что происходит
с частью земного населения тоже не может быть, однако это происходит.
   - Но...
   - Что, не очень убедительно? Тебе нужны доказательства? Пожалуйста. Я
знаю, что ты получил письмо, в котором говорилось о том как умерла твоя
мать, вернее, какая-то Наталья Сергеевна, то что это твоя мама я узнала
только что от тебя, а тогда для меня это была просто какая-то Наталья
Сергеевна. Но для тебя она значила много, потому что тебя затрясло и ты
упал ничком на кровать и уставился в потолок. Глаза твои застыли, а пальцы
теребили измятое письмо. Ты лежал долго, потом ты встал, уронил письмо на
тумбочку у кровати и пошел на балкон. Там ты перекинул ногу через перила,
поколебался, потом перекинул другую ногу и опять постоял глядя вниз.
   Ты смотрел вниз, казалось, очень долго, я пыталась кричать, но язык не
повиновался, да и ты меня не услышал, ты отпустил перила и сделал шаг
вперед... А потом я проснулась. Я ничего не могла сделать, но потом
вспомнила дату, которая высвечивалась у тебя на будильнике.
   Дата и время приснились мне вместе с твоим будильником, твоим номером и
тобой самим. Зная когда и где это произойдет, я дождалась того дня и утром
два дня назад зашла к Виктору и рассказала ему все. Ну не совсем все, но
это не важно. Я знаю не только то, что произойдет во сне, но и то, что
будет на яву, я знаю не все, но кое-какие глобальные события. Я знаю о чем
вы разговаривали с Виктором меньше часа назад. Хочешь расскажу? Я могу
пересказать ваш разговор слово в слово. Я знаю когда и как умру я сама, а
также когда и как умрете вы с Виктором, вам отмерено больше чем мне.
   Сергей слушал с нарастающим интересом.
   Слушал и верил. Слова любимой женщины не вызывали теперь никаких
сомнений, а она говорила и говорила, и он слушал и не понимал как он мог
заподозрить ее в том, в чем заподозрил. Голос Марины стих.
   Молчали оба. Потом он распрямился в кресле и притянул к себе
полуобнаженную Марину. Она замерзла и была теперь холодной, будто отдала
ему все свое тепло, кожа ее покрылась мурашками. Еще бы, подумал он, в
комнате не жарко, и это ему в рубашке, свитере и под пледом, а она в чем
мать родила. Он встал, посадил ее на свое место и укутал пледом.
   - Прости меня, Мариночка. Я виноват.
   Она не ответила, и Сергей пошел к бару и заказал горячий кофе. Одну
чашку он взял себе, вторую отнес Марине.
    
 Спустя два часа он выходил из ее номера. В дверях он остановился и,
посмотрев на Марину, потупился.
   - Маришка, я хотел спросить еще одну вещь.
   - Спрашивай.
   - Я хотел просить тебя.
   - Ну что такое? - улыбнулась она.
   Он подошел к ней, обнял ее и сказал:
   - Расскажи мне про мою смерть.
   Она передернулась и отстранилась.
   - Марина...
   - Нет, - еще никогда он не слышал чтобы ее голос звучал так резко.
   - Но почему?
   - Ты не знаешь, что это такое. Ты счастлив в своем неведении. Слава
богу, что ты не знаешь как, где, когда и от чего умрешь ты сам и близкие
тебе люди. Слава богу, что человеку не дано этого знать. Ты не можешь
представить себе, что это такое, знать и ничего не мочь изменить.
   - Но я же жив только благодаря тебе.
   - Нет. Я тоже так думала и, когда подумала об этом, решила, что мой дар
или моя беда - благо, но это не так. Теперь я знаю, теперь... И зная я
ничего не могу изменить ни для тебя, ни для Виктора, ни для себя. Я ни для
кого ничего не могу сделать. Это страшно. Это мучит меня в сотни раз
больше, чем сами сны. И от этого нельзя, никуда нельзя деться ни на
минуту, ни на секунду, ни на миг.
   - Поделись со мной этим.
   - Зачем? Мне от этого легче не станет, а тебе... Для тебя это будет
лишняя нестерпимая боль.
   - Расскажи мне все про меня, хотя бы про меня. Это моя жизнь, моя
смерть и я имею право знать.
   - Ну хорошо. Ты будешь жить долго и счастливо и умрешь в роскоши
богатстве и любви. Ты умрешь любимым, уважаемым и знаменитым, но к тому
времени жизнь наскучит тебе. Твои похороны будут национальным праздником и
все будут плакать по тебе от младенца, до старика. Ты останешься в памяти
людей на века.
   - А ты?
   Она промолчала. Сергей поднял на нее глаза, а она свои опустила,
стараясь не встретиться с ним взглядом.
   - Ты меня обманываешь.
   Она не ответила.
   - Ты меня обманываешь, - тупо повторил он.
   - Да, - тихо согласилась она.
   - Почему?
   - Потому, что я тебя люблю.
   - Ты меня обманываешь, - снова повторил он.
   - Иди, Сережа, тебя Виктор ждет.
   Извелся, ведь тебя уже три часа нет. Иди.
   Сергей попытался поцеловать ее, но она увернулась. Тогда он развернулся
и вышел. Когда дверь за ним наконец захлопнулась, Марина дала волю слезам,
давно подступавшим, пощипывавшим глаза и давящим горло.
   Сергей спустился вниз, в ресторан. Виктора уже не было, за их столиком
сидел какой-то мужик лет шестидесяти. Сергей чертыхнулся и пошел по
заученной наизусть траектории. В поисках друга он зашел к Кате, к самому
Виктору, к одному их общему знакомому и наконец пришел к себе в номер.
   Виктор развалился в его любимом кресле и спал. Рядом с ним стоял стакан
и тарелка из-под огурцов. В тарелке, в натекшем с огурцов рассоле плавали
два окурка, третий, уже потухший, торчал у Виктора в зубах. Сергей грубо
толкнул его, потеребил за плечо. Виктор разомкнул слипшиеся веки,
приоткрыл сонные глаза.
   - Что?
   - Курение в постели опасно для вашего здоровья, оно может привести к
возгоранию. О пожаре звоните ноль один.
   - Так я же не в постели, - пробормотал Виктор и выплюнул давно
затухшего бычка. - И не курю, - добавил он уже своим обычным
жизнерадостным тоном.
   - Ну да, я вижу.
   Виктор приподнялся, потянулся, поинтересовался:
   - И как прошло разоблачение?
   - Никак.
   - А что она?
   - Она такой же человек, как и мы, только еще несчастнее.
   - А что ты тогда там столько времени делал?
   - Не скромный вопрос.
   - Да ладно строить из себя неизвестно что. Мы тут все свои, к тому же
живые люди. Отпялил ее, так и скажи.
   - Ничего я ее не от... - разозлился Сергей. - И вообще...
   - Да ладно, угомонись. Шутю я так.
   - Глупо и грубо.
   - По другому не умею.
   - Пошляк и циник, да еще и врешь.
   - А то, - лицо Виктора растянулось в широченной улыбке сытого кота. -
Ну ладно, может расскажешь, что вы там делали, о чем говорили и что ты
узнал?
   - Может и расскажу...
   И он рассказал все, ну почти все. Во всяком случае все, о чем здесь
было рассказано. Виктор слушал, кивал, мрачнел.
   - Ну вот и все, - закончил Сергей. - только одно меня угнетает - она
меня обманула.
   Виктор фыркнул.
   - А что?
   - Да ничего. Ты меня извини, Серега, но ты идиот. Ну чего ты так