, нашли допотопный фотоаппарат.
   - А это вообще может работать? - Спросил Клюв.
   Виктор повертел странную конструкцию, что-то нажал, чем-то щелкнул.
   - Да вроде работает, и пленка есть, - прокомментировал он свои действия.
   - Ура! Тогда пошли наверх, - обрадовался Клюв.
   Опять поднялись наверх, на пол полетели грязные, пропотевшие
гимнастерки. Они по очереди облачались в то, что когда-то было фрачным
костюмом, напяливали цилиндр, фотографировались, переодевались. Они
веселились.
   Веселье кончилось на утро.
   Оно оборвалось лающей командой, автоматной очередью и последним криком
боли. Сергей выглянул в окно, на улицу, туда, куда только что вышли Брюзга
и тот четвертый, имени которого Сергей не помнил. Их больше не было. Те,
кто еще вечером веселились, влезая в костюм и валяя дурака с тростью и
цилиндром, лежали теперь серыми тушами на грязной земле.
   Сергей подскочил, побежал вниз, к Виктору. Комнаты промелькнули перед
ним, ступеньки бросились в лицо, пронеслись размытой рябью. Сергей чуть не
растянулся на лестнице, но удержался, а ,перепрыгнув через последние пять
ступеней, налетел на Клюва.
   - Куда летишь? - рыкнул Клюв.
   Сергей не успел ответить, неизвестно откуда появились Виктор и Демон.
   - Там не выйти, - бросил Виктор на ходу.
   - надо пробовать с другой стороны, через окна.
   Сергея развернуло и понесло. Не сразу, но понял, что Виктор схватил за
руку и тащит за собой, начал шевелить ногами. Клюв, бегущий впереди,
кинулся к окну, в последний момент свернул, грохнулся на пол. Остатки
оконного стекла влетели в комнату вместе со свинцом автомата, посыпались
Клюву на голову. Клюв откатился, смахнул мгновенно выступившую кровь с
поцарапанной щеки, отполз от окна.
   - Рус, сдавайс, - крикнули с улицы.
   Сергей беспомощно посмотрел на Виктора, тот хищно ухмыльнулся. Клюв
поднялся на ноги, отвесил в сторону окна непристойный жест:
   - Вот вам, суки!
   "Суки" не поняли или не услышали. Из-за окна снова послышался голос:
   - Рус, сдавайс. Мы хранить ваш жизн.
   - Сдавайтесь, ребята, - ухмыльнулся Виктор.
   - Ага, сейчас. С чего это?
   Виктор посмотрел на Клюва, процитировал с страшным акцентом:
   - "Они хранить ваш жизн", разве не понятно?
   - Манал я их во все дырки с их обещаниями, - огрызнулся Клюв и начал
зло постреливать в разбитое окно. Попадал он в кого-нибудь или нет видно
не было, но те, в кого он стрелял явно не были довольны перспективой
получить пулю. Клюв кинулся на пол, по стене напротив окна с неприятным
звуком пошли трещины. Клюв поднялся, выматерился и снова пальнул в окно, и
снова увернулся. Стена напротив окна зацвела новыми розочками трещин.
   Виктор прошел вдоль стены к соседнему окну, оглянулся на "цветущую"
   стену, усмехнулся:
   - Ах, как они тебя сейчас продырявили бы! Кр-расота!
   - Ты может быть им помочь хочешь? - ехидно поинтересовался Клюв.
   - Хочу, - ответил Виктор. - Только не им.
   Виктор поднял с пола кусок кирпича, сделал шаг в сторону, швырнул
кирпич в окно. Брызнуло стекло. Виктор вернулся к окну, перестрелка
продолжилась. Сергей и Демон стояли и молча наблюдали, потом, как по
команде, пришли в движение.
   Теперь они отстреливались вчетвером.
   Отстреливались зло, остервенело. Казалось уже, что оружие в их руках не
стреляет, а затравленно лает, а то и просто тявкает. Однако долго так
продолжаться не могло. Пистолет в ладони Сергея вдруг тихо щелкнул
пустотой:
   - Витя, у меня патроны кончились, - пожаловался он другу.
   - У меня тоже, - Виктор яростно отбросил в сторону никчемный теперь
кусок железа.
   - И что теперь?
   Перестрелка прекратилась. На улице тоже перестали стрелять,
прошелестели чьи-то шаркающие шаги, раздался знакомый голос:
   - Рус, с вами говорить.
   - Господа, - это был уже другой голос, практически без акцента и со
значительным словарным запасом. - Вы окружены, вам предлагается сдаться.
Мы гарантируем вам бесопасность и сохранение жисней.
   Они молчали понурые и уставшие. Голос повторил:
   - Господа, вы меня слышите? Мы предлагаем вам сдаться. Вы окружены.
Выходите по одному с поднятыми вверх руками. Мы гарантируем вам
бесопасность. Мы сохраним ваши жисни.
   - Ну и что теперь? - повторил Сергей.
   Демон неожиданно резко подскочил с пола, где сидел, дернулся в сторону
двери.
   - Куда? - мирно поинтересовался Виктор.
   Голос его прозвучал спокойно, но что-то пригвоздило Демона к полу.
   - Так куда ты собрался? - повторил Виктор.
   - Туда, - тихо ответил Демон.
   - Зачем?
   Демон снова задергался, на побледневшем лице выступил нездоровый
румянец:
   - Сдаваться! Они сохранят жизнь, - он отчаянно умолял всем своим видом,
повторил затравленно. - Они сохранят жизнь. Жить хочу!
   - Я вижу, - с могильным юмором усмехнулся Виктор.
   - Что ты видишь? - взвился Демон. - Что еще остается? Здесь сидеть? А
они передумают, ворвутся сюда с автоматами и покрошат нас в мелкий
винегрет. Зачем умирать, когда можно жить? Я пошел!
   Он резко развернулся, но с места не сдвинулся, повторил уже не так
уверенно:
   - Я пошел...
   - Иди, - спокойно ответил Виктор.
   Он прошаркал к выходу. Изуродованный паркет жалобно скрипел под его
ногами, потом шкрябнула дверь, другая, послышалось уже с улицы:
   - Не стреляйте, я сдаюсь.
   Клюв выглянул в окно:
   - От жалко, пульки кончились, а то бы этой твари да в затылок.
   Сергей ошалело посмотрел на Клюва, на Виктора. Виктор только усмехнулся.
   - А дальше что? - спросил Сергей.
   - Дальше, - Клюв начал яростно, но вдруг запнулся. - дальше...
   - В одном он прав, - подал голос Виктор.
   - Здесь сидеть смысла нет. Застрелиться? Так патроны кончились.
   Сопротивляться? Так... А-а, черт! Идиоты, стрелять надо было меньше.
   - Предлагаешь последовать его примеру?
   Жить хочешь?
   - Жить? Как жить? - Виктор с жалостью посмотрел на Клюва.
   - Лучше умереть львом, чем жить собакой!
   - У-у-у, дорогой, куда тебя понесло.
   Мертвый лев, конечно, лучше живой собаки, но лучше быть живой собакой и
хоть умереть львом, чем сдохнуть, как собака.
   - Предлагаешь сдаться?
   - Нет, не предлагаю. Сдаюсь, как это не противно.
   Их под дулами автоматов ввели в барак, заперли. Сергей опустился на
пол, из его головы никак не уходил удивленный голос с легким акцентом:
   - А остальные?
   - Что остальные? Остальных вы положили.
   - Как?
   - Еще здесь, во дворе.
   - Сдесь? Вас было четферо? Не восможно!
   Они вломились в дом, изрешетили все двери (на всякий случай), после
вбегали в комнаты, но никого не нашли.
   - Вы дрались, как лев, - сообщил пораженный немец, посмотрел на них и
поправился. - Как левы.
   Их притащили сюда, обыскали, забрали все, что могли. Единственное, что
как-то умудрился утаить Виктор, перочинный ножик.
   Сергей осмотрелся. Грязный барак, дощатый пол, хотя нет, даже не пол -
гнилые доски настелены прямо на землю. В дальнем углу перегородочка, за
этой перегородкой навален всякий хлам. Видимо этот хлам лень было выносить
из барака и его свалили в кучу в дальнем углу. Тряпье, какая-то солома,
еще куча всякой дряни и грязь. Грязь везде, грязь и вонь.
   Сергей содрогнулся. На него смотрели люди, нет, тени людей. Он вспомнил
психушку, несчастных сумасшедших, тенями сидящих по углам. Те сумасшедшие
были людьми, в сравнении с этими тенями. Те были чистые, ухоженные, тихо
сидели по углам. Эти...
   О, Боже... Измученные, грязные, оборванные, с пустотой в глазах и
беспросветной болью на лицах. И эти надвигались на него, как в самом
страшном ночном кошмаре. Не люди, тени, зомби.
   Сергей передернулся. Что могло довести людей до такого состояния? Он
узнал ответ на этот вопрос раньше, чем ему хотелось бы.
   На утро их подняли, накормили помоями, но это лучше, чем ничего, и
выгнали из барака.
   Весь оставшийся день они копали. Сергей поначалу воспринял это
спокойно, даже построил целое философское размышление. Зачем придумывать
какие-то невообразимые тренажеры с сомнительной эффективностью? Лопата -
вот лучший тренажер. Он компактен, легок в использовании и работа с ним
идет на пользу обществу. После обеда, которого не было, вся его философия,
которой пытался себя подбадривать, распалась в прах, испарилась. Копал он
теперь вяло, каждое движение давалось с неимоверным трудом, в груди
хрипело от тяжелого усталого дыхания, руки уже не поднимались.
   Вечером их отогнали, как скот, обратно в барак. Сергей переступил порог
и грохнулся на пол. Кто-то прошел мимо, кто-то прошел по нему, даже не
заметив, кто-то поднял его и оттащил в сторону. Сергей остатками сознания
уловил лицо с вымученной улыбкой. Виктор!
   На утро все повторилось.
   Помои, лопата, негнущиеся руки и подкашивающиеся ноги, барак. Так
повторялось теперь каждый день, счет которым Сергей давно потерял.
   Однажды копая он не выдержал. Ноги подломились, в глазах потемнело и
Сергей почувствовал, что падает.
   Сквозь гул в голове скорее почувствовал, чем увидел или услышал, что
моментально подскочил надсмотрщик, что-то рявкнул, ударил ногой,
закованной в сапог. Боль отрезвила, гул в голове и мухи перед глазами
исчезли, но сил подняться не было. Получил еще один удар и еще, потом
снова рявкнул голос. Сергей попытался подняться, но руки разъезжались в
разные стороны. Неизвестно откуда взявшаяся сила подхватила его и подняла,
пресекая попытки упасть подперла его же лопатой. Надсмотрщик пришел в
неописуемую ярость. Сергей видел, как сильный удар откинул, помогавшего
ему подняться, Виктора в сторону, повалил на землю.
   Надсмотрщик бил упавшего Виктора ногами. Бил сильно, методично, с
наслаждением и профессионализмом, будто выполнял любимую работу.
   Виктор пытался закрываться от ударов, но надсмотрщик был действительно
профессионалом в своем деле. Он бил до тех пор, пока Виктор не закашлялся,
отхаркивая кровавые сгустки.
   Надсмотрщик окинул его взглядом, вытер об него сапог и что-то рявкнул.
Виктор тяжело, отплевываясь кровью, поднялся. Надсмотрщик улыбнулся
странной улыбкой, больше напоминавшей оскал акулы и рявкнул еще что-то.
Виктор взял лопату и принялся вяло ковырять землю.
   Вечером снова был барак.
   Шли абсолютно одинаковые дни. Сергей уже не различал их, они слились
для него в один долгий нескончаемый кошмар. Один раз, человек, который
копал рядом с ним упал и не смог подняться. Сергей не мог помочь, он сам
стоял опираясь на лопату, не способный ни к малейшим телодвижениям. Перед
глазами мелькали знакомые мухи.
   Человек упал. Подлетел надсмотрщик, другой, но похожий на прежнего, как
брат близнец. Посыпались страшные удары. Человек извивался, хрипел. Кровь
сочилась из разбитых губ, по которым долбанул сапогом надсмотрщик. Хрип
стал булькающим, изо рта фонтаном полилась кровь. Надсмотрщик осмотрел
свою жертву, еще раз сильно ударил сапогом. Тело подлетело от удара, как
тряпичная кукла, ударилось о землю. Кровь больше не лилась, взгляд замер.
Человек был мертв.
   Сергей, не веря своим глазам, схватился за лопату и принялся судорожно
ковырять замерзшую землю. Ему было страшно.
   Ночью его разбудили крики и автоматная очередь. Через несколько минут
двери барака распахнулись, послышался лающий голос. Их выгнали на улицу,
выстроили в ряд. Сергей увидел, что посреди двора валяется человек, вернее
тело человека.
   Тело лежало на животе, по спине ровным рядом шли дырочки. Сергей узнал
эти дырочки, он видел их и раньше - это были пулевые отверстия.
   Автоматная очередь прошла ровной линией от правого плеча к левому
бедру. Холодный ветер обдувал тело, запутывался в дырочках на одежде,
трепал волосы трупа.
   Громкий голос отвлек Сергея от страшного, но ставшего обыденным
зрелища. Говорил офицер, рядом с ним стоял другой немец и коряво пытался
перевести речь старшего по званию на русский язык. Сергей не понял ни
слова, кроме разве что двух:
   "урок" и "наказание". Потом офицер пошел вдоль выстроившихся рядов.
   Он шел неторопливо, периодически останавливаясь, окидывая взглядом
кого-то из людей-теней. За ним шел автоматчик. Дуло автомата указывало на
того, около кого только что останавливался офицер, а потом дергалось в
сторону. Несчастный выходил из строя, вставал в сторонке.
   Офицер медленно прошел мимо Сергея и остановился рядом с его соседом,
потом неторопливо пошел дальше. Дуло автомата ткнулось в грудь человека,
который стоял плечом к плечу с Сергеем, потом резко перекинулось в сторону
все разраставшейся кучки людей. Сосед Сергея вышел из строя и отошел в
сторону. Офицер дошел до конца строя, поглядел на толпу обреченных, на
поредевший строй, потом...
   Потом их всех расстреляли прямо на глазах у Сергея и тех, кому
посчастливилось остаться в строю. Хотя, кому больше повезло - вопрос
спорный.
   Еще много дней спустя страшная картина не выходила у Сергея из головы.
Строй, освященный прожектором снег, резкий голос офицера, выстрелы,
нескончаемые выстрелы и падающие тела. Они умирали молча. Но самое
страшное было потом, когда их тела, вместо того, чтобы похоронить,
скармливали собакам. Сергей отгонял видение, но оно возвращалось и
возвращалось.
   Потом все повторилось. Ночь, помои вместо еды, нескончаемое ковыряние
промерзшей земли, негнущиеся конечности, черные мухи перед глазами и гул в
голове, приближающийся к лицу, вспаханный лопатой снег, падение, сапоги и
боль во всем теле.
   Трудно сказать сколько все это могло продолжаться и чем бы закончилось
для Сергея, если бы не одно событие.
   Очередное утро началось не так, как обычно. Двери в барак распахнулись
с грохотом, на Сергея посмотрело злое раздраженное лицо. Причину этого
раздражения Сергей понял несколько позже. Его и еще девять человек выгнали
из барака, под дулом автомата загнали в закрытый кузов грузовика и
повезли. Они ехали долго, Сергей не знал куда, он не мог этого видеть,
все, что он видел это дуло автомата. Все, что он слышал, это урчание
мотора и сердитый разговор надсмотрщиков.
   Дорога кончилась, машина стала подпрыгивать на колдобинах, сильно
потряхивая людей, находившихся в кузове. Вскоре грузовик остановился. Их
выгнали на мороз. Сергей с нехорошим предчувствием смотрел по сторонам.
Неширокая дорога уходила вперед через поле, скрывалась далеко впереди за
деревьями. Здесь же, перед полем, с одной стороны дороги вниз убегал
обрыв, с другой из подмерзшего болота торчала скудная растительность.
Немцев было много, больше чем их, это Сергей отметил сразу. Трое
автоматчиков караулили десяток обессиливших людей. Остальные ушли вперед.
Один из них что-то зло объяснял офицеру, который приехал вместе с ними.
Сергей не мог понять суть разговора, но тот, что говорил с офицером
указывал вперед, жестикулировал, что-то горячо объяснял. Офицер слушал,
мрачно кивал, потом повернулся к Сергею, его соседям по бараку и
автоматчикам, махнул рукой.
   Автоматчик ткнул одного из людей-теней в спину, погнал вперед. Они
дошли до толпы немцев, автоматчик остановился и пихнул человека вперед.
Несчастный боязливо огляделся, сделал несколько неуверенных шагов,
обернулся назад. Автоматчик гаркнул на него, прорычал только одно слово.
Это было одно из немногих слов, смысл которых Сергей понимал.
   - Быстро! - перевел для себя Сергей повторившуюся команду.
   Человек дернулся и потрусил вперед, не понимая и оглядываясь. Сергей
наблюдал за семенящим через поле, с нарастающей тревогой. Несчастный
пробежал метров сто, он так и не понял, что произошло. Зато понял Сергей и
остальные. Взрыв страшным громом разнесся по окрестностям, и там, где
стоял человек, появилась воронка. Сергея затрясло, он молча смотрел на
автоматчика, который вернулся к ним и ткнул автоматным стволом в спину
очередного приговоренного. Обреченный брел спотыкаясь, падая и поднимаясь.
У этого человека было знание, которого не было у первого смертника.
   Тот, первый, не знал, что с ним будет и шел боязливо и неуверенно.
   Этот, второй, получил знание, которое обрекало его на смерть. Он был
приговорен и шел со страхом и отчаянием, которые угадывались в каждом его
движении. Он шел мучительно медленно, касаясь ногой земли, делая каждый
последующий шаг так, как будто делал последний шаг в своей жизни.
   Он прошел немногим дальше первого.
   Грянул взрыв, звук был точно такой же, как и от первого взрыва, но
Сергею послышалось в нем нечто новое, злорадно-обрекающее. Сергея
передернуло судорогой. Стоявший рядом с ним заметил это, сказал тихо:
   - Не боись, Серега, прорвемся...
   Договорить он не успел, подошедший автоматчик ткнул ему между ребер
стволом автомата, сделал приглашающее движение. Тот пошел напряженно, но
не дергаясь, как его предшественники. Вместе с автоматчиком он дошел до
уже знакомого рубежа, где автоматчик остановился, а обреченному следовало
идти дальше, с каждым шагом приближаясь к своей смерти. Несчастный сделал
несколько напряженных шагов, обернулся, подмигнул Сергею. Этот жест не
соответствовал ситуации настолько, что Сергей даже чуть расслабился.
Приговоренный сделал еще несколько напряженных, взвешенных шагов, потом
резко дернулся в сторону и в несколько прыжков оказался у края обрыва,
покатился вниз. Автоматчик без суеты шагнул в сторону, поймал
скатывающегося вниз человека в прицел, нажал курок. Раздалась
пронзительная, долгая очередь. Сергей видел, как тело несущееся вниз
дернулось и покатилось дальше уже не по собственному желанию, а под
действием земного притяжения.
   Автоматчик проследил падение, вернулся к уменьшающейся кучке обреченных
людей. В голове у Сергея все затуманилось. Он видел еще пять неуверенно,
боязливо или обреченно идущих фигур. Он слышал еще пять раскатистых гулких
взрывов, которые то рычали, то смеялись, то приговаривающе обрушивались на
него. Он был близок к сумасшествию.
   Их оставалось теперь только двое, и когда подошел автоматчик дуло
уперлось в живот Сергею. Сергей поглядел на упершийся в него автомат,
засмеялся. Короткий смешок перешел во всхлип, Сергей захлебнулся.
Автоматчик понимающе, но с брезгливостью смотрел на него, потом ткнул
автоматом в живот чуть сильнее. Сергей заковылял к минному полю. Каждый
шаг давался с неимоверным трудом. Он спотыкаясь дошел до невидимого
рубежа, на котором остановился автоматчик. Медленно, очень медленно пошел
дальше.
   - Быстро, - ударил в спину злой голос.
   Сергей сделал три поспешных шага, потом заковылял еще медленнее, чем
прежде.
   - Быстро, - теперь крик прозвучал на ломаном русском.
   Сергей, как в тумане преодолел то пространство, которое проходили до
него. это пространство было безопасно, но дальше... Сергей обогнул
последнюю воронку, седьмую.
   Моя будет восьмая, мелькнула последняя мысль. Туман закрыл весь мир
вокруг, Сергей не помнил, как шел навстречу смерти через минное поле, не
помнил, как его поторапливали злые крики, он только шел и ощущал туман в
голове.
   И Сергей шагал в этом тумане, заволокшем весь мир, шел ничего не ощущая
и ничего не соображая. Ощущение чего-то материального появилось, когда
ноги подогнулись и он упал на колени. Туман потихоньку развеивался. Сергей
отряхнул остатки туманной завесы и огляделся. Он не поверил глазам: поле
осталось позади, справа и слева от него возвышались оголенные зимой
деревья.
   Сергей оглянулся. Через все поле к нему шла нервно болтающаяся из
стороны в сторону дорожка следов. Его следов! Сергей передернулся,
затрясся мелкой дрожью, попытался подняться, но ватные ноги не слушались и
он снова упал на колени.
   В оцепенении он сидел на снегу, в оцепенении вернулся к грузовику под
дулом автомата, в оцепенении трясся всю дорогу в кузове грузовика.
Оцепенение прошло, когда его начали трясти руки Виктора. Виктор ни о чем
его не спрашивал, Сергей сам попытался рассказать, но не дойдя и до
середины рассказа завсхлипывал, всхлипы сменились нервными смешками,
перепутались с ними, началась истерика.
   Это была последняя капля.
    
 Немного прийдя в себя после этой поездки, Сергей стал по новому глядеть
на место своего заточен