таращишься? Твоя Марина умница. Она умна и мужественна. Она держит в себе
ядерный заряд, говоря образно, и не дает ему взорваться и уничтожить всех
вокруг. Она оберегает тебя от знания, которое невозможно пережить, а ты,
чудак с четырнадцатой буквы алфавита, обижаешься как ребенок, которому не
рассказали, что мама и папа будут делать после ужина. Ну на кой тебе
знать, что будет?
   - Надо. Это, Витенька, политика страуса.
   Засунул голову в песок и ничего не видишь и не знаешь. Ну и пусть
вокруг голод и разруха, пусть весь мир летит ко всем чертям, я не вижу, я
не знаю - мне не страшно.
   - Да это политика страуса, но иногда она очень даже хороша. И потом, не
смотря на свою страусиную политику, страусы живы и до сих пор бегают по
пескам, а не вымерли, как мамонты или динозавры.
   - Но я хочу знать о себе все, - упрямо повторил Сергей, и в голосе его
прозвучали какие-то бараньи нотки.
   - Зачем? Чего интересного в том где, как и когда ты помрешь? Если уж на
то пошло, то интереснее знать, что будет после.
   Сергей усмехнулся.
   - Нет, - строго сказал Виктор. - Я не о жизни после смерти, я не верю
ни в бога, ни в загробный мир. Я говорю о том, что будет здесь после твоей
смерти, здесь на земле, среди людей. Понимаешь?
   - А ничего не будет. Все будут жить, как жили и все. Не смотря ни на
что, жизнь продолжается. Уходят великие умы, великие мастера, и что? О них
никто и не вспомнит, а о тебе поплачут два-три человека и тоже забудут.
   - Нет, не скажи. Смотря как ты будешь жить. Надо делать все, чтобы о
тебе помнили, и не только твои родные и друзья, но и твои потомки, и не
только твои. Надо оставить после себя след в истории, память.
   - Ну да, - хмыкнул Сергей. - Величайший вор и философ тридцатого века,
жертва пьяной акушерки и не изученной аномалии известный, как Виктор,
фамилия утеряна из-за конспирации.
   - Ну тебя.
   - Нет, Витя, мне до фонаря, что будет после моей смерти, меня тогда уже
не будет. Мне интересно, что будет дальше, до того, как я сыграю в ящик. И
мне не безразлично, как это произойдет.
   Сергей умолк, Виктор окинул его взглядом, заметил скептически:
   - Не пойму, что она в тебе нашла.
   Другого такого болвана поискать надо.
   Сергей надулся и решил обидеться.
   С тех пор прошло полтора года. С Виктором он помирился быстро. Да
собственно он всегда с ним быстро мирился. Шли дни и ночи. Сны по-прежнему
преследовали его и не всегда они были безопасны. Но он уже успел
привыкнуть и к холоду и сырости, и к жаре, и к голоду, и к тому, что не
смотря на все вышеперечисленное он должен был он должен был защищать
страну, которая осталась только в этих снах, но не стала от этого менее
дорогой. И он защищал родину от государства, которое тысячу лет спустя
стало неотделимой частью его родины, Евроазиатского союза планеты Земля.
Он еще раз попал в госпиталь, но на этот раз с совсем легким ранением. Вот
и все, что произошло с ним в той жизни, которая протекала, когда он
засыпал.
   Да, где-то через две недели после получения письма от Светки, он
получил такое же письмо во сне. Ему сообщили во второй раз, как умерла его
мама. Проснувшись, он поперся к Виктору и со словами: "А я свинья ей даже
не написал ни разу," - нажрался в лоскуты.
   В его реальной жизни (хотя он уже сомневался какая жизнь наиболее
реальна) тоже все текло более менее плавно. Боль, которую вызвала смерть
матери поутихла и он снова почувствовал вкус к жизни. Он с удовольствием
проводил время в компании Виктора с Катей. Он любил Марину, которая с
каждым днем все реже улыбалась и все больше молчала, оставаясь наедине со
своими мыслями. Что-то угнетало ее, но временами на какой-то короткий
момент она становилась веселой и беззаботной, как бы на зло судьбе. А
вечером, после бурного веселья, она зарывалась лицом в подушку, или
утыкалась в его плечо и ревела.
   Он еще пару раз пытался завести с ней разговор на угнетающую ее и
волнующую его тему, но ничего не добился, кроме слез с ее стороны. И он
прекратил попытки.
   Кроме того он сдружился с Яном, тем самым старшим следователем, который
пришел на смену застреленного.
   Они очень мило общались, но их отношения не стали настолько близкими,
чтобы посвятить другого в то, что оба одинаково мучатся засыпая.
   Правда все это читалась в глазах и выражениях лиц, но в слух так никто
ничего и не сказал.
   Полиция по-прежнему из отеля не выезжала и никого не выпускала, хотя
некоторые уже начинали возмущаться. За последние полтора года по
неизвестным причинам погибло еще около восмидесяти жителей отеля.
   В тот вечер они сидели в номере Сергея вчетвером: Виктор, Катя, Марина
и сам Сергей. После крепких напитков перешли на крепкий кофе, то что кофе
пьется на ночь никого не смущало. Они сидели и весело трепались, они были
счастливы.
   Потом Виктор и Катерина откланялись и ушли. Марина помогла ему привести
номер в порядок и пошла на выход.
   Он остановил ее, развернул и притянул к себе.
   - Мариночка, останься а? - выдохнул он после долгого поцелуя.
   Она улыбнулась и опустила глаза:
   - Нет, Сережа, не сегодня.
   Он игривым движением подхватил ключи от номера и пьяно подмигнул ей.
   - Ну тогда я пойду с тобой.
   - Нет, Сережа, не сегодня, - Повторила она и улыбнулась, но уже не
счастливо, а вымученно.
   - Ну, Мариночка, - заканючил он, а потом с наигранным страданием
добавил. - Ну хорошо, иди, а завтра утром я к тебе нагряну.
   Она рассмеялась.
   - До свидания, любимая, до утра, - он попробовал поцеловать ее, но она
увернулась и нарочито подставила щеку. Он чмокнул ее в подставленную щеку.
   - До завтра.
   - Прощай, Сережа, - она смотрела ему прямо в глаза долго и пристально,
будто изучая бушующее в глубине этих глаз пламя жизни, потом ее взгляд
нежно прошел по всем чертам и черточкам его лица и остановился на каждой в
отдельности. Он в ответ ощупал ее взглядом и улыбнулся. Она тоже
улыбнулась и шагнула в сторону двери, потом снова обернулась и окинула его
взглядом: такого поддатого, веселого и счастливого, вышла. Дверь за ней
захлопнулась.
   Сергей прижался щекой к дверной обивке и прошептал:
   - До завтра, любимая.
   Ему никто не ответил, но он не обратил на это внимания. Он был по
настоящему счастлив, впервые за очень долгое время. Под действием выпитого
и простого человеческого счастья, понятного всем и каждому, ушли куда-то
все горести и страхи, унесли с собой боль. Он был по настоящему счастлив.
   Он поднял гудящую голову, оторвался от двери, которую подпирал и
шатаясь дошел до кровати. Он завалился не раздеваясь и не включая света,
единственное на что его хватило, так это скинуть один ботинок.
Соприкоснулся с кроватью он уже почти спящим, а почувствовав под собой
мякоть подушки и матраса, поверх которого лежало одеяло и покрывало, он
расслабился и тут же заснул.
   Если очень хорошо вечером, то будет очень плохо утром, это закон. Много
хорошо, это тоже плохо.
   Он поднял гудящую уже по-другому нежели вчера голову. Комната
пошатнулась, а к горлу подпер неприятный комочек. Кроме того он
почувствовал, что еще вчера отлично сидящая рубашка, сейчас неприятно жмет
в вороте. Он дернул воротник рукой, тот не расстегнулся. Тогда он дернул
сильнее. Пуговицы брызнули в сторону, с соответствующим звуком прокатились
по полу. Рубашка испорчена, но жить стало чуть легче. Сергей чертыхнулся и
полез рукой в тумбочку. Не вставая с кровати, он обследовал ящик тумбочки,
но нашел лишь пустые упаковки от таблеток, которые там искал. Он отшвырнул
тюбики и длинно трехэтажно выматерился, благо этому он уже научился.
   Ну что ж, придется идти к Марине в таком виде и просить таблетку у нее.
Собственно и просить не придется, она его увидит и сама отсыпет ему целую
горсть, только б выглядел, как человек, а не как пропитая обезьяна.
   Он поднялся с кровати. Оказалось, что когда он лежал и не двигался ему
было значительно лучше. Сергей сделал несколько шагов, наткнулся на
ботинок, сиротливо лежащий возле бара. Как он сюда попал? Сергей
наклонился, к горлу подступила тошнота. Он поднял ботинок и резко, как ему
показалось, выпрямился.
   Ботинок он надевал стоя как цапля на одной ноге, вторую подогнув. Его
шатало. Он поразился, как это цапля не падает. Ботинок наконец наделся, и
он пошел к двери, шаркая и спотыкаясь о шнурки, которые поленился завязать.
   В коридоре было как всегда прохладнее, чем в номере, и Сергей несколько
пришел в себя. Он постоял, подышал и шаркающей походкой поперся к Марине.
   Он без стука открыл дверь и шагнул в номер. Про похмелье он забыл
сразу. Она лежала на полу в луже крови спиной вверх. В светлых волосах
запекшиеся комочки крови и что-то большое темное чего там никогда не было
и быть не должно.
   Он не чувствуя под собой ног сделал несколько шагов, нагнулся и тронул
ее за плечо. Она не шелохнулась.
   Он осторожно сел рядом и аккуратно перевернул ее. Голова ее откинулась
ему на руку, волосы рассыпались пышной волной. Сергей посмотрел ей в лицо.
Она казалось просто заснула. Спокойное выражение лица, даже какое-то
облегчение. Глаза закрыты, а чуть выше глаз и между ними аккуратная
дырочка, да даже не дырочка, а...
   Он зажмурился и запрокинул голову.
   Хотелось заплакать, но чертовы слезы почему-то не текли. Он провел
рукой по мертвой щеке, волосам. В горле родился и вылетел наружу
нечеловеческий хрипяще-булькающий рык или стон. Звук разнесся по
опустевшей вдруг комнате, отразился от стен и вернулся к нему, ударил в
барабанные перепонки. Он дернулся. Он почувствовал полную пустоту и
одиночество. Он понял, что потерял смысл жизни. Сергей снова попытался
заплакать, но глаза высохли, и он взвыл. Он выл, хрипел и ревел, он гладил
и тряс ее остывшее тело, как будто это могло воскресить ее.
   Потом его пробрал мороз до самого костного мозга. Слез все еще не было,
но вой и рык сменились всхлипами и его затрясло. Все его тело не
напряженное и не расслабленное пришло в движение, потом он замерал, потом
его тело опять сотрясала судорога. Наконец он всхлипнул в последний раз и
застыл. Глаза его остановились, комната поплыла и потеряла очертания и...
   Он увидел ее улыбающееся, чуть грустное лицо.
   - Прощай, Сережа, - прошелестел ее голос в его голове.
   И она чуть отдалилась, отодвинулась, окинула его взглядом и...
   Он уткнулся в ее спящее вечным сном лицо с крохотным пятнышком на лбу.
Он осторожно опустил ее на пол и снова хрипло булькающе взвыл. Протяжный
вой повис под потолком и растворился в мякоти занавесок на окнах.
   Почему же ты мне не сказала?
   - Это я виноват, любимая, прости меня.
   Прости, - прошелестел по комнате его хриплый шепот.
   Он вдруг разозлился на себя, потом на тех кто виноват в этой смерти
равно как и в тысячах других, хотя плохо себе представлял, кто в этом
виновен, а потом его уже не злость, а ненависть распространилась на всех
окружающих, на весь мир, на тех кто посмел выжить, когда ОНА умерла.
   - Я отомщу, - проорал он уже во весь голос страшно и угрожающе. Этот
вопль не простреленной на вылет, а изорванной в клочья души мог ужаснуть
любого, но его никто не услышал кроме самого Сергея, а тому уже было все
равно. Он жестоко оскалился своим мыслям, которые приобретали уже
материальную оболочку и сделал шаг к двери, но остановился.
   - Прости, любимая, - в глазах его мелькнул сумасшедший блеск. Раньше
ему часто приходил в голову вопрос, что чувствует или о чем думает
сумасшедший, теперь ему об этом не думалось у него были другие насущные
проблемы. Сергей осторожно поднял на руки труп и пошел в ему одному
известном направлении.
   В дверях он столкнулся с взволнованным Виктором. Виктор расслабленно
вздохнул, улыбнулся, но потом увидел его ношу и побледнел как мел.
   - Сереж-жа, - пробормотал он.
   Если бы Сергей был вменяем он может и удивился этому заикающемуся
бормотанию, но он только бешено сверкнул глазами и прорычал:
   - Убирайся!
   - Сергей, я...
   - Вон! Ненавижу! - и Сергей выдал жуткое ветвистое ругательство,
которое не позволил бы себе никогда, даже в мыслях.
   - Серега...
   Сергей по-волчьи прорычал что-то нечленораздельное и дернул плечом,
отпихнув Виктора с дороги. Трудно сказать откуда в нем взялась такая сила,
а может Виктор просто не ожидал удара. Виктор отлетел, пытаясь удержать
равновесие, но запутался в собственных ногах и рухнул, ударившись головой
о стену. В голове загудело, перед глазами поплыло, и уже обмякшее тело
Виктора сползло по стене на пол.
   Сергей, казалось, не обратил на это никакого внимания и продолжил свой
путь.
   Следующее препятствие обезумевший Сергей встретил в лице молодого парня
в форме ГП. Тот стоял у входа и следил за тем, чтобы никто не покинул
гостиницы не законным путем.
   Сергей шел напролом не замечая никого вокруг.
   - Эй, парень, - окликнул его гепешник. - Парень, ты... - лицо гепешника
удлинилось, когда он понял, что несет нарушитель.
   Надо отдать должное гепешнику, он быстро совладал с собой и выхватил
пистолет. Аккуратная лазерная игрушка со скрытой в ее утробе
необыкновенной убойной силой посмотрела на Сергея.
   - Руки за голову... Нет, положи ее! Руки за голову, лицом к стене и не
шевелись, одно лишнее движение и ты труп!
   Сергей остановился и тупо посмотрел на полицейского, тот сделал
подбадривающее движение пистолетом, мол давай, продолжай в том же духе.
Сергей осторожно опустился на одно колено, нежно опустил тело Марины на
пол и осторожно поднялся, сделал шаг в сторону.
   - Ну вот, - сказал довольный гепешник. - а теперь руки за голову, лицом
к сте...
   Резкий удар швырнул ничего не подозревающего полицейского на пол.
Пистолет вывалился из его руки, он ухватился за разбитое лицо и попытался
подняться. Сергей ударил его ногой в живот, пресекая попытку и довершил
начатое резким ударом ноги чуть ниже пояса. Бедный парень скрючился и
захрипел, пуская ртом кровавые пузыри.
   Сергей с безразличным видом поднял с пола пистолет, сунул его в карман
брюк, затем с нежностью и чрезмерной бережностью поднял тело Марины и
покинул гостиницу.
   Кто по мнению простого человека виноват во всех его бедах кроме него
самого?
   Сергей двинулся к древнему архитектурному ансамблю, где вот уже сотни
лет обитало правительство.
   Как Сергею удалось проникнуть на охраняемую территорию осталось
загадкой. этого не знал никто и даже сам Сергей в последствии не мог
вспомнить как ни старался.
   Засекла его аппаратура в коридоре правительственного здания, но было
уже поздно, он ввалился в зал заседания правительства. Семь человек,
представляющие собой правительство Евроазиатского союза планеты Земля, а в
данный момент представляющие собой довольно жалкое зрелище повернулись к
двери, когда та захлопнулась за Сергеем.
   - Как вы посмели? Кто вы? - воскликнул пожилой мужчина, театрально
жестикулируя. Самой примечательной чертой его лица, которая бросилась в
глаза Сергею была бородка. Бородка смешно подергивалась в такт словам,
которые произносил старик.
   - Волков Сергей Александрович. Две тысячи девятьсот восьмого года
рождения. Родился такого-то числа такого-то месяца в такое-то время в
двадцать девятом роддоме города... - голос был неприятно механическим, это
компьютер наконец сопоставил хранящиеся в нем данные с данными полученными
в коридоре.
   - Родители: мать - Волкова Наталья Сергеевна. В девичестве...
   - Заткнись, - прервал механические излияния старик со смешной бородкой.
   Сергей не обратил на этот диалог, как и на адресованный ему ранее
вопрос ни малейшего внимания, он ногой выдвинул из-за стола, за которым
сидели семеро кресло и уложил в него Марину.
   - Кто эта женщина? - спросил мужчина помоложе. У него было совершенно
не примечательное лицо.
   Сергей посмотрел на любимые черты.
   Светлый локон свалился на лоб Марины и закрыл пулевое отверстие.
   - Моя жена, - тихо ответил он.
   - Что с ней? - почему-то тоже шепотом спросил мужчина.
   - Спит, - Сергей сунул руку в карман и наткнулся на уютно устроившийся
там пистолет. Лицо Сергея казалось озарилось изнутри, так как будто в его
голове кто-то зажег лампочку.
   Он плавным движением выхватил лазерный пистолетик и ткнул его в лицо
мужчине, который приставал к нему с расспросами.
   - Что в-вы делаете? - взвизгнул тот.
   Сергей не слышал того, что ему говорят, а продолжал начатый монолог:
   - А почему она спит, - голос Сергея был подобен раскату грома. - мы
сейчас узнаем.
   В зале установилась тишина, семеро замерли. Сергей оглядел их безумным
взглядом, повел пистолетом из стороны в сторону. Пистолет пробежался
хищным дулом по членам правительства, задержавшись хоть на секунду на
каждом и вернулся к мужчине, который больше не пищал, а замер, застыл,
окаменел, только глаза еще жили на его лице и в глазах этих были страх и
мольба.
   Сергей захохотал. Безумный смех разнесся по залу, отразился от стен
гулким эхом, вернулся назад. Сергей вдруг резко перестал хохотать и
забормотал под нос:
   - Сейчас. Сейчас-сейчас. А то народ мрет, как мухи... по всей стране, а
они странички из книжек в библиотеке дергают, секреты у них. Устроили тут
тайны мадридского двора. Ну ничо. Ни-че-го! Будут вам секреты. Сейчас на
себе попробуете, что это такое, когда боишься заснуть и не проснуться.
   Рыхлая полная женщина с некрасивым лицом всхлипнула и осела в кресле.
   - Чего это она? - удивился Сергей.
   - Потеряла сознание, - объяснил старик со смешной бородой.
   - А-а-а, - протянул Сергей. - А чего так быстро?
   Старик пожал плечами. Этот жест почему-то взбесил Сергея и пистолет
уперся в голову с трясущейся бородкой. Кто-то вскрикнул. Сергей
ухмыльнулся.
   - Ты тут у нас самый главный? Вот и объясни, как это понимать.
   Старик поник, потом набрал в легкие побольше воздуха и зашевелил
бородкой:
   - Ты, друг, спроси чего полегче. Я не знаю.
   Сергей подошел ближе. Пистолет ткнулся в грудь старика, скользнул по
горлу, приподнял бородку и дернулся кверху, уперся в лоб. Старик едва
заметно вздрогнул.
   - Ты не знаешь? Ты глава правительства, и не знаешь? Хрен ты старый,
если не ты, то кто? - Лицо Сергея замерло и тут же на нем проступило
понимание. - Так ты же совсем ничего не знаешь, сейчас я тебя просвящу.
   Палец Сергея нарочито медленно приблизился к спусковому крючку и слегка
надавил на него. Старик сидел спокойно, только слегка прикрыл глаза, но ни
один мускул на лице его не дрогнул. Сергей еще чуть прижал курок, а потом
резко опустил пистолет. По залу пронесся вздох облегчения, казалось даже
стены громко выпустили воздух из своих каменных легких и только старик со
смешной бородкой не шевельнулся. Он сидел спокойно и недвижно и в нем
чувствовались сила и мудрость. "Памятник, монумент, каменное изваяние," -
пронеслось в голове у Сергея.
   - Ты не боишься? - удивился Сергей.
   - А чего мне бояться? - вопросом на вопрос ответил старик.
   - Ну как же? У меня пистолет и я могу выстрелить. Вон посмотри на них,
- Сергей ткнул дулом в остальных членов правительства.
   Старик повернул голову. Да, жалкое зрелище. Все шестеро сидят и
трясутся, лица бледно-зеленые с подергивающимися щеками и веками,
искаженные страхом. Этот, его правая рука, в которого пистолетом тыкали
весь в испарине, хорошо хоть не обоссался, а толстуха как брякнулась, так
и лежит недвижимо.
   - Друг Волков...
   - Не называть меня другом! - рявкнул Сергей. - Я тебе не друг.
Развелось друзей, понимаешь ли, а на проверку, так каждый первый готов
меня засадить в психушку, за решетку, а то и просто похоронить живьем.
Засунуть в ящик и пустить в пояс астероидов.
   - Откуда он знает? - воскликнул кто-то.
   Старик вскинул руку и вновь наступила тишина.
   - Ну хорошо, парень, - снова задергалась смешная бородка. Не хочешь
быть другом, не надо, хотя если ты и сможешь найти здесь друга, то это я.
Ты говорил, что я не понимаю тебя и не боюсь. Не боюсь - да, но знай, что
никто не сможет тебя понять лучше меня.
   - Ты самоуверен, - пистолет Сергея в кот