-
Однозарядный, заряжается с дула,  канал  примерно  полдюйма.  Так,  теперь
ложитесь и дайте мне посмотреть.  Крови  много,  но  не  так  ужасно,  как
кажется. Пуля вырвала у вас кусок мяса из ноги, зато прошла навылет.
     Отвернувшись, Трой раздавил ампулу и  снял  колпачок  с  иглы.  Новая
модель, с двойным действием. Не только снимет боль, но и  усыпит  пациента
на несколько часов. Трой всадил шприц в ногу и надавил на поршень.
     - Странное ощущение! - воскликнул Шоу. - Что это вы делаете?
     - Играю в доктора. Не обращайте внимания.
     Выдолбив ногой ямку в дерне, он бросил туда  использованный  шприц  и
закопал снова. Когда Трой вернулся с набором инструментов.  Шоу  лежал  на
спине и спал, похрапывая. Трой приступил к делу.
     У него был большой опыт оказания помощи в полевых условиях, но сейчас
ему приходилось выполнять обязанности медика. Тем не  менее  все,  что  он
делал, было наверняка лучше того, что мог предложить этот примитивный век.
Прежде всего он хорошо присыпал рану порошком антибиотика,  потом  ослабил
жгут. Рана лишь слегка кровоточила. Он снова завязал жгут, добавил порошка
и наложил давящую повязку. Это должно помочь. Больше никто ничего не  смог
бы сделать. В полевых условиях он использовал медицину другой эпохи. Когда
появилась антисептика? В тысяча восемьсот шестьдесят  пятом  году,  хирург
Листер, - так учили в школе. На даты у него всегда была хорошая память.
     Флакон с таблетками  пенициллина  он  сунул  в  карман,  а  остальное
снаряжение спрятал. Недалеко на лугу жевали коровы,  припекало  полуденное
солнце, лошади, звеня удилами, щипали сочную траву. Два трупа лежали  там,
где их настигла смерть. С ними что-то надо делать. Трой  схватил  за  ноги
ближайшего и отволок его в  рощу  под  прикрытие  деревьев.  Потревоженные
вороны снялись с громким гвалтом и улетели черным облаком.
     Шоу проснулся только к вечеру. Открыв глаза,  он  осмотрелся  вокруг.
Трой стал около него на колени и протянул оловянную  чашку  с  водой.  Шоу
выпил и поблагодарил.  Трой  наполнил  чашку  снова  и  протянул  таблетку
пенициллина:
     - Запейте. Это хорошо для раненой ноги.
     Шоу поколебался, потом проглотил таблетку.
     - Мне приснилось - или совсем недавно тут была пара бандитов, верхом?
     - Лучше всего забыть о них. Если мы сообщим об этом, с властями потом
не развяжемся. Чем меньше нам зададут вопросов и чем меньше  мы  привлечем
внимания, тем для нас лучше. Конечно, если бы были свидетели, тогда другое
дело. Но, по-моему, никто ничего не видел, и я все убрал с глаз долой. Эти
двое вон там в роще, и там же их седла, уздечки и оружие. А лошадей я свел
к ручью.
     - Их найдут.
     - Конечно. Но нас здесь уже не будет. Не увидят  нас  поблизости,  не
будет и подозрений. И еще спорить могу, что  эту  пару  в  полиции  хорошо
знают. Не думаю, что по ним будут скучать. Так что поехали.  Нога  вам  не
помешает сесть на лошадь?
     - Думаю, нет. По правде говоря, она меня не очень беспокоит.
     - Еще будет. Но мы к тому  времени  наберем  несколько  миль.  Найдем
тихое место  и  заляжем  на  ночь.  А  завтра  попробуем  купить  для  вас
какой-нибудь фургон. Если вы сможете продолжать путь.  Мы  еще  можем  все
переиграть, если вы передумаете.
     - Эксельсиор! - воскликнул Шоу, скривившись от боли. - Да поможет нам
Господь. Вы загадочный человек, мистер Хармон, и  я  намереваюсь  побольше
узнать о вас и ваших тайнах.  Чем  больше  я  узнаю  от  вас,  тем  больше
чувствую, что вы рассказываете мне не больше тысячной доли. Я  не  оставлю
этого дела, пока не докопаюсь до истины.
     - Докапывайтесь. А пока что давайте я вам помогу забраться на коня.
     Они ехали до темноты, а потом нашли стоянку невдалеке от дороги. Трой
держал кольт за поясом. Про себя он решил, что больше его  без  револьвера
не застигнут. Они  не  разводили  огонь,  чтобы  не  привлекать  внимания,
прикончили всухомятку припасы, что дал им с собой Дойл. Дым костра мог  бы
отогнать комаров, которые совсем обнаглели, но оставалось только, несмотря
на жару, завернуться в одеяла. К счастью, скоро посвежело,  и  им  удалось
уснуть.
     На следующий день после полудня они добрались до  маленького  городка
Вудбриджа. У центральной площади высилось несколько кирпичных  зданий,  но
вообще весь  город  был  деревянным.  Шоу  показал  на  какой-то  сарай  с
вывеской:
     - Прокат экипажей. Я, быть может, выживу.
     Трой передал ему кошелек с золотыми монетами.
     - Выберите хороший. Я готов платить  сколько  угодно  за  возможность
снять мою задницу со спины этого мула.
     Трой приготовил историю, объяснявшую, что с ними произошло.  По  этой
легенде Шоу подвернул ногу при  падении.  Бинты  были  прикрыты  запасными
брюками, а реальная хромота придавала всей истории правдоподобный вид.
     Трой старался держаться в тени и вышел вперед, только когда  владелец
сарая подозвал его запрячь лошадь Шоу в купленную повозку. Трой понятия не
имел о том, как запрягать и куда девать все эти шлеи и хомуты, и в награду
за все усилия он получил от владельца конюшни в ухо и  нецензурный  приказ
убраться подальше. Стоя в стороне и прикрыв рукой горящее ухо, он глядел в
спину хозяина и смаковал про себя самые изощренные способы убийства.
     Погрузив в тележку вещи, они  привязали  мула  сзади,  и  путешествие
сразу стало  намного  приятнее.  Спешить  они  не  могли,  поскольку  нога
беспокоила Шоу на каждом ухабе и дорога его сильно утомляла. Трой старался
не показать беспокойства, когда у раненого поднялась  температура,  но  на
следующее утро она прошла. Шоу исправно глотал пенициллин, и  вокруг  раны
не было даже следов инфекции. Все шло хорошо.
     Они двигались ленивой рысцой, и  до  Ричмонда  добирались  неделю.  В
город они въехали уже под вечер, когда  от  деревьев  протянулись  длинные
косые тени.
     - Приятный городок, - сказал Шоу. - Один из моих любимых.
     - Мы направляемся в гостиницу "Голубой дом"?
     - Да, меня там знают, и там недорого, а готовят  прилично.  Ее  часто
посещают  коммивояжеры,  которые  умеют  считать  деньги  и  заботиться  о
собственных удобствах. Но мы поедем кружным путем. Не правда ли,  приятная
улица?
     - Просто великолепная. Нога беспокоит?
     - Уже гораздо меньше. Конечно, ноет и  протестует,  когда  я  на  нее
наступаю, но в остальном, доктор, операция  прошла  успешно.  Что  это  за
пилюли, которыми вы меня пользуете?
     - Я вам говорил. Средство  от  лихорадки,  изготовленное  по  тайному
рецепту, передаваемому внутри семьи. Похоже, что оно помогло.
     - Конечно. Видите это здание впереди, белое?
     - Вижу. А что в нем особенного?
     -  Ничего,  кроме  того,  что  оно   принадлежит   полковнику   Уэсли
Мак-Каллоху. Насколько я понимаю, нам  надлежит  определить,  тот  ли  это
человек, которого вы ищете.
     Трой  резко  натянул  поводья,  и  лошадь  протестующе  заржала.   Он
посмотрел на дом так пристально,  будто  пытался  проникнуть  взглядом  за
стены.
     Охота кончалась.
     А может быть, только начиналась?



                               26. РОББИ ШОУ

     Без всякого сомнения, мой новый американский приятель  был  человеком
столь необыкновенным, что  я  затруднился  составить  о  нем  определенное
суждение.
     Эти слова мои не следовало бы понимать как сомнение в храбрости моего
спутника или в его надежности. Наша маленькая стычка  с  рыцарями  большой
дороги вполне выказала его способности к деятельности подобного рода. Нет,
лишь  мелкие  черты  поведения  его,  как  и  облик  в  целом,  находил  я
беспокоящими мое воображение. Решимость его  была  неуклонна,  как  водный
поток, и неколебима как скала. Она читалась в чертах лица его и  в  каждом
изгибе его  тела,  когда  он  глядел  на  дом  Мак-Каллоха;  казалось,  он
уничтожил бы самый дом, если бы имел возможность. Не стану скрывать, что и
я ощутил некоторый холод при виде лица его, исполненного  этой  решимости.
Мне бы ни в каком случае не хотелось иметь этого человека своим врагом.
     - О'кей, достаточно. Куда теперь? - спросил он, встряхивая поводьями,
дабы привести в движение нашего одра.
     - Поезжайте вперед до третьего перекрестка, а там сверните направо.
     Язык его также был в числе упомянутых мною странностей. Что,  во  имя
Всевышнего, могло значить слово  "о'кей"?  Память  подсказывала,  что  это
слово мне приходилось слышать, но когда - не припомню. Выражения, подобные
этому, Трой употреблял в своей речи ненароком, особенно в минуты душевного
отдыха или по рассеянности. Я вскоре оставил расспрашивать его, ибо на мои
расспросы получал я лишь весьма туманные  разъяснения,  и  мой  собеседник
выказывал при том очевидную охоту к перемене темы. Однако где  же  мог  он
приобрести манеру речи, ему присущую? В городе Нью-Йорке  мне  приходилось
бывать часто, и опыт мой подтверждал, что  говорил  он  так,  как  жителям
этого города свойственно. Однако странность его лексикона  не  объяснялась
этим совершенно. Временами казалось мне, что мой  приятель  принадлежит  к
могучему  секретному  сообществу,  мистическому   ордену   некоего   рода,
отделенному от прочего человечества и замкнутому на  спрятанном  в  океане
острове, как бы некое создание безумной фантазии поэта Эдгара  Аллана  По.
Любопытство  мое  подстрекало  меня  взглянуть,  что  заключалось  в   его
седельных сумках, но благоразумие остерегало от такого неосторожного шага.
     Весьма   также   удивительными   были   его   медицинские   познания,
превосходящие познания любого известного мне хирурга. Мое пулевое  ранение
заживало без нагноения, и я  счастливо  избежал  лихорадки  -  несомненно,
благодаря таблеткам, которые он принуждал меня принимать.
     Но более всего мое любопытство было подстрекаемо его манерой  держать
себя. Она была такова, как если бы белый человек был  обращен  в  черного.
Вечером, в наших разговорах, когда лица бывали скрыты темнотой,  ничто  не
могло поколебать  убеждения,  что  собеседник  мой  -  не  кто  иной,  как
образованный джентльмен-янки. Мне приходилось, разумеется, ранее встречать
представителей  этой  расы,  и  я  пришел  к  убеждению,  что  они  весьма
неотесанны, косноязычны, речь их неграмотна,  а  сами  они  -  всего  лишь
дикари, совсем недавно извлеченные  из  своих  родных  джунглей.  Этот  же
человек был исключением. Он был тайной.
     Как и всегда, был я встречен в отеле  "Голубой  дом"  с  неподдельной
радостью и оживлением - несомненно,  поскольку  владелица,  миссис  Хенли,
питала тщетную надежду, что я обращу благосклонный взор на ее не  лишенную
прелести дочь Арабеллу, вступлю с ней в законный  брак  и  увезу  с  собой
туда, где ее ждет не в пример лучшее общество.  Я  подавал  ей  повод  для
подобных  надежд  лишь   в   той   степени,   которая   обеспечивала   мне
наисердечнейший прием и первоклассные  услуги,  но  не  завлекала  меня  в
слащавую трясину брачных сетей.
     Меня встретила миссис Хенли собственной  персоной,  я  же  постарался
отвлечь ее внимание от выражения гнева на лице Троя,  когда  она  небрежно
отослала его ночевать к лошадям на конюшню. Я поистине  сочувствовал  ему,
поскольку свыше его сил было принимать волю обстоятельств,  в  которые  он
бывал поставлен самим цветом своей кожи. Однако это  сочувствие  не  могло
заставить меня сожалеть о ночлеге на пуховой перине, в то время как  моему
спутнику пришлось удовлетвориться лежалым сеном. Ибо я весьма  нуждался  в
передышке, поскольку рана моя постоянно беспокоила меня во время  ночлегов
на твердой земле, лишая мое тело и мозг необходимого им  отдыха.  Этой  же
ночью я немедленно погрузился в объятия Морфея и  пробудился  лишь  утром,
впервые как следует отдохнув с минуты моего ранения. С удовольствием отдал
я должное завтраку, который состоял из ветчины, кукурузного хлеба, оладий,
яичницы, почек, ломтиков бекона и засахаренных фруктов.
     Весело насвистывая, вошел  я  в  конюшню,  где  Трой  ждал  меня,  но
немедленно прекратил это  занятие,  увидев  выражение  лица  его.  Сердито
нахмурившись, он снимал со своей одежды клочья приставшего сена.
     - Доброе утро. Изволили уже позавтракать? - спросил я его.
     - Изволил - если называть завтраком  холодную  овсянку  и  прогорклую
пахту.
     - Здесь вообще не очень хорошо кормят, - заметил я, стараясь  изгнать
из памяти своей образ  того  завтрака,  что  был  мне  преподнесен.  -  Вы
составили план наших действий на этот день?
     - Их много, действий, и я решил, что придется рискнуть. То  есть  мне
придется показаться на глаза Мак-Каллоху - вот что я имею в виду.  Если  я
начну  здесь  рыскать,  это  будет   гораздо   более   подозрительным.   Я
рассчитываю, что он меня не узнает, поскольку мы встречались с ним  далеко
отсюда и совсем в других обстоятельствах. Не думаю, что он вспомнит.  Если
узнает или если спросит обо мне, вы помните, что сказать?
     - Да, конечно. Я хорошо выучил свою легенду. - Он кивнул, не  обратив
внимания на то, что примененное мной слово  "легенда"  в  столь  необычном
смысле я почерпнул из его речей лишь недавно. - Вы - слуга моего  приятеля
Дика ван Зандта из Нью-Йорка, и я вас одолжил на время,  пока  не  заживет
моя нога. Верно?
     - Отлично. И не забудьте, меня  зовут  Том.  -  При  этих  словах  он
почему-то улыбнулся. - Пойдемте теперь.  Мне  хочется,  чтобы  все  скорей
осталось позади.
     Дорогою Трой молчал, и мне было видно, как беспокойство овладевает им
по мере нашего приближения к дому. Мы остановились перед парадным  входом,
и Трой помог мне выбраться из экипажа. Он остался при лошади, я же потянул
за шнурок звонка. На мой вызов вышел слуга, мне знакомый.
     - Дома твой хозяин? - спросил я.
     Он не успел ответить, как раздался стук копыт,  и  на  аллею  галопом
вылетел полковник.
     - Черт меня побери, Робби - это вы!
     - Разумеется, я, - ответил я, повернувшись и хромая  в  его  сторону,
пока он слезал. На слугу моего он не обратил внимания, но я заметил  через
его плечо, что черты лица Троя мгновенно окаменели. Я  понял,  что  поиски
его завершились. Мак-Каллох пожал мне руку, затем показал на мою ногу:
     - Упали с лошади?
     - Нечто в этом роде, столь же неприятный случай. Он и вынуждает  меня
путешествовать в этой адской колеснице.
     - Заходите, утопим ваши неприятности в бокале виски.  Ваш  черномазый
может отвести этот ящик на задний двор.
     Он  обернулся  наполовину  и  сделал  Трою  небрежный   жест   рукой,
показывающий, куда тому следует направиться. Опустив руку, он задержался в
повороте,  в  течение  нескольких  мгновений  глядя  вслед  Трою,  который
неспешно повернулся и зашаркал прочь, ведя лошадь в поводу.  Полковник  же
взял меня под руку и помог мне медленно забраться на ступени крыльца.
     - Вы что, - спросил он, - купили нового слугу?
     - Вы о Томе, полковник? Нет, я одолжил этого ниггера вместо кучера  у
приятеля в Нью-Йорке. А что такое?
     - Просто так. Показалось, что я его где-то видел, но  ведь  вряд  ли,
правда? Все эти обезьяны на одну морду.
     Он засмеялся, и я притворился, что мне тоже смешно.  Будучи  в  Риме,
соблюдай обычаи Рима. Мы вошли внутрь - и виски не обмануло моих ожиданий.
     - Да, Уэс, - сказал я, облизывая губы,  -  как  я  ни  люблю  продукт
перегонки с Западных  островов,  должен  признать,  что  ваше  вирджинское
изделие можно смело рекомендовать лучшему другу.
     - Великая похвала, тем более, что исходит от шотландца. А ваш  приезд
как нельзя более  кстати.  У  меня  тут  вопрос,  связанный  с  некоторыми
машинами, и ваша помощь может быть полезной. Я хочу написать вашему  отцу,
а вы можете подсказать нужные выражения.
     - Я ведь не инженер. Мой отец проследил, чтобы я не прозябал в  цехах
заводов, а получил образование, какое полагается истинному джентльмену.
     - Черт с ним, с джентльменом и с  образованием!  Вы  же  росли  среди
машин и знаете о них не меньше всякого другого.
     - Это правда, но не говорите об этом моему отцу, иначе  он  потребует
назад каждый фартинг, истраченный на мое образование.
     - Допивайте и пойдем на завод -  я  там  покажу  вам,  в  чем  у  нас
проблема. О'кей?
     - Согласен, если потом мы вернемся к этой бутылке. - "О'кей". Вот  от
кого я слыхал это странное слово. От полковника, из его собственных уст. И
то же слово употреблял Трой. Какова же могла быть связь между человеком со
столь высоким положением в обществе и негром, который  его  выслеживал?  Я
сгорал от любопытства, но не смел расспрашивать ни одного из них.
     Полковник весьма гордился своим налаженным производством, которое  он
с великими трудами сумел организовать всего за  год  буквально  на  пустом
месте. Трудности, которые он желал со мной  обсудить,  касались  одной  из
дыропробивательных машин. Полковник показал мне на эту  машину  и  повысил
голос, перекрикивая грохот ремней, хлопающих на своих  шкивах  над  нашими
головами.
     -  Видите,  вот  этот  большой  опорный  рычаг,  сломанный   пополам?
Дурак-ниггер выпустил его из рук, когда  машину  передвигали.  Я  ему  всю
шкуру на спине взлохматил, но машину это не спасло. Можно прислать замену,
или потребуется заменять всю машину?
     Я наклонился и провел пальцами по станине.
     -  Вот,  видите,  здесь  номер,  прямо  на  отливке?  Он  в  точности
соответствует  той  деревянной  модели,  по  которой  отлита   рама.   Вам
достаточно будет написать моему отцу и указать этот номер. По модели будет
сделана новая форма, и вам пришлют готовую отливку. Прикажите  кому-нибудь
из ваших монтажников высверлить старую деталь и  вставить  новую.  Это  не
должно встретить затруднений.
     В нашей экскурсии по заводу я старался примечать все  необычное,  или
все, что могло таковым показаться, но единственным предметом  такого  рода
оказалась кладовая, запертая и загороженная железными  прутьями.  Так  как
полковник совершенно меня утомил своими подробными разъяснениями,  я  счел
уместным спросить об этой  странности.  По  весьма  небрежной  манере  его
ответа я уверился, что полковник лжет.
     - Это,  Робби,  производственный  секрет.  Я  хочу  усовершенствовать
хлопкопрядильную машину Уитни. В один прекрасный  день  я  сделаю  на  ней
целое состояние, но, пока она не готова, я не хочу никому  ее  показывать.
Теперь вернемся к бутылке.
     После  завтрака,  так  скоро,  как  позволяли  приличия,  я   покинул
полковника, сославшись на боль в ноге, что было чистой правдой. Трой подал
повозку и помог мне в нее взобраться. Он кусал  губы,  стараясь  сохранить
вид спокойствия до тех пор, пока дом полковника не скрылся из виду. Только
тогда Трой заговорил:
     - Это он, тот полковник Уэсли Мак-Каллох, которого я ищу!
     - Похоже, что и он вас узнал. По крайней мере он спросил о вас. Моими
объяснениями он был удовлетворен - по крайней мере этой темы он  более  не
касался. Просто заметил, что  представители  вашего  народа  имеют  весьма
похожие лица.
     - Уж конечно, для этого сукина сына мы  все  на  одно  лицо.  Я  могу
сказать вам, что он не очень обожаем своими  слугами.  Они  даже  со  мной
боялись говорить о нем. Только один старик в  конце  концов  разговорился.
Кажется, Мак-Каллох одного невольника пару месяцев назад  забил  насмерть.
Охотно верю. Он и в самом деле гнев небес, этот масса Мак-Каллох.  -  Трой
со злостью сплюнул в уличную пыль. - Слуги мне сказали, что вы с ним  были
на заводе. Что вы там видели?
     Тон вопроса был подчеркнуто  безразличен,  даже,  пожалуй,  чересчур.
Ясно было, что  есть  еще  нечто,  что  Трой  весьма  хотел  бы  узнать  о
полковнике Мак-Каллохе. Я прикинулся простаком:
     - Еще  один  завод,  каких  я  уже  повидал  немало.  А  сейчас  я  с
удовольствием предвкушаю, как вытянусь во  весь  рост  и  положу  ногу  на
кушетку.
     - А что там делается? Я имею в виду - что делается необычного?
     - Необычного - в как