орый раз устремился в
старческое лицо.
   - Да убери ты пушку, - взорвался старик.
   - или пристрели, но только смерть меня не страшит. Я знаю, что такое
бояться заснуть и не проснуться, более того я чувствую и понимаю твою
боль. Это твоя жена или... или не жена, не важно... У меня сын также
заснул. Ты знаешь, что такое потерять единственного сына? А мой сын...
сынок... сынуля... он... - старик всхлипнул. - Так что стреляй.
   Сергей стоял чернее тучи, на его лице наконец появилось осмысленное
выражение. Рука с пистолетом опустилась вниз.
   - Прости, - выдавил он. - я не знал и даже подумать не мог.
   Взгляд Сергея упал на остальных шестерых, сжавшихся в углу в трясущуюся
кучу. В глазах Сергея снова загорелся сумасшедший блеск.
   - Тогда я постреляю этих отморозков, - хищное дуло взметнулось вверх и
уставилось на кучку людей.
   - Зачем? - старик поднял голову, глаза его были сухими, а голос звучал
ровно и твердо. - Зачем тебе это надо? Что тебе это даст? Пойми ты
наконец, что они может еще несчастнее тебя. Да, ты потерял близкого
человека, ты можешь потерять и всех близких тебе людей, и сам можешь
каждый миг погибнуть. Да, ты чувствуешь ни с чем не сравнимую боль, когда
болит не тело, а душа, все это так. Но посмотри на них. Посмотри! А теперь
на себя. Знаешь в чем разница? Ты живешь, а они существуют. Они только
жрут и гадят. У них вся жизнь распланирована, разложена по полочкам. У них
запланировано все. У них распланированы даже любовь и наука. Ты считаешь,
что может быть запланированное счастье?
   Сергей посмотрел на тело любимой женщины:
   - Нет, - вырвалось у него, а старик продолжал, смешно потряхивая
бородкой:
   - Или ты думаешь, что может быть прогресс поставленный на конвейер?
Развитие науки запрограммированное на сто лет вперед? Это же дурь, нужна
идея, гениальная идея, а пока идеи нет это не развитие, а спланированное
усовершенствование старого. Я не знаю откуда взялось это... ну эти сны, но
я знаю только одно: кто бы и зачем это не устроил, это пойдет на пользу.
Это глоток свежего воздуха, это заставляет людей жить. А эти... Да они
даже не знают, что это такое, они не понимают и не способны понять.
   Сергей опустил пистолет. За его спиной раздался щелчок и резкий голос
произнес:
   - Брось пистолет на пол, отпихни его ногой, а затем ложись на пол, руки
за голову и не шевелись.
   Сергей повернулся, старик поднял голову.
   Оба увидели одно и тоже. За спиной Сергея вдоль стены стояло четыре
десятка молодых парней в форме ГП с оружием в руках. В лицах парней
чувствовалась решимость, пальцы на спусковых крючках, готовые в мгновение
ока разрядить грозное оружие в Сергея. Сергей посмотрел на лица полные
решимости и поднял руку с пистолетом на уровень груди.
   - Не стрелять, - голос старика разнесся по залу тихий, но мощный и
грозный. - Не стреляй, Сережа, прошу тебя, - добавил он так же тихо, но
уже более ласково.
   Это ласковое "Сережа", которое не могло прозвучать здесь в стенах этого
зала по отношению к нему никогда, а в данной ситуации и подавно ударило по
ушам, и рука Сергея дрогнула.
   - Что вы такое говорите? - прокричал резкий напряженный голос с другой
стороны, и рука Сергея снова напряглась.
   - Я сказал не стрелять, - все также тихо сказал старик и в голосе его
помимо мощи появилось раздражение.
   - Но, друг президент...
   - Не стрелять, - раздражение в голосе старика взяло верх.
   Молодой парень в форме капитана галактической полиции сделал шаг вперед.
   - Я капитан ГП, - произнес он и всем стало ясно, кто является
обладателем резкого голоса. - а кто такой президент? Даже не рядовой. Во
имя безопасности президента и его советников приказываю уничтожить
террориста.
   Сергей не стал дожидаться, когда его уничтожат. Палец его нажал на
курок. Лазерный лучик вырвался на волю и разрезал тело капитана на две
части. Он думал, что перед смертью успеет уложить еще кого-то.
   - Не стрелять, - послышался сзади вопль полный отчаяния и злобы.
   Что-то ударило по затылку, в глазах Сергея потемнело. Он чисто
рефлекторно надавил на курок, хотя знал, что не попадает и лучик уйдет в
потолок. Он почувствовал еще один удар. Это он упал и ударился о пол.
Сквозь гул в голове и темные пятна перед глазами, услышал голоса, мелькнул
старик потирающий левой рукой костяшки правой руки, потом почувствовал как
его руки за спиной сцепили наручниками. При всем прогрессе ничего более
простого и надежного, чем стальные браслеты не изобрели, метнулась в его
гудящей голове судорожная мысль. А потом он почувствовал, как его
приподняли и куда-то поволокли.
   - Подождите в коридоре, - распорядился президент и парни в форме ГП
выволокли из зала бесчувственное тело Сергея и останки своего командира.
   Когда дверь за ними захлопнулась, старик плюхнулся в свое кресло и
тяжело вздохнул. Полная женщина также резко, как и потеряла сознание,
пришла в себя и с радостью и восторгом затараторила:
   - Поздравляю вас, вы обезвредили террориста. Поздравляю, поздравляю.
   Ее поддержали остальные.
   - Поздравляю.
   - Поздравляем!
   - Какое мужество!
   - Какое самообладание!!!
   - А как вы его, а?
   Старик с силой хлопнул рукой по поручню кресла, и поток восторженной
лести прекратился.
   - Что будем делать? - дернулась борода.
   - Он слишком много знает, - подал голос мужчина с невыразительным
лицом, которому Сергей угрожал пистолетом.
   - Он слишком агрессивен. Он слишком опасен. Его надо уничтожить.
   - Это жестоко, - перебила его полная женщина.
   - Да, - поддержала ее другая значительно моложе и значительно
симпатичнее. - Мы же не ГП, мы правительство. Мы должны быть более
человечны, так что ни уничтожать, ни сажать его в тюрьму мы не должны, а
вот с... психикой у этого парня явно нелады.
   - Я предлагаю отправить его в лечебницу для душевно больных, -
поддержал ее мужчина средних лет.
   - Я предлагаю не применять к этому парню никаких наказаний, - голос
старика звучал тихо и твердо, вообще его голос не соответствовал его
внешности, особенно смешно дергающейся козлиной бородке.
   - Вы хорошо подумали, прежде чем сказать такое вслух? - подскочил
мужчина, которого чуть не застрелил Сергей, правая рука президента. - Мы
не можем оставить его живым, а о том, чтобы оставить его живым и на
свободе...
   - Выношу вопрос на голосование, - тихо сказал президент и в голосе его
впервые появились просящие нотки. - Кто за то, чтобы оставить парня в
покое?
   Советники потупились.
   - Кто против?
   Шесть рук дружно устремились к потолку.
   - Хорошо. Кто за то, чтобы отдать беднягу на растерзание гепешникам?
Трое. Против? Трое и я, четверо.
   Все.
   - Но...
   - Никаких "но". Парень отправляется в клинику для душевно больных.
   - Но есть же тюрьма. Кто за тюрьму?
   Четверо. Против? Двое и вы. И того трое. Мы победили, друг президент,
мы победили. Этот отброс отправляется в тюрьму.
   - Этот парень должен быть свободен. Мы ничего не можем сделать для
того, чтобы этот и тысячи других парней спали спокойно, так не будем же по
крайней мере доставлять им еще больше горестей.
   - Этот человек опасен.
   - Этот человек отправляется в больницу.
   Если я не могу сделать для него большего, так хоть уберегу его от
тюрьмы и спасу его жизнь от захоронения заживо.
   - Но мы...
   - Я сказал, он отправляется в больницу!
   Все, вопрос закрыт.
   Старик встал и вышел. В коридоре он склонился над телом Сергея, который
еще не пришел в себя и прошептал:
   - Прости, Сережа. Это все, что я смог для тебя сделать. Иначе они меня
растерзают. Они боятся тебя. И меня теперь тоже.
   Он поднялся и сухо бросил двум парням из ГП стоявшим рядом:
   - Доставите его в больницу вот по этому адресу. Это клиника для душевно
больных.
   - Психушка что ли?
   - Клиника для душевно больных, - спокойно повторил старик. - Врачу
знаете что сказать. И еще, передайте начальнику охраны, чтобы ни одного
человека из вашего подразделения я больше не видел. Мне не нужна охрана,
которая не выполняет беспрекословно мои распоряжения. Да, и еще, зайдете в
зал заседаний, там в кресле лежит женщина. Ее надо похоронить достойно,
так как вы хоронили бы свою жену.
   И он пошел по коридору, чувствуя, что зашел слишком далеко и переступил
грань, через которую переступать не следовало.
   В зале заседаний правительства осталось шесть человек: хмурых,
напуганных, а потому молчаливых и злых.
   - Он сошел с ума, - прошептал кто-то.
   Мужчина чуть не застреленный Сергеем не расслышал, кто именно произнес
эту фразу, но почувствовал, что он не один в этом зале думает о том, что
президенту пора на покой.
   - Я предлагаю, - сказал он пугаясь собственного голоса. - вынести на
голосование вопрос о целесообразности пребывания нынешнего президента на
занимаемом им посту.
   - Иными словами, - прощебетала молодая женщина. - вы предлагаете
сменить президента.
   - Кто за, прошу поднять руки, - вместо ответа прошипел он сквозь зубы.
   Люди боязливо задергали руками, соображая какую позицию занять.
   - Раз, два, три...
   - Нет, мне его жалко. Он сам подвержен этой аномалии, у него сын погиб.
Надо понять состояние человека.
   - Хорошо, - процедил он сквозь зубы. - Двое за, трое против, один
воздержался. Ладно, пусть так. Скоро вы убедитесь, что он выжил из ума и
ему здесь не место. Скоро, очень скоро, но будет поздно.
   Скоро, подумал он, очень скоро он будет президентом, потому что старик
долго не продержится, а он правая рука старика, да и из этих ни у кого не
хватит смелости претендовать на президентское кресло.
   Сергей провалялся в полубессознательном состоянии до самого вечера.
Когда он пришел в себя уже смеркалось. Он долго пытался понять где он и
что с ним произошло, а когда вспомнил и понял, пришел в ярость. Он оглядел
комнату злым сумасшедшим взглядом. Мягкие стены спокойного светлого
оттенка, скудная мебелишка, привинченная к полу, никаких предметов,
которые можно было бы взять в руки и использовать для того, чтобы открыть
или выломать дверь. Он дернулся было к окну, но стекло там было такое, что
не разобьешь, даже если у тебя в руках лом.
   Сергей запаниковал, задергался, а потом пришел в дикую ярость и кинулся
на окно. От удара стекло загудело, но разбиться даже и не подумало. Сергей
почувствовал злость, ярость и бессилие. Он снова кинулся на окно, больно
ударился, взвыл и пошел кидаться на стены. Он бился о стены, окно и пол,
он пинал их, он выл и орал, он страшно ругался и снова бил в стену. Это
продолжалось не долго. Он с силой вломился плечом в дверь, отбежал чтобы
ударить еще раз, но не успел. Дверь распахнулась и на него кинулись два
огромных мужика в белых халатах. Обессиливший Сергей забился в могучих
руках.
   Перед ним промелькнул третий белый халат, что-то звякнуло, мелькнул
шприц. Сергей отчаянно дернулся, но его с силой повалили, прижали к полу.
Он почувствовал легкий укол, а потом в голове опять загудело, перед
глазами закружились черные мушки. Они роились, увеличивались в размерах и
наконец слились с гулом и друг с другом в черную гудящую пустоту. Сергей
отключился. Сны не беспокоили его.
   Он пришел в себя и открыл глаза. Он лежал на привинченной к полу
кровати. Через бронированное стекло в комнату врывался яркий солнечный
свет, отражался от светлых стен, и казалось, что сама комната создана из
света.
   Он огляделся, светло и чисто. Он сел на кровати и непонимающе заморгал.
Голова его тоже очистилась.
   Очистилась не только от страхов, боли и ненависти, но очистилась и от
воспоминаний. Напрочь вылетели события последних дней. Он поднялся и
поглядел по сторонам, осмотрел себя. На нем была больничная пижама, сам он
находился в комнате с мягкими стенами и скудной мебелью привинченной к
полу.
   Солнце скрылось за облаками и в комнате стало сумеречно. Сергей
передернулся, в голове промелькнуло смутное воспоминание, но он не успел
за него ухватиться.
   Черт, да где он в конце концов? Что с ним и как он здесь оказался? И
где люди? Даже спросить не у кого. Вот если бы здесь был Виктор... Память
встрепенулась, и он как на яву увидел, как он отталкивает Виктора, как тот
отлетает и ударяется о стену, и уже обмякший сползает на пол и замирает.
Боже, да он чуть не убил его... А вдруг убил? Сергей сидел ошарашенный,
как будто допился до беспамятства, а теперь сидит и слушает рассказ о том,
что он натворил в нетрезвом виде и его трясет от того, что он узнает о
себе.
   А память все не унималась и судорожно демонстрировала ему события
последних двадцати четырех часов. Перед глазами мелькали лица, сцены
обрывки фраз. Гепешники, президент, советники президента и снова
президент, и снова гепешники, а потом белые халаты, шприц...
   Он не мог понять, что с ним произошло, как он мог все это сотворить,
что его на это толкнуло, а потом он вспомнил причину... Нет он не стал
кидаться на стены и дверь, он больше не орал, не матерился и не сыпал
угрозами, у него не было желания убить кого-то или отомстить всему
человечеству. У него не было сил на все это. В груди появилась тонкая,
жгучая, ноющая боль.
   Господи, как он устал от всего этого, как он устал жить. Он тяжело
поднялся с кровати и забарабанил в дверь. Через минуту вломились мужики в
белых халатах, схватили его.
   - Стойте, - крикнул Сергей, или только подумал, что крикнул?
   Мужики прижали его, снова, как и вчера вечером мелькнул третий белый
халат.
   - Стойте, - хотел крикнуть Сергей, но раздался только тихий, жалкий,
хриплый полушепот полувсхлип.
   - Стойте, - повторил он уже не надеясь, что его услышат, но его
услышали.
   Третий халат, лица которого Сергей разглядеть не мог замер:
   - Так ты еще соображаешь, парень? - прогудел густой женский голос с
удивлением.
   - А что не должен? - поинтересовался Сергей. После вчерашнего общения с
белыми халатами он не ждал, что ему ответят, и потому голос этот выдернул
его из болота меланхолии, в которое он погружался, и вернул его к жизни.
   - Хм... Отпустите его пока, - распорядился третий халат.
   Хватка санитаров ослабла и Сергей зашевелился. Первым делом он поднял
прижатую мощной ручищей к полу голову и посмотрел на того, с кем
разговаривал. Это была женщина лет тридцати с копной огнено-рыжих волос,
разбросанных по белоснежному халату, с милым пухлым личиком, усеянном
веснушками. Фигура ее оставляла желать лучшего: она была не полная, а как
бы это по литературней и чтобы никого не обидеть?.. О! Она была
необъятной, как карта нашей родины, решил для себя Сергей.
   Сергей поднялся, женщина скептически оглядела его:
   - Ну и чего ты в дверь стучал?
   - Вы доктор? - вместо ответа спросил Сергей.
   - Нет. Сестра милосердия.
   - А вы доктора не позовете?
   - Почему не позову? Позову, - она еще раз окинула его взглядом.
   - Ну?
   - Что?
   - Ну так может быть позовете доктора?
   - Что прямо сейчас?
   - Нет, через недельку, - разговор получался идиотский и Сергей
разозлился, но тут вспомнил где находится и испугался, что его гнев не так
истолкуют. - Конечно сейчас, - сказал он более мягко. - а когда еще?
   Она усмехнулась и пошла к двери, но что-то вспомнила, остановилась и
спросила:
   - А чего ты стучал-то?
   - Послушайте, у вас все дома?
   Она пропустила реплику мимо ушей и сказала:
   - Если что понадобится, нажми вон ту красную кнопку у двери, а стучать
не надо.
   - Мне нужен доктор.
   - Сейчас.
   Сергей не понял спрашивает она или констатирует факт и потому добавил
на всякий случай:
   - Сейчас же.
   Дверь закрылась. Он просидел минут пятнадцать в тишине и мрачных мыслях
и вернулся к тому, что к нему должен зайти врач. А может о нем забыли? Он
подошел к двери, занес кулак для удара, но вспомнил и нажал на круглую
красную кнопку. Через минуту дверь распахнулась и вошла медсестра. Одна.
Сергею это порядком поднадоело и потому лицо ее не показалось ему таким
милым, как в первый раз.
   - Что тебе еще?
   - Все тоже. Хочу поговорить с доктором.
   - Сейчас он будет. Ты тут не один. Много вас развелось ненормальных.
   - Я не сумасшедший.
   - Все вы так говорите. Жди, если не сумасшедший должон понимать. Доктор
один, а вас много.
   Снова хлопнула дверь, и Сергей опять остался в одиночестве. Он просидел
еще минут сорок, прежде чем за дверью что-то зашебуршилось и она
открылась. На этот раз вошли двое.
   Впереди шел размашистыми шагами мужчина лет пятидесяти. Слегка
вытянутое его лицо еще больше вытягивала узкая седеющая бородка, густые
кустистые брови разделяли лицо пополам, высокий лоб становился необъятным
из-за больших залысин, а сверху располагались остатки когда-то густой
черной шевелюры, теперь поредевшей и седой. Это была не благородная
серебристая седина, а грязно-пепельная. Из-под мохнатых бровей на Сергея
смотрели большие карие глаза, грустные, но добрые. Как у лошади, подумал
Сергей.
   За мужчиной семенила необъятная медсестра. Увидя ее Сергей удивился,
как вообще мог найти в ней что-то милое. Мужчина оглядел Сергея.
   - Ну-с, вы хотели меня видеть. Вот он я.
   Чего изволите.
   Сергей посмотрел на врача, перевел взгляд на медсестру и состроил
недовольную гримасу.
   - Выйдите, - обратился врач к сестре и, когда дверь за ней закрылась
предложил. - Говорите, что хотели, если я чего-то не пойму, то переспрошу.
   - Доктор, - вскрикнул Сергей, дернулся от своего крика и снизив голос
до шепота продолжил. - Доктор, я не сумасшедший.
   - Верю, я вам верю.
   Сергей с надеждой уставился в добрые глаза и заговорил быстро, тихо и
сбивчиво.
   Через полтора часа доктор вышел из палаты, где сидел Сергей. Он шел по
коридору нетвердой походкой и думал о новом пациенте и о только что
состоявшейся беседе.
   Он в норме, думал врач, с ним действительно все в порядке. Возможно
врач подумал бы, что все обстоит как раз наоборот, но он был таким же
"сумасшедшим" и знал, что это не сумасшествие. Аномалия - может быть, но
не сумасшествие.
   Несчастный парень. Жаль его, но он ничего не может для него сделать.
   Врач резко распахнул дверь в конце коридора и вошел в кабинет. В углу
сидели медсестра и два санитара.
   Они развлекались тем, что разгадывали кроссворд, вписывая в качестве
ответов на заумные вопросы нецензурную брань. Все трое жутко веселились
тому, что получалось. "Боже, с кем приходится работать," - пронеслось в
голове врача. Медсестра оторвалась от увлекательного занятия и посмотрела
на врача.
   - Ну что с этим полоумным? - поинтересовалась она игривым тоном.
   - Он абсолютно нормален. Он пережил стресс, у него была неадекватная
реакция на пережитое... а может и нормальная, как знать? В общем сейчас он
в норме.
   - Ну так выписывайте его на хрен, - подал голос один из санитаров.
   - Не могу, - голос врача дрогнул. - Вы знаете кто его сюда засунул?
   - У? - сестра ткнула толстым пальцем в потолок.
   - Угу, - угрюмо буркнул доктор. - и позаботьтесь о нем.
   - Хорошо, - сестра говорила уже с пониманием. - Общая палата со
стереовизором, прогулки, книги, фильмы.
   - Да, но никаких звонков и связи со внешнем миром и никакого
компьютера. Полная изоляция от внешнего мира. Если он... В общем если что
случится, сами знаете...
   Сергей сидел в своей палате. Теперь ему было разрешено выходить на
прогулки и посещать общую палату со стереовизором. Он мог выходить, только
смысла в этом не было. Он проговорил с врачом полтора часа, и врач понял
его, и Сергей был благодарен. Но когда в ответ он постарался понять врача
и это ему удалось, он понял, что застрял здесь на долго.
   А может это и к лучшему. Снова в голове зароились тяжелые мысли, и
снова он пришел к тому, что смертельно устал жить. Он лежал на жесткой
неуютной койке и смотрел в потолок.
   По потолку со скоростью уснувшей черепахи ползла тень, потом полыхнуло
и стемнело. День уступил место ночи, а Сергей продолжал тупо смотреть в
потолок. Темнота сгущалась, потом стала отступать, мебель в комнате заново
стала принимать очертания, и только тогда